Теперь приступим, наконец, к последовательному разбору претензий архим. Рафаила к А.И.Осипову.
     Во-первых, архимандрит Рафаил категорично отвергает высказываемую А.И.Осиповым идею о том, что духовное пространство Ветхого Завета [22] – и территориально и хронологически – намного шире “канонических” границ древнего Израиля. Отстаивая свой “ограничительный” идеал спасения, архим. Рафаил называет такую точку зрения “революционной теорией”. Идею о том, “1) что к числу ветхозаветных праведников относятся древние философы и добродетельные язычники; 2) что Ветхий Завет продолжается, и люди, не познавшие на земле Христа, относятся к Ветхому Завету” [23], архим. Рафаил считает противоречивым и несуразным выводом из сотериологической исторической концепции А.И.Осипова, который хочет выглядеть оригинальным мыслителем [24]. В противовес этой концепции он предлагает свое, как он считает традиционное, толкование понятия “Ветхий Завет”:

“...Ветхий Завет имел то, что богословы называют внешним обнаруживанием, а именно твердую догматику, каноны религиозного и нравственного характера, а также ритуалы и священные символы, имеющие преимущественно прообразовательное значение.      Ветхий Завет был обращен не к изолированной личности, а к личности в общине или к общине, состоящей из личностей, принявших Откровение. Ветхий Завет включает в себя ряд последовательных откровений; до Моисея он имел форму Священного Предания, а от Моисея до Христа был зафиксирован в Священном Писании, параллельно с которым продолжало существовать Предание.      Языческие философы не входили в поле Божественного Откровения, а были предоставлены своим человеческим силам, ограниченным в своих возможностях и поврежденным грехом. Они не были включены в жизнь ветхозаветной общины, которая во времена Моисея и после него сосредоточилась в ветхозаветном храме как в своем центре. Они жили в стихии языческого мира, который пророки, а точнее Дух Святой через пророков, называли богоборческим демоническим миром” [25].

     Любой нецерковный религиовед мог бы, наверное, сказать почти то же самое. Но может ли на основе такого формального метода строить свои выводы православный богослов? Возникает ряд вопросов.
     Равнозначны ли для архим. Рафаила понятия Ветхий Завет и ветхозаветный Закон? Ведь перечисляемые им признаки применимы только к иудейскому народу со времени дарования ему Закона; все же праведники жившие до Закона (Енох, Ной, Авраам, Лот, Мелхиседек, Иов и т.д.), а также те, которые жили после его дарования, но к иудейскому народу не принадлежали, оказываются по этим признакам вне границ Ветхого Завета.
     Что архим. Рафаил подразумевает под предшествующей Священному Писанию “формой Священного Предания” Ветхого Завета? Когда, в какой общине и каким образом эта “форма” была зафиксирована? Если “Ветхий Завет был обращен не к изолированной личности, а к личности в общине или к общине, состоящей из личностей, принявших Откровение”, то из каких “личностей, принявших Откровение”, состояли общины, к которым принадлежали Ной, Авраам, Лот, Иов, Мелхиседек? Действительно ли архим. Рафаил уверен, что ветхозаветным праведникам Ною, Иову, Лоту, Мелхиседеку в общинах, к которым они принадлежали, было передано “то, что богословы называют внешним обнаруживанием (!?), а именно твердую догматику, каноны религиозного и нравственного характера, а также ритуалы и священные символы”. Если да, то на основании каких источников он так считает, ведь Священное Писание таких оснований не дает? Из Священного Писания известно только, что Ной же обрел благодать пред очами Господа /Бога/... Ной был человек праведный и непорочный в роде своем; Ной ходил пред Богом (Быт. 6, 8-9), в то время как все другие “личности в общине”, к которой Ной принадлежал, растлились пред Лицом Божиим и извратили путь свой (Быт. 6, 11-12). К какой общине принадлежал упоминаемый в Библии Мелхиседек, царь Салимский, священник Бога Всевышнего (Быт. 14, 18), и имела ли эта община “внешнее обнаруживание”? Был ли Иов членом какой-либо религиозной общины, и что мы можем заключить о ее каноническом статусе, если Писание упоминает только о патриархальном укладе родовой жизни, характерном для того времени вообще?
     Иногда высказываются предположения, что упоминаемые в Библии древние патриархи, возглавлявшие тот или иной род, были фактическими руководителями конкретных религиозных “организаций”, внутри которых они якобы и получали ряд последовательных откровений от Бога. Но кроме того, что подобные предположения выглядят, прямо говоря, искусственно, они приводят в результате к опять-таки неприемлемому для архим. Рафаила заключению, что ветхозаветное Откровение было обращено не к одной, а к множеству, причем никак не связанных между собою, общин. Возможные экклезиологические последствия подобных выводов архим. Рафаил должен предвидеть.
     Поэтому следует исходить только из того, что мы реально имеем. А имеем мы следующее: Был человек в земле Уц [26], имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла (Иов 1, 1). Ни о “твердой догматике”, ни о “канонах религиозного и нравственного характера”, ни о “ритуалах и священных символах” в книге Иова не говорится ни слова, – вся она посвящена личной встрече непорочного, справедливого и богобоязненного праведника с Живым Богом [27].
     Как видим, попытки архим. Рафаила заключить ветхозаветное Откровение только в рамки того, что неведомые "богословы называют внешним обнаруживанием", не выглядят убедительно. И уже полное недоумение вызывает заявление, что “языческие философы не входили в поле Божественного Откровения, а были предоставлены своим человеческим силам”.
     Следует ли из этой фразы [28], что понятие Промысл Божий применимо в Ветхом Завете только к израильскому народу, а все остальное человечество было брошено Богом на произвол судьбы, или архим. Рафаил просто неудачно выразился? Ибо что тогда означают слова ап. Петра, что Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде Его приятен Ему (Деян. 10, 34-35) [29]?
     А что означает библейская история о послании Богом пророка Ионы в языческую Ниневию с проповедью покаяния (Иона 1, 2)? И поверили Ниневитяне Богу, и объявили пост, и оделись во вретища, от большого из них до малого (Иона 3, 5). И Бог принял покаяние язычников: Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличить правой руки от левой, и множество скота? (Иона 4, 11).
     То есть Священное Писание не ограничивает, как это делает архим. Рафаил, “поле Божественного Откровения” Ветхого Завета только рамками иудеев. Нет оснований для такого ограничения и в святоотеческих творениях.
     Преп. Максим Исповедник писал, что Святой Дух “промыслительно проникает во всех, насколько это возможно, возбуждает в каждом естественный разум, через который приводит в сознание греховности соделанного вопреки закону природы, кто способен это чувствовать и обладает здравым произволением для восприятия правильных естественных помыслов. И в самом деле, даже среди крайне грубых варваров и кочевников мы находим многих, усвоивших себе высокое нравственное благородство и отвергших издревле господствовавшие у них зверские законы” [30].

     [22] Здесь и ниже речь не будет идти о Ветхом Завете как части Священного Писания.
     [23] Архим. Рафаил. Какое согласие... С. 5.
     [24] Там же. С. 5-6.
     [25] Там же. С. 6-7.
     [26] По всей видимости в Аравии.
     [27] Книга Иова – одно из лучших в Ветхом Завете обличений религиозного формализма и законничества.
     [28] Эта фраза вполне естественно звучала бы в устах иудейского раввина, но в устах православного священника она звучит по крайней мере двусмысленно.
     [29] См. также Рим. 2, 10-13.
     [30] Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. II. Вопросоответы к Фалассию. “Мартис”, 1994. С. 58 (вопрос XV).