Святые отцы... У современного русского человека в сознании возникает ряд людей в рясах и с крестами на груди. Кое-где священнослужители могут услышать вызывающее улыбку обращение: "Дорогие святые отцы". Церковь же именует святыми отцами тех, по преимуществу древних, мужей, которые жизнью своей достигли христианского совершенства, а словом могли рождать людей в духовную жизнь. Среди них не все были священнослужителями или монахами, но таковых было большинство.
     Господь Иисус Христос создал Свою Церковь для того, чтобы каждый надевший на себя крест или рясу или то и другое - в знак своего желания последовать за Ним - стремился к святости. Много званных, но мало избранных. Не все достигают чертога брачного - большинству не хватает елея, и светильники гаснут. Далеко не все принявшие священный сан становятся добрыми пастырями, отцами по служению, а не по именованию. И уж совсем единицы признаны Церковью Христовой отцами святыми. Это товар штучный, ручная высокохудожественная, уникальная работа, в которой труд самого подвижника на поприще духовного художества сочетается с действием Святого Духа, Иже от Отца исходящаго, посылаемого Христом Иисусом идущему путем Его заповедей.
     Настоящие христиане всегда искали доброго бисера, всегда собирали небесное сокровище, всегда старались о пище, пребывающей в жизнь вечную. Поэтому слова, слетевшие с уст святых отцов, тщательно запоминались как руководство духовной жизни, хранились, переписывались тысячекратно. Благодаря тому, что сонмы подвижников стремились исполнить учение отцов, оно через века пробилось до времени, когда началось книгопечатание. Сокровище духовное дошло и до нас.
     Человек живет в словесном пространстве. Удельный вес пошлости и скудости содержащихся в нем слов теперь чрезвычайно высок. Тем драгоценнее для христиан чистое словесное молоко святых отцов.
     По своей расслабленности и маловерию, с потерей простоты и прямоты мы, последние христиане, не в состоянии жить по заповедям отцов. Но мы можем, читая их писания, постараться почувствовать изумительный аромат подлинно христианской жизни и оплакать, смиряясь, свою немощь. Это созерцание отеческого опыта, открывающегося в огнепальных словах, может дать новый импульс и для нашего слабосильного движения к Свету. Как дуновение на почти погасший уголек, пусть на короткое время, дает возможность вновь разгореться пламени, так и наше почти угасшее сердце будет воспламеняться - конечно, не той древней силой, но тем же огнем Божественной благодати, которая жила и действовала, горела и клокотала в сердцах древних отцов.
     На этом пути нас встретят некоторые искушения. Дело в том, что человек склонен вызывать в своем воображении образы того, о чем он читает. Еще в детстве мы представляли себя любимыми книжными героями и зачастую продолжали играть в них, дочитав книгу до конца. Этот механизм у многих людей обращается в навык. Поэтому, погружаясь в мир святоотеческих писаний, не все могут избежать искушения отождествить себя, свой опыт, свою эпоху с золотым веком древнего монашества. Возникают странные, фантастические, если не сказать бредовые, ситуации, когда человек, воспитанный в системе коммунистического образования, начинает примерять на себя монашеский куколь VI века. Читает, например, у аввы Дорофея: "Анафема мне и моему мнению", или что без благословения нельзя и шагу ступить, и начинает донимать духовника вопросом, какого цвета должна быть у истинно православного зубная щетка. Тот - бежать, "подвижник" - за ним.
     Как правило, никто не задумывается: а почему батюшка бежит? Часто не потому, что ленив или занят - просто не хочет играть в игру "про древнее монашество". Иногда на горе пастве священник начинает "подыгрывать", замещая так вожделенную вакансию старца. И если такой "старец" вместо духовной жизни погружается в мир мифов, созданных коллективным разумом части прихода, то в ситуацию должно вмешиваться Священноначалие.
     Трудно сказать о том, что происходит в дальних странах, но наш народ, безусловно, духовной жаждою томим. Когда Российская Церковь получила свободу, в нее устремился поток людей, алчущих и жаждущих Истины. Из книг они узнали, что бывают старцы, духовные отцы, духовники и что без духовных руководителей не спасешься. И современные неофиты либо в окружающей жизни пытаются найти то древнее сокровище, которое может оказаться фантиком от конфетки, либо начинают медяшку начищать до золотого блеска, но золото-то все равно остается самоварным. У нас возник острый дефицит учителей народа церковного, но, с другой стороны, появилось какое-то уж слишком большое количество духовных - и не только - лиц, которых почитают за старцев и стариц.
     Самое грустное явление нередко наблюдается в новых монастырях, где прочитавший (хуже, если не прочитавший) одну-две духовные книги юный иеромонах встречает жаждущего книжной духовной жизни паломника суровыми епитимьями за давно раскаянные грехи, ригористическими указаниями о том, какие надо исполнять молитвенные правила и сколько раз в пост или в год можно причащаться. Получив такую дозу наставлений, паломник возвращается на приход к своему духовнику в полной растерянности. Кто прав? Ведь тот монах, а наш нет; но наш меня знает, а тот видел в первый раз! И что делать со взаимоисключающими рекомендациями?
