|
§ 90. МОЛИТВА ИИСУСА ХРИСТА В САДУ ГЕФСИМАНСКОМ
И ВЗЯТИЕ ЕГО ВОИНАМИ
Мф. XXVI, 36-56; Марк. XIV, 32-52; Лук. XXII, 39-53;
Иоан. XVIII, 1-15.
После прощальной беседы с учениками и молитвы за них пред Богом Отцом Иисус Христос
перешел через Кедронский поток. Там,
при подошве Елеонской горы, находилось небольшое
селение, окруженное тенистым садом и называвшееся Гефсиманиею. Войдя в сад,
Господь сказал своим ученикам:
— Посидите здесь, пока Я пойду помолюсь.
И взял с Собою только Петра, Иакова и Иоанна.
Пришедши с ними в уединенное место, Он почувствовал
ужас приближавшихся страданий и смерти и начал скорбеть и тосковать.
— Душа моя скорбит смертельно, — сказал Он
избранным Своим Апостолам, — побудьте здесь и пободрствуйте со Мною.
Удалившись от них на вержение камня, Он пал на лицо Свое и молился:
— Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия,
впрочем, не как Я хочу, но как Ты.
Возвратясь к ученикам, Он нашел их спящими, и сказал Петру:
— Симон, ты спишь? Не мог ты пободрствовать и одного
часа? Бодрствуйте и молитесь, да не впадете
в искушение. Дух бодр, плоть же немощна.
Потом пошел и помолился в другой раз, говоря:
— Отче! Если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не
пить ее, да будет воля Твоя.
Возвратясь к ученикам, Он снова нашел их
спящими; глаза их отяжелели, и они не знали даже, что отмстить Ему.
Господь оставил их и начал молиться в третий раз, повторяя прежние
слова. И Он молился так усильно, что с Его лица падал на землю пот крупными,
густыми каплями, как капли крови. В это время явился к Нему
с небес Ангел и укреплял Его. Укрепившись молитвою, Иисус Христос
подошел к своим ученикам и кротко сказал:
— Вы все еще спите и почиваете; вот приблизился час, и Сын
Человеческий предается в руки грешников. Встаньте, пойдем; вот приблизился
предающий Меня.
Не успел еще Господь закончить Своих
слов, как в саду показался Иуда. Он шел впереди, а за ним с фонарями и
светильниками следовало множество воинов и архиерейских слуг,
вооруженных мечами и кольями, Слуги и воины не знали лично Иисуса
Христа, хотя и много слышали о Нем; потому Иуда сказал им:
— Кого я облобызаю, тот и есть, возьмите Его и ведите осторожно.
С этим-то намерением он пошел прямо навстречу своему Учителю.
Господь не уклонился и, когда предатель был уже близко, спросил его:
— Друг мой! Для чего ты здесь?
Иуда, не отвечая на предложенный вопрос, сказал Ему:
— Равви! Равви! Здравствуй!
И облобызал Его. Господь кротко упрекнул предателя Своего за такое гнусное злоупотребление
священнейшим знаком дружбы и любви.
— Иуда, — сказал Он, — целованием ли предаешь Сына Человеческого?
Вероломный ученик молчал.
Иисус Христос, зная все, что с Ним будет, Сам подошел к вооруженной толпе и спросил:
— Кого ищете?
Ему отвечали:
— Иисуса Назорея.
— Это Я, — отвечал Он.
Пораженные при сих словах страхом слуги и воины отступили назад и попадали на землю.
Когда же они вышли из внезапного замешательства, Господь опять спросил их:
— Кого вы ищете?
Они повторили:
— Иисуса Назорея.
Он снова ответил:
— Я сказал вам, что это Я. Итак, если меня
ищете, оставьте их, прибавил Он, указывая на учеников, — пусть идут.
Воины приблизились, чтобы взять Его.
Апостолы, окружавшие своего Учителя, видя, к чему идет дело, спросили:
— Господи! Не ударить ли нам мечом?
И пламенный Симон, не дожидаясь ответа, извлек свой меч и отсек правое ухо одному из архиерейских
слуг по имени Малху. Господь сказал Петру:
— Вложи меч в ножны. Или думаешь, что Я не могу умолить
Отца Моего и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов ангелов? Как же сбудутся Писания,
что так быть должно? И неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?
Сказав сие, Он прикоснулся к отрезанному уху Малха и исцелил его.
Между тем старейшины, книжники и
начальники храма, желая успешнее привести начатое ими дело к концу, не умедлили и
сами лично явиться в Гефсиманский сад. Заметив
появление их между народом, Господь сказал им с упреком:
— Как будто на разбойника вышли вы с
мечами и кольями, чтобы взять Меня! Каждый день бывал Я с
вами в храме и учил, и вы не брали Меня. Но да исполнятся Писания. Теперь ваше
время и власть тьмы.
После сего Он добровольно отдался
воинам; те связали и повели Его вон из сада. Испуганные ученики
от страха разбежались; только Петр с Иоанном издали следовали
за своим Учителем.
