ТРАКТАТ ОБ УСОВЕРШЕНСТВОВАНИИ РАЗУМА И О ПУТИ, КОТОРЫМ ЛУЧШЕ ВСЕГО НАПРАВЛЯТЬСЯ К ИСТИННОМУ ПОЗНАНИЮ ВЕЩЕЙ TRACTATUS DEINTELLECTUS EMENDATIONE, ET DE VIA, QUA OPTIME (комментарии) ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ ЧИТАТЕЛЯ Трактат об усовершенствовании разума, который мы, любезный читатель, предлагаем тебе в его неоконченном виде, был написан автором уже несколько лет тому назад.Автор всегда имел намерение окончить его, но его задержали другие дела, и, наконец, он умер, так что не успел дове-сти свой труд до желанного конца. Заметив, что он содер-жит много хороших и полезных идей, которые, несомненно,могут в той или иной степени пригодиться каждому, ктоискренне стремится к истине, мы не хотели лишить тебяего. Поскольку же в нем содержится много темных мест,здесь неотработанных и неотглаженных, мы пожелали предупредить о них тебя, с каковой целью и составили настоящее предуведомление. Прощай. ТРАКТАТ ОБ УСОВЕРШЕНСТВОВАНИИ РАЗУМА И О ПУТИ, КОТОРЫМ ЛУЧШЕ ВСЕГО НАПРАВЛЯТЬСЯ К ИСТИННОМУ ПОЗНАНИЮ ВЕЩЕЙ После того как опыт научил меня, что все встречающеесяобычно в повседневной жизни суетно и пусто, и я,увидел, чтовсе, чего я опасался, содержит в себе добро и зло лишь по-стольку, поскольку этим тревожится дух (animus), я решил,наконец, исследовать, дано ли что-нибудь, что было бы истин-ным благом, — и доступным и таким, которое одно, когдаотброшено все остальное, определяло бы дух; более того, даноли что-нибудь такое, что, найдя и приобретя это, я вечно на-слаждался бы постоянной и высшей радостью. Наконец, ре-шил, говорю я: ибо на первый взгляд казалось неразумнымради пока еще недостоверного упускать достоверное. Я виделблага, которые приобретаются славой и богатством, и видел,что буду вынужден воздерживаться от их соискания, если за-хочу усердно устремиться к другой, новой цели; и понимал,что если в них заключено высшее счастье, то я должен будуего лишиться; если же оно заключено не в них, а я устрем-люсь только к ним, то и тогда буду лишен высшего счастья. И вот я размышлял, не окажется ли возможным дос-тигнуть новой цели или хотя бы уверенности в ней, неизменяя порядка и общего сгроя моей жизни; и частоделал к тому попытки, но тщетно. В самом деле, ведь то,что обычно встречается в жизни и что у людей, насколькоможно судить по их поступкам, считается за высшее благо, 276 Трактат об усовершенствовании разума смогу серьезно решиться. Ибо хотя я столь ясно постигэто духом, все же я не мог отбросить все корыстолюбие, лю-бострастие и тщеславие. Одно я уяснил, что, пока дух (душа — mens) оставалсяпогруженным в эти размышления, до тех пор он отвращал-ся от прежнего и усердно размышлял о новой задаче; и этобыло мне большим утешением. Ибо я видел, что указанныепороки не таковы, чтобы не поддаться никаким средствам,И хотя вначале такие промежутки были редки и длилисьочень краткое время, однако, после того как истинное благоуяснялось мне более и более, эти промежутки становилисьболее частыми и продолжительными, в особенности когда яувидел, что приобретение денег или любострастие и тщесла-вие вредны до тех пор, пока их ищут ради них самих, а некак средства к другому; если же их ищут как средства, тоони будут иметь меру и нисколько не будут вредны, а на-против, будут много содействовать той цели, ради которой-их ищут, как мы покажем это в своем месте. Здесь я лишь кратко скажу, что я понимаю под истин-ным благом (verum bonum) и, вместе с тем, что есть высшееблаго (summum bonum). Чтобы правильно понять это, нуж-но заметить, что о добре и зле можно говорить только отно-сительно, так что одну и ту же вещь можно назвать хоро-шей и дурной в различных отношениях, и таким же обра-зом можно говорить о совершенном и несовершенном. Ибоникакая вещь, рассматриваемая в своей природе, не будетназвана совершенной или несовершенной, особенно после того,как мы поймем, что все совершающееся совершается согласновечному порядку и согласно определенным законам приро-ды. Однако так как человеческая слабость не охватываетэтого порядка своей мыслью, а между тем человек представ-ляет себе некую человеческую природу, гораздо более силь-ную,-чем его собственная, и при этом не видит препятствийк тому, чтобы постигнуть ее, то он побуждается к соиска-нию средств, которые повели бы его к такому совершенству.Все, что может быть средством к достижению этого, называ-ется истинным благом; высшее же благо — это достижениетого, чтобы вместе с другими индивидуумами, если это воз-можно, обладать такой природой. Что такое эта природа, мы Трактат об усовершенствовании разума и о пути... 277 покажем в своем месте, а именно*, что она есть знание един-ства, которым дух связан со всей природой. Итак, вот цель, к которой я стремлюсь, — приобрести та-кую природу и стараться, чтобы многие вместе со мной при-обрели ее; т. е. к моему счастью принадлежит и старание отом, чтобы многие понимали то же, что и я, чтобы их ум(разум — intellectus) и желание (cupiditas) совершенно схо-дились с моим умом и желанием, а для этого** необходимо[во-первых] столько понимать о природе, сколько потребнодля приобретения такой природы; затем образовать такоеобщество, какое желательно, чтобы как