Лампада пред образом Богородицы |
порою, душа без риска подходит. Влага святая глаз твоих плещет близко. Порою вечерней увидишь в глазах, освещенных скупо, лампада плывет, иль Китеж свой опрокинул купол. Порой, будто слышишь стоны, колокол, ангела трубы, словно в глазах, от иконы, крест отражается грубый. Порой, сердце падает, падает в глаза твои, не остановится – там розовеет лампада пред образом Богородицы...
осыпавшейся со стен, мой ангел, пропавший без вести, на стенах твоя лишь – тень. На стенах, в глухом предместье, где лишь небосвод высок, сегодня – с Благою Вестью ты мне принеси цветок. И встань над страницей слева, и раствори уста, страница сегодня, как Дева, без песни твоей – пуста. Вспомни, как мы творили слово Благое – вслух, страница сегодня Мария, над коей витает Дух. Прочти же ту осторожную, растущую как прибой, в Евангелье, том дорожном, строку... Не прочти – пропой...
читается, с поля ветхого, синей над ней высота, иней вьется по веткам. К старинным путям – верста, к утренним травам – иней, к материнским устам – привита мольба о сыне. За вёрстами – лысый холм, Кедрон, голубая речка, и казнь, словно праздник, днем – наутро прибита дощечка. Заря над горою, хмарь, веток крест над рекою... «Сын для матери – Царь...» – синеет – одной строкою.
небесную, земную – знаю, Успенья Твоего земля там, где иконы даль резная... Я перед ней в мольбе, без слов, в день грустный августа склоняюсь, считая, скольких облаков апостольских расправлен парус, там, где спешит за братом брат из разных стран, земель и весей – небесный счет земных утрат, пытаясь разгадать и взвесить в тот час, когда колокола к рыданью перешли от пенья, когда с земли слетела мгла, смущенная лучом Успенья, когда стал ангела высок – склоненный к Деве стан лучистый, когда остался поясок в цветах, во гробе – от Пречистой...
лучами дом околдован, в лад с голосами дальними, к Празднику дом приготован. Дом околдован узами, музами, дальним пеньем, дом убран русскою музыкой, голосами Успенья. Лучи пробегают п’о столу, с души ангел скинет камень, вновь прилетают апостолы, к Деве, над облаками. Краткой молитвой первою душу тебе омою, чтоб не ходил неверным ты, опоздавшим Фомою. Август с земли уходит вместе с последним зноем, Матерь к Сыну восходит огненной Купиною – с пяди земли Афонской, видя землю иную, взявши здешнюю горстку, к Сыну встав – одесную...
ткани прозрачной с каймой обгоревшей, чуть прикрывающей брошенный Рай, нас, огрубевших, когда-то согревший. Осень, быть может, это – косяк двери, от ветра запевшей негромко. Осень, быть может, это – коса, листья сбивающей первой позёмки. Осень, быть может, это – лишь гость, странник, тебя обгоняющий где-то. Осень, быть может, это – лишь горсть жаркой рябины, кем-то воспетой. Осень, быть может, это – лишь клин ткани прозрачной, сбитой из хлопьев, всхолмленной снежно на спинах рябин – Божьим Покровом, его подобьем. Осень, быть может, это простор, свет воцарившийся там, за околицей лентой закатною – как омофор, свет невесомый в руках Богородицы... |