§ 91. СУД НАД ИИСУСОМ ХРИСТОМ
У ПЕРВОСВЯЩЕННИКОВ ИУДЕЙСКИХ
АННЫ И КАИАФЫ
Мф. XXVI, 57-68; Лук. XXII, 54-71; Марк. XIV, 53-65.
Иоан. XVIII, 13-24.
По взятии Иисуса Христа в
саду Гефсиманском, воины привели Его к прежнему первосвященнику Анне,
тестю Каиафы. Он начал расспрашивать Господа об учении и
учениках. Господь отвечал ему:
— Я говорил явно миру; всегда учил в синагогах и в храме, где
иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего. Что спрашиваешь Меня?
Спроси слышавших, что Я говорил им; вот они знают, что Я говорил.
Такой ответ показался
одному из стоявших тут служителей грубым и неуважительным, и дерзкий
слуга в присутствии самого Анны осмелился ударить Иисуса
Христа по ланите, говоря:
— Так-то Ты отвечаешь первосвященнику?
Господь заметил ему с кротостью:
— Если
Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?
Анна без всякого решения отослал его к своему зятю Каиафе.
В доме первосвященника Каиафы
несмотря на то, что уже была глубокая ночь, собрался почти весь
Синедрион. В уме его членов давно уже была решена смерть Иисуса Христа, теперь
следовало только найти к тому какое-либо основание. Не находя законных причин
к Его обвинению, враги должны были выискивать лжесвидетелей. Их вначале явилось множество; но все
показания их были нелепы, так не согласны с жизнью и характером Иисуса
Христа, хорошо известными большинству народа, что Синедрион никак не мог
принять их. Только под конец выступили на средину двое лжесвидетелей,
которые в сравнении с другими заслуживали еще несколько внимания. Они
доказывали, будто Господь хотел разрушить храм сей рукотворенный и
через три дня воздвигнуть другой нерукотворенный. Но и этот
донос, как ни казался он важен в глазах иудеев, все еще был
недостаточен для смертного приговора.
Против всех представленных обвинений
Иисус Христос не возражал ни слова. Каиафа, едва сдерживая
свое негодование, встал наконец с своего места, и, выступив на
средину, где стоял Господь, сказал Ему:
— Что Ты ничего не отвечаешь?
Слышишь ли, что они против Тебя свидетельствуют?
Иисус Христос молчал.
— Заклинаю Тебя Богом
живым, — воскликнул раздраженный первосвященник, — скажи нам, Ты ли Христос,
Сын Божий?
— Я, — отвечал Он, — отныне
узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы Божией и грядущего на
облаках небесных.
Тогда Каиафа, как бы услышав
нестерпимое богохульство, разодрал одежды свои и, обратясь к
собранию, сказал:
— На что еще нам свидетели? Вот, теперь вы слышали богохульство Его. Как вам кажется?
Все признали Его достойным смерти.
Иисуса Христа вывели на двор, где Он под стражею
должен был провести остаток ночи. Здесь подвергся Он самому горькому
уничижению со стороны архиерейских слуг. Эти грубые и бесчеловечные
люди, окружив Его, ругались над Ним, били и плевали
Ему в лицо. Некоторые же, закрыв Ему рукой глаза, ударяли по щекам и насмешливо
спрашивали:
— Скажи, кто Тебя ударил?
Нельзя исчислить всех
оскорблений, каким подвергался здесь Божественный Страдалец, и
которые Он все перенес без ропота и в молчании.
Наступило утро дня
единственного в истории человеческого рода. Вечером иудеи должны
были вкушать пасхального агнца, а в полдень имел быть заклан
Агнец Божий, вземлющий грехи мира.
Было еще очень рано, как дом Каиафы
снова наполнился старейшинами, книжниками и фарисеями. Они совсем не думали повторять
розысканий; желали только, для соблюдения внешнего порядка,
снова, в полном присутствии синедриона, выслушать признание Господа в том, что
Он Мессия и, вследствие сего, единодушно подтвердить смертный приговор.
Господь введен был в собрание. Его спросили:
— Ты ли Христос, скажи нам.
Он отвечал:
— Если скажу вам, вы не
поверите; если же и спрошу вас, не будете отвечать Мне и не отпустите Меня.
Отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы
Божией, то есть, восприимет Свою прежнюю славу, равную с Богом Отцом.
— Итак, Ты Сын Божий? — с злобною радостью воскликнули Его враги.
— Вы говорите, что Я, — отвечал Он.
Тогда члены синедриона сказали:
— Какое еще нужно нам свидетельство, ибо мы сами слышали из уст Его.
И они положили предать его смерти за то, что Он назвал Себя Сыном Божьим.
§ 92. ОТРЕЧЕНИЕ ПЕТРА, ЕГО РАСКАЯНИЕ
И ПОГИБЕЛЬ ИУДЫ
Мф. XXVI, 58. 69-75; XXVII, 1-10. Марк. XIV, 54. 66-72.
Лук. XXII, 54-62. Иоан. XVIII, 15-18; 25-27.
