СКАЗАНИЕ О ЖИТИИ БЛАЖЕННОЙ СТАРИЦЫ, МАТУШКИ МАТРОНЫ

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ БЛАЖЕННОЙ МАТРОНЫ (НИКОНОВОЙ МАТРОНЫ ДМИТРИЕВНЫ) 1881-1952 ГГ.

РАССКАЗ ВАСИЛИЯ МИХАЙЛОВИЧА ГУСЬКОВА, 1910 г.р., ЖИТЕЛЯ С. СЕБЕНО

     Когда Матрона жила здесь, рязанские и из других областей шли к ней, народу много. У них и обряда другая. Я у нее здесь не был, были родители, они в тяжкие моменты к ней ходили.
     Однажды у нас пропали лошади, дня три мы их искали и безрезультатно. А в деревне Татинки у них были зеленя. Отец мне сказал: "Сходи на зеленя, может, тама". Отец пошел кМатрюше. А я - мимо леса, в бездорожье напрямую полем, лошадей искать. Только к лесу подхожу, слышу, заржали лошади. Я прислушался - еще. Захожу в лес там лощина, потом на бугор, в осинник - там лошади. Я их обратал и приехал. А вскоре и отец пришел от Матрюши. Он стал ее спрашивать, а она ему говорит: "Иди, иди домой, они уже дома".
     У матери сестра в "Журишках". Как-то приходит сестра к нам, приглашает в Журиш-ки. Дед мой рыбу ловил круглый год. Мать завернула рыбу, ну и пошли. А дорога в Жу-ришки - мимо церкви, мимо Матрюшиного дома. Сестра сказала: "Зайдем к Матрюше?" А мать отвечает: "Надо рыбу давать, а нам будет мало". А в это время Матрона завет свою мать: "Дай мне рыбки". - Что ты Матрюша, где возьмем? - "У нас рыба есть," - отвечает Матрюша. Тут как раз мать с сестрой пришли. Матрюша взяла немного, и говорит: "А это несите, куда несете, а то мало будет".
     Мы жили тут, а через два дома на третий, жил Семен Алексеевич, у него был племянник, он хромой был. Однажды прихожу - смотрю, племянник к ним приехал, и между ними разговор о Матрюше: "Все к ней ходим, а что она знает?" Вот племянник собирается, - такой френч на нем был: "Я ее сейчас испытаю, навру ей, что я жениться хочу". Скоро он вернулся оттуда, и рассказал, как Матрюша его встретила: "Ты зрячий, грамотный, я слепая, к кому ты пришел, иди, иди отсюда".
     Потом я уже в Москве жил, поступил работать на завод, а здесь в Себено была коллективизация, и хозяйства взялись кулачить. Отец убег ко мне, мать забрали, посадили в Виневскую тюрьму.
     Матрона находилась у инженера Жданова, на Старо-Конюшенном переулке. Он был инженером по возведению кессонных работ. Матрона жила одна у Евдокии (девичья фамилия Носкова) в сорокаметровой комнате. Там был иконостас, старинные лампады, занавески тяжелые. Дом был деревянный, львы на воротах. Часть дома у инженера конфисковали и поселили людей. Я пришел к Матроне, рассказал ей, что арестовали мать. "Отпустят, - говорила Матрона, - а в чем она виновата? Она не в чем не виновата. И отпустят".
     Мы были во многих местах, пришли в ЦК на Моховой улице. Вход свободный, охрана стояла, но заходить не запрещали. Мы все писали на имя Калинина, а секретарей там было очень много. Куда идти? К нам подошла женщина в обмундировании и мне говорит: "Идите в четыреста какую-то комнату, на третьем или четвертом этаже, без лифта". Я поднялся, смотрю - народу немного, все в самотканных подцевках, в лаптях. "Кулаки" собрались.
     Когда заявки-то дают, секретарь по карточкам вызывает. Это был секретарь по сельскохозяйственным вопросам. Я ему доложил обстановку, показал бумажку, подписанную соседями, какое у меня хозяйство. Он открыл мое дело, а там разрисовано, что мы имели 40 га сада, амбар и наемных рабочих. И он пишет бланк, чтобы все возвернуть. Даже выругался. Я еще говорю: "У меня мать арестовали". Он отвечает: "Я сам подам".
     Я приехал в Епифань к прокурору. Прокурор говорит: "Дай мне бланк". Я не отдал (тот секретарь мне сказал: "Бланк прокурору не давать, пусть пишет свой, а нет - я с ним разберусь".). Прокурор сказал: "Мне некогда", и убежал. А потом пришел и дал свой бланк: "Хозяйство государству не принадлежит, вернуть обратно". А утром мама сама пришла, ее ночью отпустили.