«НИЧЕГО НЕ ПОНЯТНО...»

ВОЗРАЖЕНИЕ 15:

У вас в храме ничего не понятно. Служат на непонятном языке.

Попробуй понять, что именно тебе не понятно. Но учти при этом, что служба предназначена не для миссионерства среди неверующих, а для самих верующих. Нам, слава Богу, если мы внимательно молимся, все становится понятным уже через месяц-полтора постоянного хождения в храм. Но глубины богослужения могут раскрываться спустя годы. Это, действительно, удивительная тайна Господа. Мы имеем не плоскую проповедь протестантов, а, если угодно, вечный университет, в котором богослужебные тексты — это учебные пособия, а Преподаватель — Сам Господь.

А теперь сравни: если ты заглянешь на лекцию пятого курса мехмата МГУ, ты тоже сначала можешь не понять ни слова. Но разве из этого следует, что математики и физики должны переходить на обычный язык, или что не надо поступать на этот факультет? Наоборот, если бы всё было понятным, значит, обучение бессмысленно. Ты и так уже знаешь всё, о чем говорят специалисты. Поверь, что наука жить с Богом не менее сложна и глубока, чем математика, так позволь ей иметь свою терминологию и свой язык.

А с другой стороны, церковнославянский язык — это не латынь и не санскрит. Это священная форма русского языка. Потрудись немного, купи словарь, несколько книжек, выучи полсотни слов — и поймешь, а труд твой окупится сторицею. Во время молитвы тебе легче будет сосредоточиться на их смысле. Твои мысли не будут по законам ассоциации ускользать куда-то вдаль. Таким образом, церковнославянский язык улучшает условия для богообщения, а ведь именно для этого мы приходим в храм. Что же касается получения информации, то она передается в храме на русском языке. Мне не приходилось видеть ни одного проповедника, который говорил бы проповедь по-церковнославянски. Так что в Церкви все соединено мудро. И древний язык молитвы, и современный язык проповеди.

И, наконец, для самих православных церковнославянский язык дорог тем, что он дает нам возможность максимально точно слышать Слово Божие. Мы в буквальном смысле можем слышать букву Евангелия, потому что грамматика церковнославянского языка почти тождественна грамматике греческого, на котором и дано нам Откровение. Поверь, что как в поэзии и юриспруденции, так и в богословии оттенки смыслов часто меняют суть дела. Думаю, что всякий увлекавшийся литературой понимает это. И в детективе случайно оброненная спичка способна изменить ход расследования. Точно так же и для нас драгоценна сама возможность услышать как можно точнее слова Христа.

Конечно, церковнославянский язык для нас не является догматом. Во Вселенской Православной Церкви богослужение совершается более чем на восьмидесяти языках. И даже в России теоретически возможен отказ от церковнославянского языка. Но произойти это может лишь тогда, когда для верующих он станет столь же далеким, как для итальянцев латынь. Думается, пока так вопрос даже не стоит. Но если уж и произойдет такое — тогда Церковь создаст новый священный язык, максимально точно переводящий Библию и не дающий нашему уму ускользать в сторону. Церковь же до сих пор жива и имеет силы оживить любого входящего в Нее. Войди же! Дверь открыта!