В контексте святоотеческого учения о хронологическом сосуществовании двух Заветов решается и вопрос о различных путях спасения. Вне Церкви – Тела Христова – спасение невозможно. Однако само вступление в Церковь может происходить, по учению св. Отцов, двумя путями. Один путь – приобщение к ней в условиях земной жизни через “слышание” Слова Божия (Рим. 10, 17), веру и крещение. Другой – вхождение в Церковь уже после смерти, через крещение в аду, – по образу ветхозаветных праведников.
     Но этот очевидный вывод представляется архим. Рафаилу модернистским измышлением. Вопрос о принадлежности к Церкви и о ее границах он решает на основе собственной упрощенной “схемы Православия”:

“Священномученик Иларион Троицкий вслед за св. Киприаном Карфагенским категорически утверждает, что вне православной Церкви - исторической Церкви - спасение невозможно” [73].

     Хотелось бы все же уточнить источник, который позволил архим. Рафаилу сделать столь решительный вывод. Насколько известно, сщмч. Иларион (Троицкий) столь категорических утверждений о возможности или невозможности спасения вне исторической Церкви не делал. К тому же непредвзятое знакомство с церковной историей убеждает, что в отдельные ее периоды, которые можно назвать периодами церковно-канонической смуты, определить сами границы “исторической Церкви” практически невозможно.
     Один из характерных примеров – длившиеся несколько десятков лет арианские раздоры, когда решение вопроса о том, кто, с канонической точки зрения, принадлежит к Церкви, а кто нет, было крайне сложно. Историческая Церковь фактически превратилась во множество разрозненных общин. Было немало случаев, когда некоторые арианствующие епископы принимали решения Никейского Собора, перетолковывая их по своему, а некоторые православные, которых смущал скомпрометированный гностиками и Павлом Самосатским термин “единосущный” [74], нет. Православные святители Кирилл Иерусалимский, Мелетий Антиохийский, Василий Великий были рукоположены арианскими епископами. Многие православные епископы Востока осуждали свт. Василия Великого и даже разрывали с ним канонические отношения из-за того, что последний был слишком снисходителен к “омиусианам” и продолжал евхаристическое общение с ними. И так далее и тому подобное.
     Так что пусть архим. Рафаил, ознакомившись с историей арианской смуты подробнее, попытается “расчертить” канонические границы Церкви хотя бы IV столетия. Вряд ли это получится.
     Другой пример. Известно, что на протяжении первого тысячелетия христианской истории православный Запад и православный Восток находились в состоянии церковно-канонического разрыва в общей сложности около двухсот лет. Вопрос: где именно в эти периоды находилась “историческая Церковь”, вне которой, по мнению архим. Рафаила, спасение невозможно? И почему мы почитаем святых и Запада и Востока [75], которым “повезло” жить и спасаться во времена именно таких разрывов? Неужели одна из сторон причащалась в эти периоды из “пустой” Чаши?
     Еще: где именно находилась “историческая Церковь” во время приостановления канонического общения между Русской Православной Церковью и Константинопольским Патриархатом в середине 90-х годов минувшего столетия? Кто в этот момент оказался за бортом “спасительного Ковчега” – монахи Афона (КП) или насельники русских монастырей (РПЦ)? Литургия какой Церкви была в течение этого разрыва “мертвой формой”?
     Может ли архим. Рафаил засвидетельствовать, что архиепископ Иоанн (Максимович) был не более как отпавшим от Церкви мирянином, а иеромонах Серафим (Роуз) не был даже крещеным, ведь и тот и другой принадлежали к неканоническому (раскольническому) Зарубежному Синоду?
     Наконец, как объяснить тот факт, что Православная Церковь почитает одним из величайших своих святых Отцов преп. Исаака Сирина, который, вообще, не принадлежал к “исторической Церкви”, – он родился, жил и скончался на канонической территории так называемой Церкви Востока, которая к тому времени (конец VII – начало VIII вв.) не имела никаких связей с Византией, не поддерживала церковного общения ни с Римом, ни с Константинополем, ни с Иерусалимом, ни с Антиохией, ни с Александрией и формально была несторианской?
