- Расскажите о заповедях блаженств.
     - Заповеди блаженств - это сверхчеловеческий опыт нрава. Чей это нрав? - Господень. Это нрав Христа. В них Господь излагает, раскрывает Свой нрав. А обрестись в нрав Христов можно ли без Самого Господа? Только с Ним, с Господом, и совершается в нас этот нрав. Другое дело, что любой человек по своему устроению уже имеет такую душу, которая располагает внутри себя задатками Богодарованного нрава. Он превосходит все известные, человеческим умом обусловленные формы нравственности. Он имеет нрав Адама и Евы до грехопадения, высоту, которая превышает многих праведников Земли времен Ветхого Завета. Ведь это были первые люди, т.е. люди, которых Господь сотворил Своею Божественною Любовью и вложил в их душу такую нравственную красоту, каковой мы с вами сейчас даже близко не видим и не слышим ни друг в друге, ни в себе самих.
     Иногда приходится слышать: "Если уж Адам и Ева, те, которые превыше по нраву своему всех нас, согрешили, то что говорить о нас?" Надо всегда помнить и памятовать о том, что сейчас Адам и Ева в раю молятся за нас. Господь принял их раскаяние. И, возможно, их молитвою многие сейчас приходят в Церковь.
     В Нагорной проповеди Господь говорил о таком нраве, который превышает нрав Адама и Евы, т.е. который даруется сугубою благодатью Божией. Во времена Ветхого Завета эта благодать не была дана людям, а открылась по пришествии Христа, по исполнении Им мучительного подвига Крестных страданий и искупления нас из власти греха. Эта спасающая благодать подает человеку те одежды нрава, одежды добродетели, благодаря которым человек становится способен исполнять заповеди Блаженств.
     Нравственные Заповеди Господь говорил дважды. Первый раз Он произнес их на горе Синай, первые десять заповедей, которые были преподаны Им Моисею. А в Нагорной проповеди Он произнес новые заповеди, которые превыше первых. Превыше, потому что они могут быть совершены только благодатию Евангелия, только в Церкви Православной, в ее Таинствах. Таинство - это и есть то самое место, где человеку преподается дар благодати, которым возможно исполнить эти заповеди.
     Заповеди блаженств - это то, что стяжали Святые отцы и к чему указали нам путь, указали последовательность этого восхождения.

     - Можно ли в назидание рассказывать о промыслительных встречах, о том, как видел благодатные лучи, возгорание свечей во время схождения Благодатного огня? Можно ли рассказывать о пребывании на Святой Земле, вообще о паломничестве?
     - Безусловно, мы, паломники, будем рассказывать и делиться этим друг с другом, а потом, вернувшись, будем рассказывать всем, где мы побывали и что мы видели. Можно многое рассказывать и нужно рассказывать. Более того, ведь, может быть, для того Господь и открыл сейчас эту удивительную возможность: так свободно поехать на Святую Землю. И в таком количестве! За один только рейс - сразу пятьсот возможностей для благовествования Христа в разных местах по возвращении. Конечно же, можно и нужно благовествовать. Не благовествовать - это будет преступлением. В череде нашей жизни это паломничество имеет особое значение, и во время сборов каждый, наверное, испытал участие Божие в себе. Потому и послушание Божие всем: благовествовать.
     Но только надо при этом иметь в виду второе непременно необходимое обстоятельство - благоразумие. Неблагоразумный не только никого не воцерковит, но и сам все растеряет. Можно после первого часа своего благовествования уйти совершенно пустым, все потеряв. Куда же после этого переместится рассказанное? Оно переместится в память, в сознание. При этом можно продолжать благовествовать, но уже из памяти и из сознания. При этом можно эмоционально разгорячиться и так рассказывать, что толпы будут собираться, но от этого, кроме вреда, ничего не будет.
     Картина такого "благовествования" будет все более и более разворачиваться, будут припоминаться различные особенности, какие-то неожиданные подробности.., и в конечном итоге можно прийти в такое эмоциональное состояние! Будут собираться толпы, возгораться... а потом, наслушавшись таких возгорающихся проповедей или же рассказов, слушатель побежит собирать деньги, купит путевку и тоже поедет на Святую Землю...
