Валерий Захаров ФИЗИКА И РЕЛИГИЯ ДВА МИРОПОНИМАНИЯ И предмет религии (Бог и потусторонний мир), и средства, которые верующий использует для связи с ним (вера вместо разума), и способ установления истины (откровение) слишком чужды для физика и непонятны с точки зрения науки. Тем не менее религия играла важную роль (иногда даже определяющую) роль в формировании естественных наук. Так, математика возникла как часть религии пифагорейского союза. Она имела целью постижение Божества через гармонию числовых соотношений. Рождение физики тоже состоялось под знаком религиозности - высший разум (Демиург) постигался через осмысление наблюдаемой гармонии мира. Источником этой гармонии - разумного причинного устройства Вселенной, - по Аристотелю, являлся Перводвигатель. От античности вплоть до Средневековья религия включала и знание, так как удовлетворяла все духовные потребности человека, в том числе потребность в познании мира. Что же в религии способствует развитию естественных наук? На первый взгляд такой вопрос поставлен некорректно. Возникшая в Новое время наука решительно отвергла авторитет Церкви в вопросах познания природы. И вся дальнейшая история науки была ее борьбой с Церковью за самоутверждение. Ученые справедливо отстаивали свои автономные права на свободное исследование природы, не зависящее от власти какого бы то ни было авторитета. Однако при этом сами создатели новой науки были людьми религиозными. Стало быть, они боролись не против веры вообще, а против предрассудков слепой веры, против ничем не обоснованных суждений. Наука и религия изучают совершенно разные предметы и противоречить друг другу в принципе не могут. Но если нет почвы для конфликта, то почему конфликт между учеными и Церковью все-таки существовал? Первая причина - взаимная нетерпимость. Католическая церковь проявляла нетерпимость к научному познанию, потому что одну себя считала обладательницей абсолютной истины. Она сожгла на костре Джордано Бруно, заставила отречься Галилео Галилея, предала анафеме Блеза Паскаля. Однако нетерпимость со своей стороны обнаруживали и многие ученые, которые лишь разуму приписывали способность полностью овладеть истиной. Была и более важная, хотя и скрытая причина конфликта. Борьба между религией и наукой сводилась к борьбе за выбор причинности. Что лежит в основе мира: свободная воля божества или природный механизм? Различие в типах причинности - естественной и свободной - порождало два принципиально противоположных типа понимания, или объяснения, мира. Понять явление означает объяснить незнакомое через знакомое. Вопрос в том, что принимается за это знакомое. Для физического познания незнакомое и знакомое находятся здесь же, в познаваемом мире. В религиозном же объяснении знакомое (Бог как нечто близкое верующему) лежит за пределами явлений и его нельзя проверить на опыте. Поэтому Галилей и Декарт отвергали так называемые финальные (окончательные) потусторонние причины как ненаучные и были правы с точки зрения создаваемой ими научной картины мира. Галилей отмечал, например, сколь бессмысленно было бы доказывать справедливость учения Коперника с помощью ссылки на финальную причину - волю Бога. Нашему сознанию она недоступна, а Богу одинаково легко было бы вращать Землю вокруг Солнца и, наоборот, Солнце вокруг Земли. Воля Бога оказалась совершенно ненужной для научного описания мира. И когда Наполеон 1 Бонапарт спросил знаменитого французского астронома, математика и физика Пьера Симона Лапласа, почему в его "Трактате о небесной механике" не упоминается имени Бога, ученый имел полное основание ответить: "В этой гипотезе я не нуждался". Слова Лапласа выражали истинное отношение науки Нового времени к религии: наука не опровергает религию и не может этого сделать, однако, объясняя явления без ссылок на Бога, она делает религию ненужной, излишней для познания. И сегодня ссылка на Бога означает, с точки зрения физика, отказ от науки и научного метода. Однако это совершенно не означает, что наука делает религию ненужной ученому и вытесняет Бога из его души. Часто бывает наоборот: религиозность способна обогатить творчество ученого, стать для него стимулом. Альберт Эйнштейн, например, говорил, что огромную роль в создании теории гравитации сыграла его вера в гармонию Вселенной. Не случайно из шести самых великих ученых ХУ11 в. трое - Галилео Галилей, Рене Декарт, и Готфрид Вильгельм