можно более многиекак можно легче и вернее пришли к этому. Далее [в-треть-их] нужно обратиться к моральной философии и к учению овоспитании детей; а так как здоровье — немаловажное сред-ство для достижения этой цели, то нужно построить [в-чет-вертых] медицину в целом; и так как искусство делает лег-ким многое, что является трудным, и благодаря ему мы можемвыиграть много времени и удобства в жизни, то [в-пятых]никак не должно пренебрегать механикой. Но прежде всего нужно придумать способ врачевания разу-ма и очищения (expurgatio) его, насколько это возможно вна-чале, чтобы он удачно понимал вещи без заблуждений и наи-лучшим образом. Отсюда каждый сможет видеть, что я хочунаправить все науки к одной цели***, а именно к тому, чтобымы пришли к высшему человеческому совершенству, о кото-ром я говорил. Поэтому все то, что в науках не подвигает наск нашей цели, нужно будет отбросить как бесполезное; однимсловом, должны быть направлены к этой цели все наши дей-ствия и мысли (cogitationes). Но так как, заботясь о ее дости-жении и стараясь направить разум по правильному пути, намнеобходимо жить, то поэтому мы должны принять за благиенекоторые правила жизни, а именно следующие: I. Сообразно с пониманием толпы говорить и делатьвсе то, что не препятствует достижению нашей цели. Ибо * Это пространнее развивается в своем месте.** Заметь, что здесь я хочу только перечислить науки, необхо-димые для нашей цели, но не имею в виду их порядка. *** У наук единая цель, к которой они все должны быть направ-лены. 278 Трактат об усовершенствовании разума мы можем получить немало пользы, если будем уступатьее пониманию, насколько это возможно; добавь, что в этомслучае все охотно склонят слух к восприятию истины. П. Наслаждениями пользоваться настолько, насколькоэто достаточно для сохранения здоровья. III. Наконец, денег или любых других вещей старатьсяприобретать лишь столько, сколько необходимо для под-держания жизни и здоровья и для подражания обычаямобщества, не противным нашей цели. Установив это таким образом, я обращусь к первому, чтодолжно быть сделано прежде всего, а именно к тому, чтобыусовершенствовать разум и сделать его способным пони-мать вещи так, как это нужно для достижения нашей цели.А для этого, как требует естественный порядок, я долженздесь дать свод всех способов восприятия (modi pereipiendi),какими я до сих пор располагал, чтобы с несомненностьюутверждать или отрицать что-либо; таким образом я изовсех выберу наилучший, а вместе с тем начну познаватьсвои силы и природу, которую желаю сделать совершенной. Если внимательно присмотреться, все они могут бытьсведены к главнейшим четырем. I. Есть восприятие, которое мы получаем понаслышке(ex auditu) или по какому-либо произвольному, как' егоназывают, признаку (ex aliquo signo). II. Есть восприятие, которое мы получаем от беспоря-дочного опыта (ad experientia vaga), т. е. от опыта, которыйне определяется разумом и лишь потому называется опы-том, а не иначе, что наблюдение носит случайный характер,и у нас нет никакого другого эксперимента (experimentum),который бы этому противоречил, почему он и остается у наскак бы непоколебимым. III. Есть восприятие, при котором мы заключаем осущности вещи по другой вещи, но не адекватно; это бы-вает*, когда мы по некоторому следствию находим при- * Когда это имеет место, то мы ничего не мыслим в причине,кроме того, что мы наблюдаем в следствии; как достаточно явствуетиз того, что тогда причина излагается лишь в самых общих терминах,а именно: следовательно, существует нечто, следовательно, сущест-вует некоторая мощность и т. д. Или также из того, что ее выража- Трактат об усовершенствовании разума и о пути... 279 чину или когда выводится заключение из какого-нибудьобщего явления (ad aliquo universali), которому всегдасопутствует какое-нибудь свойство. IV. Наконец, есть восприятие, при котором вещь вос-принимается единственно через ее сущность или через по-знание ее ближайшей причины. Все это я поясню примерами. Понаслышке только я знаюсвой день рождения и то, что такие-то — мои родители итому подобное, в чем я никогда не сомневался. Из беспоря-дочного опыта я знаю, что умру; я утверждаю это, так каквидел, что другие, подобные мне, встретили смерть, хотя невсе жили один и тот же промежуток времени и не все скон-чались от одной и той же болезни. Далее, из беспорядочно-го опыта я знаю также, что масло — пригодная пища дляогня и что вода пригодна для его гашения; знаю также, чтособака — лающее животное, а человек — разумное живот-ное; и так знаю почти все, что относится к жизненномуобиходу. По другой же вещи мы заключаем следующимобразом: ясно восприняв, что мы ощущаем такое-то тело иникакое другое, мы отсюда, повторяю, ясно заключаем, чтодуша соединена* с телом и что это единство есть причинатакого ощущения; но** мы не можем отсюда понять безот-носительно, что такое это ощущение и это единство. ют отрицательно: следовательно, она не есть то или это и т. д. Вовтором случае через посредство следствия, которое ясно познается, при-чине приписывается нечто, как мы покажем в примере; но приписы-вается всего лишь свойство, а не собственная сущность вещи. * Из этого