ПРАВОСЛАВИЕ И ГРЯДУЩИЕ СУДЬБЫ РОССИИ

     Есть особый вид людей среди нашей интеллигенции, посвятивших себя якобы благотворительности; на деле же изобретению всяких способов извлечения из чужих карманов денег, может. быть, в некоторой доле поступающих и на дела благотворения, но главным образом идущих на прославление самих изобретателей этих способов, а в общем - Бог ведает на что... Недавно какой-то даме пришла счастливая мысль использовать в целях благотворения... угадайте - что? Скромность и привлекательность юных девушек и молодых женщин! Простите: иначе я не умею назвать такой способ благотворительного сбора, какой устроила г-жа Бруннер (любопытно бы знать, кто эта госпожа и какого происхождения?) под именем "белого цветка" в пользу страдающих чахоткою. И вот, в определенный день, именно 20 апреля, по всем улицам и переулкам, по всем общественным и даже государственным учреждениям, от кофейни и трактира до Государственного Совета, по всем трамваям и вагонам жел. дорог появились продавщицы белых цветков в нарядах и шляпках, обращающих на себя внимание, девушки и молодые женщины, предлагающие купить цветок... Расчет предпринимателей был верный: кто же откажется купить вещицу, цена коей объявляется в пятачок, купить у девушки или молодой женщины: ведь отказать в таком случае значит оскорбить продавщицу, поступить против всяких рыцарских традиций?.. И вот вместо пятачков сыплются рубли, десятки рублей, собираются крупные суммы; едва ли нашелся кто-либо, отказавшийся купить цветок, тем более что цветки было удобно тут же приколоть себе на грудь, - получалось нечто вроде ордена на час, и из пятачков собирались сотни тысяч рублей, и никому в голову не приходило даже спросить, да кто же распоряжается этими деньгами? На каких "чахоточных" они пойдут?..
     И вот в № 642 патриотической газеты "Земщина" появляется заметка князя М. Н. Волконского под заглавием "Несколько вопросов г-же Бруннер". Привожу эту заметку, ввиду ее важности - не в смысле обличения какого-либо обмана,- мы, да и князь, кажется, не допускаем мысли о грубой эксплуатации наших карманов в данном случае,- нет, а ввиду важности тех вопросов, тех размышлений, на какие наводит вся эта история сбора на "белый цветок". Вот что пишет князь:
     Несколько вопросов г-же Бруннер
     Письмо в редакцию
     Госпожа А. А. Бруннер напечатала во всех петербургских газетах письмо, в котором в качестве "главной устроительницы" праздника белого цветка объявляет, что день этого праздника прошел и что подведены итоги... Затем г-жа А. А. Бруннер говорит о "светлой радости в душе", о "глубоком удовлетворении" и о том, что "смысл дня" нашел "пути" в "отзывчивые сердца людей".
     Все это, конечно, хорошо, и мы все, вероятно, очень рады, что у г-жи Бруннер такие прекрасные чувства и что выражает она их в лирическо-повышенном тоне; но также, вероятно, нам было бы интересно узнать из ее уст, кроме лирики, и цифры подведенных итогов.
     Наряду с этим да позволит нам г-жа Бруннер, раз уж она заговорила, обратиться к ней с следующими вопросами и ждать от нее печатный ответ на них:
     1) Куда поступили собранные от продажи "белого цветка" деньги, и целиком ли они будут израсходованы в России, или часть их отошлется за границу, и если это случится, то под каким предлогом?
     2) Под чьим контролем будут расходоваться деньги?
     3) В чем будут состоять эти расходы, ибо "помощь" чахоточным и борьба с туберкулезом могут проявляться весьма различно?
     4) Как г-жа Бруннер смотрит, если она христианка, на перечеркнутый лишней чертой не христианский, а масонский, "опороченный" (для ношения его евреями) крест, который она и ее помощницы носили на себе и на щитах и который совершенно неправильно именуется "восьмиконечным", ибо он не только весьма существенно разнится по начертанию от настоящего восьмиконечного креста - эмблемы христианской, но и по мистическому толкованию совершенно противоположен идее христианства?
     5) Обратила ли внимание г-жа Бруннер на промелькнувшее на этих днях сообщение в газетах о том, что в имении известного масона Новикова, в виде увековечения его памяти,- предположено устроить санаторию для чахоточных, и не пойдет ли часть собранных в день белого цветка денег на такое "увековечение" памяти "великого" масона и поддержание его "усадьбы" в неприкосновенности, как дорогой и "священной" реликвии?..
     Князь М. Н. Волконский
     Вопросы перепечатаны в "Колоколе".
     Под впечатлением рассказа одной верующей матери, с негодованием наблюдавшей то, что творилось в гостином дворе и на улицах Петербурга, я написал в "Земщине" же нижеследующие строки под заглавием:

     Праздник "Белого цветка" послужил поводом для газет к восторженным похвалам нашей благотворительности.
     Спасибо "Земщине", что она первая (надеюсь, и не последняя) обратила внимание на другую сторону этого дела, предложив инициаторше его пять весьма серьезных вопросов. Пождем, когда она ответит на них, а пока что обратим внимание на не совсем красивый, чтоб не сказать резче, способ этого нового благотворительного сбора. Ведь чего доброго, пожалуй, он у нас войдет в моду и, может быть, уже сейчас кто-нибудь из досужих благотворителей на чужой счет придумывает подобный сбор еще на какое-нибудь "доброе дело", под именем сбора на голубой или иной какой цветок...