     Каждому, кто когда-нибудь из провинциального города впервые приезжал в Москву и был на Красной площади, известен этот эффект разочарования. Ему казалось, что Москва такая великая, высокая, а приехал - все оказалось значительно меньших масштабов, совсем не таким, как предполагалось... Подобное происходит и с паломниками в Святую Землю. От разгоряченных рассказов создается ложное впечатление, а из него - избыточное ожидание. В итоге человек, прибыв на Святую Землю, ничего особенного в ней не найдет. И в этом будем виновны мы с вами. Если человек переживет в разные моменты своего паломничества смущения, сомнения, неверие или маловерие, или особенную какую-либо хулу, которая вдруг здесь начинается в мыслях, помыслах, то все это может случиться только по одной причине: человек неправильно приготовился к встрече со Святыми местами. Вот эту неправильность, в силу нашей разгоряченной эмоциональности, можем создать мы с вами.
     Кроме того, может произойти большая потеря и для нас самих.
     Как бы нам не уподобиться тем, о которых говорит преп. Макарий Египетский: "Имеющие внутри себя Божественное богатство Духа, если сообщают кому-нибудь духовное учение, то, как бы вынося собственное сокровище, дают им. Напротив, те, кои не имеют сего богатства внутри сердца,.. схватив только несколько цветов из Писания, носят их на конце языка..." (Слово о любви, гл. 5).
      Поэтому памятуйте тот сокровенный опыт, который мы с вами имеем и который сейчас еще невозможно вполне охватить. Разве знает по-настоящему кто-либо из нас, что мы с вами пережили, к чему Господь дал нам прикоснуться. Душа восприняла, а сознание еще нет. Даже чувство в полноте этого еще не восприняло.
     С течением времени какие-то моменты пребывания там, на Святой Земле, воспринимаются по-новому. А поэтому все то, чем Господь нас облагодетельствовал, постепенно будет проникать в каждую клеточку, проникать в чувство, в сознание, в ум, сердце, волю человека. Этот процесс проникновения может происходить очень долго. Поэтому каждому из нас должно сохранить для себя возможность благодатного освящения.
     Я хочу призвать всех к благоговейному хранению обретенного дара. Пока мы не знаем ни меры, ни глубины, ни полноты этого обретения. Мы только можем чаять, что оно есть в нас, что мы его несем сейчас в себе.
     Пройдет время, и мы постепенно будем преображаться, пребывая в Церкви, участвуя в ее Таинствах, пребывая в ее молитвах, мы будем меняться. Кто знает, чем обернется в итоге в нашем личном жизненном опыте это единичное прикосновение, может, для многих из нас, вообще единственное в жизни прикосновение к Святым местам Христовым. И памятуя все это, в рассказе своем мы должны быть благоразумными.
     Непременно надо проповедовать, непременно надо рассказывать обо всех событиях, которые мы здесь пережили. О многом позволительно говорить и рассказывать, о тех событиях, которые были, свидетелями которых мы являлись, но блюдите и храните себя при этом так, чтобы не расплескиваться, не уйти в эмоциональность, не уйти в "ах!.." и "ох!..", в восторги, в эмоциональную восторженность.
     Если пережитое на глубине всплывет на поверхность сознания, мы сможем рассказывать об этом очень долго, даже годами. И чем дальше сегодняшний день будем отходить по времени, тем больше мы сможем рассказать... Со временем может обнаружиться фантастическая способность человека умело дополнять свои слова несуществующими подробностями, приукрашать их до желания написать большую книгу о нашем паломничестве, причем полностью растеряв все обретенное здесь, в Святой Земле.

     - Не грех ли фотографировать на Святой Земле?
     - Когда фотографируешь, невольно внимание отходит совсем на другое, т.е. ты уже не с Богом и не в молитве. Сохранять внимание в молитве во время фотографирования - это, наверное, способны делать лишь подвижники. Но мы-то с вами - вряд ли таковы. В процессе фотографирования, фиксируясь на внешних предметах, мы вполне можем забыть ту цель, с которой ехали сюда, в Святую Землю.
     Поэтому ради Святых Мест и благодатного опыта встречи с ними, надо точно определить то время, и те обстоятельства, когда я не касаюсь фотоаппарата. В такие моменты не думать о фотографировании, сосредоточившись на святыне, которой необходимо оказать подобающую честь.