примера ясно видно то, что я сейчас отметил. Дей-ствительно, под этим единством мы понимаем не что иное, как са-моощущение, т. е. следствие, на основании которого мы выводим при-чину, ничего в ней не постигая. ** Такое заключение хотя и достоверно, но все же в достаточнойстепени безопасно лишь для тех, кто соблюдает величайшую осторож-ность. Ибо те, кто не будет вполне осторожен, тотчас впадут в ошибки:воспринимая вещь так отвлеченно, а не через истинную сущность, ониобманываются воображением. Ибо то, что само по себе едино, людивоображают множественным. И тем вещам, которые они восприни-мают отвлеченно, раздельно и смутно, они дают имена, применяемыеими для обозначения других, более знакомых вещей; откуда и проис-ходит, что люди воспринимают те вещи таким же образом, как онипривыкли воображать вещи, которым они впервые дали эти имена. 280 Трактат об усовершенствовании разума Трактат об усовершенствовании разума и о пути. 281 Или после того как я узнал природу зрения и то, что оноимеет свойство, в силу которого мы видим одну и ту жевещь на большом расстоянии меньшей, чем если бы рас-сматривали ее вблизи, мы заключаем отсюда, что Солнцебольше, чем кажется, и т. п. Наконец, по одной только сущ-ности вещи воспринимается вещь тогда, когда из того, что янечто познал, я знаю, что такое знать нечто; или из того, чтоя познал сущность души, я знаю, что она соединена с телом.Тем же познанием мы знаем, что два да три — пять и чтоесли даны две линии, параллельные одной и той же третьей,то они и между собой параллельны, и т. д. Но такого, что ядо сих пор мог постигнуть этим познанием, было очень мало. Чтобы сделать все это более понятным, я воспользуюсьодним только примером, именно следующим. Даются тричисла — и ищут некоторое, которое относилось бы к треть-ему, как второе к первому. Тут купцы обыкновенно говорят,что знают, что нужно сделать, чтобы найти четвертое число,так как они еще не забыли то действие, которое в голомвиде, без доказательства, узнали от своих учителей; другиеиз опыта простых примеров выводят общее положение, аименно, когда четвертое число явствует само собой, как вслучае 2, 4, 3, б, где они устанавливают, что если умножитьвторое на третье и затем разделить произведение на первое,то в частном получается б; и когда они видят, что получа-ется то же самое число, о котором они и без этого действиязнали, что оно является пропорциональным, то отсюда онизаключают, что это действие всегда пригодно для нахожде-ния четвертого пропорционального числа. Но математикив силу доказательства (полож. 19, кн. 7) Евклида знают,какие числа пропорциональны между собой из природы про-порции и из того ее свойства, что число, получающееся отперемножения первого и четвертого, равно числу, получаю-щемуся от перемножения второго и третьего; но все же онине видят соразмерной пропорциональности заданных чисел,а если и видят, то не в силу того положения, а интуитивно,не производя никакого действия. Для того же чтобы избрать из этих способов восприятиянаилучший, нужно кратко перечислить средства, необходи-мые для достижения нашей цели, а именно следующие: I. Точно знать нашу природу, которую мы желаем усо-вершенствовать, и вместе с тем столько знать о природевещей, сколько необходимо. II. Чтобы мы могли отсюда правильно устанавливатьразличия, сходства и противоположности вещей. III. Чтобы правильно понимать, что с ними можно сде-лать и что нет. IV. Чтобы сопоставить это с природой и силами (potentia)человека. Отсюда легко уясняется высшее совершенство, ккоторому может прийти человек. Приняв все это соображение, посмотрим, какой способвосприятия нам должно избрать. Что касается первого, само собой явствует, что пона-слышке, помимо того, что это вещь весьма недостоверная,мы не воспринимаем никакой сущности вещи, как это видноиз нашего примера; а так как единичное существованиекакой-либо вещи не познается, если не познана ее сущ-ность, как это мы увидим далее, то отсюда мы ясно заклю-чаем, что всякая достоверность, которой мы обладаем по-наслышке, должна быть исключена из наук. Ибо простопонаслышке, там, где не предшествовало собственное по-нимание, никто никогда не сможет достичь [знания]. Что касается второго способа восприятия*, то и о немникак нельзя сказать, что он содержит идею той соразмер-ности (proportio), которая ищется. Помимо того, что этовещь весьма недостоверная и не имеющая конца, никтоникогда не познает этим способом в делах природы ниче-го, кроме случайных признаков, которые никогда не быва-ют ясно поняты, если не познаны предварительно сущно-сти. Поэтому этот способ должен быть исключен. О третьем можно некоторым образом сказать, что здесьмы имеем идею вещи, а затем также, что выводим заключе-ния без опасности ошибки; но все это само по себе не будетсредством к тому, чтобы мы достигли своего совершенства. Один только четвертый способ охватывает сущность ве-щей адекватно и без опасности; поэтому его и нужно бу-дет более всего применять. Итак, постараемся объяснить, * Здесь я несколько пространнее поведу речь об опыте и ис-следую метод эмпириков и новых философов. 282 Трактат об усовершенствовании разума Трактат об усовершенствовании разума и опути... 