|
Глава 4
Г р е х и з л о
Итак, в
мир человека вошли грех и зло. Рассмотрим эти понятия подробнее.
4.
1. Вначале
выделим различные точки зрения на формирование понятия «грех».
а)
Под грехом обычно понимается нарушение (делом, словом, мыслью) воли Божией [34], выраженной в
заповедях (заветах, уставах, законах, определениях, постановлениях, повелениях)
Божиих [35]. С этой точки зрения, для факта греха необходимо наличие закона [36].
При этом незнание или непонимание закона не освобождает от ответственности за
его нарушение [37], или неосознанный (из-за незнания или
непонимания) грех также вменяется в вину [37] и закон обратной силы не
имеет. Такая точка зрения вполне соответствует и гражданскому (светскому)
пониманию преступления.
Примером не вменения в настоящее время в вину поступка, который в
будущем (в соответствии с будущем законом) будет признан греховным, является
следующее. Авраам был женат на дочери своего отца - Сарре (Быт. 20:12). Такой
брак в дальнейшем стал греховным, так как в одной из заповедей, данных Богом
Израилю через Моисея, сказано: «Проклят, кто ляжет с сестрою своею, с дочерью
отца своего или дочерью матери своей!.. Проклят, кто не исполнит слов закона
сего и не будет поступать по ним!» (Втор. 27: 22, 26). Однако, поскольку Авраам
был праведным человеком (Быт. 15:6; Иак. 2:23) и назван другом Божиим (2 Пар.
20:7; Ис. 41:8; Иак. 2:23), то, следовательно, он не мог быть виновен и грешен
в этом поступке. Также и любой
человек не может быть грешен уже сегодня в нарушении будущего
закона (иначе говоря, закон обратной силы не имеет). Если бы Богу было угодно
раньше явить человеку Свою волю, в отношении запрета или повеления какого-либо
действия, Он так бы и сделал. В связи с этим, если Бог не сделал этого раньше,
то Ему так было угодно. Это еще раз подтверждает, что в рассмотренном случае не
было нарушения воли Божией Авраамом и не было его греха в браке с дочерью
своего отца. Это относится не только к данному случаю, но и к другим
аналогичным случаям.
Вообще, закон, целесообразный в определенное время, может и не являться
таковым в другое время. Так, например, когда на земле были лишь Адам и Ева, то
их первые внуки могли появиться только непосредственно от сожительства
их сына и дочери. Очевидно, что при этом не соблюдалась приведенная выше
заповедь (Втор. 27: 22), в дальнейшем данная Богом людям. Поскольку размножение
людей благословлено Богом (Быт.1: 28; 9: 1, 7), то становится понятным,
почему данная заповедь (Втор. 27: 22) появилась лишь в определенное
историческое время. Иначе, теоретически могла бы сложиться абсурдная
ситуация: выполнение Божиего повеления плодиться и размножаться являлось
бы нарушением Божией заповеди о запрете сожительства с дочерью
отца своего или дочерью матери своей (Втор. 27: 22).
Можно привести и обратный, по отношению к предыдущему, пример, когда
вначале Богом был дан завет об обрезании (Быт. 17:
9-14), а впоследствии он фактически был отменен. Как
говорит апостол Павел: «Обрезание ничто и необрезание ничто, но все — в
соблюдении заповедей Божиих» (1 Кор.7: 19); «ибо во Христе Иисусе не имеет силы
ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью» (Гал. 5: 6); «ибо
во Христе Иисусе ничего не значит ни обрезание, ни необрезание, а новая тварь»
(Гал. 6: 15). По данному вопросу святитель Иоанн Златоуст пишет: «И только
тогда уже, когда приблизилось время исполнения обетований Божиих, когда
надлежало родиться Исааку и роду его размножиться, а самому праотцу
преставиться от этой жизни, только тогда он получил заповедь обрезания, и сам
обрезывается уже в такой старости, чтобы сделанное праотцем послужило как бы
законом и правилом для всех его потомков» (13: 432); «тогда (то есть в Ветхом
Завете)
они
(иудеи — а. к.) получили эту заповедь, чтобы не смешиваться с другими
нечестивыми народами, а ныне, когда по благости Божией все (народы) приводятся
к свету истины, какая польза в обрезании? Разве отсечение плоти способствует
сколько-нибудь свободе души (то есть от страстей)?» (13: 431).