     - В Евангелии говорится: "Молитесь за врагов ваших". Насколько мы в силах это делать? Правда ли, что молящийся человек получает удар бесовский или берет на себя эти искушения, или все искушения идут по силам молящегося?
     - В своих посланиях Апостол Павел неоднократно просит: "Молитесь за меня". Апостол просит воцерковленных им мирян молиться за него. Человек, водимый Духом Святым, - и вдруг такая просьба. То есть молитва за других - это необходимость. Более того, Апостол Петр говорит: "Молитесь друг за друга, чтобы исцелиться: много может усиленная молитва праведного" (1 Пет. 5, 16). Церковь жива единодушием молитвы друг за друга. Молитва должна быть искренней, сердечной, простой.
     В молитве не должно быть лукавства, корысти. В молитве не должно быть такого страха: "Я сейчас помолюсь, и все бесы с него на меня слетятся, или же все его болезни моих врагов моими станут".
     Правда, иногда от церковных людей можно слышать такое предостережение. Опыт церковный показывает, что не каждому и не за всякого человека стоит молиться. Молящийся действительно раздражает бесов. Везде, где начинается настоящая церковная жизнь, там начинаются искушения, а это признак активизации демонических сил. Бывает, что человек ходит в церковь, молится, исповедуется и причащается, но по нраву далеко отлежит от Христа, и там бесы особенно не волнуются, не тревожатся. "Пусть себе молится, - говорят они,- все равно он наш". Ведь "люди сии чтут Меня устами, сердце же их далеко отстоит от Меня" (Мк, 7, 6), - говорил о таких Господь.
     Там, где начинается работа над нравом, там непременно будут искушения. Более того, Господь попускает искушения для того, чтобы человек упражнялся ими к стоянию в благодати Божией, к стоянию в смирении, коим обретается благодать. Это упражнение смирения совершается именно искушениями и скорбями. Поэтому скорби и искушения, попускаемые Богом, есть признак близости Божией, есть особая сугубая Любовь Божия к человеку. Но естественно, что Господь всегда как Премудрый Учитель точно вымеряет и знает меру этих искушений и скорбей. Поэтому никогда не сомневайтесь в том, что искушения подаются по вашим силам. Не впадайте от этих мыслей вдруг в смятение, смущение или же страх, или же болезнь какую-то, или же суеверные переживания. Уповайте на Бога с верою и истиною, и будете не постыжены. Какие бы искушения, или какие бы скорби на вас ни свалились, помните, что они свалились учительным попущением Божиим, а вовсе не самопроизволом якобы перепрыгивающих от кого-то на вас бесов.

     - Как молиться о здравии и упокоении иудеев? Можно ли писать записки и ставить свечи за них?
     - В Церкви совершается поминовение, пишутся записки и ставятся свечи только за крещеных людей. Если человек некрещеный (неважно при этом, какой он национальности), то молитва за него может возноситься лично его ближним, в домашних условиях, но не в церкви.
     Если же человек воцерковляющийся, допустим, иудей, и он слушает, внимает разговорам о Христе, интересуется Церковью, то этот человек уже в оглашении. И тогда за него можно молиться на Литургии оглашенных. Вспомним ектению, которая начинается словами возглашения дьякона: "Помолитеся, оглашеннии, Господу!" и далее: "Вернии, об оглашенных помолимся, да Господь помилует их!"
     Как раз во время нее и возносятся наши молитвы за всех наших близких, которые худо ли, бедно ли, но все-таки расположены к Православию, худо ли, бедно ли, но все-таки слушают и внимают церковному учению, хотя бы изредка, но все-таки воспринимают наши слова.
     Если же человек активно воинствует, борется против Церкви, то нужно просить личной молитвы верующих людей. Имя такого человека нельзя подавать на проскомидию, т.е. подавать записку на литургию (в некоторых местах ее называют "обедня") не следует. Потому что на проскомидии за каждое имя вынимается частичка из просфоры, а потом частицы после причащения всех погружаются в Кровь Христову. И когда Кровь омывает частицу, благодать Божия омывает душу данного человека, которого мы помянули. Если человек волею расположен ко Христу и как-то интересуется Церковью, не противится Церкви Православной, то благодать встретит это непротивящееся настроение сердца и сочетается с ним, и тем самым омоются или ослабятся грехи его.