283 как его надо применять, чтобы мы поняли посредствомтакого познания неизвестные ранее вещи и вместе с тем —чтобы это было достигнуто наиболее кратким путем. После того как мсы узнали, какое знание (Cognitio) намнеобходимо, следует указать путь (Via) и метод (Methodus),при помощи которого мы познали бы таким познаниемподлежащие познанию вещи. Для этого Hужно прежде всегопринять во внимание, что здесь нельзя будет отодвигатьпознание до бесконечности. Другими словами, чтобы най-ти наилучший метод исследования истины, не нужен дру-гой метод, чтобы исследовать метод исследования истины;и чтобы найти второй метод, не нужен третий, и так добесконечности: ведь таким образом мы никогда не при-шли бы к познанию истины, да и ни к какому познанию. Здесь дело обстоит так же, как и с материальными ору-диями (instrumenta corporea), где можно было бы рассуждатьтаким же образом. Чтобы ковать железе?, нужен молот, ачтобы иметь молот, необходимо его сделать; Для этого нужендругой молот и другие орудия; а чтобы их иметь, также нуж-ны будут другие орудия, и так до бесконечности; таким об-разом кто-нибудь мог бы попытаться доказать, что у людейнет никакой возможности ковать железо. Но подобно томукак люди изначала сумели природными орудиями (instrumentainnata) сделать некоторые наиболее легкие, хотя и с трудоми несовершенно, а сделав их, сделали и другие, более трудные,с меньшим трудом я совершеннее, и так постепенно перехо-дя от протейших работ к орудиям и от орудий к другимработам и орудиям, и дошли до того, что с малым трудомсовершили столько я столь трудного; так и разум природ-ной своей силой* создает себе умственные орудия (instrumentaintellectualia), от которых обретает другие силы для другихумственных работ**, а от этих работ — другие орудия, т. е.возможность дальнейшего исследования, и так постепенноподвигаетея, пока не достигнет вершины мудрости. * Под природной силой (vis nativa) я разумею то, что не при-чиняется в нас внешними причинами и что позднее объясняется в моей Философии. ** Здесь они называются работами (opera); что это такое - бу-дет объяснено в моей философии. Что именно так действует разум, легко будет видеть,стоит только понять, что такое метод исследования исти-ны и каковы те природные орудия, в которых он такженуждается для создания с их помощью дргих орудий,чтобы подвигаться дальше. К выяснению подхо-жу так. Истинная идея* (ибо мы обладаем истинной идеей) естьнечто, отличное от своего содержания (объекта -- ideatum),одно дело — круг, другое — идея круга. Действительно, идеякруга не есть нечто, имеющее окружность и центр подобносамому кругу, как и идея тела не есть само тело; будучичем-то отличным от своего содержания, идея явится и са-ма по себе (per se) чем-то доступным пониманию, т. е.идея в отношении ее формальной сущности может бытьобъектом другой объективной сущности, а эта другая объ-ективная сущность снова, рассматриваемая сама по себе,будет чем-то реальным и доступным пониманию, и такбез конца. Например, Петр есть нечто Реальное; истиннаяже идея Петра есть объективная сущность Петра и нечтореальное само по себе и совершенно отличное от самогоПетра. Итак, идея Петра, будучи чем-то реальным и имеясвою особую сущность, будет также чем-то доступным по-ниманию, т. е. объектом другой идеи, таковаяидея будетиметь в себе объективно все то, что идея Петра имеет фор-мально; а идея идеи Петра снова имеет свою сущностькоторая также может быть объектом Другой идеи, и такбез конца. В этом каждый может убедиться, видя, что он знает чтоесть Петр, а также — что он знает, что знает это,и далее _что он знает, что знает, что знает это, и т.д. Отсюда ясночто для понимания сущности Петра нет необходимостипонимать самую идею Петра, тем более _ идею идеи Пет-ра; это то же самое, как если я скажу, что для того, чтобызнать, мне нет надобности знать, что я знаю, и тем более _знать, что я знаю, что знаю; так же как пониманиясущности треугольника, нет надобности понимать сущность * Следует отметить, что здесь мы не толькопостараемся дока-зать только что сказанное, но также и то, что мы до сих пор шли пра-вильно, а вместе с тем и кое-что другое, что знать весьма необходимо. 284 Трактат об усовершенствовании разума круга*. Однако обратная зависимость по отношению к этимидеям имеет силу. Действительно, чтобы я знал, что знаю,я, по Необходимости, должен сначала знать. Отсюда ясно,что достоверность есть не что иное, как сама объективнаясущность, т. е. способ, каким мы воспринимаем формаль-ную сущность, есть сама достоверность. Отсюда в свою оче-редь ясно, что для достоверности истинности нет надобно-сти ни в каком другом признаке, кроме того, чтобы иметьистинную идею; ибо, как мы показали, для того чтобызнать, нет надобности знать, что я знаю. Из этого опятьясно, что никто не может знать, что такое высшая досто-верность, кроме того, кто обладает адекватной идеей илиобъективной сущностью некоторой вещи; ибо одно и тоже есть достоверность и объективная сущность. Итак, раз истина не нуждается ни в каком признаке, адостаточно иметь объективные сущности вещей или, чтото же самое, идеи, чтобы исчезло всякое сомнение, то отсю-да следует, что