Преподобный Варсонофий
ЖИТИЕ
Одновременно с преп. Иосифом и преп. Анатолием и после
их кончины старчествовал в Оптиной Пустыни скитоначальник преп. Варсонофий,
впоследствии схиархимандрит.
Старец Варсонофий, в миру Павел Иванович Плиханков, из
потомственных дворян, родился 5 июля 1845 года. По окончании образования в
Полоцком кадетском корпусе, он вступил на военную службу и дослужился уже до
чина полковника Оренбургского казачьего войска в должности начальника
мобилизационного отделения и старшего адъютанта Казанского военного округа. Но
духовное направление, привитое ему благочестивыми родителями еще в детстве,
получило перевес над другими интересами, и он решил посвятить себя Богу.
Впоследствии преп. Варсонофий рассказывал о себе: «Я
каждый день ходил к ранней обедне. Так приучила меня мачеха, и как я теперь ей
благодарен! Бывало, в деревне, когда мне было только пять лет, она каждый день
будила меня в шесть часов утра. Мне вставать не хотелось, но она сдергивала
одеяло и заставляла подниматься; и нужно было идти, какова бы ни была погода,
полторы версты к обедне. Спасибо ей за такое воспитание! Она показала свою
настойчивость благую, воспитала во мне любовь к Церкви, так как сама всегда
усердно молилась».
Когда старец был еще офицером, посчастливилось ему
попасть на Литургию, которую служил св. прав. о. Иоанн Кронштадтский. Павел
Иванович прошел в алтарь. В то время св. Иоанн переносил Св. Дары с престола на
жертвенник. Поставив Чашу, св. Иоанн быстро подошел к нему, поцеловал руку и,
не сказав ничего, отошел опять к престолу. Все присутствующие переглянулись и
говорили после, что, вероятно, он будет священником. А Павел Иванович и не
помышлял тогда об этом.
И вот однажды, тяжко заболев воспалением легких и
почувствовав приближение смерти, он велел денщику читать вслух Евангелие, а сам
забылся… И в это время ему последовало чудесное видение: он увидел открытыми
небеса и содрогнулся весь от великого страха и света. Вся жизнь пронеслась
мгновенно перед ним. Он был глубоко проникнут сознанием покаяния за всю свою
жизнь, и услышал голос свыше, повелевающий ему идти в Оптину Пустынь. В его
душе произошел переворот, у него открылось духовное зрение, он уразумел всю
глубину слов Евангелия. По отзыву старца Нектария, «из блестящего военного в
одну ночь, по соизволению Божию, он стал великим старцем». Он носил в миру имя
Павла, и это чудо, с ним бывшее, напоминает чудесное призвание его небесного
покровителя – апостола Павла. Сам же Павел Иванович, родившись в день обретения
мощей преподобного Сергия Радонежского, считал его своим покровителем.
К удивлению всех, больной полковник стал быстро
поправляться, выздоровел и уехал в Оптину Пустынь. Старцем в Оптиной был в это
время преп. Амвросий, который велел ему покончить все дела в три месяца,
сказав, что если он не приедет к сроку, то погибнет. И тут начались различные
препятствия. Приехал полковник Плиханков в Петербург за отставкой, а ему
предложили более блестящее положение и задержали отставку. Товарищи смеялись
над ним, уплата денег задерживалась, он не мог расплатиться со всеми, с кем
нужно, искал денег взаймы и не находил. Но его выручил старец Варнава из
Гефсиманского скита: указал ему, где достать денег, и торопил исполнить Божие
повеление. Люди, противясь его уходу, находили ему даже невесту… Только мачеха
его радовалась и благословила его на иноческий подвиг. С Божией помощью он
преодолел все препятствия и явился в Оптину в последний день своего
трехмесячного срока. Старец Амвросий лежал в гробу, и он приник к его гробу.