Когда Иисус Христос в саду Гефсиманском
был взят под стражу, за Ним издали шли Петр с Иоанном. Горя нетерпеливым желанием
узнать судьбу своего Учителя, они сопровождали Его до самого дома Анны. Иоанн
был знаком сему первосвященнику и вошел беспрепятственно в его двор, но Петр
остался на улице подле ворот, пока Иоанн не исходатайствовал и ему свободного
пропуска.
Привратница, впуская Петра, по любопытству спросила его:
— И ты не из учеников ли этого человека?
Апостол сказал:
— Нет.
В это время послышалось пение петуха. От Анны Петр последовал за Иисусом и во двор Каиафы.
Здесь собралось много слуг. И
как ночь была холодная, то они развели огонь и грелись около него. Петр
также подошел к нему и грелся. Беспокойство и волнение, живо отражавшиеся на
его лице, скоро обратили на него общее внимание, и некоторые спросили:
— Не из учеников ли Его и ты?
Видя себя окруженным буйною толпою слуг и рабов, апостол устрашился исповедать себя
учеником судимого Господа и опять отрекся от Него.
Спустя час времени ему снова заметили:
— Точно ты из них, ибо ты галилеянин, и наречие твое сходно.
— Не я ли видел тебя с Ним в саду? — сказал подошедший
родственник Малха, которому Апостол отсек ухо.
Петр совсем растерялся: начал божиться и клясться, что он вовсе не знает Иисуса.
И петух запел во второй раз. В это время Иисус Христос,
выведенный из комнат Каиафы, обратился и пристально взглянул на своего Апостола. Взор Господа проник до
самой глубины в сердце Петра. Он вспомнил предсказание своего Учителя; скорбь и стыд овладели им; он
вышел со двора архиерейского и горько стал оплакивать свое постыдное малодушие.
Раскаялся также и предатель Христов. Услышав, что прежний его Учитель,
несмотря на Свою невинность,
приговорен к смерти, Иуда почувствовал всю тяжесть своего преступления. Отчаяние
овладело его душою; он потерял всякую надежду на милосердие Божие. В сильной
горести пришел он к первосвященникам и старейшинам и сказал им:
— Согрешил я, предав кровь неповинную.
Те холодно отвечали:
— Что нам до того? Смотри сам.
Иуда бросил пред ними ненавистные сребреники и с отчаяния пошел и удавился.
Первосвященники, считая неприличным
возращенные Иудою деньги положить в церковную казну, так как они были ценою крови,
определили купить на них землю для погребения странников. Купленную ими землю народ
прозвал «селом крови».
§ 93. ИИСУС ХРИСТОС НА СУДЕ ПИЛАТА
Мф. XXVII, 11-14. Марк. XV, 1-6. Лук. XXIII, 1-6.
Иоан. XVIII, 28-38.
Смертные приговоры синедриона
исполнялись обыкновенно не прежде, как по утверждении их римским
правителем. Потому первосвященники и старейшины, осудив Господа на смерть,
велели связать Его и отвести к Пилату, тогдашнему правителю Иудеи. Для
скорейшего и успешного окончания дела они сами отправились вслед за своим
узником.
Пилат жил недалеко от храма во дворце,
называемом Преториею. Пред дворцом возвышалась небольшая площадка,
выстланная пестрым мрамором и называвшаяся Гаввафою, лифостротоном, или, что
то же, каменным помостом. Здесь-то остановились члены синедриона
и дали Пилату знать, что ждут его для очень важного дела. Пилат
вышел на помост и занял свое судейское место. Приняв спокойный
вид беспристрастного судьи, он спросил врагов Иисусовых:
— В чем вы обвиняете человека сего?
Старейшины иудейские,
надеясь, что личная важность их послужит вместо всех
доказательств, отвечали:
— Если бы Он не был злодеем, то мы не предали бы Его тебе.
Пилат оскорбился таким гордым ответом и с равной надменностью возразил им:
— Возьмите же Его вы и судите по
вашему закону, то есть, когда вы не хотите сказать, в чем обвиняете
сего человека, к чему же вы и привели Его ко мне? Возьмите и судите, как сами знаете; я не
хочу вмешиваться в ваши дела.
Иудеи увидели, что нужно смириться и
прояснить несколько Пилату дело. Они сказали:
— Нам не позволено предавать смерти никого (без твоего согласия), а этот человек заслуживает
ее. Мы нашли, что Он развращает народ и запрещает Кесарю давать дань, называя Себя Христом царем.
Выслушав старейшин, Пилат обратился к обвиняемому и спросил:
— Ты ли Царь Иудейский?
— Я. — отвечал Господь.
Обрадованные таким сознанием иудеи еще больше начали взносить на Него клеветы.
— Что же Ты ничего не отвечаешь?
Видишь, сколько на Тебя обвинений? — спросил Пилат Иисуса Христа,
хранившего все это время глубокое молчание.
Но Господь ему опять ничего не отвечал.
Такое молчание весьма изумило Пилата, хорошо знавшего
несправедливость представленных синедрионом обвинений. Надеясь
наедине скорее узнать от Господа о настоящем положении дела,
Пилат пригласил Его за собою в Преторию.
