Были семьи, где все члены глубоко чтили и любили батюшку, но были и такие, где происходила тяжелая борьба добра со злом. Одни из членов, придя к батюшке, сразу озарялись его спасительной благодатью; другие, в противовес им, начинали всячески негодовать на такой духовный переворот. Происходила тяжкая, продолжительная борьба. Подстрекаемые тайными вражьими ухищрениями, "левые" возмутившиеся члены жестоко преследовали, мучили, давили "правых"; часто дело не ограничивалось семейной домашней сумятицей, а неслось, летело к пастырю, причиняло ему немалое беспокойство.
     Смиренный, ангелоподобный служитель Христов, бывало, только поникнет своей старческой главой и, глубоко вздохнув о духовной слепоте людей, начнет свою пастырскую "полемику".
     Вот, например, приходит к нему возмущенная пожилая барыня-мать. Нервная, раздраженная, она сбивчиво, путано начинает передавать свои законные требования, основанные на материнской власти.
     Как не огорчаться ей и не требовать повиновения от ею воспитанной и взлелеянной дочери, на которую она потратила свои силы и здоровье. И вдруг это единственное, любимое ее детище, единственная отрада и поддержка в старости, отнята у нее, взята, оторвана. Нет! она не может этого допустить! она должна ее вернуть к себе! Какой ужас! Ее дочь сделалась ханжой, бегает постоянно в храм и оставляет мать одну. Так не должно продолжаться, и вот, собрав весь запас своего возмущенного родительского героизма, мать направляется прямо к батюшке; можно посудить, какими словами и выражениями "сыплет" она, выходя даже из границ деликатности.
     Но батюшка не обижается такому вторжению. Нет! он своей ангельской сострадательной душой понимает страдания любящей матери, он видит ее измученное материнское чувство и внимательно охраняет ее права. Батюшка, насколько возможно, начинает озарять благодатью и ее душу, направляя к спасительной желанной пристани; отечески ласково он показывает матери, что напрасна и неосновательна ее боязнь о таких поступках ее дочери, по благости Божией направленной на необходимый путь спасения, и мало-помалу, озаривши сперва дочь, старец радостно потом присоединяет и мать к одному общему духовному стаду.
     Все это совершается не всегда быстро, а часто с некоторыми неприятностями, столкновениями, недоразумениями, укоризнами.
     Бывали и такие случаи, что негодующие родные совсем не воспринимали благодати батюшкиного просвещения - возникала довольно печальная кутерьма семейного неустройства, семейной разладицы. Несчастные дочери подобных "самодовлеющих" родителей становились как бы горькими "уродцами" семьи, на которых постоянно обрушивалась неудовлетворенная материнская воля.
     Но батюшка, как пастырь Христов, не давал много воли дочерям, строго подчиняя дочек законному родительскому "режиму". Он, как священник, властно требовал исполнения пятой заповеди и нарушительниц наказывал тяжкой, продолжительной епитимией.
     Не разделяя чувства подобного материнского возмущения, он иногда гнал из своего храма и дочерей, если видел, что матери сильно скорбят по поводу долгого отсутствия своих дочерей из дома. Он делал это для общего блага, чтобы не усиливать вражды, не усугублять искушения, и в то же время горячо, горячо молился и глубоко скорбел о таком печальном семейном неустройстве, умоляя Господа смилостивиться и загасить огнь кровного восстания и противоборства.
     И Всемилостивый Спас усмирял сердца враждующих, благодатно водворяя мир и порядок: матери успокаивались, а дочери, будучи опять "отпущены" к батюшке, продолжали обильно наслаждаться благами пастырской мудрости и воспитания.
     Если же пастырь видел, что не будет страдать и оскорбляться родительское чувство, то сам старался отдалять своих духовных детей от родных, чуждых духовного воспитания и религиозного устроения. Он ревностно стремился внедрить в свою паству евангельскую истину, изреченную пречистыми устами Самого Спасителя: кто возлюбит отца или мать "паче Мене, несть Мене достоин".
     Вот к какому великому отречению вел благостный пастырь. Он добивался от своих духовных детей полнейшего отречения от земных привязанностей, устремляя их ум, сердце и волю к высшей, отрешенной от земного жизни. Он добивался, чтобы ни родственная любовь, ни земные стремления к славе, почестям, богатству не вторгались бы в их сердца и не нарушали бы гармонии вложенных в них высоких звуков веры и молитвы.
     Бесконечная любовь и стремление ко Господу, Царю Славы, единственно должны были восполнять их духовные и нравственные идеалы. Двоедушная натура служения Богу и "маммоне" строго преследовалась и каралась пастырем, который иногда прямо, иногда иносказательно давал понять своим духовным детям, чтобы они порывали всякие родственные связи, если последние мешали их правильному шествованию по пути добра и веры.
     Ревнуя о спасении пасомых, батюшка понимал, что только тогда оно может осуществиться, если жизнь этих пасомых будет отдалена от вредного влияния окружающей испорченной среды. Вот почему он старался своих духовных детей окружать подобающей спасительной атмосферой духовного склада; безродных, одиноких личностей, не имеющих крова и питания, он устраивал в сродную духовную среду своих уже воспитанных духовных чад. Благодать, данная им в церкви, должна была охраняться и в соответствующей домашней обстановке.
