История этого дела такова.
      В годы НЭП'а, соблазнившись лозунгом Бухарина "обогащайтесь", он бросил батрачествовать, женился и стал обзаводиться хозяйством.
      К концу двадцатых годов, на 10 гектарах полевой земли, он уже имел две пары лошадей, три коровы, десятка два овец, две свиньи, пятнадцать кур, собаку и кошку. Одним словом "окулачился". А когда, в 1930 году, он отказался вступить в колхоз, его вместе с другими объявили "злостными кулаками", обвинили в "кулацком саботаже", судили и темной ноябрьской ночью расстреляли на разгромленном кладбище города П. Семьи расстрелянных были вывезены куда-то на Урал.
      ...В 1937 году, в одном из Средне-Азиатских овцеводческих совхозов "летучая кавалерия" комсомольцев обнаружила вредительскую группу "врагов народа", в которой очутился и пастух того же совхоза Дмитренко. Часть этой группы расстреляли, а часть с разными сроками отправили в концлагеря.
      Дмитренке дали 10 лет и осенью того же года привезли в Заполярье. По состоянию здоровья он имел третью категорию и работал дневальным и истопником в бараке плотников. О себе и своем прошлом он почти никому не рассказывал, вел себя очень замкнуто.
      Соседом его по нарам был один глубоко верующий человек, с которым он всё-таки делился своими переживаниями.
      Потерявши всё в жизни, он охотно слушал беседы о Боге и религии и не раз, взволнованный ими, плакал.
      - Неужели над этими палачами никогда не прогремит кара Божия? - часто спрашивал он своего соседа.
      - Тогда я увидел бы, что хоть на небе еще осталась Правда... А до этого я не могу верить, как ты...
      Когда в 1939 году в наш лагерь прибыло несколько партий арестантов из бывших партийных работников, среди них оказался и прокурор из П.
      - Ничего, - говорил своему соседу Дмитренко, - на эту морду, когда пробьет ее час, я наведу такой ужас, что от одной лишь встречи со мной он или с ума сойдет или же подохнет. Этот палач из нашего района, - он меня хорошо знает! Я ему, гаду, скажу: "Ну, дружок, ты тогда расстрелял меня, но я вот воскрес, и теперь уж буду тебя судить".
      И он шепотом рассказал:
      - Я был легко ранен, притворился мертвым, примерно, через час, после расстрела, выбрался из плохо засыпанной землей могилы, на хуторе у знакомых подлечился и под чужой фамилией очутился в Средней Азии. Как видишь, под этой фамилией я попал и к тебе в соседи...
      ...Спустя несколько недель, бывшего прокурора из П. нашли в уборной.
      Когда труп был вытащен и обмыт, в затылке его нашли глубокую ножевую рану. Убийцы остались необнаруженными. Обсуждая происшествие, заключенные говорили:
      - Собаке - собачья смерть!
      Петренко-Дмитренко стал еще более мрачным.