Приведем еще один пример об упразднении закона. «... В Послании
(имеется в виду Послание против иудействующих христиан апостола Варнавы
— а. к. ) говорится о том, что обрядовый Моисеев закон упразднен, его жертвы заменены
Евхаристией, посты — делами милосердия; но будучи освобожденными от него, мы
должны подвизаться в исполнении заповедей Божиих. (Далее следует цитата из
второй главы указанного Послания — а. к.).
«Господь объявил нам через всех пророков, что ни в жертвах, ни во всесожжениях,
ни в приношениях Он не имеет нужды. Вот что Он некогда сказал: К чему Мне
множество жертв ваших? говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком
откормленного скота; и крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу. Когда вы приходите
являться пред лице Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои? Не
носите больше даров тщетных; курение отвратительно для Меня; новомесячий и
суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие — и празднование!
(Ис.1: 11-13).
Итак, Он это упразднил, чтобы новый закон Господа нашего Иисуса Христа,
будучи без ига необходимости, имел не человекотворное приношение (в этих словах
можно видеть указание именно на таинство Евхаристии). Напротив,
говорит Он в другом месте: ибо отцам вашим Я не говорил и не давал им заповеди
в тот день, в который Я вывел их из земли Египетской, о всесожжении и жертве;
но вот что заповедовал им: пусть никто из вас не питает в сердце своем злобы
против ближнего и клятвы ложной не любите (Иер. 7: 22, 23; Зах. 8: 17)»
(43: 12, 13).
О замене животной жертвы на бескровную также приведем слова протоиерея
Александра Меня: «Издавна заключение Завета сопровождалось окроплением
верующих кровью животного, посвященного Богу. Все, на кого падали ее капли,
обретали новое духовное родство и связь с Богом (Исх. 24: 3-8; Зах. 9: 11; ср.
Евр. 9: 16-21). Таков был смысл заклания пасхального агнца. Подобные обряды
знал не только Израиль, но и большинство древних народов. Христос заменяет
кровь жертвы соком виноградной лозы, вином трапезы, которая знаменует
богочеловеческую жертву, страдания и торжество Мессии — Искупителя» (81:232).
Процитируем еще по данному вопросу протоиерея Валериана Кречетова,
старшего духовника Московской епархии: «Но суть жертв Ветхого Завета, которые
приносились патриархами, заключалась в том, что эти жертвы являлись прообразом
жертвы Сына Божия за грехи всего мира. Поэтому ветхозаветная жертва и была
жертвой кровавой. Она несла в себе символ Агнца, закланного за весь мир. И
когда совершилось исполнение этого прообраза, тогда кровавая жертва престала.
Поэтому в православном мире всякие кровные жертвоприношения отсутствуют» (106:
20).
Эти примеры еще раз показывают, что закон начинает действовать только с
определенного момента и обратной силы не имеет, а также — что целесообразное
действие закона может быть ограничено во времени и закон может быть упразднен.
б) Вместе с тем,
необходимо иметь в виду, что известные первые повеления (законы) Божии были
даны людям вначале Богом непосредственно (например,
Быт. 2: 16, 17; 9: 4-6; 17: 9-14), а затем — через Моисея (Исх., Лев., Чис.,
Втор.). Однако первый грех был совершен еще до появления человека — среди
бестелесных разумных существ, обладающих свободной волей — ангелов, то есть до
появления известных нам законов. Последующий грех был совершен дьяволом (в
образе змея) уже после появления первой заповеди в раю, причем данная заповедь
относилась к человеку, а не к ангелам. Но факт проклятия дьявола за
соблазнение им человека ко греху (Быт. 3: 15) говорит именно о том, что дьявол
согрешил. Поэтому нам следует расширить понятие греха: под грехом вообще, со
второй точки зрения, можно понимать неповиновение Богу в виде сознательного
противодействия Ему [38] или невыполнение (нарушение) данных
Им заповедей (заветов, уставов, законов, определений, постановлений, повелений).
Такая точка зрения является более общей, чем первая и включает ее как частный
случай (один из вариантов).
в) Рассмотрим иную
точку зрения на грех. В Быт. 4: 11, 12 говорится о наказании Господом Каина за
убийство им своего родного брата Авеля; в Быт. 6: 5 — о великом развращении
людей на земле; в Быт. 6: 19-23 — о том, что за это развращение, в результате
потопа, посланного Господом, «истребилось всякое существо, которое было на
поверхности земли... остался только Ной и то, что было
с ним в ковчеге».
Таким
образом, в то время, когда еще не было каких-либо известных нам законов (за
исключением Быт. 2: 16, 17) и, следовательно, не могло быть их нарушения, люди
уже подверглись наказанию за личные деяния (убийство и развращение).