Лейбниц - были верующими рационалистами, а трое других - Иоганн Кеплер, Исаак Ньютон, Блез Паскаль - были мистиками, веровавшими не только в сотворение мира, но и в Божий промысел в мире. Сама по себе наука не дает повода для того, чтобы вытеснить Бога из сознания. Рационализм и само развитие наук не обязательно ведут к атеизму. Но необоснованная безграничная вера в силу разума уже в ХУ111 в. привела к безверию многих мыслителей. Прошло немногим более 100 лет после выхода в свет "Математических начал натуральной философии" Ньютона, как среди физиков господствующим стал лапласовский принцип всеобщего детерминизма (от лат. determinare - "определять"), изгоняющий из сознания идею Бога. Любопытная получилась картина: создатель математической физики Ньютон был глубоко верующим, а ньютонианец Лаплас провозгласил полное безбожие физиков. Опираясь на одну и ту же науку, Ньютон сделал одни выводы относительно Бога, а Лаплас - совершенно противоположные. Из физики как таковой не вытекает, что существует лишь естественная причинность. Лаплас провозгласил всеобщность естественной причинности, но можно было сделать и другой выбор. Факт остается фактом: после Ньютона физика сделала выбор, противоположный ньютоновскому. Она пошла по пути отказа от метафизики и Бога - по пути позитивизма (от лат. positivus - "положительный"). Позитивизм, как и материализм, признает лишь то, что нам дано в мире. Русский религиозный философ Николай Александрович Бердяев (1874 - 1948) назвал это "рабством человека у мира". Современная же физика отказалась от абсолютизации только одного типа причинности. Общая теории относительности допускает причинность структуры пространства-времени, исключающие однозначную (детерминистскую) предсказуемость явлений. Такова, например, сингулярность поля в виде черной дыры. Известная теорема об "отсутствии волос" у черной дыры утверждает, что наблюдатель, находящийся на бесконечности, не может предсказать внутреннее состояние черной дыры - даже не может знать ничего о ней, за исключением трех характеризующих ее параметров: массы, момента импульса и заряда. Другой тип сингулярностей, Большой взрыв, - это событие, для которого космология в принципе не способна отыскать иной причины, кроме финальной. Возникновение Вселенной произошло без предшествовавших ему во времени физических причин, - следовательно, из ничего, и это не противоречит никаким известным физическим законам. Квантовая космология нашла даже механизм возникновения Вселенной: это спонтанная флуктуация эйнштейновского мира. Происходит как бы самопроизвольное рождение Вселенной из вакуума, когда не было ни реальных частиц, ни реальных пространства и времени. Физический вакуум - основной метафизический элемент квантовой космологии - вполне соответствует библейской метафизике творения, хотя и без употребления слова "Бог". Квантовая теория в свою очередь установила, что процессы в микромире не детерминированы полностью, так что невозможно однозначно предсказать поведение электрона в атоме. Состояние атома определяется лишь ненаблюдаемой пси-функцией, для наблюдателя же оно изменяется спонтанным (самопроизвольным) образом, или, можно сказать, оно свободно и не обусловлено никакими причинами. Естественно-научную обусловленность природы и "финалистский" (целенаправленный) способ ее объяснения на основе "свободы воли" Нильс Бор считал хотя и взаимоисключающими способами описания, но тем не менее не противоречащими друг другу. Это парадоксальное утверждение представляет собой знаменитый принцип дополнительности Бора, который он распространил также на философию и религию. Бор любил повторять: "Противоположность верного утверждения - ложное утверждение. Но противоположностью глубокой истины может оказаться другая глубокая истина". "В религии язык используется совсем иначе, чем в науке. Язык религии родственен скорее языку поэзии, чем языку науки… Если религии всех эпох говорят образами, символами и парадоксами, то это, видимо, потому, что просто не существует других возможностей охватить ту действительность, которая здесь имеется в виду. Но отсюда вовсе не следует, что она не подлинная действительность". Нильс Бор Противоположность науки и религии можно понимать именно как противоположность двух глубоких истин - истины естественной причинности и истины причинности свободной, финальной. КОСМИЧЕСКАЯ РЕЛИГИЯ Религиозность - нормальное