В таинствах исповеди и Причащения совершалось наивысшее благодатное возрождение верующей души.
     Сколько при исповеди требовалось от пастыря трудов и усилий, чтобы умягчить душу грешника, довести ее до сознания своей греховности и возбудить стремление к добродетельной жизни! Глубоко вкоренившиеся страсти, пороки, распущенность, жестокость, гордость, лихоимство - эти ужасные корни приходилось вырывать со страшным трудом и усилием. Вот злоба и ожесточение змеями обвились вокруг сердца человека: попробуйте-ка сдвинуть и потревожить их, попробуйте-ка расправиться с ними и навсегда изгнать их из сердца! Вот пьянство, разврат, разнузданность омрачили образ Божий в человеке - как их устранить, возжечь искру духовной ревности и возобновить омраченный образ Божий?! Всесильная благодать Божия помогала здесь великому пастырю, осеняла его труды ореолом небесной помощи и подкрепления.
     Змеевидные страсти: пороки, извращенные наклонности, неверие,- все это уничтожалось победоносцем-пастырем, который был неотразимо величественен со своим щитом веры и благодатной помощи свыше. Измученная, израненная пороками душа мало-помалу начинала освобождаться от них, излечиваться от мучительных ран; проникнутая доселе гордостью и высокомерием, она начинала понимать небесную красоту смирения и послушания; человек, раньше работавший греху, теперь становился усердным рабом Христа. И все это делал один пастырь, все это он со своей благодатной мудростью и вдохновением. Господь невидимо пребывал с ним и вразумлял его силой Своего всеведения и всемогущества. Да, это были поистине спасительные исповеди!
     Бесчисленное множество исповедников и исповедниц стремились к батюшке, желая попасться ему на глаза, хотя это было совсем лишнее. Батюшка брал на исповедь по указанию Божию. "Я тех беру, кого мне Сам Господь велит взять" - вот что иногда говорил батюшка, наводя этими словами такой трепет на собравшихся, что невольно они начинали каяться и с самым искренним сокрушением обращались к Господу, прося Его не лишить их сей небесной радости.
     Не раз приходилось видеть, как кто-нибудь из передних с рыданием умолял батюшку взять его на исповедь. Но батюшка, несмотря на свое сострадание к скорбящим и рыдающим, резко отвергал их просьбу. "Разве я могу это сделать, если Господь не велит" - вот что слышали неудачники при своих неуместных приставаниях. И пастырь оставался непоколебим, несмотря ни на какие вопли и рыдания; он являлся строгим исполнителем воли Божией, строгим карателем недостойных грешников.
     А измученные грешники при таком горестном неудовлетворении проникались чувством раскаяния, чистосердечного обращения ко Господу и горячими слезами низводили на себя милосердие Божие. Если в этот раз им не удавалось очиститься таинством исповеди, то вскоре же они получали благоволение Божие, принимались батюшкой на исповедь охотно и ласково.
     Надо было видеть эти одушевленные лица, сияющие небесной красотой после таинства святого Приобщения; надо было слышать их горячие молитвенные возгласы, чтобы понять, какое великое таинство духовного обновления совершалось в этом храме!..
     Но духовным детям батюшки не нужно было изображать наслаждение от достойного предвкушения Божественной Пищи: они сами с ненасытной жаждой стремились к сему таинству, сами считали за величайшее счастье чаще приходить на исповедь и почаще приступать к превеликой Трапезе.
     Они усердно готовились к этому, умоляли Господа принять их и подпустить к Своему Пренебесному Жертвеннику по молитвам их великого духовного отца, они и его умоляли взять их на исповедь, и если они недостойны, то походатайствовать перед Господом, чтобы Он ниспослал им это величайшее счастие, которого они постичь не могут, но которое воспринимают всем своим глубоко сокрушенным, глубоко кающимся сердцем.
     И пастырь, сам изнемогая, сам обременяясь их грехами, умолял Господа за них, чтобы Он, Человеколюбец, невзирая на их грехи и недостоинство, сделал бы их причастниками и причастницами жизни вечной. "Я ваши грехи на себя приму",- бывало, говорит он своим глубоко сокрушенным исповедникам и исповедницам и, накрыв их своею епитрахилью, убеляет их паче снега.
     Освобожденная от тягостных оков греха, воскриленная духом веры и бесконечной благодарной любви ко Господу, душа-христианка ощущала поистине небесное блаженство, ощущала сладостное присутствие Бога и приступала к Божественным Дарам с такой чистой, безграничной радостью помилования от Господа, что невозможно было без умиления смотреть на эти верующие разгоряченные лица, которые были неподражаемо прекрасны, сияя чувством радости, счастья и умиротворения.
     Непостижимая тайна Божественных Даров раскрывалась верующим, любящим Господа в особенности своим Божественным целением: всех опасно, безнадежно больных, стоящих на краю могилы, батюшка врачевал сей Божественной благодатью, он давал понять неопытному, духовно неразвитому человеческому разуму, что Пречистые Тайны - это величайшее, надежнейшее врачевство души и тела, дальше его уже некуда идти, в нем полнота чудесности и благости Человеколюбца, источник святости и отрады, с ним все возможно человеку, без него человек - ничто. И святое таинство Приобщения стало настолько дорого и необходимо верующим, что без него они не могли жить, дышать, чаще и чаще хотелось им соединяться с Господом, в этом соединении они видели цель своей жизни, своих стремлений и желаний.
     Вот какую великую задачу исполнил незабвенный пастырь! Дать блаженное счастье людям на земле, дать понять их слабым омраченным сердцам величие и неизреченную сладость Божественных Даров, которые даровал нам Сам Сладчайший Спаситель Своими крестными страданиями,- о, это заслуга, достойная величайшего дивного пастыря стада Христова!