Кроме того, при отсутствии законов, в Быт. 4: 7 говорится о добре и грехе, а в
Быт. 6: 8 — о том, что «Ной же обрел благодать пред очами Господа», из чего
следует, что Ной был праведным. Заметим также, что Каин в ответ Богу на вопрос:
«Где Авель, брат твой?» — сказал: «Не знаю, разве сторож я брату моему?». То
есть, Каин не захотел признаться в убийстве своего брата, из чего можно сделать
вывод, что Каин сам оценивал свой поступок как плохой. Иначе
говоря, у Каина, при отсутствии в то время явных (осознанных) законов, возникло
понимание своей вины.
Все это
обусловлено наличием основ нравственного закона в совести человека. Как
говорится в 21: 473, «... в совести человека находился весь закон
нравственный...». Действительно, из Рим. 2: 14, 15 следует, что «... язычники,
не имеющие Богооткровенного закона, будут судимы Богом по закону совести, написанному
в сердцах их...» (1: 191, 192). «Не зная писаного закона Божиего, язычники
обычно пользуются каким-то сводом общих правил. Эти нормы создают
подсознательную культуру, включающую понятия о справедливости, честности,
доброте и сострадании к другим, что и отражает Божий закон в их сердцах. Их
приверженность к некоторым добрым делам и неприятие некоторых злых дел
указывают на внутреннее познание закона Божьего — знание, которое будет
свидетельствовать против них в день суда» (50: 1747, см. пояснения к словам:
«по природе законное делают» и «сами себе закон» из Рим 2: 14).
Совесть
представляет собой «инстинктивное чувство правильного и неправильного, которое
порождает ощущение вины. Помимо подсознательного обладания Божиим Законом люди
обладают предупредительной системой, которая действует при незнании или
нарушении этого закона. Павел призывает верующих не заглушать голос своей
совести и не учить этому других…» (50:1747. См. пояснение к слову «совесть» из
Рим. 2:15). «Бог поместил свидетельство
о своем существовании в самой природе человека посредством разума и
нравственного закона» (50:1745, см. пояснение к словам «явно
для них» из Рим. 1:19).
Поэтому, «Все люди ответственны перед Богом за свой отказ принять то, что Он
явил им о Себе в Своем творении. Даже те, кто никогда не имел возможность
слышать Благую весть, получил ясное свидетельство о существовании и характере
Бога, но пренебрегли этой истиной. Если человек ответит на данное ему
откровение - даже когда это откровение дано только природой - Бог предоставит
для такого человека возможность услышать Евангелие» (50:1745, см. пояснение к
словам они безответны из Рим. 1:20).
Учитывая
важное значение совести в формировании понятия грех, приведем и другие
высказывания по данному вопросу. «Бог, созидая человека, насадил в душе его
совесть, дабы тою аки правилом управлялся и, что творить и от чего уклоняться,
наставлялся. Совесть не иное что, как закон естественный или природный; почему
и с законом Божиим написанным совесть сходна. Чего бо научает закон Божий, того
научает и совесть... Не слушает кто совести: не слушает и закона Божия и Самого
Бога» (святитель Тихон Задонский. Цит. по 83: 956). «Совесть есть законодатель,
блюститель закона, судия и воздаятель. Она есть естественные скрижали закона
Божия» (36: 40). «Нелицеприятный судья, то есть совесть, восстав, взывала
громким голосом, упрекала их (прародителей — а. к.), показывала и как бы
выставляла перед глазами тяжесть преступления... увидел он (Адам — а. к.), что
на него восстал сильный обличитель, то есть совесть. Не было у него другого
обличителя и свидетеля греха, кроме того, которого он носил внутри себя» (13:
138, 139). «Совесть — это
данное человеку Богом второе “я”, которое независимо от воли человека оценивает
его мысли и поступки и укоряет его, когда он поступает против установленного
порядка. Совесть человека проявилась только после грехопадения, после того, как
впервые был нарушен установленный Богом порядок (Быт. 3). Совесть может
проснуться в человеке, когда он только еще намеревается совершить греховный
поступок. Так она заговорила в Пилате, когда по настоянию иудеев он отдал
Иисуса на распятие (Мф. 27: 24). Совесть может пробудиться в человеке и в
момент совершения им неправедного поступка, как, например, у Давида, когда он
отрезал край верхней одежды Саула (1 Цар. 24: 6 и след.). И наконец, совесть
может наказывать человека за уже совершенное преступление. Некоторые грехи оставляют
в сердце человека след, который не стирается на протяжении всей жизни (1 Тим.
