III

ПРЕПОДОБНЫЙ
НИКОН

Молитва, которую никто не отнимет...

Жизнь, когда приходится испытывать гонение за веру, — полезна: она укрепляет веру. О времени пришествия антихриста никто не знает (но признаки его скорого пришествия уже есть) — да и что толку в этом исчислении? Для меня не это важно: главное, чтобы совесть была чиста, надо твердо держаться веры православной, заповеди исполнять, надо жизнь проводить нравственную, чтобы быть готовыми. Надо пользоваться настоящим временем для исправления и покаяния.

Из келейных записок о. Никона (Беляева)

Иногда я чувствую, что молитва Иисусова легко творится, а иногда — трудно, чувствуется сухость, и себя приходится принуждать к молитве. Я сказал об этом батюшке [1]. Он ответил, что это ничего, что это принуждение себя и понуждение на молитву очень нужно в молитвенном подвиге.

––––––

Спросил про Иисусову молитву: нельзя ли читать ее сокращенно.

Батюшка не позволил, говоря, что ее всю целиком заповедали читать наши старцы и ударение делать на последнем слове: «грешного». Когда только можно, нужно всегда говорить молитву Иисусову по четкам, а если нельзя — тогда молитва должна быть всегда в уме, без четок.

––––––

Когда я утром пришел к батюшке на занятия, он, благословив меня, спросил: «Сегодня какого святого память? Преподобного Максима Исповедника? Обратили ли вы внимание на кондак этому святому?"... Являюща Божественная концем неудобопостижимых разумений ты сказуяй, блаженне, и Троицу всем, Максиме, воспроповедуй ясно присносущую, безначальную". Ну вот, теперь понятно, почему о. Амвросий всегда под подушкой имел творения св. Максима Исповедника. Его творения очень глубоки и таинственны...

––––––

«Да, вот теперь мне становится понятным, как прежде жили старец и ученик единодушно. Как старец говорил с учеником, так я только с вами говорю».

Глубокая истина. Ученик должен быть всегда при старце, который должен знать и чувствовать все, чем дышит и что переживает ученик. При многолюдстве это невозможно. Не потому ли такой преданный ученик как епископ Игнатий покинул своего старца, о. Льва?

––––––

Сказал батюшке про дьявольское наваждение. Я припоминаю, что во время сего наваждения, когда мне стало страшно, я порывисто начал творить Иисусову молитву, и на первом же слове, лишь я произнес: «Господи», — сразу все прекратилось, хотя может быть, и на время, теперь уже не помню. Когда я сказал об этом, батюшка прибавил: «Да и познали силу молитвы».

––––––

Я спросил: «Непарение мысли, т. е. внимательность при молитве считается первым даром в любом случае или это касается только молитвы Иисусовой?»

Батюшка ответил, что только молитвы Иисусовой.

––––––

— Батюшка, года полтора или два тому назад вы дали мне по моей просьбе листики со стихотворением «Молитва Иисусова». Я говорю: «Зачем так много?», а вы мне ответили: «Я хочу, чтобы вы шли этим путем, т. е. [с] молитвой Иисусовой».

— Вот и продолжайте путь молитвы Иисусовой... Я уже говорил вам, что монашество есть внешнее и внутреннее. Миновать внешнее нельзя, но удовлетвориться им одним тоже нельзя. Внешнее монашество можно уподобить вспахиванию земли. Сколько ни паши — ничего не вырастет, если ничего не посеешь. Вот внутреннее монашество и есть сеяние, а пшено — молитва Иисусова, которая освящает всю внутреннюю жизнь монаха, дает ему силу в борьбе, в особенности она необходима при перенесении скорбей, искушений...

Когда у вас бывают какие-либо мечтания, то вы сами им не противоречьте и не отгоняйте, а просто возьмите, да в них — «камнем», а камень есть имя Христово, Иисусова молитва.

––––––

Псаломское слово — Обышедше обыдоша мя и именем Господним противляхся им (Пс. 117, 10—12) вполне понимают делатели молитвы Иисусовой, хотя бы им этого никто не растолковывал... Это одно из самых ясных мест о молитве Иисусовой, коих очень много в Псалтири...

––––––

Недавно я заметил, что пятисотница умиротворяюще действует на душу. Однажды я встал на совершение пятисотницы недовольный чем-то, с некоторым ропотом, осуждением и неразлучным с ним самооправданием. Когда же я закончил ее, что почувствовал в теле некоторую усталость от поклонов, а в душе умиротворение.

––––––

Одна раба Божия пришла как-то ко мне и просила меня объяснить ей значение слов 136-го псалма «На реках Вавилонских»: «Дщи Вавилоня, окаянная, блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень...» Многие поражаются кажущейся им в этих словах жестокостью, понимая все буквально. Правда, в Ветхом Завете так и понималось, но в Христовой новой благодати это понимается совершенно иначе. Младенцами здесь, как объясняют святые отцы, названы возникающие страстные помыслы, страстные движения. Эти-то вот страстные помыслы и движения, как только они возникнут, как только они родятся, в самом начале их возникновения, так сказать, в их младенчестве, не давая им возрастать, но пока они еще малы и не укрепились, и надо уничтожать, разбивать о камень. А камень — есть Христос. Бей именем Иисусовым, уничтожай молитвой Иисусовой и вообще средствами благодати Христовой сих младенцев Вавилонских! Вот какое глубокое понимание слов этого псалма оставили нам святые Отцы.

––––––

Томительное, часто безотрадное состояние, предваряющее получение молитвы Иисусовой внутренней, не бывает обязательно с каждым... Но общий порядок стяжания молитвы Иисусовой тот, что достигают ее трудами и скорбями, в числе которых имеет себе место томительное состояние духа.

