|
![]()
Глава VII
ХРИСТИАНСКИЙ СТУДЕНЧЕСКИЙ
КРУЖОК В МОСКВЕ.
В.Ф. МАРЦИНКОВСКИЙ.
НА БОРЬБЕ С ГОЛОДОМ В САРАТОВЕ
Постепенная стабилизация обстановки в России позволила мне демобилизоваться и вернуться в Москву для окончания своего образования.
По приезде в Москву я поселился в общежитии Технического Училища. Многие мои родственники с недоверием и опаской относились ко мне, за глаза называя меня «чекистом». О том, чтобы жить у них, не могло быть и речи. За годы военной жизни я привык ко многим лишениям и неудобствам, поэтому койка в студенческом общежитии вполне меня устраивала.
Учеба и работа в лабораториях училища занимали почти все время. Многое забылось, приходилось наверстывать упущенное. Незаметно летело время...
Была поздняя осень 1921 года На улицах Москвы ветер гнал последние опавшие листья. Легкий мороз сковал лужи, и в воздухе порхали первые снежинки... Однажды, возвращаясь с лекций, я увидел на наружной двери общежития большой плакат:
ВСЕ НА ЛЕКЦИЮ В.Ф. МАРЦИНКОВСКОГО
«ЖИЛ ЛИ ХРИСТОС?»
После моего отъезда из Екатеринбурга вопросы, связанные со смыслом жизни и христианским миросозерцанием, неоднократно вставали передо мной. Тема на афише меня заинтересовала, и вечером я был на лекции. Зал был переполнен студентами МВТУ и других вузов. На сцену вышел очень просто одетый человек среднего роста. Простое русское лицо, небольшие усы. На сцене держался очень свободно и непосредственно. Временами добрая улыбка озаряла его лицо. Его лучистые черные глаза, увеличенные пенсне в золотой оправе, внимательно и даже сострадательно поглядывали на окружающих. Он говорил четким, ясным, поставленным голосом, и студенты с неподдельным вниманием слушали его речь, боясь пропустить хоть одно слово. Вся его лекция была проникнута духом христианской любви, искренности и исполнена глубокого смысла.
Я впервые услышал такие глубокие и содержательные слова о Христе и Евангелии. В моей душе родилось чувство глубокого раскаяния о содеянном мною.
Внезапно, точно пелена упала с глаз, в простых словах Евангелия, которое читал лектор, я услышал ответ на мучившие меня вопросы. Жестокий спазм сдавил мне горло, из глаз полились обильные слезы. Весь остаток вечера я проплакал. Не помню, когда я еще плакал так, но до этого момента уже много лет слезы не появлялись в моих глазах. А студенты дружно пели христианский гимн:
Господь, пребудь Ты с нами
И нас веди всегда
Премудрыми путями
К источнику добра.
Дай в мыслях единенье,
В сердцах возгрей любовь,
Дух кротости, смиренья
В нас оживи Ты вновь.
Излей на всех Ты снова
Обильну благодать,
Заставь нас жизнью, словом
Тебя лишь прославлять.
Яви Ты миру чудо,
Единство Ты создай
В Твоих детях повсюду
И мир Твой вечный дай.
Этот вечер стал поворотным пунктом в моей жизни. С лекции я вышел христианином. Началась моя новая просветленная жизнь. Новые силы, неизведанные ощущения ворвались в душу. Уже не скорбь и тоска, но неизреченная радость наполняла душу, давая силы жить, работать, учиться.
«Cue сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна» (Ин. 15, 11).
Вспоминаю слова Б. Паскаля, прочитанные мною когда-то, и осознаю, что это относится теперь ко мне.
«Я отошел от Него. Я от Него бежал, я от Него отрекся, я Его распинал. Да не буду я никогда отлучен от Него!» (Б. Паскаль).
Путь Евангелия и осуществление в жизни заповедей Христа — вот теперь мой путь, моя жизнь!
* * *
МАРЦИНКОВСКИЙ В.Ф. (1883-1970)
(биографическая справка)
Владимир Филимонович Марцинковский — выдающийся деятель Христианского Студенческого Движения, ревностный проповедник Евангелия, родился в православной семье, в селе Дерманы Волынской губернии.
