МОЛИТВОСЛОВИЯ
ЗА ТРАПЕЗОЙ

Наш Церковный Устав знает только две трапезы — обед и ужин. И только для этих двух случаев дает в богослужебных книгах соответствующие чины благословения трапезы и благодарения после нее. Это и понятно, ибо наш Устав слагался по преимуществу в монастырях, где и раннее утро, и вся первая часть дня (почти до полудня) были заняты богослужением.

Но и в монастырях часть братии, несущей разные послушания, отстояв полунощницу, первую часть утрени и шестопсалмие, с началом чтения кафизм отправляются на различные послушания, нередко сопряженные с нелегким физическим трудом. Тем более мирские люди, обязанные житейскими заботами, после утренней молитвы должны исходить на “дело свое и на делание свое даже до вечера” (Пс. 103, 22-23). Ввиду предстоящих трудов необходимо подкрепление телесных сил пищею. Так установилась третья — утренняя трапеза, поставляемая как в мирских домах, так и монастырях, но в последних только для тех, кому с утра предстоит работа. Эта третья трапеза — завтрак — в особенности у мирских людей стала традиционной, неотменной, обычаем узаконенной и потому как бы уставной. Для людей же, занятых тяжелыми физическими трудами, в частности, для русского народа-земледельца, живущего в довольно суровых климатических условиях, и сверх этих трех раз — особенно в долгие летние дни, когда земледельцы в тяжелую страдную пору трудятся от зари до зари, устанавливались дополнительные трапезы. Второй завтрак, получивший название “полдника”, и “паужинок” — легкое подкрепление пищей между обедом и ужином. Но и сверх этого хлебосольный русский народ всегда ради гостя спешил и спешит поставить хотя бы небольшое угощение, устроить хотя бы скромную братскую трапезу. А за последнее столетие не только в городе, но и в деревне, не только у мирян, но и у иноков, стало почти обязательным чаепитие, устраиваемое и ради гостей, и в дополнение или взамен завтрака и полдника.

Верующие люди как всякое вообще дело, так, в частности, принятие пищи, хотя бы и не предусмотренное Уставом, всегда предваряют и завершают молитвой. В монастырях пред трапезой и после нее совершаются общие гласные молитвы, сопровождаемые в соответствующие моменты пением. В Древней Руси в мирских домах в этих случаях возносилась общая гласная молитва для всех участников трапезы. К сожалению, со времен петровского обмирщения Святой Руси почти совсем забыт этот добрый обычай старины. Теперь чаще всего каждый из присутствующих при трапезе читает про себя какую кто знает молитву. Лишь в немногих семьях, берегущих старозаветные обычаи, да при праздничных и поминальных трапезах, возглавляемых священнослужителями, читается или поется общая молитва. Но и в этих случаях, даже в присутствии архиерея, при всяком принятии пищи, будь то завтрак, обед, ужин или только чаепитие, по большей части, читается одно и то же: пред трапезой “Отче наш...” , после нее — “Благодарим Тя, Христе Боже наш... .” , в наполовину сокращенной против даваемой в богослужебных книгах редакции, в которой она печаталась в молитвословах для мирян. Между тем в богослужебных книгах для двух уставных трапез даются совершенно различные чины предтрапезных и послетрапезных молитвословий, составленные применительно к характеру той и другой трапезы. Соответственно этому и для всех иных случаев принятия пищи должны быть особливые для каждого чины благословения предлагаемых снедей и благодарения после вкушения их.

Желание насколько возможно приблизить домашнюю предтрапезную и послетрапезную молитву к Церковному Уставу, как это было в древности на Святой Руси, послужило поводом для составления предлагаемых чинов. В основном для них использованы соответствующие последования богослужебных книг с применением их для мирского обихода и для совершения одними мирянами без священника.

Из всех дневных трапез основною является трапеза обеденная — самая полная, самая обильная, самая продолжительная, за которой разрешается принятие пищи до полного насыщения. Такому характеру обеденной трапезы соответствуют уставные молитвословия, ее окружающие. Правда, пред обедом поется только одна молитва, но то величайшая из молитв, если можно так выразиться, молитва молитв, молитва Господня. А после обеденной трапезы — целый пространный чин благодарения, не только за дарование нам “брашна в веселие”, но и за насыщение: “Яко насытил еси нас земных Твоих благ”. В настоящем опыте применения уставного чина послеобеденного благодарения для мирского употребления он прежде всего сокращен опущением всего, что относится к обряду возношения “Панагии” — хлеба в честь Богоматери, который и в обителях не всегда и не везде совершается. В уставное послеобеденное чинопоследование входят тропари праздника или дня, к которым в некоторых монастырях присоединяется тропарь соборного храма или святой обители. В соответствии с этим в предлагаемом здесь чине кроме тропаря служащегося в тот день праздника Господского, Богородичного или великого вселенского святого, вводится тропарь Всем Русским Святым, общий праздник которых может быть рассматриваем как бы храмовой или обительский для всех православных русских людей. После общего тропаря Всем Русским Святым, в соответствии с тою же мыслью о значении их для нас, русских людей, указываются тропари празднуемым в тот день Русским Святым. После этого на “Славу” вводится тропарь пророку Илии, который, по откровению одному лицу высокодуховной жизни, является питателем в наше время, особенно для молитвенно его призывающих. Соответственно этому несколько изменена редакция тропаря пророку. На “И ныне” в качестве Богородична взят из той же службы Всем Русским Святым тропарь в честь первописанной Владимирской иконы Богоматери, под благодатным покровом Которой слагалась вся история великого государства Российского. В заключение всего чина послеобеденного благодарения присоединяется моление о благотворителях, особенно уместное, когда трапеза — дар любви и попечения братии.

Вечерняя трапеза значительно отличается от обеденной. Она менее обильна, менее продолжительна. Для нее Устав рекомендует не готовить пищу заново, а довольствоваться оставшеюся от обеда. Вечерняя трапеза лишь для легкого подкрепления пищею отходящих ко сну, которую разве только нищие — “убогие” могли бы считать насыщением. Она значительно короче обеда. Соответственно короче и молитвословия, ее окружающие.

Не предусмотренная Уставом утренняя трапеза — завтрак — по характеру своему весьма отлична от обеденной, короче ее и ближе подходит к ужину. Соответственно должны быть отличны от обеденных и молитвословия, окружающие завтрак. Здесь могли бы быть употребляемы молитвословия вечерней трапезы, за исключением стихов 4 псалма, слова которых “в мире вкупе усну и почию” не соответствуют времени. Но для новой трапезы, не предусмотренной Уставом, может быть составлен и новый чин. Подобно тому, как пред ужином читается место из 21 псалма, то и пред завтраком может быть употребляемо известное многим мирянам молитвословие, составленное из 15-16 стихов 144 псалма: “Очи всех на Тя, Господи, уповают...”. А после завтрака может быть, соответственно, чтение также хорошо известной многим мирянам одной из благодарственных послеобеденных молитв: “Благодарим Тя, Христе Боже наш, яко насытил еси нас...”, ибо утреннее насыщение ввиду предстоящих трудов может быть полнее и обильнее вечернего.

Трапеза с чаем и все другие, излишние против Устава, являются как бы некоторым беззаконием, следствием наших немощей. Поэтому Оптинские старцы советовали такие трапезы предварять молением о прощении грехов наших, об исцелении немощей наших, а заканчивать обычною заключительной песнею Богородице: “Достойно есть”, в надежде на то, что и Богоматерь присоединит к нашим молитвам Свое дерзновенное ходатайство о прощении наших грехов, об уврачевании наших немощей.