4: 2). Проснувшаяся совесть может подтолкнуть человека к обращению (2 Цар. 24:
10), а также, как в случае с Каином, повергнуть в отчаяние: “Наказание мое
больше, нежели снести можно” (Быт. 4: 13). Если человек совершил неправый
поступок, то совесть “укоряет” (Иов. 27: 6), “беспокоит” (см. 1 Цар. 25: 31),
постоянно преследует (1 Тим. 4: 2) до тех пор, пока Бог не очистит его (Евр. 9:
14; 10:22) и не дарует ему непорочную совесть (Деян. 24: 16)…» (см. термин «совесть» в 109). «Бог
промышляет о людях чрез совесть каждого человека. Совесть — это наш судия
нелицемерный: она тщательно смотрит за нашими мыслями и желаниями, словами и
делами — ничто от нее не укроется» (100: 26). О том, что совесть (вернее ее
состояние) является критерием греха, фактически говорится и в Рим. 14: 23: «...
все, что не по вере (не по совести, осуждается совестью — П. В.) — грех».
Святитель Феофан при толковании этих слов пишет: «Отсюда общее правило: все
обязаны иметь ясную совесть (то есть отсутствие осуждения своею совестью, или
отсутствие угрызений совести — а. к.) относительно того, что предпринимают и
делают, чтобы все делалось с ясным сознанием правоты своего дела» (49: 408). «…
Еще древние говорили при взгляде на совесть: est Deus in nobis; то есть в совести
ощущается нами не только человеческая, но и выше – человеческая или
божественная сторона… Она (совесть — П. В.) всегда свидетельствует о богоподобии
человека и необходимости исполнения заповедей Божиих» (117: 2086).
«Проводником, ведущим человека в его ответах на вопросы, поставленные жизнью, в
принятии им ответственности за сою жизнь, выступает его совесть. Негромкий, но
настойчивый голос совести, которым она “говорит” с нами, — это неоспоримый
факт, переживаемый каждым. И то, что подсказывает совесть, каждый раз становится
нашим ответом. С психологической точки зрения религиозный человек — это тот,
который воспринимает не только то, что говорится подобным образом, но и самого
говорящего, то есть его слух в этом смысле острее, чем слух неверующего. В
диалоге верующего с собственной совестью — в этом самом сокровенном из всех
возможных диалогов — его Бог становится его собеседником» (120: 442). Иммануил
Кант говорит: «Есть две вещи, которые меня поражают: звездное небо надо мной и
нравственный закон (закон совести — П. В.) во мне» (цит. по 80: 309). И то и
другое, по мнению протоиерея А. Меня, является отражением Бога (80: 309).
Таким
образом, даже при отсутствии явного (осознанного) закона Божиего в совести человека, являющегося образом Божиим, даны в неявном (бессознательном, подсознательном) виде основы этого
нравственного закона. Несоблюдение (нарушение) данного закона (впрочем, как и
осознанного закона) вызывает неприятные, иногда очень мучительные чувства,
называемые угрызениями, или мучениями, совести, что и сигнализирует об
отрицательной оценке поступка, то есть — о грехе. Преподобный Григорий
Синаит говорит: «Вкусить мучение совести здесь или в будущем не всех удел, а
одних тех, кои погрешают против веры и любви. Она, держа меч ревности и
обличения обнаженным, без жалости мучит повинных. Кто противится греху и плоти,
того она утешает; а кто подчиняется им, того преследует, пока не покаются. И
если не покаются, мучение переходит с ними в другую жизнь, и там продлится во веки»
(цит. по 10: 198, 199). Митрополит Сурожский Антоний (Блум) пишет: «Священное
Писание говорит: нет на свете ничего принудительнее, требовательнее, чем суд
совести» (94:285). По мнению священника-психолога Б. В. Ничипорова: «Голос совести
человек может “слышать” непосредственно. Известны “муки, суд” совести. Человеку
несовершенному часто трудно отделить “голос” совести от
“крика” собственных страстей. В связи с этим в Церкви с древних времен
существует институт духовничества или старчества, где человек имея здоровое
недоверие к себе, советуется со старцем относительно подлинности того или иного
выбора, как в поступках, так и в помыслах. Как известно огромная часть времени
и сил расходуется на то, чтобы “убежать” от мук совести. При этом диапазон
“используемых возможностей” невероятно широк — от пьянства до внезапного
“увлечения” рыбалкой, филателией и др. (хотя в
последних, самих по себе, нет ничего предосудительного). Важен мотив — почему (!) вдруг он (она) так
увлеклись этим делом. Единственным способом восстановления внутреннего мира и согласия
с совестью является покаяние в Боге (отличается от простого раскаяния)» (82:
188). «Лишь только замыслил человек совершить что – либо дурное, сейчасже
является на свой пост совесть, предостерегая его и угрожая ему. А после совершения
дурного дела совесть немедленно карает и мучит его» (117: 2086).