     А как архим. Рафаил прокомментирует прямые свидетельства церковного Предания о возможности посмертного крещения и спасения через ад, т.е. минуя “историческую Церковь”?
     Так, в древнем житии св. Григория Двоеслова содержится рассказ о том, как душа императора Траяна была крещена в аду слезами Святителя. Траян при жизни заступился однажды за вдову, и св. Григорий узнав об этом случае преисполнился к нему великой жалости и стал молиться за него до тех пор, пока не получил свидетельства свыше о том, что молитва его услышана. “Пусть никто не удивляется, когда мы говорим, что он (Траян) был крещен, ибо без крещения никто не узрит Бога, а третий вид крещения – это крещение слезами” [76].
     “Хотя это и редкий случай, – поясняет иеромонах Серафим (Роуз), – но он дает надежду тем, чьи близкие умерли вне веры” [77].
     Святитель Марк Эфесский ссылался на этот факт, как на не вызывающее сомнений церковное свидетельство:
     “Некоторые из святых, молившихся не только за верных, но и за нечестивых, были услышаны и своими молитвами исхитили их от вечного мучения, как, например, первомученица Фекла – Фалконилу и божественный Григорий Двоеслов, как повествуется, – царя Траяна” [78].
     К этому же ряду авторитетных свидетельств о возможности спасения через ад можно отнести и рассказ из жития великомученика Уара о том, что своими молитвами он изводил из ада некрещеных людей. Это же повествование содержится и в литургическом Предании Православной Церкви – в службе св. Уару, помещенной в Минее. Более того, канон св. Уару содержит в себе ряд прошений, в которых его молят о тех людях, которые ушли из жизни неверующими во Христа.
     Все эти факты вряд ли могут быть вписаны в искусственную экклезиологическую схему, которой придерживается архим. Рафаил. И церковная история, и каноническая практика, и святоотеческое богословие не дают оснований для того, чтобы поставить знак равенства между утверждением “вне Церкви нет спасения” и утверждением “вне канонических границ исторической Церкви нет спасения”. Отвергая протестантское учение, которое разделяет Церковь на два самостоятельных и независимых один от другого субъекта – “невидимый небесный дух” и “земную историческую плоть” и которое поэтому можно определить как экклезиологическое несторианство, нельзя впадать в другую крайность – экклезиологическое монофизитство – и отождествлять, смешивать первое (“невидимый дух”) и второе (“историческую плоть”). Православная экклезиология, вопреки законническому формализму архим. Рафаила, допускает, что Церковь-организм и Церковь-организация хотя и нераздельны в земной истории, но, тем не менее, не сливаются, не смешиваются между собой. Член канонической Церкви-организации может не быть членом небесной Церкви-организма, – это, похоже, у архим. Рафаила сомнений не вызывает. Но столь же верно и обратное несовпадение: член небесной Церкви-организма может не являться в своей земной жизни членом канонической Церкви-организации. Достаточно примера преп. Исаака Сирина, чтобы признать отстаиваемую архим. Рафаилом экклезиологическую схему надуманной, а ведь таких прецедентов множество.
     Таким образом, сотериологическая концепция А.И.Осипова является, в отличие от защищаемого архим. Рафаилом мнения, выражением святоотеческого православного учения. Признавая истинность Православной Церкви, А.И.Осипов не рассматривает формальную принадлежность к ней как “входной билет” в Царство Небесное. Равным образом, указывая на ложность иных религий и тем более нерелигиозных мировоззрений, он не считает, что все их представители “автоматически” обречены на погибель.