Здесь он снова спросил Иисуса Христа:
— Царь ли Ты иудейский?
Но Пилату, неусыпно следившему за
всеми движениями в иудейском народе, лучше всех можно было знать, выдавал
ли Иисус Христос Себя за царя и возмущал ли народ. Если же до сих пор
он сам об этом ничего не слыхал, то донос первосвященников и
фарисеев, всегдашних и открытых врагов Иисусовых, был очевидною
клеветою. Посему на вопрос Пилата Иисус Христос отвечал так:
— От себя ли ты говорить это, или другие тебе сказали обо Мне?
Пилат сказал:
— Разве я иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне, что Ты сделал?
— Царство Мое не от мира сего, — отвечал Господь, — если бы от
мира сего было Царство Мое, то служители мои подвизались бы за
меня, дабы Я не был предан иудеям; но Царство Мое не есть здешнее.
— Итак, Ты царь? — спросил опять Пилат, не знавший никакого
другого Царства, кроме земного.
— Да, Я царь; Я на то родился, — сказал Иисус Христос, поясняя
прежние Свои слова, — и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине.
Всякий, кто от истины, слушает гласа Моего.
Пилат увидел, что такого царя нечего
опасаться римской державе. Дав вопрос, что есть истина, он
вышел к иудеям и объявил, что в Иисусе Христе не находит никакой вины.
§ 94. ИИСУС ХРИСТОС НА СУДЕ ИРОДА
Лук. XXIII, 5-12.
Признав Иисуса Христа в начале своего суда
невинным, Пилат нанес тем явное оскорбление иудейскому
верховному судилищу. Это было то же, как если бы он прямо сказал, что весь
синедрион слеп и клевещет на человека ни в чем не виновного. Озлобленные таким
решением римского правителя первосвященники и старейшины
еще более стали настаивать в своих обвинениях на Господа. «Он
возмущает народ, уча по всей Иудеи, начиная от Галилеи до сего
места», говорили они.
Несмотря на все подобные представления,
Пилату следовало бы освободить Того, Кого он пред всеми уже объявил
невиновным, но упорство и ожесточение синедриона поколебали
Пилатову решимость. Он задумался. Услышав о Галилее, он поспешно
спросил:
— Разве Иисус галилеянин?
Узнав, что Он действительно
из Галилеи, Пилат решил устранить себя от настоящего дела, предав
его галилейскому правителю Ироду, который, по случаю Пасхи,
находился тогда в Иерусалиме. К тому же предоставляя над Иисусом Христом суд
Ироду, Пилат тем оказывал ему особенную честь и вместе приобретал
случай к прекращению своей прежней с ним вражды.
Ирод весьма обрадовался,
когда в его дворец привели Иисуса Христа, о котором говорили так много
чудесного, и которого так давно хотелось ему видеть. Галилейский
властитель думал, что для преклонения его на милость угрожаемый смертью
чудотворец раскроет пред ним всю силу Своего могущества и
красноречия, и потому осыпал Его вопросами. Но Господь, всегда охотно говоривший
с последним рабом, искавшим спасения, теперь на все вопросы Ирода не отвечал
ни слова. Ирод оскорбился таким молчанием, и враги Иисусовы не
умедлили воспользоваться сим случаем к обвинению Господа во всех возможных
преступлениях. Хотя Ирод и не верил сим клеветам, потому что хорошо
знал поведение Обвиняемого, но недовольный Его молчанием он дал себе и своим
приближенным полную свободу над Ним издеваться.
Насытясь Его унижением,
Ирод, однако, в знак того, что признавал Иисуса Христа
невинным в приписываемых Ему преступлениях, велел надеть на Него светлую одежду, и в таком
виде отослал к Пилату. Отсылая же Его без всякого приговора к римскому
наместнику, правитель Галилеи тем отплачивал последнему учтивостью
за учтивость и вместе свидетельствовал, что перестает быть его
недругом.
§ 95. ИИСУС ХРИСТОС И ВАРАВВА
Мф. XXVII, 15-23, Марк. XV, 6-14; Лук. XXIII, 13-22;
Иоан. XVIII, 39-40.
Когда Иисус Христос снова
был приведен от Ирода к Пилату, Пилат вышел к
первосвященникам и сказал:
— Вы привели ко мне сего человека,
как развращающего народ, и вот, я при вас исследовал и не
нашел человека сего виновным, в чем вы обвиняете Его. Ирод также, ибо я посылал Его к нему, и
ничего не найдено в Нем достойного смерти. Итак, наказав Его, отпущу.
Наказать же он хотел единственно для
того, чтобы дать синедриону возможность без особенного
стыда отступиться от своих несправедливых требований. Но
старейшины, замечая уступчивость со стороны Пилата, сделались
еще настойчивее и объявили решительно, что кроме смертной
казни они не удовлетворятся никаким другим наказанием. Пилат
пришел в нерешимость. Совершенным отказом огорчить синедрион
казалось ему опасным, погубить же чистую невинность запрещала
совесть. И вот он стал думать о средствах спасти Иисуса Христа,
не оскорбляя в тоже время и могущественных членов верховного
судилища иудейского. Одно из таких средств скоро представилось
само собою.
