ПРЕПОДОБНЫЕ СТАРЦЫ ОПТИНОЙ ПУСТЫНИ. Жития. Чудеса. Поучения.


     Преподобный Иларион

     ЧУДЕСА

     Дар исцеления
     Много приводили к преп. Илариону страдающих нервными и душевными болезнями, которых обычно называют «порчеными». Преп. Иларион был твердо убежден, что полное искреннее покаяние, всепрощение обидевших и примирение со враждующими есть лучшее лекарство от недугов душевных, ибо причиной подобных болезней, как находил старец, бывает часто непримиримая вражда, раздоры семейные и тяжкие нераскаянные грехи. Эти различные причины болезней старец без затруднения распознавал чрез искусные расспросы болящего и иными ему ведомыми путями, иногда и по самому крику «порченых» и его свойствам, и при помощи Божией врачевал их благодатью таинства Покаяния. Старец указывал больным не мнимую, а действительно найденную им причину их болезни и приводил к сознанию, раскаянию и сокрушению о своих грехах. Если больные указывали на кого-либо, как на причину своей болезни, что часто бывало с нервными больными, то старец Иларион, советовал тогда испросить у того лица прощения, если оно живо, а если скончалось, то примириться с ним, отслужить на его могиле панихиду о его упокоении, подавать о поминовении на проскомидиях и дома за него молиться, принести покаяние и принять епитимию, и положить начало добродетельной жизни. Кроме таких советов, давал им на дом Богоявленскую воду, св. артос и масло из лампадок, горевших на могилках почивших старцев Льва и Макария.
     Однажды старец что-то сверх обыкновения замедлил и долго не выходил из хибарки, в которой исповедовал женщин; его ожидало много посетителей и посетительниц. Пошли узнать, с кем он там был занят, и узнали, что у него в это время была на исповеди упорнейшая душевнобольная. Старец заставлял ее налагать на себя крестное знамение и говорить свои грехи, но она крепко противилась и не хотела произносить их, кричала и ругала старца грубыми, непристойными словами. Преп. Иларион, не обращая внимания на ее брань, добивался только того, чтобы она пришла в полное сознание и покаялась в том грехе, за который так сильно страждет. Наконец, после многих усилий больная созналась, покаялась и обещала выполнить все то, что ей посоветовал старец. Отпуская, старец снабдил ее св. артосом и св. водой.
     Одна сорокалетняя крестьянка Одоевского уезда, часто посещавшая обитель, сама рассказывала, что в продолжение многих лет сильно страдала припадками, сопровождавшимися корчами, судорогами, криком на разные голоса. В состоянии припадка она неистово кричала, бранилась и обнаруживала такую неестественную силу, что несколько мужчин не могли удержать ее. Много наслышавшись о преп. Иларионе, она обратилась к нему за помощью. Как всегда, так и в этом случае старец исповедал ее во всех грехах, особенно нераскаянных, и вот благодатной силою таинства Покаяния она получила чрез старца совершенное исцеление. Припадки не возвращались, и она стала здорова и покойна, глубоко признательная за полученную помощь. Она жива была еще в 1877 году и лично известна многим братиям.