В декабре 1891 года Павел Иванович был принят в число
братства Предтеченского скита. И преемник старца Амвросия, преп. Анатолий
(Зерцалов), дал ему послушание быть келейником при преп. старце Нектарии. Около
старца Нектария преп. Варсонофий прошел в течение десяти лет все степени
иноческие, вплоть до иеромонаха, и изучил теоретически и практически святых
отцов. Три года каждый вечер ходил он для долгих бесед к старцу Анатолию, а
затем к старцу Иосифу.
В 1903 году высокопреосвященный Антоний, митрополит
С.-Петербургский, вызвал его для высшего назначения, но преп. Варсонофий, по
смирению и любви к уединенной жизни, уклонился от предложения владыки и остался
в Оптиной, где в 1907 году был назначен скитоначальником с возведением в сан
игумена и награжден палицей. На него возложено было духовное окормление
братства и всех посетителей, с которыми затем у него установилось непрерывное
духовное общение, плодом чего была ежедневная переписка, доходившая не менее,
чем до четырех тысяч писем ежегодно.
Строгость жизни, богословская начитанность и редкая
рассудительность очень скоро привлекли к нему внимание многих. С кончиной св.
Иоанна Кронштадтского и старца Варнавы Гефсиманского прилив богомольцев в
Оптину заметно увеличился. Среди них было много лиц из высших классов, а также
учащейся молодежи обоего пола высших учебных заведений. Волнуемые различными
чувствами и сбиваемые сомнениями они прибегали к помощи и руководству старца
Варсонофия, и у него, при содействии благодати Божией, находили соответствующее
врачевание.
У преп. Варсонофия был характер, несколько сходный с
характером великих оптинских старцев Льва и Анатолия. Неподкупная
справедливость, простота и прямота его были нестерпимы для всех гордецов,
самочинников и нераскаявшихся грешников. Он никогда не мог лукавить и ни в чем
не выносил двоедушия.
Преп. Варсонофий обладал даром прозорливости не менее
других старцев. В нем этот дар особенно открыто выражался. Он видел
человеческую душу, а это давало возможность воздвигать падших, направлять с
ложного пути на истинный, исцелять болезни душевные и телесные, изгонять бесов.
Старец, облаченный в полумантию, в епитрахили и
поручах, пред исповедью проводил беседы. В них он, открывая души присутствующих
при помощи различных случаев в жизни, указывал на забытые или сомнительные
грехи, при этом он и не смотрел ни на кого, чтобы не смутить, и явно не
указывать. Так что одна девушка потом говорила: «Да ведь это батюшка меня
описал! Это была моя тайна, откуда он мог узнать?!»
После общей исповеди старец уже исповедовал каждого
отдельно. Он не спеша задавал вопросы, выслушивал и давал наставления. При этом
он имел совершенно одинаковое отношение как к старшим, так и к самым последним.
Относясь очень внимательно и с любовью, он врачевал души, ибо знал до тонкости
душевное устроение каждого.
Благословляя говеющих, он советовал после повечерия,
на котором читают каноны, не вкушать ничего до принятия Св. Тайн. В
исключительных случаях разрешал выпить одного чая. «Иногда в день причастия
бывает тягостное настроение, но на это не надо обращать внимания и не надо
отчаиваться, так как в этот день диавол особенно ополчается на человека и
действует на него гипнозом. Гипноз – злая, не христианская сила. Благодаря
этому гипнозу диавол смущает нас, священнослужителей, когда мы совершаем
Литургию», – говорил старец. Ложиться днем спать в день, когда причащался, не
советовал.
Преп. Варсонофий говорил: «Не должно уходить из церкви
до окончания обедни, иначе не получишь благодати Божией. Лучше прийти к концу
обедни и достоять, чем уходить перед концом. Вот у нас в церкви читают
шестопсалмие, и люди часто выходят на это время из храма. А ведь не понимают и
не чувствуют они, что шестопсалмие есть духовная симфония, жизнь души, которая
захватывает всю душу и дает ей высочайшее наслаждение».