     Что будет в случае, когда человек противится Церкви, а имя его подают на проскомидию? Если человек своею волею сознательно нераскаянно проживает в грехе, воинствует против Церкви, то благодать Божия, омывающая его душу, встречается с самочинною волею, вооруженною грехами. И эти грехи, восстающие в нем на благодать, восстанут с еще большею, особою силою. Воля человека вся связана с грехами, он с этим согласен, а с Церковью не согласен. Было неоднократно замечено, что в подобных случаях при нашем поминовении человека в церкви на проскомидии он в этот день вдруг приходит в такую неожиданную ярость или же в такое падение в свои страсти, в свои грехи, которые превышают обычное будничное его поведение. Это знак того, что за этого человека на проскомидию подавать не стоит. Если же мы начинаем его усиленно словесно воцерковлять, то мы только усугубляем его грехи. Это все равно, что дразнить его, искушать его и в результате вызывать его на усиленное согрешение против Христа, просто хулу на Бога. Такого человека надо вымолить в домашней молитве, что одновременно означает и добронравно вытерпеть. На это уходят не месяцы - годы.

     - Во время молитвы очень много помыслов. Как от них избавиться?
      - Помыслы посещают нас по двум причинам. Первая причина кроется в нас, вторая - вовне. Первая - это наши собственные страсти, привязанности к самым разным житейским делам, которые отвлекают от молитвы, а вторая - это бесовское действие.
     В житийной литературе можно встретить такую фразу: "Отгоняйте помыслы". И человек неопытный, прочитав это, берет совет на вооружение, пытается бороться с помыслами, отмахиваться от них, отгонять. Но все тщетно. Почему?
     Когда идут помыслы, важно всегда помнить такую вещь: помыслы отогнать можно лишь только при содействии Божией благодати. Каждое слово, которое мы читаем в книгах Святых отцов, надо тщательно сверять с контекстом внутренним опытом понимания. Святые отцы под фразой "отгоняйте помыслы" имеют в виду одно, а мы понимаем совсем другое, и перетолковывая их слова на свой лад, понимаем их совершенно искаженно.
     Что же имели в виду Святые отцы под отгнанием помыслов?
     Человек, отгоняющий помыслы, подобен утопающему в болоте. Если он начнет барахтаться и пытаться вырваться из болота, то еще сильнее завязнет. А отвлечься, переключиться можно. Правда, человек навык от одного помысла отвлекаться в другой. Допустим, пришли помыслы о делах, которые остались там, вне храма, вне службы, а человек может отвлечься от этого помысла и вспомнить вчерашний фильм и заняться этим фильмом. Или заняться ссорой, произошедшей вчера, или вдруг вспомнить, что вчера сильно продешевил на рынке... Таким образом отвлечься можно. Это часто происходит, человек начинает отбрыкиваться от помыслов, а на самом деле попадает в новый помысел.
     Отогнать помысел может только благодать Божия. Что это такое, знали Святые отцы, мы же знать этого не можем. Например, размышление над Евангелием или над смыслом молитвы, прозвучавшей только что, будет намного полезней, чем бесплодная борьба с помыслами. Можно отвлечься в какое-нибудь наставление Святых отцов и поразмышлять о нем. Можно вспомнить фразу из Псалтири и поразмышлять над ней. В крайнем случае вспомните любую из молитв, утренних или вечерних. Само по себе это размышление привлечет благодать Божию, а только ею отгонятся мешающие помыслы.
     Есть еще другой способ борьбы с помыслами: раскаяться, покаяться человеку в том, что он впадает в этот помысел. Тут мы переходим к внутренней причине помыслов.
     Ради ответа сделаем небольшое отступление в теме. В двух словах вспомним, что значит термин "новоначальный". Под новоначальным я подразумеваю человека, пребывающего в Церкви 10-15 лет. Нынешнее наше духовное состояние таково, что 10-15 лет активного воцерковления, Исповеди, Причастия, церковной жизни - это состояние новоначального.