Еще будучи студентом, в 1904 году он «обратился ко Христу и нашел в Нем своего Спасителя и Господа» [42]. С тех пор он неустанно выступал в различных городах России с публичными докладами и лекциями по вопросам этики и религии в духе Евангелия.
По окончании историко-филологического факультета С.-Петербургского Университета «стал проводить свои убеждения на почве педагогики, будучи учителем гимназии (1907-1913)» [43].
С 1913 года, по приглашению П.И. Николаи, посвятил себя работе в Христианском Студенческом Движении в России. «Выступал с многочисленными лекциями религиозно-философского содержания в Университете и других высших учебных заведениях Москвы, Петрограда, Киева, Одессы, Самары — причем, обычно устраивал после этих лекций свободный обмен мнениями» [44].
С начала революции 1917 года его лекционная деятельность «не изменилась в своем содержании и не сократилась в объеме, наоборот, она еще более возросла вместе с увеличением интереса к вопросам христианства, как среди интеллигенции, так и среди народа вообще» [45]. Неоднократно выступал на диспутах с Луначарским в Политехническом музее. Блестяще владея ораторским искусством, пользовался большой популярностью у публики.
Принимал деятельное участие в создании Христианских Студенческих кружков в Москве, Самаре, Владимире и других городах. Официально возглавлял Христианский Студенческий кружок в Москве (до 1923 года).
До 25 лет В.Ф. Марцинковский был православным, но затем стал добиваться антиканонических реформ православия, стремясь к сближению его канонов и обычаев с первохристианской общиной. Так, отойдя от православия, он счел для себя нужным принять второе крещение «по вере» в среде баптистов. Отказался он и от военной службы, примкнув этим к толстовцам и некоторым из сектантов. Однако, он не считал себя принадлежащим ни к одной из сект.
«Я хотел бы в духе объединяться со всеми любящими Христа и называться просто христианином», — говорил он сам о себе. В студенческой среде его называли «свободный христианин».
В 1920 году встречался с Патриархом Тихоном, но его реформистские тенденции не получили одобрения Святейшего.
В марте 1921 года был арестован ЧК и пробыл в тюрьме (Таганской и Бутырской) семь месяцев, до октября 1921 года.
20 апреля 1923 года Советским правительством был выслан за границу (в Прагу).
После высылки жил в Германии, Австрии, Франции, Италии, в Монако (Монте-Карло) и в Израиле.
Последние годы своей жизни проповедовал Евангелие среди евреев в Палестине. Умер 20 сентября 1970 года. Похоронен в Палестине на г. Фавор, где у него был домик с участком земли.
Некоторые его труды в различные годы издавались западными изданиями на русском, немецком и французском языках.
* * *
Новые мои убеждения не позволяли мне оставаться в партии. Я уничтожил привезенный из Свердловска (Екатеринбурга) партийный билет и не прошел очередную регистрацию. В то время этого было достаточно, и моя фамилия была вычеркнута из рядов РКП(б).
Вскоре я познакомился с организатором Христианского Кружка в МВТУ Зоей Бездетновой.
Кружок был организован в МВТУ 8 сентября 1920 года тремя студентами — Зоей Бездетновой, Мишей К-м, Митей С. Душой нашего кружка была Зоя Вениаминовна Бездетнова. Она была родом из Углича, училась на втором курсе хим. факультета и была круглой отличницей.
В дальнейшем я стал ее помощником в организации лекций Марцинковского в МВТУ на духовные темы.
Из воспоминаний Зои Вениаминовны
С Николаем Евграфовичем я познакомилась в 1922 году, зимой, на одной из лекций В.Ф. Марцинковского.
Сама я была активным деятелем ХСК и не пропускала ни одного собрания. С Владимиром Филимоновичем я была знакома с 1920 года, со времени моего поступления в МВТУ.