     Спасение от самоубийства
     Один купеческий приказчик из Нижнего, средних лет, холостой, страдал несколько лет болезнию, не дававшею ему покоя. Он, по словам его, ощущал, что кто-то пошептывает ему мысли о самоубийстве. Подойдет он к воде, голос шепчет ему: «Зачем тебе больше жить на свете? Утопись!» Увидит он огонь, голос внушает ему кинуться в огонь. Увидит он нож или какое острое орудие, голос внушает ему зарезаться, так как незачем ему оставаться на свете. Исхудалый, изнуренный, со впалыми от душевного недуга глазами, он приехал с матерью своею в обитель, был у старца и на вопросе, отчего он страждет, объяснил, что, по его убеждению, он болен оттого, что, когда ему еще было два года, мать прокляла его. Старец долго занимался с ним, подробно расспросил его, о чем находил нужным, и заключил, что причина болезни не та, которую он приводит, а другая, и болезнь послана ему в наказание за ложные взгляды относительно своей матери. Мать была добрая старушка и очень его любила, и желала ему всякого блага, а он думал, что она сделала его несчастным на всю жизнь. Долго он не соглашался с мнением старца. Наконец, на исповеди старец, с помощью Божией, убедил его оставить ложное мнение, что его прокляла мать, и вместо того смириться перед нею и с чувством раскаяния испросить у нее прощения в оскорбительном мнении о ней. Исполнив наставление старца, он удостоился принятия Св. Таин и явился к старцу уже в обновленном виде – покойный и счастливый; погибельных внушений он уже не слыхал; совесть его умиротворилась, и душа его, освященная таинствами Покаяния и Причащения, возвратилась к светлой жизни. Возвратясь в Нижний, он уже вел жизнь свою по наставлениям старца.
     Тульской губернии, Богородицкого уезда купец, тридцати пяти лет, трезвый, более года страдал душевной болезнью: ему представлялось, что все насмехаются над ним и над его действиями и что какие-то незнакомые ему люди, куда бы он ни пошел, преследуют его и намереваются лишить его жизни. Эти мысли ни днем, ни ночью не давали ему покоя, и он уже несколько раз приходил к мысли о самоубийстве и тем самым наводил страх на все свое семейство. По убеждению матери, И. В. приехал в обитель и объяснил свое положение старцу Илариону. Старец несколько раз подолгу с ним занимался и нашел у него затаенный грех, который он не исповедал священнику, сомневаясь в прощении его. Старец убедил его, что нет греха, который бы не прощало человеколюбие Божие, если в нем каются, и купец на исповеди принес в нем покаяние и, получив разрешение, удостоен был причащения Св. Тайн. При прощании старец сказал ему: «Ну, поезжай с Богом; теперь тебя преследовать и вязать не будут». Так действительно и было: И. В. совершенно выздоровел от своего мучительного недуга.

     Исцеление помешанного
     Новосильского уезда купец был два года одержим недугом, не дававшим ему ни минуты покоя и доводившим его до безумия. Ему представлялось, будто со всех сторон его преследуют, хотят вязать и лишить жизни. Не будучи поэтому в состоянии заниматься своим торговым делом, А. Е. бегал от людей с блуждающим взором, произнося безсмысленные слова. Домашние боялись, чтобы он в припадке безумия не лишил себя жизни. Более всех обезпокоена была этой болезнью его жена, придумавшая, наконец, свозить его в Оптину Пустынь. Прибыв в обитель, она объяснила старцу болезнь мужа и просила его помощи. Старец долго занимался с ним и из расспросов дознал, что главная причина болезни была его вражда и непокорность отцу, которую он таил в своем сердце. Старец долго убеждал А. Е. оставить злобу и просить у отца прощения, доказывая ему, что только в таком случае он может надеяться на помощь Божию и избавиться от болезни. Больной сперва долго упорствовал, оправдывал себя, а отца обвинял, но, наконец, изъявил готовность исполнить все, что приказывал ему старец. Старец исповедал его, и больной, пробыв в обители после принятия Св. Тайн еще три дня, поехал домой к отцу совершенно здоровым. Теперь, в душевном мире и спокойствии, он занимается в Москве своими торговыми делами, благодаря Бога и старца Илариона.

     Избавление от безотчетного страха
     Города Белева купеческий сын П. М., занимаясь у отца торговлей, долго страдал душевным расстройством, задумывался, подвергался безотчетному страху, причем часто и видимые предметы представлялись ему не такими, какими они на самом деле были. Наконец, он стал теряться рассудком. Прибыв в обитель, что сделать посоветовали ему родные, больной обратился к старцу Илариону. Старец исповедал его и помог ему советом. Больной с 1870 года совсем остался в обители и живет в ней и ныне мантийным монахом, хотя прежде не только желания, но и мысли у него не было о монашеской жизни.
     Не одни нервные или душевнобольные получали, при помощи Божией, от старца облегчение; старец оказывал помощь многим и в других состояниях и обстоятельствах жизни, когда обращавшиеся к старцу добросовестно исполняли полученные от него наставления.

