Врачуя, исцеляя и наставляя, медленно догорал великий светоч, великий праведник, который пятьдесят лет на своем пастырском посту совершал бесчисленное множество подвигов и чудес. Все слабее и слабее становился он, все сильнее и сильнее возносился он мыслями и чувствами к небесам, за всех скорбя, всех жалея, всех утешая.
     С великими рыданиями приходили прощаться к нему его духовные дети, чувствуя, что недолго им наслаждаться благостным присутствием среди них их неоцененного хранителя-батюшки, что скоро его бессмертный дух улетит от них воспевать и славословить Сладчайшего Спасителя.
     Настал и тот ужасный роковой день, когда праведник опочил сном смерти и упокоения, успокоился от своих тяжких душевных и телесных страданий.
     Что сталось с несчастной, осиротевшей его паствой! Тут только поняла она, кого она потеряла; тут только постигла она глубочайшее ангельское попечение о ней батюшки, неутешно зарыдав самыми искренними, горькими воплями. Не стало незабвенного общего отца и благодетеля, не стало дорогого утешителя; тучи самой безутешной скорби окружили гроб пастыря.
     Знатность, богатство, убожество, бедность, дряхлость, молодость - все объединилось и спешило опять к дорогому домику, чтобы в последний раз войти в него и поклониться драгоценным останкам незабвенного пастыря. Истинно это была картина слез и страдания: столько безысходной, самой тяжкой скорби, столько сильнейших рыданий, безмерного неутешного горя!
     Вот покоится тело дорогого пастыря в гробу, вот его лицо, прикрытое воздухом. Замкнулись, онемели уста, которые так обильно утешали и наставляли всех! Вот и руки его сложены на груди, те руки, которые так ласкали, благословляли и освящали приходящий люд. Не встанет уже больше их дорогой утешитель, не скажет больше благодатного словечка отрады и облегчения!
     Терзалась и стонала душа каждого при этих тяжелых проводах своего незабвенного дорогого ангела-хранителя из земной юдоли в мир славы и блаженства.
     Вот принесли гроб пастыря в храм, отслужена заупокойная всенощная, а на другое утро благолепно совершен был должный обряд отпевания; понесли дорогое тело батюшки на Ваганьковское кладбище, куда он сам пожелал лечь, как смиренный пастырь, уклоняясь и здесь от славы и восхваления. Духовные дети с любовью, тихо, торжественно несли гроб пастыря, еще не во всей полноте понимая, кого и куда они несут. Бесчисленная толпа сопровождала шествие; с немою скорбью и страданием шли духовные дети, не зная, как они смогут жить после такой тяжкой утраты.
     Никакой пышности не пожелал дорогой батюшка, но ясный солнечный день, торжественность шествия как-то особенно действовали на всех, наполняя душу трепетом и благоговением.
     Не пожелал дорогой пастырь никакого отличия, никакого восхваления, но Сам Господь пожелал прославить праведника Своим небесным откровением. Когда внесли гроб пастыря в святые ворота кладбища и священнослужители стали совершать литию, то один из несших праведные останки пастыря взирает на небо и что же он видит?.. величественное небесное знамение, которое он удостаивается лицезреть по своему христианскому смирению и по безграничной любви своей к пастырю,- он видит небеса отверсты и бесчисленное множество серафимов, паривших над гробом в высоте. Серафимов было такое множество, что и пересказать невозможно; они потрясали крыльями, радуясь блаженной кончине великого праведника, душу которого с торжеством готовились принять и вознести к Престолу Царя Славы, Господа Вседержителя.
     Вот как чудно велик был смиренный праведник, вот каким небесным светом сиял он и радовал светозарных небожителей.
     Смиренный и великий в своем смирении пастырь принимается сонмом ангелов, возносится на небеса, а мы, простые, грешные люди, подходили к нему, охранялись им, наставлялись. Какая радость - "при сей погребальной скорби"!..
     Много речей, много ораторских словес венчает знаменитых деятелей при их погребении, слагаясь в громкие, достойные эпитафии; здесь же Сам Сладчайший Спаситель удостоил изречь Свое Божественное слово, удостоил проявить Свою небесную почесть.
     Кончилась лития, понесли гроб пастыря к приготовленной могилке и зарыли его. Тут только все вздрогнули и как бы опомнились при совершившемся печальном событии - кончине дорогого, незабвенного пастыря, который был для всех знавших его счастьем и утешением в жизни.
     Постояли несчастные, одинокие сироты и разошлись по домам, полные тяжкого горя. Теперь одна отрада - прийти к дорогой могилке и выплакать на ней свои скорби и страдания.