За все время пребывания в Оптиной старец никуда не
отлучался из обители и выезжал из нее только по послушанию. Последний выезд его
был в 1910 году на станцию Астапово для обращения и напутствия умирающего графа
Л. Толстого. Но его, как всем известно, не допустили окружающие графа, к общему
сожалению всех православных и самого преп. Варсонофия, который с грустью
говорил: «Не допустили к Толстому. Молил врачей, родных, ничего не помогло…
Железным кольцом сковало покойного Толстого; хотя и Лев был, но ни разорвать,
ни выйти из него не мог…»
Несмотря на великие духовные дарования преп.
Варсонофия и его административные способности, нашлись люди, недовольные его
деятельностью. В основном это были новые монахи, пришедшие в обитель из духовно
опустившейся предреволюционной среды. Они не понимали сущности монашеского
подвига вообще и идеи старчества, в частности. Им хотелось провести изменения в
монастыре, закрыть скит, и для этого они хотели занять начальственные
должности. Дело дошло до открытого бунта. К сожалению, путем жалоб и
клеветнических доносов они ввели в заблуждение архиерея – епископа Серафима
Чичагова, по ходатайству которого старец Варсонофий был удален из Оптиной
Пустыни и назначен игуменом Голутвинского монастыря, одного из самых бедных
монастырей в России. Это произошло в апреле 1912 года. Голутвинский монастырь
преп.Варсонофий нашел в запущенном состоянии как с внешней, так и с внутренней
стороны. Но, несмотря на свою старость, болезни и тяжелые переживания последних
дней, он не упал духом. Со свойственной ему энергией принялся он за
настоятельские труды, заботясь о внешнем и внутреннем благоустроении обители.
Труды его были непомерно велики и сопряжены с большими скорбями, главным
образом, при соприкосновении с распущенной братией.
В самое непродолжительное время монастырь начал обновляться
и процветать. Между тем, как православный верующий народ отовсюду стекался к
старцу за получением облегчения душевных и телесных недугов, самого преп.
Варсонофия подтачивал недуг. Кое-как перемогался он весь 1912Кгод, но уже с
начала 1913Кгода начал быстро слабеть… Истекало 365 дней с выезда из Оптиной
Пустыни, с которым была должна совпасть и кончина батюшки по прикровенному
пророчеству блаженной Параскевы Саровской.
Батюшка сильно страдал и иногда даже стонал. Кроме
святых угодников Божиих и Матери Божией, к Которой имел любовь, он призывал и
оптинских старцев, говоря: «Батюшка Лев, батюшка Макарий, батюшка Амвросий,
батюшка Иларион, батюшка Анатолий, батюшка Иосиф, помогите мне вашими святыми
молитвами!».
Первого апреля 1913 года в семь часов семь минут утра
он предал свою чистую душу в руце Господа, Которого так возлюбил и ради
Которого всю свою жизнь распинал себя до последней минуты. Тотчас тело старца
было облечено в схиму, которую он имел с 1910Кгода тайно и в которой завещал
положить себя в гроб.
К великому утешению духовных чад, Священный Синод
разрешил хоронить старца в Оптиной Пустыни, куда и перевезли тело его. Здесь,
близ гробниц великих оптинских старцев, против могилы иеросхимонаха Пимена и
рядом с великим старцем о. Анатолием (старшим), своим возлюбленным духовным
отцом и руководителем, и нашел место своего последнего упокоения преп.
Варсонофий. Угас великий старец и упокоился в своей любимой Оптиной Пустыни.
Епископ Трифон, знавший старца еще в то далекое время,
когда он был послушником, и глубоко читавший его, сказал следующее: «Ты умел
только любить, только творить добро, и какое море злобы и клеветы вылилось на
тебя! Ты все принимал с покорностью, как многострадальный Иов. Я свидетель, что
ни одного слова осуждения кому бы то ни было я не слыхал от тебя… Я, как
пастырь, знаю, что в наше время значат такие старцы. Его наставления тем более
ценны, что с образованием он соединил высоту монашеской жизни…»
|