правильный метод не состоит в том, чтобыискать признак истины после приобретения идей, но пра-вильный метод есть путь отыскания** в должном поряд-ке самой истины, или объективных сущностей вещей, илиидей ($се это означает одно и то же). Метод, с другой стороны, по необходимости должен го-ворить об умо постигании (ratiotinatio) или о понимании(intellectio), т. е. метод не есть само умопостигание, направ-ленное к пониманию причин вещей; но он есть пониманиетого, что такое истинная идея, посредством различения ееот прочих восприятий и исследований ее природы с -цельюпознать способность (potentia) нашего понимания и такобуздывать дух (mens), чтобы он сообразно с указанияминормы понимал все, что подлежит пониманию, передаваяему как вспоможение известные правила и также содейст-вуя тому, чтобы: дух не изнурялся без пользы. Отсюда выте- Следует отметить, что здесь мы не исследуем, каким обра-зом нам врождеиа первая объективная сущность. Ибо это принад-лежит к. исследованию природы, где эти вещи разъясняются болеепространно и гд<е вместе с тем показывается, что помимо идеи небывает никакого утверждения или отрицания и никакой воли. Что означает отыскивать в душе — объясняется в моей Фи-лософии;. Трактат об усовершенствовании разума и о пути... 285 кает, что метод есть не что иное, как рефлексивное познание(cognitio reflexiva) или идея идеи; а так как не дана идеяидеи, если не дана прежде идея, то, следовательно, не будетдан метод, если не дана прежде идея. Поэтому хорошимбудет тот метод, который показывает, как должно направ-лять дух сообразно с нормой данной истинной идеи. Далее, так как соотношение между двумя идеями тако-во же, как соотношение между формальными сущностямиэтих идей, то отсюда следует, что рефлексивное познаниеидеи совершеннейшего существа (Ens perfeclissimum) пред-почтительнее рефлексивного познания прочих идей, т. е.совершеннейшим будет тот метод, который показывает, ка-ким образом должно направлять дух сообразно с нормойданной идеи совершеннейшего существа (бытия). Из этого легко понять, каким образом дух, больше по-нимая, тем самым приобретает новые орудия, при помощикоторых еще легче расширяет понимание. Ибо, как легковывести из сказанного, должна прежде всего существоватьв нас — как врожденное орудие — истинная идея, понявкоторую, мы понимаем вместе с тем различие между та-ким восприятием и всем прочим. В этом состоит одна часть метода. И так как ясно самособой, что дух тем лучше понимает себя, чем больше онпонимает природу, то отсюда явствует, что эта часть методабудет тем совершеннее, чем обширнее понимание духа, и бу-дет наиболее совершенной тогда, когда дух устремляется илиобращается к познанию совершеннейшего существа. Затем,чем больше познал дух, тем лучше он понимает и свои силыи порядок природы, тем легче он может сам себя" направ-лять и устанавливать для себя правила; и чем лучше онпонимает пррядок природы, тем легче может удерживать се-бя от тщетного; а в этом, как мы сказали, состоит весь метод. Добавим, что идея находится в таком же положенииобъективно, в каком ее содержание (ideatum) находитсяреально. Следовательно, если бы в природе было дано" не-что, не имеющее никакой связи с другими вещами*, и былатакже дана объективная сущность этого, которая должна * Иметь связь (cdmmercium) с другими вещами —• значит соз-даваться другим или создавать другое. 286 Трактат об усовершенствовании разума Трактат об усовершенствовании разума и о пути. 287 была бы совершенно согласоваться с формальной, то онатакже не имела бы никакой связи с другими идеями, т. е.мы не смогли бы ничего (понять или) заключить на ееосновании. Обратно, те вещи, которые имеют связь с други-ми, каково все существующее в природе, смогут быть поня-ты, а их объективные сущности будут иметь такую жесвязь, т. е. из них будут выводиться другие идеи, которыеснова будут иметь связь с другими, и так возрастут орудиядля того, чтобы идти дальше. Это мы пытались доказать. Далее, из последнего, что мы сказали, именно — что идеядолжна совершенно согласоваться со своей формальной сущ-ностью, в свою очередь явствует, что наш дух, для того чтобывполне представить себе образ природы, должен производитьвсе идеи от той, которая представляет начало и источник всейприроды, чтобы и сама она была источником прочих идей. Здесь, может быть, кто-нибудь удивится, что мы, сказав,что хороший метод — это тот, который показывает, какнаправить разум сообразно норме истинной идеи, подтвер-ждаем это рассуждением, что как будто свидетельствует,что это неизвестно само по себе. Может даже возникнутьвопрос, хорошо ли мы рассуждали? Если мы хорошо рассу-ждаем, то должны начать от данной идеи, а так как то, чтомы начинаем от данной идеи, нуждается в доказательстве,то мы должны были бы снова подтвердить наше рассужде-ние, затем снова это второе, и так до бесконечности. Наэто я, однако, отвечаю, что если бы кто-нибудь некоей судь-бой подвигался так в исследовании природы, а именно —приобретая в должном порядке идеи сообразно норме дан-ной истинной идеи, то он никогда не усомнился бы в своейистине, потому что истина*, как мы показали, сама себяпроявляет, и все само собой притекало