Влияние
угрызений совести может быть столь велико, что человек, не выдержав нравственной
боли, может даже покончить с жизнью. По словам святителя Тихона Задонского: «За
грех содеянный тяжко и люто мучит совесть человека, так что часто человек
умерщвляет себя, не стерпя совестного мучения» (Цит. по 83: 259). Монах
Митрофан говорит: «Совесть — это глас закона, глас Божий в человеке, по образу
и подобию Божиему созданном. Как естественная прирожденная сила души, совесть
не оставит человека никогда, где бы душа ни была. Действие совести — суд и
осуждение, приговоры вечные, никогда не умолкающие. Ее воздействие (на
спасенных в раю и на осужденных в аду) не прекращается никогда. Суд совести,
суд Божий — нестерпим. Вот почему еще на земле души, преследуемые своей
совестью и не умеющие умиротворить ее покаянием блудного сына, или мытаря, или
апостола Петра, или блудницы — посягают на самоубийство, думая в нем найти
конец терзанию совести» (174: 119). Так Иуда, предавший Иисуса Христа, «...
раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам,
говоря: согрешил я, предав кровь невинную... пошел и удавился» (Мф. 27: 3-5).
(Заметим, что в Деян. 1: 18, 19 о смерти Иуды сказано: «... и когда низринулся,
расселось чрево его, и выпали все внутренности его. И это сделалось известно
всем жителям Иерусалима...» В 50: 1620 приводится следующее толкование этого:
«Вероятно, дерево, на котором повесился Иуда (Мф. 27: 5), стояло на скале.
Могла порваться веревка или сломаться ветка, а также мог развязаться узел, и
при падении его тело разбилось о камни»).
Вообще,
совесть можно назвать духовным инстинктом, который по аналогии с
физиологическими инстинктами (например, сохранения индивидуальной жизни и жизни
рода) заложен в природе человека и предназначен для сохранения его жизни, но, в
отличие от них, предохраняет непосредственно не от физической, а от духовной
смерти.
«Совесть
имеет такое значение для нравственно - практической деятельности, какое логика
имеет для мышления, или присущие человеку идеи такта, рифмы и т. д. — для
музыки, поэзии и т. д.» (117: 2086). Основополагающее значение совести
признается и в светском мире. Так, например, присяжные заседатели, в
соответствии с действующим законодательством, при вынесении своего решения о
виновности или невиновности подсудимого должны руководствоваться своими
внутренними убеждениями и совестью.
Отметим,
что внутренний закон (свидетельство совести) не устраняет необходимости
внешнего закона (заповедей Божиих), они находятся в согласии между собой.
Святитель Феофан Затворник пишет: «Какие мы имеем средства распознавать добрые
дела от худых? Закон Божий внутренний, или
свидетельство совести, и закон Божий внешний, или
заповеди Божии» (49: 97). Святитель Тихон Задонский говорит: «Что слово
обличительное, то и совесть делает душе человеческой. Совесть бо согласна с
законом и словом обличительным. Сего свидетеля внутреннего свидетельство верно
есть: что видит в душе, то свидетельствует и обличает; чего не видит, того и не
обличает. Тако два свидетеля душе человеческой положил Бог: вне, закон Свой; внутрь души, совесть. Оба
эти свидетеля верно и согласно свидетельствуют и обличают нас. Они будут
свидетели всякому и на Втором Христовом пришествии. Что мы ни делали ныне, о
том они тамо будут свидетельствовать. Совесть и слово Божие согласны между
собой» (Цит. по 83: 957). «Если есть в человеке внутренний закон, то на что еще
дан внешний? Он дан потому, что люди не
слушались внутреннего закона и, продолжая плотскую и греховную жизнь, заглушали
в себе глас духовного закона: почему и нужно было напомнить его им внешне,
посредством заповедей» (51: 98).