Иудеи имели обычай в воспоминание
своего избавления от египетского рабства пред праздником Пасхи
освобождать одного из преступников, осужденных на смерть. Пилат решился
воспользоваться этим обычаем к спасению Господа. Когда собравшийся
пред его дворцом народ начал требовать себе одного из узников,
Пилат предложил ему:
— Кого хотите, чтоб я отпустил вам,
Варавву или Иисуса, называемого Христом?
Варавва же был разбойник, посаженный в
темницу за возмущение и убийство. Народ отошел для совещания.
В это время жена Пилата прислала сказать:
— Не делай ничего сему Праведнику; ибо я
ныне во сне много пострадала за Него.
Такое предостережение для
Пилата было новым побуждением к защите невинно-гонимого. Но когда он
разговаривал с посланным своей жены, первосвященники и старейшины
употребили все свои меры и свое влияние, чтобы вооружить народ против Господа.
Наущенная толпа приблизилась наконец к лифостротону, и едва Пилат спросил,
которого из двух хотят они, со всех сторон раздалось:
— Варавву!
Пилат с огорчением увидел, что он ошибся в расчете и в замешательстве воскликнул:
— Что же мне делать с Иисусом, называемым Христом?
— Распни, распни Его! — закричал народ.
— Какое зло сделал Он? — сказал Пилат, — я ничего достойного
смерти не нашел в Нем. Итак, я накажу Его и отпущу.
Затем он приказал
подвергнуть Иисуса Христа бичеванию, надеясь сим совершенно
удовлетворить мстительности врагов Иисусовых.
§ 96. БИЧЕВАНИЕ
Мф. XXVII, 27-30; Иоан. XIX, 1-6.
По римскому обычаю приговоренных к бичеванию
раздевали донага, привязывали к низкому столбу и били ременным бичем, перевитым
иногда с железной проволокой. К такой-то поносной и жестокой
казни присужден был теперь Иисус Христос! Воины взяли, отвели
Его во внутренность двора претории, и здесь излили над Ним все
свое зверство. От бичевания они перешли к насмешкам. Издеваясь
над тем, что иудеи обвинили Его в домогательстве царской власти,
воины возложили на главу Его венок, сплетенный из ветви колючего терния,
надели на Него багряницу, наподобие царской; дали Ему в
руки простую трость, вместо скипетра, и с насмешливым восклицанием:
«Здравствуй, царь иудейский!» — один за другим преклоняли пред Ним колена;
потом били Его по ланитам, плевали в лицо, и тростью ударяли по голове, отчего
терние более и более вонзалось в нее, и кровь струилась по
лицу божественного Страдальца. Пилат вышел и остановил своих
свирепых воинов.
Между тем старейшины,
несмотря на объявление правителя, что бичеванием Иисуса Христа
должно кончиться все дело, продолжали стоять у претории с явным намерением
требовать Его на смерть. Пилат видел это и должен был снова выйти и
выслушать их; за собой велел он вывести также Иисуса Христа.
Измученный, окровавленный предстал он народу; кровь текла из-под
его тернового венца. Пилат не мог смотреть на Него без сострадания.
Растроганный, он воскликнул:
— Се Человек! (Смотрите, как Он в угодность вам поруган, измучен!)
Положение Господа не могло не тронуть
народа: он замолк. Видя, что народ молчит, первосвященники и старейшины
сами первые закричали:
— Распни, распни Его!
Пилат вышел из терпения и с гневом сказал:
— Возьмите Его вы и распните; а я не нахожу в Нем вины.
§ 97. ОСУЖДЕНИЕ ИИСУСА ХРИСТА НА СМЕРТЬ
Мф. XXVII, 24-26; Марк. XV, 15-19; Лук. XXIII, 23-25;
Иоан. XIX, 7-16.
Первосвященники и старейшины, видя, что Пилат, подвергнув Иисуса Христа бичеванию,
хочет отпустить Его, начали кричать:
— Мы закон имеем, и по закону
нашему должен Он умереть; потому что сделал Себя Сыном Божьим.
Эти слова навели страх на Пилата.
Прежде боялся он осудить невинного человека, теперь же начал страшиться
произнести несправедливый приговор над Сыном Божьим. Полный боязни и
сомнения, он снова привел Иисуса Христа в свой дом и спросил:
— Откуда Ты? То есть, человек ли Ты, или Бог, сошедший на землю?
Но Иисус Христос на это не дал ему ответа.
— Мне
ли не отвечаешь, — продолжал Пилат с душевною тревогой, — разве Ты не знаешь, что я имею власть
распять Тебя и власть отпустить Тебя?
— Ты
не имел бы надо Мной никакой власти, — сказал Господь, —
если бы не было тебе дано свыше, посему более греха на том,
кто предал Меня тебе.
