Для храмовой архитектуры Пскова типичными являются построенные по заказам горожан небольшие четырехстолпные церкви с одной главой на повышенных подпружных арках, которые со временем обрастали со всех сторон приделами, галереями, крыльцами, звонницами, создавая живописный, но гармонично уравновешенный ансамбль.
Типичным декоративным убранством барабанов глав псковских храмов является скромная «каменная кайма» в виде чередующихся полос треугольных и прямоугольных впадин, увенчанных арочным пояском. В связи с применением западной манеры звона
- раскачиванием колокола, а не его языка, широкое распространение в псковских храмах в XV — XVI вв. приобрели звонницы, имеющие вид стены с прорезанными в верхней части проемами для подвески колоколов.
Небольшие по размеру храмы раннего периода московского княжества воплотили в своем облике лучшие черты предшествующего периода развития русской храмовой архитектуры:
центричность и динамизм композиции, устремленность форм храма ввысь, а также чисто московские приемы в виде ряда кокошников у основания главы храма и горизонтальный пояс резного белокаменного орнамента вместо аркатурного фриза, как, например, в Успенском соборе на Городке в Звенигороде.
Возросшее значение Москвы в середине XV в. и выдвижение идеи «Москва — третий Рим» определили необходимость строительства в Кремле нового общественно-религиозного центра, для чего московский князь Иоанн III приглашает в Москву лучших зодчих как из «первого Рима» —
Италии, так и из псковско-новгородской земли.
Болонский архитектор Фьораванти, взяв за образец владимирский Успенский собор при строительстве Успенского собора Кремля, существенно перерабатывает его крестово-купольную структуру в направлении большей цельности объема, характерной для рационалистического мышления эпохи Возрождения.
Венецианский зодчий Алевиз Новый строит новый Архангельский собор в традициях русской архитектуры, однако с декоративным убранством фасадов в духе итальянского
Ренессанса: раковинами и круглыми окнами в закомарах, капителями на лопатках, филенками и ярусными членениями на пряслах стен.
К XVI в. русские зодчие, усвоив знания западной строительной техники, как раньше византийской, обратились к решению задачи создания своей самобытной храмовой архитектуры, в том числе с применением шатровых покрытий и богатством объемной композиции.
Шатровые храмы являлись одной из распространенных, привычных и любимых форм в деревянном зодчестве. Высокий четырех- или восьмигранный сруб церкви увенчивался обычно высокой шатровой кровлей с одной главой наверху. Этот тип постепенно усложняется, к храму пристраиваются приделы, покрытые чаще всего так называемой
«бочкой» или шатром меньшего размера. Иногда шатровый храм опоясывается крытой галереей внизу у подклета или на высоте второго этажа.
Многие шатровые каменные храмы, возведенные в XVI в., посвящаются определенным событиям. Их объемно-планировочное решение зачастую подчинено мемориальной задаче, иногда в ущерб основному назначению храма — богослужебному. Таковы церковь Вознесения в Коломенском и
Покровский собор на Красной площади.
XVII в. знаменуется определенным обмирщением храмового зодчества. Оно выражается в стремлении к разукрашенности, обилии декоративных средств, характерных для гражданского зодчества, включении деталей западноевропейского происхождения, отказе от традиционной крестово-купольной структуры храмов.
Строившиеся в большом количестве посадские приходские храмы были, как правило, сравнительно небольшие, бесстолпные, пятиглавые с горкой декоративных кокошников наверху, дополненные трапезной, высокой шатровой колокольней, галереями, крыльцами и другими пристройками, придававшими всей композиции чрезвычайно живописный вид, характерный для традиций псковского зодчества. Яркими примерами могут служить такие московские храмы, как церковь Рождества Богородицы в Путинках, церкви
Святой Троицы в Никитниках и Останкине.
В конце XVII — начале XVIII в. возводятся храмы, архитектура которых близка современной им барочной архитектуре Западной Европы. Такова, например, центричная, ярусная церковь типа «восьмерик на четверике» и «под колоколы» в честь Покрова
Богородицы в Филях. Во многих храмах конца XVII в. наблюдается решительный отказ от канонической традиции древнерусского зодчества, обилие декора, близость с архитектурой светских сооружений.
Процесс секуляризации церковной жизни сказался на всех видах церковного искусства:
архитектуре, живописи, церковном пении и т.д. Воспользовавшись мыслями В.Н.
Мартынова, анализирующего причины трансформации древнерусского церковного пения, можно то же самое сказать и о процессах, происходивших в церковной архитектуре:
«Когда существующее в средневековье единство жизни, молитвы и творчества, могущее создавать храмы небесной красоты, было нарушено, то неизбежно начался процесс деградации церковного искусства. Секуляризация жизни, резко обозначившаяся в XVII в. и окончательно оформившаяся в связи с Петровскими реформами, отразилась в архитектуре русских храмов в увлечении декоративными приемами внешней выразительности, привнесении элементов архитектуры светских сооружений. В результате Петровских реформ, направленных против определенных форм жизни, и повлекших за собой разрушение как форм молитвы, так и традиционных архитектурных форм, составляющих единое целое, существование храмовой архитектуры как иконы Небесного Града стало просто невозможным.
Присутствующее в древнерусском храме целомудрие Красоты Небесного Царства сменилось следованию изменяющимся вкусам эстетствующего сознания художников.
Храмостроительство, как служение Богу, превратилось в область художественного формотворчества, средство самовыражения зодчего. Послушание перестало быть способностью слышать Небо и превратилось в исполнительную послушность, сводимую к проблеме подчинения своей воли чужой воле, в частности заказчика храма или следованию традиционной форме. Утрата аскетической традиции привела к тому, что древнерусское Храмостроительство как система прекратила существование и была полностью предана забвению.
|