     На основании чего я утверждаю это? Если мы сопоставим те состояния церковного человека, которые описывают Святые отцы, и состояние сегодняшнего христианина, то увидим, что даже пятнадцатилетняя церковная практика многих из нас есть всего лишь новоначалие... Так отчего же происходит такая борьба помыслов в человеке новоначальном? У новоначальных помыслы от бесов могут прийти по одной только причине: у нас есть за что им зацепиться. Это значит, есть наши страсти, а по ним и привязанность к разным житейским делам. Например, у одних большая привязанность к желанию непременно отыграться по отношению к ближнему. С кем-то поссорился, и последнее слово осталось за соперником, но очень хочется, чтобы последнее слово было за мной... Отыграться - это проявление уязвленного самолюбия. У человека оно бывает очень сильным, иногда до такой степени, что он этими ссорами только и занят на богослужении. Перебирает вчерашние, позавчерашние ссоры, - мало ли какие... У другого очень большая страсть к вещам или к деньгам, он тоже проигрывает различные моменты уязвления - где-то продешевил, где-то потерял вещь...
     Если мы во время богослужения вдруг занялись житейскими делами, разве это не повод для нашего покаяния? Поэтому, если это все же произошло, могу дать такой совет: остановитесь в богослужении, перестаньте слушать службу, займитесь немного собою, т.е. рассмотрите со вниманием сами помыслы, каково их содержание. Вы увидите, что оно чаще всего одно и то же. А значит, одна и та же страсть, какая-то обычная житейская привязанность наша мешает нам и во время богослужения.
     Следует всегда помнить слова Апостола Павла: "Там, где преизобилует благодать, оживает грех". В храме преизобилует благодать Божия. Естественно, что в нас оживает грех, а значит, всякая житейская, земная привязанность. Грех со всею властию и силою будет увлекать наше жизнелюбие. Человеческая душа будет увлечена этою силою и будет с большим жизнелюбием заниматься страстями, совершенно ее, бедную, опустошающими. Иными словами, она будет попусту тратить свою жизненную энергию.
     Чтобы научиться бороться с этим надо дойти до сути, до корня. Для начала узнайте содержание помысла. Увидев содержание, найдите его причину. К примеру, это привязанность к вещам. Увидев такую привязанность, сокрушитесь о связанности своей этим греховным состоянием и упадите в земном поклоне Богу с молитвою: "Господи, помилуй меня, прости меня!" Иногда бывает одного такого земного падения пред Богом - не поклона, а падения - достаточно для исцеления.
     Некоторые говорят: "Мы делаем поклон, но бесы или же наши страсти от этого нисколько не поражаются, сколько бы поклонов ни делали". А вот когда ты упал перед Богом в глубоком земном поклоне, это совсем другое дело. И когда человек осознает, что стоя на богослужении в то время, когда Царские Врата отверсты, когда совершается Величайшее Таинство, он занимается своими ничтожными проблемами, и падет с великой скорбью, с покаянным чувством, со страхом пред Богом, сокрушение придет к нему. Этим сокрушением он несомненно призовет к себе содействующую благодать Божию. И лишь эта благодать способна побороть, отогнать помысел.
     Итак, первое из этих действий - размышление над любым Богоугодным содержанием, второе - рассмотрение самого себя: откуда идет помысел; и третье - сокрушение в помысле, который вы переживаете в этот момент.
     Третье - это смирение Богу. Пришли на службу, смиритесь, что дела ваши теперь не в ваших, а Божиих руках. Ваше дело сейчас быть ближе к Богу, тогда Господь позаботится о нормальном течении ваших дел. Имейте надежду на Бога, она поможет вашему смирению. Когда научитесь делать что-либо из этих трех, тогда можно следовать святым отцам и отгонять помыслы.

     - Как побороть сон во время молитвы?
     - Дело очень сложное. Я и сам не могу побороть... Единственное, что помогает, это земные поклоны. Во время молитвы можно делать земные поклоны, но с искренним обращением к Богу, потому что сам по себе поклон мало что дает, и сон тут же наваливается снова. Если вы молитесь, и сон борет вас, святитель Феофан Затворник рекомендует перестать молиться. Отвлекитесь, займитесь каким-либо делом, буквально на пять минут - оно вас вполне взбодрит. А потом опять возвращайтесь к молитве.