В начале 1921 года В.Ф. был арестован и пробыл в тюрьмах Москвы около семи месяцев. Дважды в неделю я носила ему в тюрьму передачу. Не найдя статьи в законе, по которой его могли бы осудить, власти отпустили его на свободу. На другой же день после освобождения Марцинковский встретился с верующими студентами Москвы. Его проповедь стала звучать с еще большей силой в различных собраниях студенческой молодежи. Через официальные инстанции мы, организаторы Христианского Студенческого Кружка, стали просить о предоставлении в наше распоряжение отдельного здания, и вскоре наша просьба была удовлетворена. На Новинском бульваре нам отдали старый полуразвалившийся особняк...
«Власти предоставили его нам под условием, что мы сами приведем его в порядок, — пишет в своих воспоминаниях В.Ф. Марцинковский. — И мы с Божьей помощью взяли его верою. Мы сами таскали кирпичи, чистили, мазали...
Помогали и специалисты... И наконец, после упорной работы дом был приведен в порядок. Нужда квартирная была так велика, что мы пристроили даже нары под потолком в коридоре для ночлега проживающих в доме студентов».
В этом доме и произошло мое знакомство с Николаем Евграфовичем. Владимир Филимонович читал лекцию «Смысл красоты». Вместе с ним выступал его друг — пианист Глеб Кошанский [46], своей вдохновенной игрой прекрасно иллюстрировавший слова Марцинковского о красоте. Студентов пришло очень много. Помещение было переполнено. В самом углу зала на краю скамьи сидел красивый молодой человек в военном френче. Глаза его были опущены вниз, лицо было грустно и задумчиво. После лекции мне нужно было идти пешком на Таганку. Большую часть дороги я шла с группой студентов, живущих в общежитии МВТУ. Среди них был и Николай Евграфович. Миша К. познакомил нас, и Николай Евграфович вызвался проводить меня.
С тех пор он всегда провожал меня после лекций до дома.
Марцинковский очень скоро приметил Н.Е. Пестова и способствовал его деятельности в Христианском Студенческом Кружке.
* * *
Вот что рассказывает сам Николай Евграфович о своей работе в Кружке:
Как-то я был у Ректора МВТУ, чтобы получить разрешение на очередную лекцию В.Ф. Марцинковского — «Цель жизни».
Ректор сказал: «Разрешаю, но чтобы не было никаких прений». На лекции я был председателем. Когда Марцинковский закончил свое выступление, то присутствовавшие на лекции коммунисты потребовали слова для возражений.
Я тогда заявил: «Ректор прений не разрешил, товарищи, разойдитесь!».
Коммунисты возмутились, что им, хозяевам тогдашнего положения, затыкали рот, и стали бурно протестовать. Но я категорически возражал: «Надо слушаться ректора. Товарищи, разойдитесь!».
Беспартийные студенты меня послушались, несмотря на возмущение коммунистов.
Мой неспокойный характер, однако, заставил меня еще раз отвлечься от продолжения учения. В тот год (1921) в Саратовской области был очень сильный неурожай от засухи. Американская организация «АРА» открыла там отделение по помощи голодающим и приглашала русских студентов к себе на работу. Так я уехал в Саратов работать в системе АРА по борьбе с голодом.
К голоду в Саратовской области присоединилась сильная эпидемия сыпного тифа. Некоторые из моих коллег-студентов серьезно болели тифом, но меня он не коснулся...
Страшный голод буквально косил людей... Я стал свидетелем тех ужасов, которые выпали на долю русского человека. Некоторые деревни и хутора вымерли полностью и во избежание эпидемий, так как хоронить погибших было некому, сожжены дотла... Город казался вымершим. На каждой улице можно было увидеть труп умершего от голода и болезней человека. Утром по улицам проезжали особые дроги, на которые собирали трупы, и человек, управлявший лошадьми, сидел на них запросто, как на куче дров — до того это явление стало уже обычным.
По городам и деревням бродили люди-тени, одетые в лохмотья, у которых вместо обуви были на ногах тряпки, обвязанные бечевой... Были случаи людоедства.
С особым чувством я вспоминаю посещение мною общины христиан-студентов, с которыми я познакомился благодаря адресу, данному мне в Москве. Здесь я находил для себя духовную пищу и поддержку.
К концу лета 1922 года голод стал ослабевать. В стране вводилась новая экономическая политика (НЭП).
|