     К большому сожалению, нужно отметить, что не ко всем советам любого священнослужителя нужно относиться как к истине в последней инстанции, особенно если совет прозвучал самопроизвольно и с жаром сознания собственного обладания духовным ведением. А ведь бывают советы и креститься заново, и даже перевенчаться, и заявления о том, что прежде все было сделано "неправильно".
     Чтобы избавиться от фантомов и мифов, человеку нужно трезво и смиренно определить, что такое для него духовная жизнь и что нужно для ее приобретения. Тогда сама эта жизнь будет наградой достигшему ее. А как же старцы?
     Старцем в Церкви является духоносный человек, имеющий от Бога дар пророческого служения, которое заключается не в том, чтобы назначать дату конца света, а в открытии людям воли Божией. Причем только тем из них, которые могут ее принять и исполнить, и в таком объеме, который им по силам. Очистившиеся от страстей, исполненные благодатью, старцы являются источниками духовной милости для припадающих к ним и верящих им, как Самому Богу. Они необычайно трезвенны, терпеливы и опытны чисто житейски; здравый смысл присутствует в каждом их проявлении. В их облике нет ничего внешнего: ни особенных одежд, ни позы, ни глубокомысленных фраз. Они никогда не настаивают на своем и всегда любвеобильны и снисходительны. Старец есть видимый образец святой христианской жизни.
     Духовный отец - это несколько другое явление и другое служение. Чаще всего это тот священник, который смог родить тебя во Христе Иисусе, с чьей помощью ты встал на "духовные рельсы". Духовный отец - это доступный христианский авторитет, с кем можно проверять свои духовные поиски. Он не является духовным начальником, но человеком, который прошел, может быть, более долгий или плодотворный церковный путь. Сам термин очень емок и говорит о многом. "Духовный" значит не душевный и не плотской. Ждать и желать душевного или плотского - преступно с церковной точки зрения.
     Духовный отец не должен да и не может насытить материальную и душевную жажду тех, кто его избрал таковым. Он не может быть ни матерью, ни братом, ни другом, ни мужем, ни кем другим. Как только к отцовству начинает примешиваться что-то другое, отцовство иссякает, общение сбивается в другую колею и становится иным, уже не духовным и не отцовски-сыновним. Любой человек может испытывать нехватку дружбы, беседы, семейного тепла, родственных отношений, и психологически закономерно, что всего этого он начинает искать в том, кого избрал себе в "духовные отцы". Но подобное искание есть грех и соблазн, духовная ересь, подмена истины, прелесть.
     Духовные взаимоотношения не могут быть выбраны или назначены, они выращиваются неприметным образом, складываются каждый раз неповторимо, как неповторима каждая душа. В чем же они состоят? Коротко в том, чтобы вместе спасать душу. Вместе молиться на богослужении, вместе участвовать в таинствах Церкви (покаяния, причащения, елеосвящения, брака, крещения), вместе созидать приходскую жизнь. Внимать тому, что говорит отец, и по возможности следовать советам, с которыми согласна душа, помня о том, что ответственность лежит все равно на том, кто принимает решение, а не на том, кто советует. Безумно требовать от духовного отца, чтобы он был старцем. Чего бы ты от него ни ждал, он остается тем, кто он есть, и может только то, что может.
     Духовник - это священник, к которому ты постоянно ходишь на исповедь и который знает тебя в ту меру, в которую ты ему открылся. Эти взаимоотношения скорее похожи на общение двух братьев, старшего и младшего. Тут для обоих участников, особенно если старшему брату без году неделя, есть соблазн ускорить естественный процесс перерастания этого взаимодействия в более глубокие: отец - сын. Духовник может начать советовать в том, о чем его не спрашивают, а мирянин - требовать духовного руководства монастырского уровня. Любое ускорение без достаточной опытности чревато катастрофой. Распад отношений всегда травма для обоих и имеет длительные последствия, иногда пожизненные. При терпении, смирении и без зависти к имеющему нечто большее можно дождаться награды от Бога - тому, кто ищет Небесного Царствия, а не реализации "духовных" амбиций.
     Святые отцы... Да, мы не святые, "не по Сеньке шапка". Ходя по Эрмитажу, не надо думать, что и ты мог бы жить в Зимнем дворце. Современный художник никогда не достигнет глубины выразительности старых мастеров, но это не значит, что ему следует бросить живопись. Пусть смотрит, изучает, пробует сам... Подражать - не означает обезьянничать, а, в свою меру постигнув законы духовной красоты, попробовать приобщиться Ей Самой.

Протоиерей Димитрий Смирнов