В связи
со сказанным, с третьей точки зрения, предыдущее определение греха следует
дополнить и представить в виде: «Грех есть неповиновение Богу в виде
сознательного противодействия Ему или невыполнения (нарушения) Его заповедей
(заветов, уставов, законов, определений, постановлений, повелений), в том числе
данных в совести человека». Как видно из данного определения, оно является
более общим, чем предыдущее и включает его.
г) Четвертая точка
зрения на грех заключается в следующем. Любой неугодный Богу поступок, вне
зависимости от того, понимает ли человек его греховность или нет (то есть
имеется ли у человека критерий нравственности этого поступка в явном или
бессознательном виде или нет), уже является грехом именно вследствие его
неугодности Богу.
При
таком, предельно общем, понимании греха необходимо приносить раскаяние не
только за те невольные (неосознанные) грехи, критерии которых представлены в
законе, но мы о них не знаем или не понимаем их, но и за те невольные грехи,
критерии которых отсутствуют в законе (явном или бессознательном).
Одним
из обоснований такого подхода ко греху может являться притча о бесплодной
смоковнице (Мф. 21: 18, 19; Мк. 11: 12-14, 20, 21), которая была проклята
Иисусом Христом и засохла за то, что когда Он взалкал,
то при этом не нашел на смоковнице ничего, кроме одних
листьев. То есть смоковница была проклята за то, что не сделала угодное
Богу, хотя еще не время было собирания смокв. Эта притча имеет огромное нравственное значение. Ибо
никто из нас не знает, когда Сын Божий опять придет во славе,
чтобы судить живых и мертвых (Символ веры); ибо внезапно
придет Судия, и деяния каждого обнаружатся (Молитвы утренние. Тропари
Троичные) (см. также прим. 100).
Поэтому
нужно постоянно быть угодными Богу, чтобы не погибнуть навеки, как
смоковница [39] Дополнительно к этому, отметим
следующее. В Быт. 3: 14, 15 говорится, соответственно, о физическом змее и о
духовном змее — дьяволе (50: 21, см. прим. к Быт. 3: 14, 15). При этом
физический змей, хотя и «был хитрее всех зверей полевых» (Быт. 3: 1), но был
все же животным, то есть существом, не имеющим разума и свободной воли. А
следовательно, он не мог быть нравственно ответственным за действия
духовного змея (дьявола). Однако проклятие физического змея (Быт. 3: 14),
наряду с духовным змеем (Быт. 3: 15), говорит именно о том, что и физический
змей сделал неугодное Богу и вызвал Его гнев. Святитель Иоанн Златоуст пишет:
«Если послуживший орудием (змей —а. к.) подвергся такому гневу, то какое
наказание должен понести тот (дьявол — П. В.)?» (13: 146) Возможно,
определенной аналогией этому может быть и побитие камнями, в соответствии с
ветхозаветным законом (Исх. 21: 28), неразумного животного — вола в случае
убийства им человека, «ибо человек создан по образу Божию» (Быт. 9: 6). Как
говорит преподобный Ефрем Сирин: «... если кто человеку сделает что доброе или
худое, сие относится к Нему Самому; потому от Него происходит всякий суд,
воздающий по заслугам: Он отмщает за Свой образ» (40: 396).
Приведем
и другие примеры, обосновывающие данный подход ко греху. Из Ветхого Завета
известно, что «Господь поразил тяжкими ударами фараона и дом его за Сару, жену
Аврамову» (Быт.12: 17), которая была взята в дом фараона за ее красоту (Быт.
12: 14, 15). Поскольку фараон не знал, что Сара имеет мужа (Быт. 12: 18, 19), так
как был введен в заблуждение хитростью Аврама, специально сокрывшего
этот факт для собственной защиты и безопасности (Быт. 12: 10-13), то он
(фараон) не сделал сознательного греха. Аналогичный случай приведен также и в
Быт. 20: 1-18. Здесь фактически конкретно говорится о том, что если бы Авимелех
сожительствовал с Саррою, то это был бы грех (Быт. 20: 6), «ибо она имеет мужа»
(Быт. 20: 3). Однако Авимелех (так же, как и фараон) не знал о том, что Сарра —
жена Авраама (Быт. 20: 1, 2, 4, 8-10), поскольку также был введен в заблуждение
Авраамом, сокрывшем свое семейное положение (Быт. 20: 2, 5, 11-13).