Такое величественное
спокойствие почти пред самой смертью, этот ответ, сделанный в тон высшего
судьи, еще более убедил Пилата, что подсудимый его не есть лицо
обыкновенное, и что самое положение Его должно быть делом высших
судеб, а не простого только случая. Он решился, во что бы то
ни стало, защитить Иисуса Христа против злобных иудеев.
Но едва вышел он на помост, архиереи, как бы предугадывая его мысль, закричали:
— Если ты отпустишь Его, то ты недруг кесарю. Всякий, называющий себя царем, противник кесарю.
Слова сии, сказанные пред всем народом устами целого синедриона
были весьма страшны; они показывали, что синедрион готов был перенести дело на суд кесаря,
и пред ним обвинять вместе с Иисусом и самого Пилата в измене своему государю.
Твердость римского правителя поколебалась: личные выгоды взяли верх над
требованиями долга и справедливости. Пилат, более всего дороживший милостью кесаря,
решился уступить злобе врагов Иисусовых, но решился не без укора собственной совести.
Был полдень. Пилат взошел на судейское
место для произнесения своего последнего суда. Иисус был приведен для
выслушания окончательного приговора. Воцарилась мертвая тишина.
Все ожидали, что скажет прокуратор.
— Вот царь ваш! — с негодованием произнес он, указывая на
Иисуса Христа. Это значило: сего-то скромного, смиренного
человека вы, безумные, обвиняете в домогательстве царской власти
и противлению кесарю!
— Возьми, возьми, распни Его! — завопила чернь.
— Царя ли вашего распять? — продолжал Пилат с горькою укоризною.
— Нет у нас царя, кроме кесаря, — отвечали первосвященники.
Пилат увидел себя наконец принужденным приступить к произнесению приговора над
праведником и даже, как он мог думать, над самим Сыном Божьим. Мысль эта тяготела на его душе.
В успокоение своей совести и для оправдания себя пред людьми благомыслящими Пилат велел принести
воды и умыл руки пред народом, говоря:
— Не виновен я в крови праведника сего; смотрите!
Буйный народ, как бы желая укорить правителя в малодушии,
закричал с диким исступлением:
— Кровь Его на нас и на детях наших!
Тогда Пилат, в угодность иудеям, предал Иисуса Христа на распятие.
Продолжающееся доселе рассеяние
иудейского народа, ужасные бедствия, которым он всегда и везде
подвергался, показывают, что клятва, произнесенная иудеями на
себя и свое потомство, не осталась без действия, и она будет
тяготеть над ними, пока они с истинным раскаянием и верою не воззрят
на Того, Кого пронзили.
§ 98. ШЕСТВИЕ К ГОЛГОФЕ И
РАСПЯТИЕ ИИСУСА ХРИСТА
Мф. XXVII, 31-38; Марк. XV, 20-28; Лук. XXIII, 27-34;
Иоан. XIX, 17-24
Римские воины, получив
приказание распять Иисуса Христа, совлекли с Него багряницу, одели в
собственные Его одежды, и с двумя разбойниками, осужденными на
одинаковую смерть, повели на место казни. Он принужден был Сам
нести тот крест, на котором должен был умереть. Изнеможенный
предшествующими страданиями, проходя по улицам Иерусалима,
Он несколько раз останавливался и падал под тяжестью своего
бремени. Дошедши до городских ворот, Он совершенно ослабел.
Иудеи уговорили римского сотника снять с Него крест и
возложить на кого либо другого. В это время возвращался с
поля некто Симон Киринеянин. Встретив Господа, ведомого на
казнь, он, вероятно, обнаружил к Нему свое сострадание; воины
тотчас же остановили его и заставили нести крест Иисусов.
В многолюдной толпе, следовавшей за
Иисусом Христом, некоторые жены, несмотря на присутствие
первейших членов синедриона, пылавших непримиримою ненавистью
к Господу, не могли удержаться от горьких слез и рыданий.
Жалобные вопли их привлекли к ним участие Господа.
— Дочери Иерусалимские! —
сказал Он, — не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших, ибо
приходят дни, в которые скажут: «Блаженны неплодные, утробы
неродившие и сосцы непитавшие». Тогда начнут говорить горам:
«Падите на нас»; и холмам:
«Покройте нас». Ибо, если с зеленеющим деревом (как Я)
это делают; то с сухим (каков иудейский народ) что будет?
Место, на котором должна
была совершиться казнь Иисуса Христа, находилось недалеко от
Иерусалима, на северной части Сиона; оно называлось Голгофою, или
лобным местом. Подошедши сюда, воины начали ставить кресты, а
осужденным подали питье из вина, кислого как уксус, и
смешанного с миррою, горькою как желчь. Такое питье,
производя помрачение рассудка, делало распинаемых менее чувствительными к
страданиям. Господь принял поданную чашу, но вкусив немного,
возвратил ее назад.
Кресты были поставлены.
Воины, следуя обычаю, сняли с Иисуса Христа всю одежду,
приподняли на крест, распростерли руки, и прибили их к кресту гвоздями. Потоки
крови полились на землю. Потом распяли двух преступников: одного
по правую, а другого по левую сторону. Иисус помещен был в середине. На все
жестокости и насмешки Он отвечал молитвою:
— Отче, прости им, ибо не знают, что делают.