     Мне скажут: почему же этот способ я называю "некрасивым"? Отвечаю: спросите добрых матерей-христианок, которые были свидетельницами, как девушки, лет 17-ти, в фантастических нарядах и шляпках метались из магазина в магазин по крытым галереям гостиного двора, где толпились всякого рода студенты; как иные красавицы, чтобы получить побольше, чуть не кидались на шею мужчинам, навешивая им свои цветки, иногда против их желания; как они хвалились одна перед другой: а мне такой-то дал 10 руб., а мне 15, как гимназистки старались одна перед другой перехватить молодых людей, которые, в свою очередь, были рады показать свою щедрость...
     Хорошо еще, что 20 апреля был дождь и творилось это не на открытой улице, и скажите: красиво ли это в нравственном отношении, можно ли это назвать христианской благотворительностью? Желательно ли, чтоб это повторилось? На чем, в психологическом отношении, построен был весь успех сбора? Был ли бы этот успех, если бы цветки продавались не девушками, не девочками, а простыми богаделками, артельщиками, ну, словом: не теми, которые своим нарядом, своими шляпками и, конечно, молодостью способны привлечь внимание к своей особе.
     Как служитель Церкви, я ставлю прямо вопрос: нравственно ли пускать в ход такие способы сбора на добрые дела? Можно ли, не оскорбительно ли для христианства допускать такие способы сбора? Не действуют ли они разрушительно на нравственность сборщиц, невинных девушек?
     Я знаю, что на меня набросятся г-жа Бруннер и ее единомышленники, что к ним присоединится весь хор иудейских газет, если только не замолчат мой протест; но я уверен, что ко мне присоединятся все верующие матери, все добрые христиане, коим дорога чистота души их дочерей, которые не утратили истинно-христианского понимания дела всякой благотворительности.
     Может быть, денег и много собрано, но сколько юных сердец отравлено ядом тонкого порока?..
     Одно несомненно: мы все дальше и дальше уходим от чистого идеала благотворительности: то концерты с танцами и плясками в пользу всякого рода пострадавших, то зрелища в их же пользу, то вот еще новый способ открывать скупые карманы на дела благотворения...
     Я не напоминаю уже о заповеди Христовой: егда твориши милостыню, да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя, - это уже отходит в область добрых преданий, ныне ведь любят благотворить "за наличный расчет", чтоб тут же и удовольствие получить в том или в другом виде, - я ставлю только вопрос: допустимо ли это в целях воспитания молодежи в началах христианской нравственности?
     Или ныне об этом и спрашивать не дозволяется?..
     Думается: пора наконец восстать нам, пастырям Церкви, с беспощадным обличением того лицемерия, которое стремится под разными видами подменить христианскую добродетель мирскими развлечениями, отравляющими души тонким ядом пороков и совершенно отнимающими всякую цену доброго дела в очах Божиих. Я не раз говорил и не перестану повторять: язычество грязною волною вторгается в наше христианство: Пастыри Церкви! Берегите своих чад о Господе! Господь с нас взыщет их души!
     А в данном случае мелькнула тень масонщины, а где масоны, там и заклятые враги Христовы - иудеи... Но об этом поговорим, когда дело станет яснее, когда г-жа Бруннер ответит, - если только удостоит ответа на вопросы черносотенных газет не презрительным молчанием, а дельным словом...
     Но дельного, простого слова не последовало, а вместо того общество борьбы с бугорчаткою устроило 15 мая очень торжественное заседание, в котором читался отчет о денежных суммах, приводились цифры, но делалось это, по-видимому, так странно, что репортер газеты "Новое Время" слышал, что 10% валового сбора отчислено в запасный капитал, который достиг ныне суммы 36000, а репортер газеты "Речь" о запасном капитале ничего не слыхал, а удостоверяет, что этот десятипроцентный остаток пойдет на устройство праздника белого цветка в будущем году...
     Но Бог с ними, с этими деньгами. Для нас гораздо важнее то, что пишет тот же князь М. Н, Волконский в той же газете "Земщина":
     "Доктор Чигаев, - говорит он, - распространился о том, что "правая печать" "признала" крест, который был на всех кружках и лентах у продавщиц, масонским, "между тем, как знак этот является символом борьбы с бугорчаткой и был установлен конференцией по борьбе с туберкулезом".
     Напрасно, однако, доктор Чигаев ломает такого наивного незнайку - само собою, что "знак этот" где-нибудь да установлен и для обществ борьбы с бугорчаткой, но вот что он является "эмблемой" этой борьбы - это неправда.
     Уж если доктор Чигаев заговорил об эмблемах, то ему нужно было по крайней мере познакомиться с тем предметом, о котором он решился, и довольно развязно, говорить публично: "знак этот", т. е. опороченный лишними чертами христианский крест, был масонской эмблемой еще задолго до возникновения общества борьбы с бугорчаткой, и доктор Чигаев может справиться об этом в любом специальном издании или хотя бы в клубе общественных деятелей, где, вероятно, цел экран, на котором недавно г-жа Т. Соколовская демонстрировала "знак этот" как масонскую эмблему... По поводу "санатории" в имении масона Новикова - ответа газеты не передали. Вероятно, его и не было.
     И вся эта история с помпезным заседанием, вместо простого ясного и определенного, ответа, весьма похожа на масонскую манеру выходить из затруднений: говорить очень громко и ничего не сказать. Великолепно, но неубедительно настолько, что убеждает как раз в противном, т. е. что тут сильно пахнет масонами.
     Итак, дело пока остается темным и подозрительным...