     Надо было видеть, как недавно плакала на могилке батюшки одна приезжая графиня Б., чтобы понять, сколь дорог был для своей паствы этот великий пастырь, который смог и такую знатную личность наделить великими чувствами преданности и благодарности к иерею Божию. Если уж ее, изнеженную аристократку, незабвенный пастырь мог воспитать так, что она рыдала самыми неудержимыми рыданиями около его могилки, то все он мог сделать с простой, податливой, безыскусственной душой, измученной среди житейских невзгод и скорбей.
     Да, поистине горячо любили батюшку и благоговели перед ним его духовные дети. Сам пастырь видимо радовался этому и высоко ценил такую горячую преданность, потому что, когда ему раз сказали: "Батюшка, как вас все любят",- то он радостно ответил: "Да, слава Богу! А то для чего и жить-то". Думается, он и теперь радуется, видя, что так же продолжают чтить и любить его.

Перенесение гроба с телом отца Валентина из его дома в приходскую церковь

     О чудный, незабвенный пастырь! Я ли, малая, ничтожная былинка, смогу описать все славные разновидности твоей поразительной, блестящей духовной деятельности, я ли, малое неопытное существо, смогу разобраться во всех дивных, мудрых движениях твоего разума и мышления? Только великие славные светочи могли вполне понимать тебя и восхвалять за твои удивительные пастырские труды.
     Сам отец Иоанн Кронштадтский, уже признанный теперь всеми великий светильник Русской Церкви, говорил о батюшке москвичам, которые обращались к нему за советами: "Что вы бегаете ко мне, у вас в Москве есть свой великий пастырь, отец Валентин, который лучше меня, к нему и обращайтесь".
     А в Воронеже в прошлом столетии жил преосвященный Иосиф, который двадцать семь лет был на покое без зрения и отличался великим духовным разумом и прозорливостью. Сей старец, благословляя однажды одного господина на отъезд в Москву, сказал ему: "Там, около Спасских ворот, есть маленькая церковка, в которой служит великий пастырь - отец Валентин, ему и открывай свою душу". Потом, когда через несколько лет сей старец опять разговаривал с тем же господином, то сказал ему, что батюшка отец Валентин весь отдался попечению о своих близких, и прибавил: "Как бы ему не надеть такой же схимы, как у меня",- то есть слепоты, пророчествуя о великом предсмертном подвиге батюшки.
     Потом вот что еще рассказывал один монах, бывший прежде духовным сыном батюшки, Ипатий. Он поехал на Афон, поступил там послушником в один из монастырей. Однажды ему пришлось быть по послушанию у одного известного пустынника, в скромной келии которого он увидал портрет своего родимого батюшки. В восторге остановился он перед портретом и с любовью стал глядеть на него.
     Пустынник поинтересовался узнать, почему он так обрадовался портрету, и когда пришедший объявил ему, что он был духовным сыном этого батюшки, то пустынник сказал ему на это с великим чувством: "Блажен ты, чадо, что был духовным сыном такого великого светильника".
     Вот какие высшие духовные авторитеты познавали и высоко чтили дорогого батюшку! Если они, не испытавшие на себе всей дивной мощи его любви и милосердия, с великим благоговением воздавали ему должное, то как же нам, малым, недостойным людям, испытавшим на себе несказанные милости его щедрот, помощи и целения, не рыдать слезами великой скорби и тоски при его отшествии из нашей земной юдоли.
     Да, тяжкое горе испытывают теперь все истинно любящие дорогого батюшку; тяжелое время одиночества и сиротства переживают они.
     Но нет! Пастырь во век жив!.. Он с неба так же целит и согревает нас, так же учит и направляет, и если теперь не можем мы наслаждаться его благодатным видимым присутствием на земле, его целительными, всеисправляющими советами, то будем чаще возноситься всеми своими чувствами, мыслями и желаниями к нему, нашему дорогому хранителю, и будем в нем искать утешений в наших скорбях, горестях и невзгодах.
     Господь есть Свет миру.
     Преславный пастырь всю свою жизнь положил на нас, чтобы очистить нашу духовную храмину и сделать ее доступной к восприятию высших духовных наслаждений.
     Направим же всецело свой ум, сердце и волю к достойному принятию Божественной святыни Тела и Крови Христовых; будем усердно посещать храмы Божии; будем ревностными сынами Церкви Православной и по вере, и по жизни. Это будет лучший надгробный венок нашему дорогому отцу и пастырю.