состояние человека; она иногда берется в качестве главного признака, выделяющего человека из всего животного мира: человек есть религиозное животное. Однако мотивы, по которым человек приходит к религиозной вере, могут быть весьма различными. Долгое время в СССР господствовала идеология, согласно которой всякая религия зарождалась вследствие страха перед явлениями природы, недоступными пониманию первобытного человека. Религия - это "фантастическое отражениев головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними", писал один из основоположников марксизма Фридрих Энгельс (1820-1895). Однако как возникло в таком случае религиозное сознание ученого, например Ньютона, который сам дал объяснение внешним силам, действующим в природе? Даже у первобытных народов религиозность порождалась не страхом перед природой. Такая точка зрения на происхождение религий, ведущая начало от века Просвещения, давно оставлена после научного исследования древних мифов. Швейцарский психолог, а также исследователь мифологии Карл Густав Юнг (1875-1961) показал, что мифы не являются отражением природы - это отражение души человека, его внутреннего созерцания. Кант обосновывал веру постулатом (абсолютным нравственным законом), который можно принимать и не принимать. Это дало повод к критике "разумной веры" Канта со стороны русского религиозного философа Владимира Сергеевича Соловьева (1853-1900). В вопросе обоснования веры Соловьев придерживался "метафизики внутреннего опыта" христианского богослова Аврелия (Блаженного Августина; 354-430): действительность божества не принимается как постулат, а обнаруживается как факт внутреннего религиозного опыта. Достоверность его бытия не требуется обосновывать разумом: "Есть Бог в нас, - значит, Он есть" (В. Соловьев). Чья мотивация веры убедительнее - Иммануила Канта или Владимира Соловьева? Аргументация Соловьева тоже не свободна от недостатков. Она целиком субъективна и потому не обладает обязательной для всех достоверностью. По словам Франсиско де Гойи, "сон разума рождает чудовищ" - откуда мы можем знать, что постигаем внутренним опытом именно Бога, что это не игра нашего подсознания и не заимствованные извне стереотипы? На месте Бога может оказаться любой призрак; отсюда рождаются суеверие и фанатизм. "Чистая" вера Канта, напротив, может быть передана любому, так как целиком основана на разуме: "Чистая религиозная вера одна только может обосновать всеобщую Церковь, ибо только она является верой разума, которую можно убедительно сообщить каждому…". И кроме того, разум - единственное противоядие против чудовищных идолов веры, фанатизма и мракобесия. Аргументации веры, несомненной для всех, не существует - каждый находит к ней свой путь. А какой путь к вере наиболее близок физику? Нет прямого способа определить, что такое Бог. Можно лишь сказать, чем Бог не является: Бог не есть рукотворный идол,Бог не есть огонь, Бог не есть природа… Но, как сказал французский мыслитель Блез Паскаль, можно знать, что Бог есть, даже не зная, что Он такое. Можно постигнуть существование Бога по его творениям - по видимому миру. Такой путь постижения Бога оказывается вполне типичным для физика, изучающего наблюдаемую природу. Уже древние греки, воспринимавшие мир как гармонично устроенное целое, считали, что " разум правит миром" (Анаксагор), что мир устроен по разумному плану, и этот план математический: "Бог всегда является геометром" (Платон). Готфрид Вильгельм Лейбниц считал, что сама природа своим разумным устройством свидетельствует в пользу идеи о ее разумном творце (трактат, в котором он это утверждает, так и называется: "Свидетельство природы против атеистов"). Леонард Эйлер также считал, что открывать математические законы - значит свидетельствовать о неизреченной мудрости Всевышнего: "Наш мир устроен наисовершеннейшим образом и является творением всеведущего Творца". Физика ХХ века не только не отбросила, но и настойчиво подтвердила это "свидетельство природы против атеистов". Альберт Эйнштейн писал: "Я не могу найти выражения лучше, чем "религия", для обозначения веры в рациональную природу реальености". Эйнштейн говорит о вере, а не о знании. Он сказал однажды: самое непонятное для него в мире - то, что мир можно понять. "Мир нашего чувственного опыта познаваем, - утверждал ученый в другом месте. - Сам факт этой познаваемости представляется чудом". Это "чудо" возможно