Таким
образом, ни фараон, ни Авимелех, с учетом того, что запреты прелюбодейства и
желания жены ближнего были даны Богом позже (Лев. 20: 14, 17), не нарушили
какого-либо закона, в том числе данного Богом в совести человека. Их совесть
молчала в связи с сокрытием Аврамом (Авраамом) того, что Сара (Сарра) является
его женой. Однако действия Бога в отношении фараона и Авимелеха показывают, что
они сделали неугодное Богу.
Представим
по данному вопросу еще один довод. В Быт. 1:28; 9:1, 7 говорится о
благословение Божием плодиться и размножаться. Однако,
поскольку естественное размножение людей связано с излиянием мужского семени,
то это, в соответствии с Лев. 15:18, делает супругов временно нечистыми. С другой
стороны, рождение ребёнка также связано с временными нечистотой и греховностью
(Лев. 12: 6-8). Такое положение, когда выполнение заповеди Божьей связано с
определёнными нечистотой и греховностью, характеризует недостаточность
предыдущих определений греха. Это положение может быть объяснено тем, что
родители, не нарушая каких - либо законов Божиих, производят при этом ребёнка с
греховной природой, что не может быть угодным Богу. (См. об этом подробнее в
главе 7).
4.
2. Рассмотрим теперь собственно механизм (процесс) возникновения греха,
заключающийся в определенных последовательных событиях, происходящих в человеке
и приводящих его ко греху.
«Святые
подвижники свидетельствуют, что все грехопадения человеческие совершаются не
иначе, как с постепенностью. Первая ступень есть прилог, когда без
намерения и против воли входят в душу греховные представления или через внешние
и внутренние чувства, или через воображение. Это пока еще безгрешно, но создает
возможность греха. И самые великие святые в самые священные времена
подвергались прилогам и принуждены были бороться с ними.
Следующая
ступень — сочетание, что означает принятие прилога, добровольное
размышление о нем: это уже не безгрешно. Далее идет сложение — услаждение
души пришедшим помыслом или образом, когда кто-то, принимая помыслы или образы,
представленные врагом, и с ними беседуя мысленно, вскоре сложит в мысли своей,
чтобы было так, как внушает помысел. Здесь нужно немедленное покаяние и
призывание Бога в помощь. Далее идет уже пленение — состояние души,
когда принужденно и невольно отводится ум на худые мысли, нарушающие мирное
устроение души, и душа с усилием, только при помощи Божией возвращается в себя.
Это
переходит в страсть — долговременное и обратившееся в привычку услаждение
страстными помыслами, влагаемыми от врага и утвердившимися от частого размышления,
мечтания и собеседования с ними. Здесь потребна уже великая и напряженная
борьба и особенная благодатная помощь, чтобы оставить грех (см. 70: 133, 134)»
(12: 237, 238).
Святитель
Феофан Затворник по данному вопросу говорит: «Скажу вам, когда начинается
грешность. Вот как идет искушение: 1) представляется в мыслях худое или глаз
что увидит, и виденное пробуждает мысли недобрые! Это есть прилог или
приражение. Тут нет грешного, ибо и то и другое невольно нападает. Если вы
тотчас, как только сознаете, что это худое, воспротивитесь ему и к Господу
обратитесь, вы сделаете должное — подвиг духовный. Но если вы не
воспротивитесь, а станете думать и думать, не сопротивляясь и не ненавидя, не
отвращаясь, то это уже не доброе. Душа пошатнулась. Тут нет еще греха, но шаг
ко греху сделан...
Но если
кто займется помыслом этим и станет думать о нем и думать, то он сделает второй
акт грехопадения: 2) внимание к злому помыслу или собеседование с
ним. Тут нет еще греха, как я сказал, а полагается ему начало; 3) третий момент
в грехопадении — сочувствие худому помыслу: приятно думать и самое дело
приятно. Тут больше греха (ближе к греху — а. к.), но еще нет его. Это нечистота.
И бывает, сочувствие вырывается вдруг — непроизвольно; 4) четвертый момент в
грехопадении есть склонение воли, пожелание дурного, хотя еще не
решительное. Тут грех есть, ибо есть дело произвольное. Чувствами не всегда
можно владеть, но пожелания в нашей власти. Однако ж все это не настоящий грех,
а только преддверие к нему; 5) пятый момент — согласие на грех или решение
согрешить. Тут грех настоящий, только внутренний. За этим не замедлит явиться и
6) грех делом... И се настоящее падение, пагуба души, потеря
благодати, подпадение под власть врага. Так вот... гоните помыслы, не вступая с
ними в разговоры, подавляйте тотчас сочувствие, уничтожайте пожелания... Тут
вся борьба... И бывает, что помысел, сочувствие и пожелание — все в один момент
произойдут... Ничего... В таком случае они все стоят будто прилог... И борьба
всё удобно прогонит их.