     Избавление от неверия
     Студент Московского университета, тульский помещик А. П. А. дошел почти до полного неверия в Бога. Быв проездом в обители, он имел продолжительные беседы со старцем. Полные искреннего участия и душевной доброты слова старца подействовали на молодого человека. Он согласился признать свои заблуждения, провел, по предложению старца, в обители несколько дней, исповедался, принес покаяние, сподобился принять Св. Тайны, к чему пред тем уже несколько лет не приступал, и поехал в Москву верующим и благочестивым христианином.

     Прозорливость старца Илариона
     Мать благочестивого семейства (Тульской губернии, Богородицкого уезда) Т., глубоко уважавшая советы старца – своего духовного отца, приехала в обитель просить его совета относительно вступления в брак своей дочери. К ней сватались три жениха, и они решили поступить в выборе так, как посоветует им старец. Три дня ходили они к старцу, желая услышать, что он им скажет. Казалось, что старец и выбрал одного из трех женихов, но три дня не объявлял им своего решения, и на их вопрос: «Как же вы, батюшка, нас благословите?», отвечал: «Ах, дочка, дочка! Жаль мне тебя, но как же мне с тобой быть? Погодим еще!» На четвертый день он им сказал: «Ну, дочка! Когда уж плыть, так плыть. Переплывешь – будешь человек. Видно, Богу так угодно». Преп. Иларион подразумевал под этими словами, что много скорбей придется перенести девице по выходе замуж. Слова старца сначала показались загадочными, но после, по вступлении девицы в брак, они оправдались. Вначале ей в семействе мужа было очень трудно; пришлось переносить много скорбей и огорчений, так что и крепкое здоровье ее порасстроилось, и духом начала она слабеть. Вспоминая слова старца, Т. ими себя укрепляла, ожидая изменения обстоятельств на более благоприятные. Тяжелое положение ее продолжалось года три. Наконец, неожиданно все изменилось: здоровье ее снова поправилось, и с этих пор она и доныне живет счастливо, благословляя память старца.
     Молодой человек из купеческого семейства после четырехлетнего супружества овдовел. Ему стали сватать новую невесту. Когда родной брат его поехал в Оптину Пустынь, он поручил ему испросить у старца о. Илариона благословения на второй брак. Старец дал такой ответ: «Скажи брату, пусть он погодит еще годок, да приедет к нам, и мы посмотрим, не годится ли он нам». Сам съездить к старцу молодой человек не нашел времени, все откладывал, а между тем невесту ему сватали. Не повидавшись лично со старцем, он не исполнил его заочного совета и вторично женился. Но через три с половиной недели вторая жена тоже умерла. После того ему предлагали вступить в третий брак. Тогда он поехал в обитель лично благословиться у старца. Старец принял его с участием и сказал: «Что, не послушался? Вот тебе и женитьба!» Пробыв несколько дней в обители, он у старца на исповеди изъявил желание вместо женитьбы поступить в обитель. Старец спросил, давно ли у него явилось это желание? Тот отвечал: «Всего несколько часов». Старец сказал: «Нужно прежде поиспытать себя некоторое время». По окончании же исповеди с улыбкой сказал: «Ну, приезжай, приезжай, мы тебя примем». Вскоре тот оставил семью и в 1865 году поступил в скит, где и теперь живет мантийным монахом.
     Родная племянница Белевского соборного протоиерея Ивана Васильевича Глаголева, находившегося в дружелюбном общении со старцами Леонидом и Макарием, очень благорасположенного к Белевской девичьей обители и к благочинному Белевского девичьего монастыря г. Белева (см. описание Белевского девичьего монастыря, 1863 г., стр. 97-98), с шести лет жила в монастыре игуменьи Павлины вместе с племянницей ее, монахиней М., была клиросной и имела приятный голос. Однажды две сестры из певчих вышли из Белева в один из Московских монастырей, впоследствии они увлекли с собою и Машу. Но в Москве она была недолго покойна, совесть ее не замолчала: с нею сделались нервные припадки. Некоторые Белевские сестры просили старца помолиться о ней. Старец говорил, что Господь силен обратить ее и возвратить в прежнюю обитель с сознанием и раскаянием. Слова старца оправдались: в июне 1871 года она возвратилась в Белевскую обитель.