бы к нему. Но таккак это никогда не случается или редко, то я вынужденбыл установить, что то, что мы не можем приобрести судь-бою, мы все же приобретаем по обдуманному плану, и вме-сте с тем, чтобы выяснилось, что для доказательства исти-ны и хорошего рассуждения мы не нуждаемся ни в какихорудиях, кроме истины или хорошего рассуждения: ибо Так же, как и здесь, мы не сомневаемся в нашей истине. хорошее рассуждение я доказывал — и пытаюсь доказы-вать — хорошим рассуждением. Добавим, что таким об-разом люди привыкли бы к углубленным в себе размыш-лениям. Основание же того, почему при исследованииприроды редко случается, что ее исследуют в должном по-рядке, заключается в предрассудках, причины которых мыпозднее разъясним в нашей Философии; затем и в том,что для этого необходимо тщательное и точное различе-ние, что весьма трудно. Наконец, вследствие полной шат-кости человеческих дел, которую мы уже показали. Естьеще и другие причины, которых мы не рассматриваем. Если кто-нибудь спросит, почему я сам раньше всего вэтом порядке не показал истины природы, раз истина са-ма себя проявляет, то я отвечаю ему и предостерегаю его,что он не должен отбрасывать как ложное парадоксы, ко-торые ему, может быть, представятся; но пусть он не пре-небрежет сначала рассмотрением порядка, в котором мыих доказываем, и тогда он придет к уверенности, что мыдостигли истины, ради чего я и предпослал это. Если бы, далее, какой-либо скептик все еще оставался всомнении относительно самой первой истины, а также всеготого, что мы выведем сообразно с нормой первой истины, то,конечно, или он будет говорить противно своему сознанию,или мы признаем, что есть люди, глубоко пораженные ду-ховной слепотой от рождения или вследствие предрассуд-ков, т. е. некоторой внешней случайности. Действительно,они не сознают самих себя; если они что-нибудь утвержда-ют или в чем-нибудь сомневаются, то не знают, что сомнева-ются или утверждают; то, что они ничего не знают, говорятони, им также неизвестно; но и это они не говорят безотно-сительно: они боятся признать, что существуют, посколькуони ничего не знают; так что они должны, наконец, умолк-нуть, чтобы не предположить чего-либо, что отзывалось быистиной. С ними, наконец, не может быть речи о науках;ибо что касается жизненного и общественного обихода, тоздесь необходимость вынуждает их допускать свое сущест-вование и искать своей пользы и клятвенно утверждать иотрицать многое. Действительно, если им нужно что-ни-будь доказать, то они не знают, достаточны ли доводы или 288 Трактат об усовершенствовании разума Трактат об усовершенствовании разума и о пути... 289 недостаточны. Если они отрицают, соглашаются или возра-жают, то не знают, что отрицают, с чем соглашаются иличто возражают; так что их нужно считать как бы автома-тами, совершенно лишенными ума. Возвратимся теперь к нашему предмету. Мы находилидо сих пор, во-первых, цель, к которой стремимся направитьвсе наши помышления. Мы узнали, во-вторых, каков наи-лучший способ восприятия, при помощи которого мы мо-жем прийти к нашему усовершенствованию. Мы узнали, в-третьих, каков первый путь, на который должен вступитьдух, чтобы начало было хорошим: он должен сообразно снормой некоторой данной истинной идеи продолжать ис-следовать по определенным законам. Чтобы это соверши-лось правильно, метод должен дать следующее: Во-первых, отличить истинную идею от всех прочих вос-приятий и ограждать от них дух. Во-вторых, сообщить правила, по которым неизвестныевещи воспринимались бы сообразно с указанной нормой. В-третьих (и последних), установить порядок, чтобы мы неутомлялись над бесполезным. Узнав этот метод, мы увидели,в-четвертых, что совершеннейшим этот метод будет тогда,когда мы будем обладать идеей совершеннейшего существа.Поэтому вначале надо будет наиболее заботиться о том, что-бы как можно скорее прийти к познанию такого существа. Итак, начнем с первой части метода, которая заключа-ется, как мы сказали, в том, чтобы различать и отделятьистинную идею от прочих восприятий и удерживать духот смешения ложных, фиктивных и сомнительных идей систинными. Я намерен здесь подробно разъяснить это, чтобыудержать читателей в размышлении над столь необходи-мым предметом, а также потому, что многие даже в истин-ном сомневаются по той причине, что не обратили внима-ния на различение между истинным восприятием и всемидругими. Это уподобляет их людям, которые, бодрствуя, несомневались в том, что они бодрствуют; но, признав себяоднажды во сне, как это часто бывает, несомненно бодрст-вующими, убедившись затем, что это ложно, усомнились и всвоем бодрствовании: происходит же это потому, что ониникогда не различали между сном и бодрствованием. Вме- сте с тем я предупреждаю, что не буду здесь разъяснятьсущность каждого восприятия и его ближайшую причину,потому что это относится к Философии, а сообщу только то,чего требует метод, т. е. где встречается восприятие фиктив-ное, ложное и сомнительное и как мы от каждого из нихможем освободиться. Итак, первым пусть будет исследова-ние о фиктивной (вымышленной) идее (idea ficta). Так как всякое восприятие есть восприятие либо вещи,рассматриваемой как существующая, либо одной только сущ-ности, а фикция чаще бывает относительно вещей, рассмат-риваемых как существующие, то я прежде всего скажу обэтом случае, т. е. таком, где фиктивно одно только сущест-вование, а вещь, воспринимаемую фиктивно, при этом пони-мают или предполагают, что понимают. Например, я создаюфикцию (fingo), что Петр, которого я знаю, идет домой, чтоон меня посещает, и т. п.