Чувство
грешно, когда соизволяют на него, удерживают и разжигают его; а когда оно
невольно врывается в душу, душа не хочет его и напрягается вытеснить его — тут
греха нет, а есть борьба добрая... Грешное дело так идет: мысль, чувство и
сочувствие, соизволение, решение или избрание и дело. Кто прогонит мысль...
чист остается. С чувства и сочувствия начинается грешность по мере соизволения.
Где нет соизволения, там нет греха» (цит. по 24: 339-341).
4.
3. Под
злом мы будем понимать последствия греха (наказание, или возмездие за
грех) [40]. При таком определении зла оно
становится нравственным понятием [41] (обзор ложных мнений о происхождении
зла приведен, например, в 23: 346-352). С этой точки зрения, не будут являться
злом как следствием личных грехов (то есть нравственным злом), например,
болезни, физические недостатки, различные трудности, неприятности, горести и
страдания, попускаемые Богом для испытания верности Ему и смирения (см., например,
Втор. 8: 2, 3), для очищения и укрепления в праведности (см., например, Иов.),
необходимые для явления дел Божиих [42]; происходящие по «естественным» [43]
причинам.
4.
4. Таким
образом, грех — это неугодный Богу поступок, под которым понимается
определенное действие или, в зависимости от воли Божией, отсутствие должного
действия. «Грех есть как то, что законом Божиим запрещенное делается, так и
то, что законом Божиим повеленное оставляется... Ибо Бог в законе Своем повелел
как уклоняться от зла, так и творить благое...» — говорит святитель
Тихон Задонский (цит. по 83: 233). При этом конкретным выражением данного
действия могут быть мысли, слова, физические воздействия, желания. Грех имеет
определенную длительность, то есть существует временно, в процессе его совершения.
Зло
является воздаянием за грех и представляет собой определенное физическое и/или
духовное состояние (см., например, 21: 375). В этом состоянии разумное и
свободное (нравственное) существо (человек или ангел) может находиться неопределенное
время. Иными словами, зло, в отличие от греха, может существовать неопределенно
долго. Например, в течение нескольких дней в виде легкой болезни
человека, в течение всей жизни, в течение жизни нескольких поколений, в течение
жизни всех поколений людей, ибо грех делается, а зло остается, грех совершили,
а зло осталось [44]. Соотношение между грехом и
злом можно выразить в следующем виде: сделанный человеком грех является через
его последствия злом для человека, или в более краткой и условной форме: грех
человека есть зло для него.
Заметим,
что термины «грех» и «зло» иногда смешиваются. Так, например, о зле говорится
как о нарушении заповеди Божией: «... или оно (зло — а. к.) существовало как
риск — риск нарушения запрета Адамом...» (20: 248, 249); как о прямом
противодействии Богу: «Зло есть бунт против Бога...» (20: 250). То есть зло
отождествляется с грехом. С другой стороны, в той же работе (20) под злом
понимается определенное состояние личности: «Зло не есть природа, но состояние
природы, и в этом высказывании отцов заключается большая глубина... Точнее, зло
есть определенное состояние этой природы; это воля, ложная по отношению к
Богу... зло — это состояние, в котором пребывает природа личных существ,
отвернувшихся от Бога» (20: 252). Заметим, что в этой же работе о зле говорится
и как о последствии греха: «Таким образом, зло имеет своим началом грех одного
ангела» (20: 252), то есть здесь грех и зло ясно различаются.
Блаженный
Диадох Фотикийский говорит о зле не как о состоянии после греха, а как о
действии, то есть о грехе: «Природа добра могущественнее навыка ко злу, так как
первое существует, а второе не существует, разве только при совершении его...»
(цит. по 86: 34). В альтернативных переводах Рим. 7: 21, 25, приведенных в 19:
120, 121, значения терминов «грех» и «зло» практически тождественны («... Когда
я хочу сделать что-нибудь доброе, нечто немедленно заставляет меня творить
зло»; «... будучи всего лишь слабым человеком, я подчиняюсь внутренней силе,
заставляющей меня грешить»). Аналогичные значения имеют указанные термины и в
23: 93 (Книга 1): «... злом в собственном и строгом смысле должно считать грех, нарушение свободой человеческой воли Божией...». Там же
говорится о зле и как о следствии греха: «Грехи же, следствием которых бывает
физическое зло...» (23: 93. Книга 1).
|