     Когда она пришла к старцу, в хибарке было много народу; она плакала у ног старца, который с обычной любовью принял ее, говоря: «Маша! Ты еще жива? Слава Богу! Верно, молитва матери игумении дошла до Бога». Она сказала старцу: «Милостивый батюшка! Ежели есть подобной мне грешнице милость у Господа, спасите меня! Вся моя надежда после Бога на вас и ваши молитвы, которым я давно и вручила себя!» Старец сказал: «Милостив Господь! Не отчаивайся, веруй и надейся; только бы принести истинное покаяние во всем, что тяготит твою совесть, и с помощью Божией положить благое начало!» Старец хотел, не откладывая, заняться с больной, но с нею повторился припадок. Бывшие с нею сестры, полагая, что она не скоро прийдет в себя, объяснили старцу, что с нею нередко бывают такие припадки, и предлагали, не угодно ли будет старцу оставить ее до следующего дня. Но старец, внимательно и озабоченно следивший за припадком, решил не откладывать. Он велел келейнику подать св. Богоявленской воды, благословил больную и дал ей выпить; больная выпила и стала спокойнее, наконец и совсем успокоилась. Нужно было видеть, с каким сердечным участием наблюдал за нею старец! Больная на несколько минут уснула легким сном. Старец велел одной из сестер наблюдать за нею, чтобы, как только придет в чувство, исповедать ее, а сам, между тем, продолжал принимать других посетительниц, которых на этот раз было много. Спустя несколько времени, больная очнулась. Старец, оставив занятия с другими, спросил ее: «Что с тобой теперь?». Она отвечала: «За вашими св. молитвами со мной почти все прошло, только в глазах еще темно». «Ты все помнишь? Можешь исповедоваться?» – спросил старец. «Все помню, милостивый батюшка!» И просила, если можно, исповедать ее. Старец после этого занимался с нею более часа. По окончании исповеди утешал ее как дитя, дал ей свои четки, своего служения просфору, св. воды и артос. Воду благословил ей пить при появлении припадка. Отпуская больную, благословил ее и сказал: «Благодари Бога: теперь будешь ты жива, а ежели бы даже пришлось и умереть, – милостив Господь! Буди Его святая воля! Помни же, что лучше быть учеником ученика, нежели жить, полагаясь на свой разум и по своей воле», – и, обращаясь к сопровождавшим ее сестрам, приказал, чтобы не оставляли больную. По уходе больной старец очень был утешен тем, что она могла принесть чистосердечное покаяние, и говорил: «Сестры хотя и думают, что она не так опасна, но Бог знает? И здоровые иногда умирают, а больная, да еще в таком страдальческом положении, тем более не безопасна. Мы не знаем, что с нами может случиться и в следующую ночь или завтра. Что только можно было сделать, чтобы помочь бедной, – все сделано. В подобных случаях не должно откладывать, а пользоваться каждой минутой, чтобы не упустить душу, ищущую спасения, без возможной помощи».
     Возвращаясь в гостиницу, больная говорила сестрам: «Други мои! Как у меня теперь легко на душе. Давно не ощущало мое грешное сердце такого отрадного спокойствия духа и такого необъяснимого чувства, какое я вынесла от батюшки. Слава Богу за все!» Она попросила засветить лампадку, выпила св. воды, взяла четки, полученные ею от старца, и легла на койку, перекрестив и себя, и ее крестным знамением. Сестры оставили больную и пошли ужинать. Поужинав и поговорив между собою о той утешительной перемене, которая в этот вечер произошла в состоянии больной, они возвратились к ней, чтобы вместе читать правило «На сон грядущим», но нашли Марию уже уснувшей вечным сном.
     Узнав о кончине ее, старец сказал: «Этого нужно было ожидать, потому я и не решился вчера оставить ее без исповеди», –и привел повесть из Пролога (14 июля) о том, как одна сестра вышла из обители в мир (в Солуни) и потом чрез несколько времени греховной жизни пришла к воротам монастыря своего с чистосердечным намерением принести покаяние, но павши пред вратами, внезапно скончалась. Одному епископу было об ее кончине такое откровение: Ангелы защищали душу ее, говоря: «Она столько лет работала нам». Бесы возражали им: «Она и в монастырь-то шла с леностью, как же вы говорите: она покаялась?». На это Ангелы сказали: «Бог видел разум ее, на то уже преклонившийся, и принял ее покаяние, ибо покаянием она владела, сложившись с помыслом о нем, жизнью же владеет Владыка Бог».
     К погребению приехали и игуменья Павлина с сестрами, между которыми были певчие. Старец пожелал сам отпевать усопшую, но неожиданно то же намерение возымел и о. игумен, так что отпевание совершали в кладбищенской церкви о. игумен, старец Иларион и совершавший Литургию о. казначей Флавиан. Умилительно было видеть старца, слабым и взволнованным голосом прочитавшего над усопшей Разрешительную молитву.
     10 июня 1871 года в четверг, в седьмом часу вечера, больная была в хибарке на исповеди, а в одиннадцатом часу скончалась на двадцать втором году жизни; в воскресенье 13-го числа было совершено погребение усопшей на новом монастырском кладбище Всех Святых. (См. библиографический очерк белевской игуменьи Павлины, «Странник» 1880 г., декабрь).

