Глава XV
Доклад графу Я.Н.Ростовцову
Мысль о докладе Ея Величеству даже не являлась
мне...
Я имел в виду только личный доклад графу Я.Н.Ростовцову
и, наскоро заготовив отчет о путевых издержках, отправился к графу в Зимний
Дворец. Это было 9-го октября 1915 года, на другой день по возвращении
моем из Ставки.
С большим вниманием выслушал граф мой рассказ,
переживая вместе со мною скорбные впечатления...
“Особенно тяжело было видеть этот контраст
между проводами святынь из Харькова и встречею их в Ставке, – говорил я,
– признаюсь, я совершенно упустил из виду день тезоименитства Наследника
Цесаревича и вспомнил о нем лишь 4-го октября, подъезжая к Могилеву. Согласно
маршруту, я должен был приехать в Ставку 6-го октября; но в Белгороде,
вместо того, чтобы пробыть сутки, я оставался только несколько часов и
успел в тот же день уехать в Харьков, куда икона прибыла тоже днем раньше,
чем предполагалось... Святыня, точно по особому произволению Божию, прибыла
в Ставку к самому дню Ангела Цесаревича, за четверть часа до начала всенощной
в соборе; а ее никто даже не встретил... Ни за всенощной, ни на другой
день, за обедней. Государь и Наследник даже не приложились к иконе, ибо
ничего не знали о ней... Протопресвитер Шавельский даже не предуведомил
Государя... Разве это не вызов Богу...
А между тем в Ставке царит такая уверенность
в победе, какая вызывала и сейчас вызывает во мне самое безграничное недоумение...
На чем же строят люди свои расчеты, если считают “пустяками” обращение
к Богу и Матери Божией за помощью?! Ведь они совершают двойное преступление
и против Бога, и против Царя, так глубоко религиозного, так искренне возлагающего
Свои упования на Господа Бога”...
Не удержалось у меня в памяти то, что высказал
граф Ростовцов по поводу моего рассказа... Я излагаю факты действительности,
а не вымыслы, и предпочитаю опускать факты, не сохранившиеся в памяти,
чем искажать их. Помню лишь, что, когда, вручив свой отчет об израсходованной
мною ассигновке на поездку в Ставку, я стал откланиваться, то граф удержал
меня, сказав:
“Не лучше ли бы было, если бы Вы сделали личный
доклад Ея Величеству... Я бы испросил Вам аудиенцию... Вы были в Ставке,
видели Государя и Наследника, могли бы рассказать о своих впечатлениях...
Императрица так беспокоится о здоровье Наследника, что была бы только рада
услышать свежие вести из Ставки, тем более такие утешительные, как Вами
привезенные”...
“Да, Наследник, слава Богу, выглядит превосходно,
– ответил я, – но это единственная радостная весть, какую бы я мог сообщить
Ея Величеству... Все прочее очень нерадостно и только бы огорчило Императрицу...
Ведь скрыть от Государыни правду, умышленно умолчать о главном, не сказать
того, что, по моим наблюдениям, только один Государь стоит на верном фундаменте,
все же прочие сошли с этого фундамента и повернулись спиною к Богу и неизвестно
на кого и на что надеются, я бы не мог... А какой удельный вес в глазах
Ея Величества могли бы иметь мои слова?.. Получилось бы впечатление сплетни...
Но и помимо этих соображений, я не могу отрешиться и от общих, какие высказывал
Вам перед своим отъездом в Ставку... Моя аудиенция у Императрицы подаст
только лишний повод к кривотолкам... Хорошо еще, что Распутина я не видел
уже пять лет; иначе бы сказали, что и командировку в Ставку я получил через
его посредство... Нет, граф, усердно прошу Вас, расскажите сами Ея Величеству
обо всем, что нужно; а я бы хотел остаться в стороне”...
“Хорошо, князь; как раз сегодня, в 2 часа
дня, я должен быть с докладом у Ея Величества и доложу о Вашем возвращении...
Но мне, все же, казалось бы, что Вам следовало бы поехать в Царское”, –
сказал граф Ростовцов.
Обещание графа освободить меня от аудиенции
ободрило меня, и я сказал в заключение:
“Кроме всего прочего, не могу Вам не признаться,
что великосветские дамы всегда наводили на меня панику... Я чувствовал
на себе их устремленный взор, видел, что они гораздо более следили за тем,
кто как ступит, как повернется и себя держит, чем за тем, что им рассказывалось,
и это меня всегда до крайности связывало и стесняло, и я даже боюсь ехать
к Императрице”...
Граф улыбнулся и, приветливо пожимая мою руку,
сказал:
“Так все говорят, кто ни разу не видел Ея
Величества... Там одна простота и сердечность”.
Простившись с графом, я поехал в Государственную
Канцелярию...