В ответ на слова духовной дочери, что она живет совершенно не так, как ей хотелось бы, живет совершенно не жизнью духа, что жизнь заставляет ее все время лишь думать о куске насущного хлеба, батюшка всегда говорил: "Вот и скорби, скорби, только так и очистишься".-"Да как же я очищусь, батюшка, когда я все больше погрязаю?"-"Ну, ну, погрязнешь и вылезешь, а то, знаешь, бывает и наоборот: вылезает, а вдруг и погрязнет: не спеши вылезать, так-то вернее будет, а тебе нужно узнать всю изнанку жизни, хоть ты и нежный цветочек. Не бойся грязи, грязи, видимой в человеке,- значит, он спасен, когда вся грязь наружу, то есть когда духовная грязь в нем уже заметна,- этим он искупает вполне свое недостоинство; а вот надо бояться той грязи, до которой трудно докопаться, той грязи, которая гнездится в таких тайниках нашего сердца, где никакая человеческая помощь не сможет заставить ее обнаружиться во всей ее закоснелости, где может помочь лишь десница Божия".
     Осуждаем, детынька, оттого, что за собою не смотрим и себя наперед не осуждаем. Не осуждай никого, не клевещи и не давай неправильных советов ближним, ну, а если тебе придется сделать это, то спеши исправить зло. Скажи, что ты неправильно сказала, предупреди, извинись письмом, наконец, если сама не можешь увидеть их, а то, знаешь, много неприятностей от этого бывает.
     На вопрос духовной дочери, можно ли играть на рояле и танцевать, батюшка сказал: "Играть на рояле благословляю тебя только классические вещи, например Бетховена, Шопена и др. Есть и легкие вещички некоторые хорошие, но вообще легкая музыка служит только страстям человеческим, там, знаешь, и аккорды-то все страстные... Ну а танцы - это совсем дело бесовское, унижающее достоинство человека. Знаешь, я как-то, когда был еще в миру, смотрел раз из своего окна и увидел напротив в окне бал. Так мне со стороны смешно даже смотреть было - кривляются люди, прыгают, ну точь-точь как блохи".