     Из записок белевской монахини Михаилы (Болотниковой)

     Предсказание игуменства.
     Мы – четыре родные сестры, поступили в разные времена в святую Белевскую обитель. Сначала одна сестра, до того проживавшая уже семнадцать лет в другой обители (в рясофоре – Серафима, а потом – игуменья Макария), перешла из Великолуцкой в Белевскую, для батюшки о. Макария; другая сестра, уже несколько лет спустя после нее, поступила к ней в сожительство из миру (потом – схимонахиня Илариона). А мы – две сестры (Михаила, в миру Александра, и Магдалина), вошли обе вместе с особую келью и еще позже того, кажется, в 1858 году. По кончине старца нашего о. Макария, мы – все четыре сестры, поступили по его благословению под руководство ближайшего ученика его, батюшки о. Илариона.
     Перешедшая в Белев из другой обители (Великолуцкой), сестра, м. Макария, издавна болезненная, одну зиму хворала более обыкновенного, но по желанию повидать старца с трудом собрала силы, добралась до Оптиной и говорит батюшке о. Илариону: «Должно быть, мне, батюшка, уже недолго жить!» А батюшка отвечал: «Нет, ты не умрешь, а мы тебя еще игуменьей сделаем». По возвращении в Белев сестра узнает, что наша м. игуменья получила известие о неожиданной кончине Тульской игуменьи, а вскоре владыка назначил больную сестру нашу на ее место. К этой внезапной скорби сестры владыка еще приказал, чтобы назначенная в игуменьи к Св. Пасхе была уже в Туле. Это было Великим постом – самая бездорожица. Сестра с этой неожиданной двойной скорбью опять приезжает к батюшке и говорит, что она теперь, по болезненному своему состоянию, не в силах выдержать такой дурной дороги, а батюшка, успокаивая ее, отвечал: «Зачем теперь? Когда будет сухо и тепло, тогда мы и повезем Макарию». Так и случилось. Владыка отложил потом приезд новоназначенной игуменьи до просухи: ее повезли в мае, и батюшкино предсказание сбылось. Ей было там очень трудно. Там она за святое послушание провела на невольном кресте шесть лет. Теперь она избавилась от оного и доживает болезненные дни свои на покое.
     Когда уже эта сестра моя была на покое, то батюшка несколько раз повторял: «Смотри, чтобы тебя опять не выбрали в игуменьи!» Мы это считали за шутку, но, к удивлению, слово батюшки сбылось. Когда она еще слабее стала здоровьем и было ей за семьдесят лет, внезапно получает она письмо, в котором ей одно, как видно значительное, лицо той обители (не тульской) предлагало место игуменьи, прося известить, согласна она или нет на предложение, уверяя притом, что заботы сестре не будет никакой, а все нужные к ее определению шаги это лицо берет на себя. Сестра отказалась от предложения.
     Теперь скажу о себе. Когда мы с сестрой приобрели в Белевском монастыре свою келью, то батюшка иносказательно намекал нам, как впоследствии объяснилось, что она, келья, непрочна; мы же в то время не поняли намеков и, получив средства, просили у батюшки благословения ее отделать внутри, а также и снаружи обить ее тесом и покрыть железом. Батюшка очень на это не соизволял, благословляя нас жить в ней, какая она есть; и только по неоднократной нашей просьбе, особенно моей нетерпеливой, неохотно согласился на означенные переделки, настрого нам притом наказав, чтобы отнюдь никаких более того поправок не затевать и не делать. Эта настойчивость на своей воле и ослушание, оказанное св. старцу, остались мне, грешной, на всю жизнь мою за самоукорение.
     Переделка эта обошлась нам около трехсот рублей. Когда же сестра отправилась на игуменство в Тулу, то мы, по благословению старца нашего и нашей матери игумении, последовали за нею, а келью свою продали за цену, за какую сами ее купили, так что отделка оной осталась нам в убыток.