потому, что наша способность мыслить устроена так, что мы можем понять природу. Немецкий физик-теоретик, один из создателей квантовой механики Вернер Гейзенберг, например, определял это так: "Те же самые упорядочивающие силы, которые создали природу во всех ее формах, ответственны и за строение нашей души, а значит, и наших мыслительных способностей". Можно сказать иначе: научному познанию поддается только та Вселенная, которая от начала до конца сотворена свободным Разумом. Этот особый "естественно-научный" тип религиозности Эйнштейн назвал космическим религиозным чувством. Это именно религиозность: не познание Бога, а уверенность в его существовании, происходящая, по словам Эйнштейна, "из глубокой эмоциональной уверенности в высшей логической стройности устройства Вселенной". Космическая религия разумна и потому не слепа и не суеверна: она изгоняет призраки и исключает фанатизм. Эта религия возвышенна: " не ведая ни догм, ни Бога, сотворенного по образу и подобию человека", она вызывала у Эйнштейна такой же "мистический трепет", какой Кант, по его словам, испытывал при сознании морального закона в душе и при созерцании звездного неба над головой. О космическом религиозном чувстве говорил не один Эйнштейн. По мнению немецкого математика Германа Вейля (1885-1955), физика открывает мыслящему человеку путь к Богу, так как она дает "видение той безупречной гармонии, которая согласуется с возвышенной причиной". Аналогичным образом отзывались о религии Макс Планк, Нильс Бор, Вернер Гейзенберг. Эйнштейн неоднократно заявлял, что он верует не в того Бога, который "награждает и карает". Эти слова часто истолковывали в том смысле, что гениальный физик не верил в Бога как личность, т.е. в живое существо. Эйнштейна поэтому относили к пантеистам, отождествлявшим Бога со Вселенной, а пантеизм, как говорят, лишь вежливая форма атеизма. Однако Эйнштейн восставал лишь против антропоморфной идеи Бога. ВЫСОКАЯ ЦЕЛЬ ФИЗИКИ Физика, развиваясь уже много столетий, не имела бы смысла, если бы перед ней не стояла высокая цель - создание единой научной картины мира. Под этим издавна имелась в виду теория (или, как прежде говорили, систем), способная описать все во Вселенной на основе нескольких законов, из которых многообразие физического мира возможно вывести чисто логически. Об этой цели будущей науки мечтал Лейбниц, считавший, что на пути к ней само человеческое познание приближается к Божественному, - к высшему совершенству. Вначале казалось, что эта задача в принципе решена механической (ньютоновской) картиной мира, пока не выяснилось, что ньютоновская парадигима не охватывает всех явлений, например электромагнитных, после чего ее сменила иная, квантово-релятивистская, парадигма. Но физики в большинстве своем сейчас не верят, что в рамках и этой парадигмы возможна единая теория полей (элементарных частиц). Высокая цель отдаляется все сильнее и сильнее. Однако такую же цель - описание мира с помощью единого начала вещей - во все времена ставила метафизика, еще с древности создавшая для ее достижения математику и выработавшая принципы логического мышления. Английский философ, логик и математик Бертран Рассел (1872-1970) определил цель метафизики так: это "попытка охватить мир как целое посредством мышления". Может быть, высокая цель ускользает от взоров физиков, поскольку она недостижима средствами одной только физики, без принципиально иных методов? Развитие современной физики свидетельствует, что она уже вступила на путь согласия с метафизикой и религией. Научное понимание мира и религиозное мировоззрение оказались взаимодополняющими и необходимыми друг другу. Возможно, в будущем произойдет синтез двух глубоких истин - физической и религиозной - во имя создания единой картины мира. Соединение этих истин приведет к взаимному обогащению и физики и религии, о котором говорил знаменитый естествоиспытатель, мыслитель и общественный деятель Владимир Иванович Вернадский (1863-1945): "Рост науки неизбежно вызывает… необычайное расширение границ философского и религиозного сознания… религия и философия, восприняв достигнутые научным мировоззрением данные, все дальше и дальше расширяют глубокие тайники человеческого сознания". Так физика и религия, на целые столетия отделенные друг от друга, возвращаются к тому первоначальному состоянию, когда они были неразделимы. Ибо цель у них общая, и она остается прежней.