     Если же вы стоите на службе, и сон одолевает вас во время богослужения, то не стесняйтесь, сделайте земной поклон. Хотя часто человек смущается, боясь мнения окружающих людей. Не надо, не смущайтесь.

     - Как молиться за детей в отроческом возрасте, чтобы они пришли к вере, и как это сделать, если сам находишься на самом первоначальном этапе?
     - Отроческий возраст - это период от 7 до 14-16 лет. Очень трудный период, очень трудный возраст. Дело в том, что до 12 лет дети запечатлевают, как жить, и в своей любви, своей верности обращены к родителям. А после 12 лет у них наступает самостоятельность действий. То, что дети уже запечатлели до этого возраста, то и проявляют в своей жизни как самостоятельные поступки. Неудивительно, что, если они запечатлели в доме родительское поведение, совершаемое в самоутверждении, самодостаточности, своеволии, своенравии, то именно это они будут потом осуществлять в своей личной жизни. И поэтому так неожиданно вдруг меняется характер отношений с детьми, когда им становится 12-14 лет. В действительности, ничего удивительного в этом нет. После 12 лет в детях мы встречаемся с самими собой. Потому что ребенок до 12 лет запечатлевал своих родителей, он имел возможность взять только то, что прежде всего дают родители, ведь чаще всего и ближе всего он видел именно их. Душа детская обращена с самого рождения к родителям как к важнейшему началу - с кого делать жизнь. Это свойство в природе детской души вложено Богом.
     Поэтому неудивительно, что часто встречается такой феномен. Родители воцерковляются, когда ребенку, например, 3-4 года, его тоже одновременно активно воцерковляют. Но по достижении 12-14 лет дитя вдруг совершенно отвращается от Бога. Почему? А по той простой причине, что, пока родители воцерковлялись, первые пять лет у них никакой работы над своим нравом не было, они по нраву оставались прежними, такими, каковы были до воцерковления - своевольными, своенравными, своемерными, самомнительными, своемнительными. И вот это-то их настроение души и запечатлел ребенок, хотя при этом он постоянно причащался, после семи лет исповедовался, и родители были внешне достаточно церковными... Но это всего лишь первые 5 лет воодушевленного периода. Внешне ребенок живет как церковный, а внутренне запечатлевает неизмененный нрав родителей. После 12 лет, ребенок начинает проявлять то, что он запечатлел, а именно - неизмененный нрав родителей. И родители вдруг с этим сталкиваются. Искренняя молитва, хождения на службы, посты, чтения Евангелия были вовсе не их нравом, обращенным к Богу, а призывающей благодатью Божией, которая жила в них, поддерживала, окрыляла их. А в нраве своем они не были устремлены к Богу. А коли так, то ребенок, запечатлев таких родителей до 12 лет, после начинает просто проявлять то, что же были тогда его родители.
     Поэтому нет ничего удивительного в том, что дети, которые в раннем детстве были очень церковными, после 12 лет совершенно отвращаются от Церкви. Этот период надо переждать, молясь за них и каясь за свои родительские грехи, за свой нрав, при этом меняясь в нем, полагая труд по его перемене. Если такой труд будет положен, то это и будет решающим моментом изменения своих отношений с подрастающими детьми. С 12 до 24 лет - это целых 12 лет в жизни отрока, затем юноши, который зависим от родительской воли и от характера отношений с родителями. Поэтому пока ребенок еще поддается воспитанию, очень много зависит от того, как родители, меняясь в лучшую сторону в своем нраве, строят свои отношения с сыном или дочерью.

     - Как поступить в таком случае: я встречаю знакомого, и в беседе он начинает кого-нибудь осуждать. Что делать? Оборвать ли разговор, читать ли Иисусову молитву про себя или попрощаться и уйти?
     - Осуждение - излюбленная тема церковных людей. Создается такое впечатление, что это неотъемлемая особенность церковных людей. Раньше, пребывая в нецерковной среде, я не помню, чтобы люди так активно обсуждали, перемывали косточки разным батюшкам, сослуживцам или еще кому-то. В миру у нас было множество всяких поводов, о которых можно было поговорить. Конечно, через это проскальзывал рассказ о том или ином сотруднике, но это не составляло главную тему разговора.