     В это время мы имели более средств, а кроме того, и надежды на будущее. В настоящее же время, когда средства наши поограниченнее стали, пооскудели, то и лишение это чувствительнее стало.
     Вот и еще потеряла я от своей безпечности и медленности в исполнении воли старца. Батюшка о. Иларион благословил нас с сестрой передать на случай смерти одна другой, т.е. чтобы сестра передала мне свое достояние, а я, по безпечности, сестре о том не напоминала, все откладывала, думая, что еще успеем, как вдруг сестра внезапно занемогла и скончалась.
     Так, перебирая многое из своего прошлого, невольно познаешь невозвратимую утрату дорогого времени, которым я, грешная, по своему нерадению не умела пользоваться.
     При жизни сестры мы с нею очень желали поклониться угодникам Божиим, Святителям Тихону и Митрофану (Воронежским), но прежде по обстоятельствам этого сделать не могли, потому и не просились у батюшки. Получив же возможность и найдя дешевого извозчика, мы с этой приятной вестью приехали к батюшке попросить благословения пуститься в путь, в полной уверенности, что отказа с его стороны не будет, но, к удивлению нашему, батюшка нас не благословил ехать, сказав: «Подождите, еще дешевле и веселее съездите», что вскоре и сбылось; вовсе неожиданно съездили, не только дешевле, но совсем почти без всякого расхода и притом в этой поездке, за его святые молитвы, все решительно благоприятствовало к нашему утешению. Батюшка благословил нас возвратиться из Задонска опять через Оптину и очень нас утешил, особенно сестру; необыкновенно был к ней милостив, проводил нас до крыльца хибарки, смотря вслед нам, пока мы скрылись из виду по скитской, увы! – бывшей приятной дорожке, по которой некогда мы ходили в скит к батюшкам о. Макарию и о. Илариону (писано в 1876 г.), и уже очень поздно пришел, родимый, к нам в гостиницу, неожиданно сказав: «ЯКеще пришел с вами проститься!» Когда сестра благодарила за все милости и утешения, которые батюшка особенно ей оказывал, то он сказал: «Ну, а теперь готовься!» Может быть, батюшка и пояснил бы, но мы обе промолчали: должно быть сестра не поняла, а я, хотя и догадывалась о значении его слова, но, по искушению, поопасалась удостовериться. Батюшка уже по отеческой любви своей, желая, видно, вразумить, чтобы сестра готовилась к переходу в вечность, подождавши несколько, опять спросил ее: «Магдалина, будешь-то ты здорова?» – она отвечала: «Буду, батюшка, за ваши святые молитвы». В то время она совершенно была здорова, по приезде же в тульскую обитель вскоре занемогла тифозной горячкой и скончалась.
     Много нас, батюшкиных деток, собралось ко дню его ангела; все стояли около него; ближе всех стояла сестра (м. Илариона), бывшая в то время здоровою. Была у нее только одна давнишняя болезнь, по случаю которой она тихонько, на ушко, спросила у батюшки благословения носить бандаж, а батюшка при всех вслух ей отвечал: «Зачем? Земля все покроет». Потом, как бы вообще, сказал: «На будущий год в этот день здесь кого-нибудь не достанет», – и, взглянувши на сестру, прибавил: – Вот, может быть, и дерево уже срублено, привезено и гроб сделан». Это было сказано 21 октября, а на другой день 5 сентября сестра скончалась, и точно, неожиданно похоронили ее в готовом гробу.
     Еще в девятый день по преставлении батюшки, во время панихиды одна женщина спросила меня: по ком это служат? Когда я отвечала, что служат по старце Иларионе, то она вдруг заплакала горько, потом сказала, что она много лет была душевно больна, а «он, мой кормилец, меня вылечил». Да и много подобных случаев встречалось, всего не могу припомнить. Мать Михаила (Болотникова), (~ 28 ноября 1889 г. (стр. 241-246)).

