Если бы в Бозе почившие создатели и благотворители храма сего могли видеть, что у нас здесь делается, то как бы порадовались на вновь устроенный здесь благолепный иконостас! Но видят ли они? Да, слушатели, видят ли, могут ли умершие видеть, что у нас, слушатели, делается, что с нами бывает?
     Что теперь такое умершие? Они стали теперь существа невидимые, как Ангелы; они существуют душой, с ними их ум, сердце, воля, все духовное их с ними, но телесного, видимого для наших очей телесных, не имеют ничего. И потому нам невозможно телесными очами видеть их, видеть, что они теперь такое и что с ними там. Нам видеть их невозможно, и их состояние таково, что невозможно им видеть нас, видеть, что у нас делается, что с нами бывает, потому что нет у них тех органов, которыми могли бы видеть видимое, телесное. Являлись иногда души умерших видимо, в виде, похожем на тот, в каком они жили; например, души святых видимо являлись. Бывало даже, что многие в своем действительном теле являлись; например, при Воскресении Иисуса Христа многие из святых умерших воскресли и являлись многим, но то было и бывает ненадолго, на время и по особенному Божию изволению.
     Впрочем, умершим там и не до того, чтобы смотреть, что у нас происходит, делается, потому что они непрестанно заняты. Чем заняты? Кто к чему привык в этой жизни, кто здесь что возлюбил, тот тем и там занят. Привычка души со смертью человека не умирает.
     Итак, кто привык Богу служить, молиться, о Боге радоваться, Бога славить, во славу Божию все делать, тот и там тем же занимается, Бога славит, о Боге радуется. А кто здесь о Боге не помнил, Бога не славил, во славу Божию ничего не делал и ничего святого не любил, тот, без сомнения, и там этим не занимается – Бога не славит, о Боге не радуется. Что же подобные умершие делают? Ах, худо им там. Что делает тот, кому есть хочется, а есть нечего? Мучится. Что делает тот, кому пить хочется, а пить нечего? Мучится. Но мы и представить себе не можем тех мучений, какие терпят души тех умерших, которые здесь не находили радости в прославлении Бога, а искали ее в занятиях греховных. О, привыкай к Богу, к божественному и бойся привыкать к греховному. Привычка души со смертью человека не умирает.
     Вот потому-то, слушатели, счастливы, блаженны и умершие в младенчестве, в детстве, вообще в невинном возрасте. Они ни к чему худому здесь не приучились, не приучились они и к святому, доброму, но, как птичка, вырвавшись из клетки, тотчас начинает петь свою любимую песнь, так души детей и всех детски невинных, освободившись от тел, тотчас начинают петь и радоваться о Боге.
     Где теперь души умерших? Как существа невидимые, они в мире невидимом, только не в одном месте все. По слову Божию, в невидимом беспредельном мире два места. Одно, где Бога славят, о Боге радуются, место светлое, спокойное, Небо, рай, жилище Ангелов добрых. Другое, где нет славословий Богу, нет радостей Божиих, место темное, страшное, ад, жилище духов злых. Теперь понятно, кто из умерших где. Те умершие, которые Бога славят, Богу служат и которые посему все веселятся, радуются, те, значит, на Небе, в раю, с Ангелами, где, впрочем, много всяких светлых мест, и светлых, и светлейших, и пресветлейших. А потому и в раю радуются не все одинаково, хотя во всех там местах ни у кого не видно и малейшей печали, ни от кого не слышно и минутного воздыхания и во веки веков ничего там не будет, кроме радости непрестанной и веселия неумолкающего.
     А те умершие, которые Бога не славят и славить Его не хотят, которые о Боге не радуются и радоваться о Нем не любят и которые посему все мучатся, страдают, те, значит, в аду, в преисподней, со злыми духами, где, впрочем, тоже много всяких мрачных мест, и мрачных, и страшно мрачных, и ужасно мрачных, а потому и в аду не все одинаковые терпят мучения, хотя во всех местах его только и слышны непрестанно печаль и воздыхание, плач и скрежет зубов, и во веки веков все и будут там слышаться печаль и воздыхание, плач и скрежет зубов, и во веки веков...
     О, премилосердный Господи, будь милостив и к этим умершим, которые в местах мрачных, страшных, ужасных, имиже веси судьбами, будь и к ним милостив.*
     Итак, ужели души умерших ничего о нас и нашего не знают? Вот эту нашу молитву, которую мы сейчас произнесли, они могут знать по-своему, то есть чувствовать. Да, сердечной нашей молитвой о умерших, сочувствием нашим к ним мы подаем их сердцу весть, даем им знать, чувствовать. Так, души умерших знают, то есть чувствуют, что мы их поминаем, о них молимся. Чувствуют это души усопших святых, благочестивых, Богом помилованных, а потому и сами о нас молятся, просят у Бога нам благодати и милости; чувствуют и не святые умершие, когда, любя их, мы молимся о них или милостыню за них подаем, или другое какое добро делаем.
     Умершие чувствуют это, что их поминают здесь. Как же это? А так, что когда, например, мы от души говорим: упокой, Господи, души усопших раб Твоих, в это время они там покой в себе чувствуют, спокойнее становятся. И потому-то счастливы, блаженны души умерших, Святой Церковью поминаемых. Святая Церковь Православная ежеминутно о упокоении умерших молится и до конца века молиться будет; таким образом, поминаемые ею умершие минута от минуты будут все спокойнее и спокойнее.
     Итак, рабы Божии, устроившие и украсившие храм сей, и не видя нас и что у нас, знают, чувствуют, что их здесь поминают. Да, счастливы благотворители и создатели Божия храма, блаженны; Святая Церковь до скончания века будет молиться о их вечном покое. Аминь.