     Чтобы не быть голословным процитируем самого А.И.Осипова (чего, напомним, архим. Рафаил не сделал в своей брошюре ни разу!):
     “Истина интолерантна, она не может мириться с ложью. И каждому из нас необходимо совершенно твердо знать, где истина, а где ложь. Христос есть Истина. Только через Христа и во Христе возможно спасение. Православие – это истинный путь ко Христу, путь к спасению. Все остальные христианские конфессии, а тем более другие религии – это большее или меньшее уклонение от этого истинного пути. В некоторых религиях это уклонение доходит до такой степени, что предлагаемый ими путь жизни становится окончательным уходом от Христа, принципиальным Его отрицанием, а значит отрицанием спасения. Поэтому мы не просто можем, но и обязаны свидетельствовать об истинности Православия и о ложности других религиозных традиций.
     Но при этом нельзя забывать, что Православие – это совсем не то же самое, что и мы сами, – православные. Православие – это истинный путь. А всегда ли мы этому пути следуем? Это же можно сказать и о представителях других религий. Индуизм, например, – это, без сомнения, ложный путь, путь гордыни, путь самообожествления. Но всякий ли индус последовательно идет именно по пути гордыни? Руководствуется ли он в своей жизни только гибельными догмами индуизма или же следует и голосу своей совести – этой искры Божией в каждом человеке?
     Итак, мы имеем полное право, мы даже обязаны иметь суждение, суд о той или иной религии, – о степени ложности, гибельности предлагаемого ею пути. Но если речь заходит о конкретных людях, мы должны дать место суду Божию, помня слова Апостола: Внешних же судит Бог (1 Кор. 5, 13)” [79].
     Для сравнения можно привести мнение преп. Нектария Оптинского, считавшего, что “простой индус, верящий во всевышнего и исполняющий, как умеет, волю Его, – спасется. Но тот, кто, зная о христианстве, идет индусским путем, – нет” [80].
     Показательно в этом отношении и мнение Духовного собора Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, высказанное в недавнем заявлении по поводу католической экспансии на территории современной России:
     “Мы не можем брать на себя право судить, спасутся ли римо-католики или нет, или в какой мере действует благодать в Католической Церкви. Такого рода суд и ведение принадлежат одному Богу” [81].
     Но архим. Рафаил место суду Божию дать отказывается. Он дерзает произносить свой собственный суд, – по его мнению, все неправославные, т.е. абсолютное большинство человеческого рода [82], неизбежно погибнут, а спасется лишь ничтожное число из членов Православной Церкви (видимо, он сам и его единомышленники). Он не оставляет ни малейшей надежды на спасение никому из тех миллиардов людей, которые по объективным причинам жили и живут вне Православия, вне земной Церкви. Так, видимо, архим. Рафаил понимает христианское учение о Боге-Любви, Который, как следует из этого мнения, зная от начала, что 99% Его разумных творений обречены на вечную муку, тем не менее дал им жизнь.

     [73] Архим. Рафаил... Какое согласие... С. 17.
     [74] Термин “единосущный” был осужден и отвергнут на Антиохийском соборе 269 г. против Павла Самосатского.
     [75] К их числу относятся, например, просветители славянских народов свв. Кирилл и Мефодий. Последний во время одного из таких разрывов между Константинополем и Римом был рукоположен в епископский сан... римским папой.
     [76] Цит. по: Иеромонах Серафим (Роуз). Душа после смерти. М., 1993. С. 173.
     [77] С. 173.Там же.
     [78] Цит. по: Архимандрит Амвросий (Погодин). Святой Марк Эфесский и Флорентийская уния. М., 1995. С. 61.
     [79] Цитировано по аудиозаписи лекции А.И Осипова в МДА.
     [80] Цит. по: Митрополит Вениамин (Федченков). Божьи люди (мои духовные встречи). М., 1997. С. 147.
     [81] Обращение Духовного собора Свято-Троицкой Сергиевой Лавры по поводу католической экспансии. // Вологодская епархиальная газета “Благовестник”. № 1-3, 2002. С. 4.
     [82] На сегодняшний день в мире номинальных православных лишь 170 миллионов при 6 с лишним миллиардах общей численности населения Земли.