|
 |
|
Волхвы идут
Тысячелетия прошли. Но эти три имени не стерты до сих пор. Волхвы идут, пока Звезда им светит – Каспар и Бальтазар и Мельхиор. Священное число всегда нечетно. Идут волхвы, пока ведет Звезда, ей видятся три точки – звездочеты – Каспар и Мельхиор и Бальтазар. Тот луч ведет их в тесную пещеру, волхвы несут дары, морозный пар, еще не понимая новой веры – и Мельхиор, и Бальтазар, Каспар. Что изменилось за тысячелетья – снег и холмы, и небо, и простор. Волхвы идут, пока Звезда им светит – Каспар и Бальтазар и Мельхиор. Пересчитаем дни Пересчитаем дни до дня, от коего дрогнет, небесную тронув нить, душа – земное оторгнув. Нитью натянут луч, неумолимый веский, свет палестинских круч, веха пустынь небесных. Млечных небес вода, Божия капля дальняя, падает, как Звезда, в зимнюю глубь Иордани. Светится водоем зимним вечером поздним, пойманный Рождеством, луч вьется нитью звездною. Стынет над нами путь вечный – луча основа, Голубь укажет суть – в водах крещенного – Слова. Начиная с азов Начиная с азов, тянем узы, как зов, жизни нити – лучами в ночи убывают, утром ранним тетради замкнем на засов, все равно, без молитвы – стихов не бывает. Отразившись, звезда не удвоит строки, соль земли не добыть из источника пресного, шеломянем напьемся из древней реки, тишиною окончим старинную песню. К Рождеству обрубаются хрупкие дни, видишь, в звездных лучах тени стали короче, Бог еще не родился, мы снова – одни на пороге декабрьском единственной ночи, в час, когда наступает означенный срок, повивальные вьются над миром метели, даже время мелеет, чтоб стал виден исток, Вечность снова висит над землей в колыбели. Отпираются двери, сброшен райский засов, звездный луч застывает натянутой нитью, где-то жизнь начинается с Божьих азов, где-то чудом становятся дни и событья... Над тобой возлетает ласточкой Над тобой возлетает ласточкой слово, сбившись с моей страницы долгой ночью звездною святочной, дней венчающей вереницы. От лампады теней разводы проступили на стенах – Святыми... Мы с тобой крещены свободой, словно Духом, сходящим в пустыне. Видишь звезды заголубели в глубине иорданской проруби – мы с тобой крещены в купели тишины, где слова – как голуби. Я привыкла делить с тишиною голос строчки, к тебе бегущей, твое Слово встает предо мною, словно Бог, вослед мне идущий. С улыбкой колыбель качну С улыбкой колыбель качну, лучом отмечена бессонным, и песнь неясную начну, где каждый звук еще спеленут, где выпит мёд из трав глухих... Окликнуты далеким зовом, бредут с отарой пастухи, и петухи поют над словом осанны птичьи и хвалы. Добыты злато, смирна, ладан, волнуясь,шествуют волхвы, и вечный путь в ночи угадан. Уже я сбиться не боюсь, ах, только бы не торопили, я к слову первому склонюсь – уже усталою – Марией. К Сретенью Вьюги осанну пропели, ризами падает снег, Вечность – светла в колыбели, словно Младенец во сне. Старца голосом тихим молитвы пробита тропа: «Ты отпускаешь, Владыко, сей час – Твоего раба...» Слогом торжественным пенье летит в пределы земли: «Ибо, Твое спасенье – Видели очи мои...» Старца умолкли речи, вечности – резче тень, долгой молитвой отмечен Встречи короткой день. Вехи сбивают метели, прозрачною стала даль, вьюги осанну пропели, в вечность уходит февраль. Старца последнею речью – каждый из нас храним, мы доживем до встречи, единственной встречи – с Ним... |