Над головами распятых поставили дощечки
с означением их имени и преступления. На дощечке, прибитой к кресту
Господню, Пилат, в насмешку над иудеями, собственною рукою написал:
— Иисус Назарянин, Царь Иудейский.
Эта надпись сделана была на трех
языках: еврейском, греческом и римском. Судя по ней, многие из приехавших
на праздник, и особенно чужестранцы, легко могли подумать, что
повешенный на кресте был действительно царь Иудейский.
Первосвященники поняли колкость надписи и просили ее переменить.
— Напиши, — говорили они, — не царь Иудейский, а выдававший себя за царя.
Но Пилат отвечал:
— Что я написал, то написал.
Между тем воины, окончив распятие,
разделили между собою одежды Христовы на четыре части, причем
хитон (нижняя одежда), который был не сшивной, а весь тканый, достался одному
из них по жребию. Так сбылось сказанное в Писании «разделили
ризы Мои между собою, и об одежде Моей метали жребий» (Пс. 21,18).
Кончив раздел, воины стали подле крестов стеречь распятых.
§ 99. КРЕСТНЫЕ СТРАДАНИЯ ИИСУСА ХРИСТА
Мф. XXVII, 39-45. Марк. XV, 29-32. Лук. XXIII, 35-43.
Иоан. XIX, 25-27.
Вися на кресте, Иисус Христос испытывал
самые страшные мучения. Он не мог двинуться ни одним членом; гвозди с
каждою минутою более и более раздирали язвы Его на руках и ногах.
Иудеи своими насмешками еще более усиливали предсмертные муки Божественного
Страдальца. Любопытные целыми толпами стекались к кресту Иисусову,
читали прибитую на нем надпись и, кивая головою, говорили:
— Э! Разрушающий храм и в три дня созидающий! Спаси
Себя Самого. Если Ты Сын Божий, сойди со креста.
Первосвященники с книжниками и
старейшинами, наслаждаясь подле креста мучениями своей жертвы, с
злобным торжеством говорили:
— Других спасал, а Себя Самого не можешь спасти.
Если Он царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него.
Уповал на Бога, пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему, ибо
Он говорил: «Я Божий Сын».
Увлекаясь общим примером, воины также
ругались над Иисусом Христом. Даже один из распятых с Ним злодеев, убийца, и
тот, в последний мучительный час свой нашел в себе довольно силы, чтобы
так же укорить невинного Страдальца. «Если Ты Христос», говорил
он, «спаси Себя и нас». Впрочем, другой из распятых разбойников не был похож
на этого ожесточенного изверга; напротив он даже унимал своего
товарища и говорил ему:
— Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то
же? Мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим
приняли, а Он ничего худого не сделал.
И потом, обратясь к Иисусу Христу, сказал с чувством глубочайшего благоговения:
— Помяни меня Господи, когда придешь во Царствие Твое.
На такое трогательное выражение искреннего раскаяния и крепкой веры
Господь отвечал каявшемуся разбойнику:
— Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю.
В то время как бессмысленная толпа и
злобные враги усиливались сколько возможно более
оскорблять Господа в последние
горькие минуты, Пресвятая Дева и любимый ученик Христов Иоанн,
Мария Магдалина, Саломия и многие другие преданные Ему женщины
из Галилеи стояли вдали и смотрели на Него с безмолвною
горестью. И какова должна быть скорбь Богоматери, при виде такого незаслуженного
позора, таких страшных мук ее Божественного Сына. Теперь-то оружие
пронзало на части ее материнское сердце, как некогда
предсказывал ей Симеон. Иисус же Христос и среди мучений не, переставал
заботиться о Своей матери, с креста поручил ее защите и
попечению любимейшего Своего ученика. Чтобы передать им Свою
мысль, не обнаруживая в то же время присутствия их своим врагам, Господь
обратился к Своей матери и, взором указывая ей на Иоанна, сказал:
— Жено! Се сын твой.
Потом, посмотрев на ученика и указав ему на Марию, сказал:
— Се, матерь твоя!
Иоанн понял желание своего Учителя, и последняя воля Его была для него священною. Он взял
Богоматерь в свой дом и подобно сыну с нежностью заботился о ней до самого дня
ее блаженного успения.
§ 100. СМЕРТЬ ИИСУСА ХРИСТА
Мф. XXVII. 46-56. Марк. XV, 33-41. Лук. XXIII, 44-49.
Иоан. XIX, 28-37.
Иисус Христос мучился не кресте
от двенадцати до трех часов пополудни. В третьем часу, когда
страдания Его достигли высшей степени, Он воскликнул:
— Боже мой, Боже мой, почто Ты Меня оставил?
На еврейском языке «Боже мой, Боже мой» выражалось словами «Или! Или!» Пользуясь
сходством слов Или и Илия, некоторые из стоявших у креста с
насмешкою говорили:
— Вот Илию зовет!
