В Москве завершил работу первый симпозиум по трансплантации фетальных тканей. В переводе с медицинского, тема обсуждения касалась средств, методов, эффективности использования клеточного материала человеческих зародышей разного возраста для лечения различных болезней.
      В начальный период гласности российская общественность уже была проинформирована о существовании такого направления в медицине, как фетальная терапия. Сообщалось, что она применяется, в частности, для омоложения. Естественно, такое могди себе позволить лишь избранные. Сегодня ситуация меняется. Фетальная терапия выходит на уровень “панацеи” буквально от всех болезней (что само по себе сомнительно) – от эндокринных расстройств до гематологических, иммунологических и неврологических заболеваний. При этом принять участие в экспериментах и исследованиях может каждый. Но главное для устроителей симпозиума, опять же пока не забота об эффективности. Главное, как заметил в своем докладе Геннадий Сухих – организатор симпозиума, профессор, директор Международного института биологической медицины (г.Москва), – заключается в том, чтобы фетальная терапия обрела в конце концов право на существование и заняла прочное место в и в медицине и в общественном сознании. (Одна деталь о самом симпозиуме. В перерывах между заседаниями слух участников услаждал квартер музыкантов из Большого театра исполнением музыки Моцарта. Все вместе это производило жутковатое впечатление).
      Оставим медицине ее право принимать или отвергать то или иное направление, определять и оценивать эффективность и целесообразность той или иной методики, ее научную новизну и значение. Но даже если допустить максимальную эффективность фетальной терапии при лечении какой-либо болезни, то можно с уверенностью сказать, что не для каждого человека будет допустимо принять инъекцию на основе препарата, изготовленного из тканей человеческих зародышей. По мнению многих экспертов, использование подобной терапии должно осуществляться исключительно на основании информированного согласия пациента. Но проблема заключается не только в необходимости соблюдения “информированного согласия”. И не только в том, что один человек сможет, а другой не сможет согласиться на такое “лечение”. Всегда найдется пациент, который вправе принять любое лечение, лишь бы помогло. В конце концов морально-мировоззренческий плюрализм, т.е. осуществление различных “взглядов”, “ценностей”, вплоть до отрицания ценностей вообще, – реальность современной цивилизации. Проблема в том, что в этом плюрализме должна остаться ясно формулируемая позиция: фетальная тарапия аморальна. Можно говорить о чем угодно: о ее практической целесообразности в определенном смысле, в определенных условиях, о ее познавательном значении для науки и т.д. и т.п., но нельзя говорить о ее этичности.
      Исследования Клода Леви-Стросса показали, что общественное сознание, в частности моральное, стало возможным через осмысление различия “природы” (влечения) и “общества” (запреты) по “пищевому коду”. Первым категорическим императивом культуры стал запрет на потребление человеческого мяса. Четкое разделение убийства по любым мотивам и убийства по мотиву физиологического использования себе подобных уже в древних сообществах не только проводилось, но и стало основанием становления биологического вида гомо сапиенс. Характерно, что мифический персонаж языческих культур Сатурн, пожирающий своих детей, чтобы избежать смерти, к человечеству как биологическому виду не относится.
      По мнению специалистов, физиологическое использование себе подобных по “пищевому коду”, человечество преодолело наиболее фундаментально и основательно. Ветхозаветная мораль, как одна из древнейших культурных форм, вопрос о запрете на это действо даже не затрагивает, очевидно по причине неактуальности и преодоленности этого синдрома бесчеловечности.
      Но человек XX века вдруг оказывается лицом к лицу перед возможностью физиологического использования себе подобных по “терапевтическому коду” – использование тканей органов человеческих зародышей разных возрастов с целью лечения болезней.
      Ошибочный поступок, заблуждение, даже преступное действие может произойти по “неведению”. Очевидно, многие отечественные медики, вовлеченные в научные исследования, связанные с трансплантацией фетальных тканей, “не ведают, что творят”. Это неведение естественно в стране, где специалисты не получают никакой квалифицированной и целостной информации по проблемам этического и правового содержания современной медико-биологической деятельности. Это неведение опасно, но исправимо.
      Но есть ученые, которые “ведают, что творят”. Понимая, что от проблем этического обоснования и оправдания своей работы не уйти, директор Международного института биологической медицины – центра фетальной терапии, г-н Сухих постоянно выдвигает аргумент: “Наша деятельность этична, так как приносит пользу”. Он очевидно не знает, что этот аргумент был основным в арсенале Фридриха Ницше, создателя аморализма, для которого именно “польза” была критерием не только “добра”, но и “истины”, которая в свою очередь в его “логической” системе определялась всего-навсего как “полезная ложь”. Может ли ученый-естествоиспытатель позволить себе разделить эту максиму? Наверное может, особенно при условии, что она приносит “пользу”, и не столько отечеству, сколько международному сообшеству. Не случайно место означенных исследований называется Международный институт биологической медицины, и создан он на базе постоянного и мощного поставщика человеческого зародышевого материала – Научного Центра акушерства, гинекологии и перинатологии РАМН, где операции по искусственным выкидышам, особенно позднах сроков беременности, являются четким и хорошо налаженным производством.