     Извещение свыше старцу Илариону
     Одна помещица страдала серьезным внутренним расстройством. В Москве ее болезнь признали очень опасной, трудно или почти неизлечимой, так как была сильно запущена, и помещица возвратилась из Москвы в трудном положении. В начале августа 1871 года она поехала в Киев, чтобы лечиться там у известного доктора. Однажды старцу выразили опасение относительно неисцелимости и вероятности плохого исхода ее болезни. Старец не отвергал это опасение; был, напротив, как бы тревожен, и сам разделял их. Но удалившись затем из своей приемной в спальную келью и пробыв в ней в удалении около четверти часа, старец снова возвратился в приемную и уже стал положительно говорить в том смысле, что болезнь ее пройдет, и о том, что помещица, по возвращении из Киева, будет делать. Очевидно, старец в спальне по молитве получил извещение о благополучном исходе ее болезни.
     Действительно, помещица после киевского лечения совсем поправилась.

     Предсказание выздоровления
     Около масленицы 1873 г., уже во время последней болезни старца, сильно заболел монах о. Василий; вследствие сильно развившегося острого ревматизма у него онемела вся левая половина тела, от темени головы до оконечности ноги; онемел нос, потерялся слух и способность движения левых членов. Лицо больного было как маска: правая половина оставалась в обыкновенном положении, а левая похудевшая, сморщенная, съежившаяся. Доктор признавал положение больного очень опасным. Когда болезнь была уже в сильнейшем развитии, то старец положительно сказал мне (не видав больного), что отец Василий останется жив. И, действительно, он оправился и жив был еще в восьмидесятых годах.

     Разрешение безплодства молитвами старца
     Быв однажды в Оптиной Пустыни, я видела одну женщину, которая мне с благоговением рассказала следующее. Семнадцать лет уже не было у нее детей; жили они с мужем достаточно, но сильно горевали, что не имели детей. Пришла она со своим горем к батюшке о. Илариону. Он ей благословил сходить в Задонск и, кажется, в Воронеж и прибавил: «А на будущий год придешь сюда с ребенком».
     И как раз в мае, через год, она пришла к батюшке с сыном.