Между тем в Иисусе Христе обнаружилась
сильная жажда, предвестница в распятых близкой смерти.
— Жажду! — произнес Он в смертельном томлении.
Сей жалобный вопль тронул одного из
стоявших на страже воинов. Воин тотчас омочил губку в бывший тут сосуд с уксусом,
и, воткнув ее на трость, поднес к запекшимся устам
Иисусовым и напоил Его. Иудеи и здесь выказали свое бесчеловечие.
— Постой, — кричали они с досадою тому
воину, — посмотрим, придет ли Илия спасти Его.
Иисус, вкусив уксуса, воскликнул громким голосом:
— Свершилось!... Отче, в руки Твои предаю дух Мой!
И после сих слов Он преклонил голову и испустил Свой дух.
Еще со времени распятия
Спасителя солнце померкло, и густая тьма распространилась повсюду [30].
В минуты же Его смерти потряслась земля, раздралась с верхнего края до нижнего
церковная завеса, расселись каменные утесы, раскрылись находившиеся
в них гробовые пещеры, и многие тела усопших воскресли. Вышедши
из гробов, они вошли в святой град и явились многим. При сих
знамениях бывшие на Голгофе затрепетали, и ударяя себя в грудь,
с поникшими головами разошлись по домам. Вокруг почившего
Иисуса воцарилась тишина и безмолвие. Сотник и прочие стражи,
стоявшие подле креста, видя происшедшее, говорили с трепетом:
— Воистину Он был Сын Божий!
Страшный день приближался к концу. С
наступлением же вечера начиналась иудейская пасха, и как для празднующего
народа зрелище было бы весьма неприятное, если бы распятые остались
на крестах, то для ускорения их смерти первосвященники попросили у Пилата
позволения перебить им голени. Пилат согласился, и для сего жестокого действия
отправил новых воинов. Оба разбойника были еще живы, и потому
присланные воины раздробили им голени. Видя же, что Иисус уже умер,
они не сочли нужным перебивать Его голеней; но для
удостоверения в его смерти один из воинов ударил Его копьем в
бок прямо против сердца. В теле Христовом не обнаружилось ни
малейшего движения, и только из раны вытекли кровь и вода.
§ 101. ПОГРЕБЕНИЕ ИИСУСА ХРИСТА
Мф. XXVII, 57-66. Марк. XV, 42-47. Лук. XXIII, 50-56.
Иоан. XIX, 38-42.
Между тайными учениками Господа
находился один знаменитый член синедриона, известный по своему богатству
и знатности. Это был Иосиф Аримафейский, человек праведный и благочестивый,
ожидавший, подобно всем истинным израильтянам, скорого
явления Царствия Божия. Сколь ни сильно желал он спасти своего
Учителя, но не в силах был противостоять один целому синедриону. Когда же
Иисус Христос испустил на кресте дух, благообразный Иосиф, пренебрегая враждою
книжников и фарисеев, не устрашился просить у Пилата позволения приличным
образом погрести тело своего Господа. Пилат, знавший медленность
крестной смерти, очень удивился, услышав, что Иисус Христос умер до сокрушения
голеней. Но удостоверясь в этом от бывшего на Голгофе сотника,
он согласился на просьбу Иосифа.
Иосиф, взяв с собою тонкое чистое
полотно, тотчас же отправился на Голгофу. Туда же явился и
другой тайный ученик Господа, Никодим, принесший с собой около
ста фунтов смирны и алоя. С искреннею скорбью и теплыми слезами
эти два благочестивых мужа сняли с креста окровавленное и
обезображенное тело своего Небесного Учителя, омыли, покрыли его ароматами и
обвили чистым полотном. Спеша окончить погребение до наступления
пасхального вечера, Иосиф с помощью Никодима перенес тело Иисусово
в находившийся неподалеку от Голгофы свой сад, и положил его
там в погребальной пещере, в которой еще никто не был похоронен.
Привалив к ее входу большой камень, эти добрые люди с скорбью в сердце
разошлись по домам. При печальном обряде погребения присутствовали также Мария
Магдалина, Мария Иосиева и некоторые другие благочестивые женщины.
Изнемогая от слез, они сидели прямо против гробницы и с немою горестью
смотрели, как в нее полагали тело Господне. По великому усердию и любви к Господу,
приготовив благовония и масла, они согласились между собою в первый же за
субботою день прийти с ароматами и помазать ими тело своего
Учителя.
Наступила
пасхальная суббота и с ней во всем Иерусалиме тишина и безмолвие. Одни враги Христовы не знали покоя.
Рано утром собрались они к Пилату и сказали ему:
— Господин! Мы вспомнили, что обманщик тот, еще
будучи в живых, сказал: «После трех дней воскресну». Прикажи охранять
гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, пришедши ночью, не украли Его,
и не сказали народу: «Воскрес из мертвых». И будет последний обман хуже первого.
Пилат отвечал:
— Имеете стражу, пойдите, охраняйте, как знаете.
Они пошли и, приложив печать
свою ко входу в гробницу, поставили при ней воинскую стражу.
|