* Я спрашиваю при этом, к чемуотносится такая идея. Я вижу, что она относится только квозможному, а не к необходимому и не к невозможному.Невозможной я называю такую вещь, природа которой про-тиворечит тому, чтобы она существовала; необходимой —вещь, природа которой противоречит тому, чтобы эта вещь несуществовала; возможной — такую, существование которойпо самой ее природе не содержит противоречия тому, чтобыона существовала или не существовала, но необходимостьили невозможность существования которой зависит от при-чин, неизвестных нам, в то время как мы создаем фикциюее существования. Поэтому, если бы нам известна была еенеобходимость или невозможность, зависящая от внешнихпричин, то мы не могли бы создать о ней никакой фикции.Отсюда следует, что если существует некий Бог или нечтовсеведущее, то он не мог бы создать решительно никакихфикций. Ибо что касается нас, то раз я знаю**, что сущест- * Смотри ниже то, что мы заметим о гипотезах; их мы яснопонимаем; фикция же заключается в том, что мы утверждаем суще-ствование их такими в небесных телах. ** Так как истина, если только ее понять, сама себя делает оче-видной, то нам нужен только пример, без другого доказательства. Та-кова же будет и противоположность этого, для обнаружения ложно-сти которой достаточно ее только рассмотреть, как это сейчас станетясно, когда мы будем говорить о фикции по отношению к сущности. 290 Трактат об усовершенствовании разума Трактат об усовершенствовании разума и о пути... 291 вую, то не могу создать фикцию, что существую или не суще-ствую; не могу также создать фикцию, чтобы слон проходилчерез игольное ушко; не могу также, зная* природу Бога,выдумать, что он существует или не существует. Так женужно понимать и о химере, природа которой противоречитсуществованию. Отсюда явствует то, что я сказал, а именно,что фикция, о которой мы здесь говорим, не имеет места поотношению к вечным** истинам. Сейчас я еще покажу, чтоникакая фикция не относится к вечным истинам. Прежде чем идти дальше, надо здесь попутно отме-тить, что то различие, которое существует между сущно-стью одной вещи и сущностью другой, существует такжемежду действительностью или существованием этой жевещи и действительностью или существованием другойвещи. Так что, например, если бы мы хотели понять су-ществование Адама лишь через существование вообще, тоэто было бы то же самое, как если бы для понимания егосущности мы обратились к природе существующего, что-бы в конце концов дать определение, что Адам есть суще-ствующее. Итак,чем более обще понимается (concipilur)существование, тем оно понимается более смутно и легчеможет быть фиктивно придано любой вещи; и, напротив,чем оно понимается уже, тем оно яснее познается(mtelligitur) и тем труднее фиктивно придать его чему-либо, кроме самой вещи, если не обращаем внимания напорядок природы. Это важно заметить. Здесь приходится рассмотреть то, что обычно называютвыдумкой (фикцией), хотя бы мы ясно понимали, что вещьне такова, как мы ее выдумываем. Например, хотя я знаю,что Земля кругла, все же ничто не препятствует мне ска-зать кому-нибудь, что Земля полушарие и подобна поло- * Следует отметить, что хотя многие говорят, что сомневаются,существует ли Бог, но у них нет ничего, кроме имени, т. е. они созда-ют фикции чего-то, что они называют Богом; но это не согласуется сприродой Бога, как я докажу в своем месте. ** Под вечной истиной я понимаю такую, что если она поло-жительна, то никогда не сможет возникнуть отрицательная. Так,первая и вечная истина «Бог есть»; но не есть вечная истина «Адаммыслит». «Химера не существует» — вечная истина, а «Адам не мыс-лит» — нет. вине апельсина на тарелке или что Солнце движется во-круг Земли, и т. п. Если мы присмотримся к этому, то неувидим ничего, что не согласовалось бы со сказанным вы-ше, если только сначала заметим, что мы могли когда-нибудь ошибаться и потом сознали свои ошибки, и затем,что мы можем создать фикцию или хотя бы предполо-жить, что другие люди находятся в том же заблужденииили могут впасть в него, как раньше мы. Такие фикции,повторяю, мы можем создавать до тех пор, пока не видимникакой невозможности и никакой необходимости. Итак,когда я говорю кому-нибудь, что Земля не кругла, я тольковосстанавливаю в памяти заблуждение, которое я имел илив которое мог впасть, и затем создаю фикцию или предпо-лагаю, что тот, кому я это говорю, все еще находится втаком же заблуждении или может впасть в него. Я соз-даю такую фикцию, говорю я, до тех пор, пока не вижуникакой невозможности и никакой необходимости; но ес-ли бы я ее понял, то не мог бы создать никакой фикции, инужно было бы только сказать, что я нечто совершил. Остается теперь рассмотреть еще предположения, делае-мые в изысканиях; это иногда имеет место в