     А когда попадаешь в среду церковных людей, создается такое впечатление, как будто нет других тем. "Ты знаешь, что сказал тот епископ?..", "А как поступил тот батюшка...", "А ты знаешь, что та сестра делает?..", "А что приключилось с тем человеком?..", "А что с тем монахом?.."
     Нам заповедано быть едиными, а значит - непременно быть во внимании друг ко другу, во внимании к добродетелям друг друга. Это и есть область Церкви. Когда я открыл добродетель в другом и радуюсь ей, когда единодушен в этой радости с его добродетелью - это и есть едино собирание Церкви, это и есть ее свойство.
     Но, имея эту заповедь, современные христиане ее искажают с точностью до наоборот и с совершенной искренностью начинают заниматься осуждением и выискиванием друг в друге всяких безобразий. Забывая совсем, что ты становишься соучастником того греха, который осуждаешь в другом.
     Как многие из нас поступают, когда собеседник начинает осуждать или что-нибудь еще делать неправильно? Нравом своим, а значит, сердечным настроением, сердечным чувством человек решает не участвовать в этом мероприятии. Но вместо того, чтобы отложиться от осуждения по движению сердца, он начинает интенсивно лопотать про себя: "Господи, помилуй! Господи, помилуй!" И что же обнаруживается? Человек в этот момент как бы двойственен. Он всем своим сознанием (которое знает, что осуждать грех) взывает к Богу в молитве и пытается от невольно возникающего своего сердечного осуждения убежать с помощью молитвы. Но в это время сердце продолжает быть осуждающим все равно - ушко-то слушает, и сердце откликается. Где-то в глубине души все равно остается напряженное внимание к фразам собеседника. Проговорив в таком настроении молитву и тем самым отрекшись от своего осуждающего действия, человек после разговора уходит домой и чувствует: та фраза, которую он зацепил сердцем, начинает в нем разворачиваться. А если при этом он еще пошел и на службу, на богослужение... Тут уже сразу все явно предстанет перед внутренним взором, потому что в церкви, во время молитвы, действует благодать Божия, и падшая натура человеческая восстает против этой благодати. Поэтому человек, который не научился сердцем устраняться от своей падшей натуры, сколько бы ни пытался в этот момент молитвою забивать ее, почти не справляется с этим. И в результате помыслы его будут схвачены падшей натурой, во время богослужения он будет помышлять обо всем услышанном, впадет в осуждение, и этим будет занято его сердце. То ли это мысли о его работе, то ли это осуждение ближних, то ли это какие-то влечения, привязанности... Чему принадлежит сердце, то и будет побуждать различные помыслы. И он, занятый этим, стоит на молитве и пытается молитвою же отделаться от помыслов.
     Если человек творит молитву и просит благодати, а сердечного храма не приготовил, если в его сердце, как в чулане, масса самых ужасных земных вещей, то куда же войдет благодать Божия? Видите, как в действительности необходим труд над нравом? Надо в своем сердце научиться не осуждать, отложиться от осуждения, а значит, не обращать прежде всего сердечного внимания на осуждающие слова, которые говорятся. Это сердечное злое движение надо почувствовать, надо в себе однажды его схватить и больше на него не поддаваться. А когда навык отложения имеется во нраве, тогда уже и надо молить, просить Бога, чтобы Он в этом укрепил. И тогда по молитве благодать войдет в душу и сердце, ибо они приуготовлены, как храм для Бога.

     - Перед Чашей вспомнил грех, что делать?
     - Если ты уже благословлен причащаться, значит, на тебе благословение Божие, преподанное тебе через священника, Христова служителя, и поэтому иди и причащайся. Но вдруг ты действительно вспомнил грех, и совесть затомила, сердце заскорбело, - упади перед Чашею в положенных трех поклонах, покайся, ибо Сам Господь пред тобою, и причащайся. К этим словам добавлю следующее.
     Вчера и позавчера мы имели возможность прикладываться к различным святыням. Кому-то из нас посчастливилось попасть в Дарохранительницу храма Гроба Господня, где почивают мощи многих святых. Большинство из нас приложилось к мощам новомученицы Российской Елизаветы Феодоровны и инокини Варвары. С каким благоговением, с каким чувством мы прикладывались к ним, испрашивая от них благодатной помощи!..
