Вы не уверуете,
если не увидите
знамений и чудес.

Ин. 4, 48

Очень часто мы относимся к чуду, как к чему-то поражающему нас именно своей невозможностью, потрясением всех основ бытия. Но бывают ситуации, которые воспринимаются как чудо только через нашу веру, только через обнаружение Промысла Божия в самой обыденной и повседневной жизни. Такие явления из своего личного опыта мне и хотелось бы предложить. Все они связаны с критическими ситуациями в жизни человека. Именно в эти моменты человек бывает особенно искренен и воспринимает все значительно острее и правдивее, а всякая ложь уходит, ибо ей не остается места. Переживанию таких мгновений можно было бы поучиться у детей.

— Бабушка,— спрашивает на похоронах двухлетний Тимофей,— а дедушке там будет лучше?

— Конечно!

— А тогда что же ты плачешь?

Профессор Павел Васильевич Владимиров, представитель одного из первых поколений отечественных реаниматологов, рассказывал: «У меня друг был. Вместе с ним начинали в реанимации. С какими мы только проблемами не встречались, в каких мы только передрягах не были! И вот однажды после очередного своего напряженного дежурства он ко мне подходит и говорит:

— Знаешь, Павлик, я вот до сих пор в этой медицине никак двух вещей понять не могу: отчего люди умирают и почему они выживают?».

Особенно ценно было это высказывание потому, что вырвалось оно из сердца скептика в эпоху практически всеобщего атеизма.

Безусловно, медицина — это наука, но такая странная, загадочная: никогда нельзя быть уверенным в результате, особенно в реанимации. Знаешь, что делать, как делать, и в самых, казалось бы, безнадежных случаях идешь до конца. Божие присутствие в этих пограничных состояниях жизни особенно ощутимо, ибо ты становишься свидетелем обратного порядка творения человека, когда персть земная расстается с дыханием, данным Творцом. В таких ситуациях открывается многое; и всю жизнь переосмысливаешь, и много постигаешь таких нюансов, с которыми в обыденности никогда бы не соприкоснулся. И все участники этих событий проявляются обычно в неожиданном свете, возможном только в крайних состояниях жизни и способном полностью изменить прежнее представление о человеке.