     Что же бы было, если бы каждый день ему приходилось целить и исправлять все те же личности, которые, окунувшись в омут домашней сутолоки, мало могли бы сохранить от приобретенного духовного богатства. Каждый день к нему являлись за благодатным спасительным врачевством все новые и новые лица; для них ему надо было уделять свои силы и внимание, так как предстояла трудная начальная школа и выправка; с ними надо было отдельно возиться, им надо было посвящать свой ум и время, а не целить и наставлять все прежних членов и личностей.
     Как всякому хорошему учителю при педагогической выправке учеников много мешает домашняя среда грубых, невоспитанных родных, то тем более благодатного пастыря сильно беспокоило неподобающее вредное домашнее общество его духовных учеников и учениц.
     Так, например, когда одна девушка просила у него благословения поехать в деревню, он сказал ей: "Зачем тебе ехать: я - твой отец, брат и сестра",- давая ей понять, что раз она избрала духовный путь, раз имеет в сердце пламенную любовь ко Господу, то не должна раздваиваться и развлекаться родственными чувствами, так как они мешают всецелому преуспеянию в деле духовного восхождения пламенно верующей души к своему немерцающему Свету ("Аз есмь Свет миру").
     Батюшка как-то сказал: "Хоть бы мне одного человека из семьи вырвать",- показывая тем, что если и одного человека в семье он наделит блаженством веры и любви ко Господу, то тем он спасет и укрепит всю семью, потому что, во-первых, пастырь сам будет молитвенно ходатайствовать за всех членов ее, а во-вторых, даст возможность этому духовно обновленному члену, в свою очередь, обращаться ко Господу и вопить к Нему о спасении присных своих и близких сердцу людей.
     Если люди и не просвещенные Божией благодатью, по сродной каждому человеку любви к родителям и друзьям, горят к ним самой искренней полной привязанностью, то весьма понятно, как велико бывает это чувство высшей благодарности и любви к своим родным у тех, кто озарился благодатной любовью Божией, не имеющей стен, границ и преград. Духовно просвещенный человек, понявший всю неизреченную благость Жизнодавца к грешникам, из полноты своего горячего чувства воссылает к Нему самое усердное моление о спасении и просветлении дорогих его сердцу людей. Он уже не стремится к соединению с ними в сей жизни, понимая, что родственные сношения могут помешать его служению Господу, но он умоляет за них Человеколюбца слезами горячих молитв, прошений, рыданий, чтобы Он, всеблагой, всемилостивый Спас, не прогневался на них за их нерадение, но осветил бы и просветил их светом Своего милосердия.
     Горячая, беспредельная любовь отворяет врата благости Божией, которая снисходит к искренно, пламенно верующим сердцам и успокаивает их благостным гласом: "По вере вашей да будет вам".
     Да, велика и сильна была любовь к людям пастыря! Как это мог он только со всем справиться, во всем разобраться! Многотысячная паства приносила, присылала к пастырю свои скорби, боли и печали, а он благодатно все врачевал, распутывал, улаживал, умиротворял, наказывал и все держал под своим властным контролем. Надо было бесконечно удивляться и благодарить за такое самопожертвование пастыря, а не суемудрствовать и пустословить.
     И дорогой любвеобильный батюшка не гневался, не раздражался на своих недругов, он прощал им, молился за них. Слышно было, как он со слезами молился за всех обидящих и ненавидящих братий своих, умоляя Господа озарить их светом истины; и паству свою он приучал ко смирению и незлобию, строго наказывая за озлобление и злопамятность.
     Да, много ужасного, тяжкого, несправедливого приходилось переносить праведнику в период своего служения в соборе; враг скрежетал при такой лучезарной деятельности пастыря, разными доносами и клеветами он беспокоил постоянно его, так что толковали даже об удалении батюшки из собора. Но премудрый, всевидящий Господь дивно охранил Своего избранника: собор вскоре сделался придворным и таким образом батюшка освободился от пустых канцелярских придирок.
     Мало того, Господь утешил и возвеличил Своего верного служителя и как главу собора удостоил его присутствовать при высших церковных торжествах и церемониях.
     Так, 20 октября 1894 года скончался благочестивейший государь император Александр III. Царственные останки его направлялись с юга России в северную столицу. И вот во время этого торжественного церемониального шествия тела монарха первопрестольная Москва удостоилась принять его в свой град.
     Гроб с царственными останками был поставлен в Архангельский собор, несметная толпа стекалась отовсюду, чтобы поклониться телу дорогого царя-миролюбца. Батюшка встречал державное тело монарха, присутствовал при нем и потом с высшими духовными властями проводил его в дальнейший путь.
     После вступления на престол государя императора Николая II Москва в мае 1896 года с великим ликованием праздновала коронование его и августейшей его супруги государыни императрицы Александры Феодоровны. Батюшка встречал в соборе коронованную августейшую чету и с глубоким верноподданическим чувством любви и преданности сопровождал государя императора и государыню императрицу при их поклонении святыням собора.
     Батюшка участвовал также в крестном ходе, шедшем на освящение памятника, воздвигнутого в Кремле в честь государя императора Александра II.