     А здесь - Тело Самого Господа, Кровь Самого Христа износится из алтаря, и Сам Господь преподает нам это Причастие. И затем благодатию Своею, Телом и Кровию входит в нас, чтобы обрести нас Себе. Конечно же, если ты вдруг вспомнил грех, упади и покайся Богу, прямо здесь. Со слезами попроси у Него прощения: "Господи, прости меня недостойного!"
     Мы никогда не можем быть достойны Причастия. Поэтому, если человек чувствует, что он подходит к Причастию достойно, он пребывает в прелести. Не может быть достойно причащающегося человека! Все святые угодники, описывая моменты своего Причастия, плакали о своем недостоинстве. Но можно говорить о достойном приготовлении: мера приготовления у каждого своя. И вот эту свою меру ты должен исполнить. Это будет твое достойное приготовление. Если ты вдруг обнаружил, что подготовился еще недостаточно, если у тебя заскорбела об этом совесть, прямо сейчас возьми и исполни долг свой, прямо сейчас покайся Богу, попроси у Него прощения и со всею верою, что ты причащаешься Самого Господа нашего Иисуса Христа, Самого Бога, Который есть любовь, прими Причастие, и Господь всего тебя просветит и Себе усвоит.

     - Как Вы относитесь к телесному наказанию детей?
     - Во всех церковных книгах прошлых веков, касающихся воспитания детей, сказано о необходимости наказания детей. Но одно дело - наказание, исполненное родительского требования, а другое - наказание, исполненное любовью. Любовь радеет о спасении своего дитяти. Любовь радеет о его Богодарованной душе, о том, чтобы эта душа отложилась от греха и усвоилась бы доброму поступку и доброму навыку. А когда ребенок, зная все это, тем не менее не владеет собою и грешит (два раза ему сказали "не делай", а он все равно сделал), то третий раз приходится его наказать.
     Я часто привожу такой простой пример: малое дитя сидит за столом и тянется к фарфоровой кружке. Мама говорит:
     - Не надо, не трогай, нехорошо так делать, это не твоя.
     Ребенок отдернул руку. Через некоторое время мама видит, как он снова осторожно тянется к этой кружке. Тогда мама делает второй шаг и предупреждает:
     - Я же сказала: нельзя, если будешь дальше так делать, придется тебя наказать.
     Ребенок вновь отдернул руку. Проходит несколько минут, и мама видит, что он все равно тянет руку исподтишка, хочет все-таки эту кружку схватить... И вдруг резкий шлепок по рукам.
     - Ай! - отдернул руку ребенок, и вместе с этим из него выскочило и желание прикоснуться к кружке. После этого ребенок успокоился, и теперь сидит себе спокойно, и довольно болтает ножками, и очень любит свою маму.
     Такое наказание, сделанное от любви, дитя не уязвляет, оно освобождает его от греха, от сильного влечения, которое со властью им владеет. Ребенок сам с этим не справляется, даже мамино предупреждение не помогает ему управиться с этим. И поэтому мама в конечном итоге берет и наказывает его. Но это наказание краткое и достаточно чувствительное, оно сделано для того, чтобы сразу высвободить ребенка из плена жажды и желания греха.
     А что делает требование родительское, которое происходит от самости родительского антагонизма? Оно вот что делает. Оно долго-долго зудит над ребенком, что не надо делать так, так и так, терпит, терпит ребенка, постепенно накаляется внутри себя, потому что ребенок упрямится и делает свое. И в конечном итоге родитель, не владея собой, совершенно разгневанный и раздраженный, вырывается, хватает ремень или первый попавшийся в руки мягкий или жесткий предмет и начинает наказывать ребенка. Нет. Это уже не наказание, это истязание ребенка. И до тех пор, пока родитель весь в своем возбужденном состоянии не утихнет, он не остановится. Это не наказание, здесь нет любви, здесь есть сильное раздражение, досада, задетое родительское самолюбие, отсюда, конечно, рождается истязание. Будет ли здесь какая-нибудь краткость? - Не будет. Наказание всегда краткое, но чувствительное. А истязание будет продолжаться до тех пор, пока злоба родительская не истощится.