Из воспоминаний духовных чад о. Никона (Беляева)

Однажды [о. Никона] спросили: «Говорят, что монашество падает, потому что не проходится молитва Иисусова правда ли это?»

— Не от одного этого, а и оттого, что не следим за собой, за чистотой своего сердца. Старайтесь тщательно очищать сердца свои от всего, Богу неугодного, откровенною исповедью, Иисусовой молитвой и исполнением заповедей Божиих, так как только очищенное сердце может петь песнь Господню.

Посоветовал прочесть предисловие к книге о молитве Иисусовой старца Паисия [Величковского].

Кто-то из сестер спросил батюшку о пении гимнов. «Пение гимнов — это не грех, но это для мирских хорошо; ...но для монаха это не идет, отвлекает от молитвы Иисусовой, которая превосходит все! Она выше всего, она — высшая радость и утешение, все остальное только мешает молитве. Пение — это мягчайшая пища, а монах должен питаться твердой...»

––––––

Спросили: можно ли обойтись без молитвы Иисусовой?

Батюшка отвечал: «Можно. Один молится молитвой Иисусовой, другой, стоя в храме со вниманием, молится словами церковных молитв; употребляют и еще некоторые молитвы, но молитва Иисусова все превосходит. Батюшка Варсонофий говорил: можно березовыми дровами натопить печь, а можно и осиновыми, лишь бы тепло было. Надо, чтобы в душе вы всегда молитвенно обращались к Богу, что бы ни делали».

––––––

В книге попалось выражение: «Когда ешь за трапезой, то помни, что не надо досыта наедаться, — надо оставить место Духу Святому; а если переешь, Дух Святой оставит тебя». Можно ли так говорить?

«Можно, — [ответил о. Никон], — как же сказано у Иоанна Лествичника? Кажется, так: когда сидишь за трапезой, твори Иисусову молитву, чтобы она смешивалась с пищей».

––––––

«Иногда я думаю, — пишет в своих воспоминаниях м. Амвросия (Оберучева), — вдруг я не в состоянии буду перекреститься или заболею так, что руки будут связаны, а хорошо было бы, если татуировкой сделать крест у себя на груди. На это Батюшка [о. Никон] сказал:

— Есть у тебя Иисусова молитва, которую никто не отнимает, и она заменит крест».

––––––

«Смущаюсь, что ум рассеивается при молитве Иисусовой. [Отец Никон ответил:] «Не смущайся, а все твори молитву. Ум рассеивается, а все-таки уста и сердце освящаются этой молитвой, которая есть великое орудие. Выше и важнее этой молитвы нет ничего у нас».

[Что значит] монах внешний и внутренний? [Отец Никон ответил так:] «Один епископ приехал в один монастырь и спросил настоятеля: «Есть ли у тебя хорошие монахи?» — «Есть», — был ответ. «Ну покажи». Настоятель вызвал и говорит: «Вот хороший кузнец, вот хороший мастер» и т. д. Послушал епископ и сказал: «Я просил показать мне хорошего монаха, т. е. делателя молитвы или смиренного, а ты показываешь мне хороших мастеров. Этого и в миру много».

Перед лицом Живого Бога
(Вместо послесловия)

По своему содержанию Иисусова молитва очень однообразна: все «помилуй» да «помилуй»! Но не в этом дело. Ни одна молитва не ставила меня так прямо перед лицом Божиим, как эта молитва.

Другие молитвы имеют каждая свое содержание: утренняя молитва, вечерняя и так далее. У этой же молитвы одно содержание: «помилуй меня». Она заставляет чувствовать себя стоящим перед лицом Живого Бога с чувством покаяния, и только. Но это стояние перед Богом, с чувством покаяния, очень много дает: оно дает мне самое нужное — сознание своей неправды перед Богом. Я стою перед Богом с чувством своей неправды, и это делает Бога особенно мне близким, не так ли? Никакая другая молитва не может заменить ее. Там мы просим о других нуждах: «хлеб наш насущный даждь нам днесь» и др. А в ней, в этой молитве, мы только предстоим Богу, с сознанием нашего недостоинства. А ведь это и есть главное, что от нас требуется.

В этом заключается сила и значение молитвы Иисусовой. Нужны, конечно, и другие молитвы. Но они все направлены на удовлетворение тех или других наших нужд или нужд наших ближних. Одна только Иисусова молитва исключительно обращена на сознание своего недостоинства перед Богом, т. е. научает нас правильному отношению к Богу. А это и есть самое важное. У нас этого обычно не бывает. Мы все чего-нибудь выпрашиваем: здоровья, успеха в делах и тому подобное. Между тем, самое нужное для нас заключается в сознании своего недостоинства перед Богом, а этого-то у нас обычно и не хватает. Разве это не так?

И вот Иисусова молитва научает нас самому важному и самому нужному: она учит нас стоять в правильном отношении к Богу — сознавать Его святость и наше убожество, — смиряться!..

Иеросхимонах Сергий (Четвериков)

***

Достоинство молитвы состоит единственно в качестве, а не в количестве. Тогда похвально количество, когда оно приводит к качеству. Качество истинной молитвы состоит в том, что ум во время молитвы находится во внимании, а сердце сочувствует уму.

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

***

Рассказывал некий ученик об отце своем. Однажды мы совершали правило; я читал псалмы и пропустил одно слово, не заметив этого. Когда мы окончили службу, старец сказал мне: «Я, совершая служение, представляю себе, что предо мною горит огонь, и ум мой не может уклониться вправо или влево. Где же был твой ум, когда ты читал псалмы и пропустил слово? Разве ты не знаешь, что, молясь, ты стоишь перед Богом и говоришь Богу?»

                        Отечник

[1] Старец Варсонофий.— Сост.