|
*** Деревья
Деревце-девственница, офельина с'естрица – провидица, ива, к ручьям льстива... Оперенные веером коры березы – не ангелов ли метаморфозы? Собираются в стайки, строятся в Царских Вратах – на Троицу... Осина – красива, растеряна, иудино темное дерево – протягивает ветвь уставшую каждому – падшему... Словно ветхие вехи неровные – ветки терновые – изгибы гибельного кольца вокруг Иисусова Лица... |
*** Хризантема
Красою не касаясь тишины, Как ноября настойчивая тема, В руинах дня дымится хризантема, Сгорая, лепестки – вознесены... Горчащий запах глубины лесной, Намоленный смолой, сухою хвоей, Как праведница, вестница покоя – От бренности хранима тишиной... Натянут стебель, как былого нить, Держась, идешь, не хоронясь, без страха Туда, жизнь-душа вольна царить, Не прикасаясь к сброшенному праху. Пылают лепестки, вознесены, В руинах дня сгорает хризантема, Как ноября непрошенная тема, Красою – не сжигая тишины... |
***
Возрастающей тишиною Утвержден возрожденный день, Чей торжественный свет волною Сбывшись, ночи сбивает тень. Что – простором одарит? – Ветер, На листву растративший пыл... Растревожив ветвь на рассвете, Улетев, о листве забыл. Ветру ропота – нет преграды, И, не зная других забав, Стоны листьев зурной цикады Пробираются среди трав. Звука нить, невесомый волос, Сохраняет капли росы, Отягченный росою голос Разрывается, как призыв... Чтобы в сердце упав, как в точку, Слово-правда и слово-лесть, Тишины пройдя оболочку, Возродилось, как слово-весть Гавриилова... Вешний ветер, Ветер жизни, растративший пыл, – Он ли нас бередит на рассвете, Оживляя прошлого – тыл... Обрамленный дымкою, рамкой, Рой березок вьется вдали Стайкой, легкою, словно ангелы, Отряхнувшие прах земли... |
*** Роща
Теряя веру, никнут до земли, Слова, как травы, разрывая звенья Забвенья слов, которые росли, Как, безответные цветы-деревья. Средь них ты жил, тревожил, чтил, читал, Одолевал пробела пропасть-прочерк, Листая лист, который отлетал, Когда простором разрывалась роща. Снег роще придавал прощенья тон, И снежный прах распахивался эхом, Переходившим за страницей в стон, Когда клонилась роща ветвью-вехой, Чтоб ты признал: "склоненье – знак любви", Чтоб мысль вживалась бережно в тетрадку, Гоня огонь той верности в крови, К которой возвращаешься украдкой, Прощаясь с рощей, листьев вороша Ноябрьский рой под снеговою сенью, И повторяя: "Это лишь душа, Готовая, как роща, к вознесенью..." |
***
Глянет душа лепестком огня, Каплей дождя в вышине... Что же утешит, минуя меня, в прежде живой тишине? – дали-ладони бездонный овал, шелест ладоней-крыл, слово, которое не сказал, или сказать забыл, лира, вернувшая славой – звук, лавровый гул в углу, жест, оборвавший разлуку рук, рук голубиную мглу, кипа тетрадей, утративших слов влагу, холод, тепло, веер дверей, темница-кров – время сквозь них ушло – жизни подвешенной волос-жгут, розы поспешный обман, иль – та страница, где Страшный Суд мне предсказал Иоанн? |
*** "Бренно Марфой быть, Марией – Вечно..." Ты надолго сроднился с Эолом, На дорожках воздушных служа... Слыша твой исчезающий голос, Оживает, дрожит душа. Ах, душа ведь – Мария, не Марфа, Только б – взгляда ей не сводить... Держишь душу в руках, как арфу, Напряженную слышишь нить. Только б душу, в сердцах, не корили За восторг, униженье, каприз, Ведь не Марфа она, Мария, Устремленная взглядом в высь, За Учителем – каждое слово Повторяя, спеша, служа... Божий Глас, дуновенье Эола, Голос твой... Всё – дрожит душа... |
*** Сопричастница горнего, ангелица-совесть, владычица вести, голосом сорванным набросаем вместе – вместе пережитую жизнь-повесть, доведем до глянца тропу, с коей – и не свернуть... Кем-то, вкратце, когда-нибудь, нечаянно и прочтется, нечаянно и зачтется штопаный-перештопанный путь, или – его частица... Вестница-ангелица! Как узницу-жизнь ни души, доводя до безысходности, униженья, ничтожества, et cetera... Не возвышена ль жизнь – движеньем каждым – пера, вторящим – души движеньям... Оттого и смелы строфы – иначе и не суметь бы отобразить волны, штрихи, черты жизни, взирая на них с высоты – бессмертья, с высоты Голгофы... |
***
Высказав все, становишься кротче, Краткость-сестра готова к услугам, Если жизнь с каждым днем короче, Строк завиток должен быть упругим, Чтобы пружина его разрывала Латанный плач тишины сердечной, Чтобы строка до конца не знала, Чем она станет – молчаньем, речью, Жизнью, влачащейся так, без дела, Той, что неузнана, вдруг затихнет, Далью, помнящей – нет предела, Нить горизонта – зов не достигнет... Сердца комочек отмечен свыше Дальним родством с округой, простором, Речью, еще непривычной, в которой Свежесть разреженной вечности слышишь... |