|
Совершенное всеотчуждение от благ мира делает монаха совершенно свободным от всех забот мирских. По этому он уже не заботится, что породит завтрашний день, (Мф. VI, 34) не занимается никакими предосторожностями в рассуждении предбудущего, не имеет мирских забот в настоящем: а удалившись от всего, что мятет и волнует чад века сего, «возлетает превыше облаков, обновляется и окриляется, подобно орлу, и с обновленными крылами направляет смелый полет к небу»[1]. «Таковой (нестяжательный) монах, говорит Св. Нил, посмевается настоящему, возносится выше и выше, отрешается земного,- жительствует в горних. Ибо крыла его легки, не отягчаются заботами. Случилась неприятность, - он без печали оставляет место; пришла смерть, он с веселием исходит из жизни: ибо ни к чему другому не привязал души своей»[2]. Большую часть печалей и забот наносит отнятие имения; но так как инок нестяжательный ничего не имеет, то ему и не о чем заботиться. «Разве только о том должно иноку заботиться, говорит Св. Григорий Богослов, чтобы его самого не украли? Ибо у него только и есть, что тело его, прикрытое рубищем. Пусть другие, у которых накоплено много денег, предпринимают для сбережения нужные меры. Мое имущество все заключается в Боге; никто сего сокровища похитить не может. Что же касается до прочего, то пускай все у меня возмут, пускай, если угодно, разграбят мое имущество до последией нитки. Мое состояиие самое безопасное; и то, чем я владею, вечно останется при мне, никакому тлению и никакой перемене не подвержено»[3]. Господь есть доля моя (Плач. Иерем. III, 24). «Кроме Господа ничего не хочу иметь. Да и я доля Господа и наследственный удел Его (Втор. XXXII, 9), а потому не имею доли с прочими коленами, но как Левит и священник, живу десятинами (Втор. XVIII, 1); когда я служу алтарю (Кор. IХ, 13) то имея пищу и одеяние, сим и доволен буду (Тим. V, 8), и пойду убог за убогим крестом»[4], чтобы свободнее и безпрепятственнее стремиться горе, возносясь, как говорит Апостол, на облацех в сретение Господне на воздухе[5]. Ибо отречение от благ мира соделывает инока способнейшим к вступлению на путь Божий. «Оно есть говорит св. Василий Великий, узда греховным действ м, удаление препятствий к стяжанию того, что вожделенно паче злата и камене честна многа (Пс. XVIII, 11) - восторжение человеческого сердца в небесное жительство, по причине коего можно говорить: наше житие на не6есех есть (Флп. ХVI, 20), Но что всего важнее,- оно есть начало уподобления нашего Христу, Который нас ради обнища, богат сый[6], и Который есть как бы таинственная извне и внутри написанная книга, в которой иноки читают сию превосходную истину: иди, продаждь имение твое и даждь нищим, и имети имаши сокровище на небеси (Мф. XIX, 21). «Без отречения же, продолжает тот же учитель Церкви, не возможно достигнуть жизни, сообразной Христову благовествованию. Ибо связываясь богатством, житейскими заботами, пристрастием и привычками, можно ли сокрушить сердце свое, уничтожить гордый ум, обуздать гнев, скорбь, возмущение и вообще гибельные страсти своей души? - Кому не позволено заботиться даже о необходимом, как то: о пище и одежде, тот имеет ли какую-либо причину отягощать душу свою злыми заботами о богатстве, которое подобно тернию, препятствует оплодотвориться семени, посеянному Возделывателем душ наших? Ибо так Господь говорит: а еже в тернии падшее, сии суть слышавшии, и от печали и богатства и сластьми житейскими ходяще подавляются, и не совершают плода». (Лк. VIII, 14)[7].
«Трудно, думаю, говорит Св. Афанасий Великий, знать ремесло, (объядение, негу) и не иметь орудий (богатства). И если кто не покинул первого, то как может оставить второе? Посему и Спаситель, разговаривая с богатым, не тотчас приказал ему оставить имение, но прежде спрашивал,- исполнил ли он предписанное законом? И Господь, как учитель, говорит: если ты выучил азбуку; если научился складывать буквы; если привык разбирать слова: то приступи наконец к совершенному чтению, т. е. иди продаждь имение твое и даждь нищим, и тогда гряди в след Мене. И если бы он, как я думаю, не признавал себя исполнившим то, о чем его спрашивали: то Господь не призывал бы его к убожеству. Ибо каким бы образом он мог приняться за чтение, не зная силы слогов?»[8]
«Да и возможно ли облеченному заботливыми помыслами тещи к почести высшего звания, или бороться с начальствами, властями и миродержителями тьмы века сего? По крайней мере я не думаю, говорнт Св. Нил, судя о сем даже по чувственному примеру. Ибо как платье без сомнения будет препятствовать борцу (атлету) и связывать его; так и заботливые помыслы будут связывать душу, если истинен тот, кто говорит, что душа постоянно находится при своем сокровище. Ибо сказано, где сокровище твое, там будет и сердце твое» (Мф. IV, 21)[9]. «Может и житейскими попечениями, аки бы железными узами обложенный туда (к Царю Царей) шествовать, но с неудобством. Ибо ходят и те, коих ноги связаны узами, однако всегда претыкаются и от сего преткновения приемлют язвы»[10].
8. Св. Афанасия В. Жизнь и деяния св. Синклитикии. Хр. Чт. ^