отношенииневозможного. Например, когда мы говорим: предположим,что эта горящая свеча уже не горит; или: предположим,что она горит в каком-нибудь воображаемом пространст-ве, где нет никаких тел; подобные предположения делают-ся часто, хотя мы ясно понимаем, что это последнее не-возможно; но когда это имеет место, мы не создаем никакихфикций. Действительно, в первом случае я всего тольковызвал в памяти другую свечу, не горящую (или представилэту же самую свечу без пламени), тогда то, что я думаю* о * Дальше, когда мы будем говорить о фикции в отношениисущностей, станет вполне ясно, что фикция никогда не создает и непредставляет духу ничего нового; но восстанавливается только в па-мяти то, что есть в мозгу или в воображении, и дух слитно созерцаетвсе вместе. Например, вспоминают способность речи и дерево; и дух,созерцая слитно и без различения, думает, что дерево говорит. То жесамое относится и к существованию, особенно, как мы сказали, когдаоно представляется столь обще, как существующее вообще, ибо тогдаоно легко приложимо ко всему, что одновременно возникает в памя-ти. Это очень важно заметить. 292 293 той свече, то же самое подразумеваю об этой, пока не обра-щаю внимания на пламя. Во втором случае нет ничегоиного, как отвлечение помыслов от окружающих тел, ко-гда дух обращается единственно к созерцанию свечи, рас-сматриваемой сама по себе, чтобы затем заключить, чтосвеча не имеет никакой причины для разрушения самойсебя. Так что, если бы не было никаких окружающих тел,то эта свеча, а также пламя оставались бы неизменными ит. п. Значит, здесь нет никакой фикции, а только истин-ные и чистые утверждения*. Перейдем теперь к фикциям, которые относятся к сущ-ностям, взятым отдельно или вместе с какой-либо дей-ствительностью или существованием. О них прежде все-го надо принять во внимание следующее: что чем меньшедух ясно понимает и вместе с тем больше воспринимает,тем большую способность он имеет создавать фикции, ачем больше он ясно понимает, тем больше ослабеваетэта способность. Точно так же, как мы не можем, как мывидели выше, до тех пор, пока мы мыслим, создаватьфикции, что мы мыслим и не мыслим, так мы не можем,зная природу тела, вообразить, что муха бесконечно ве-лика, или не можем, зная природу души**, иметь фик-цию, что она квадратная, хотя словами мы все можемвысказать. Но, как мы сказали, чем меньше люди знаютприроду, тем легче им создавать многие фикции, напри-мер, что деревья говорят, что люди мгновенно превраща-ются в камни, в источники, что в зеркалах появляютс * То же самое нужно полагать и о гипотезах, которые созда-ются для объяснения некоторых определенных движений, согласую-щихся с небесными явлениями; только прилагая их к движениямнебесных тел, из них не заключают о природе этих тел, которая, од-нако, может быть другой, тем более что для объяснения таких дви-жений можно представить много других причин. ** Часто бывает, что человек приводит себе на память это сло-во душа (anima) и при этом создает какой-то телесный образ. Апредставляя себе эти две вещи вместе, он легко склонен счесть, чтовоображает и создает фикцию телесной души, ибо он не отличаетимя от самой вещи. Здесь я прошу читателей не быть торопливымив опровержении этого, и надеюсь, что они этого не сделают, если толь-ко вполне внимательно отнесутся к примерам, а также и к тому, чтоследует далее. призраки, что нечто превращается в ничто или что Богипревращаются в животных и людей, и многое другое этогорода. Может быть, кто-нибудь подумает, что фикцию ограни-чивает фикция же, а не ясное понимание (intellectio), т. е.когда я создал фикцию чего-нибудь и по своему произволузахотел принять, что это так существует в природе вещей,то это создает для нас в дальнейшем невозможность мыс-лить это иным образом. Например, после того как я пред-ставил (говорю согласно с думающими так) природу телатакой-то и по своему произволу захотел убедить себя, чтоона реально так существует, то я больше не могу создатьфикцию, например, что муха бесконечно велика, и послетого как я создал фикцию сущности души, я не могу сде-лать ее квадратной и т. д. Это надо рассмотреть. Прежде всего они или отрицаютили допускают, что мы можем нечто ясно понять. Еслидопускают, то необходимо будет сказать и о понимании тоже самое, что они говорят о фикции. Если же они этоотрицают, то посмотрим мы, знающие, что мы нечто знаем,что они собственно говорят. Они говорят следующее: чтодуша может чувствовать и многими способами восприни-мать не себя самое и не вещи, которые существуют, нотолько то, чего нет ни в ней, ни где бы то ни было, т. е. чтодуша может одной своей мощью создавать ощущения илиидеи, которые не принадлежат вещам, так что они часторассматривают ее как Бога. Далее они говорят, что мы илинаша душа обладает такой свободой, что может подверг-нуть принуждению нас или себя и даже самую свою свобо-ду. Действительно, после того как душа нечто выдумала ипридала этому свое согласие, она не может мыслить илипредставить это иным образом, а также вынуждается этойвыдумкой и другое мыслить таким образом, чтобы не оп-ровергалась первая выдумка; так эти люди и здесь вынуж-дены вследствие своей выдумки допустить те нелепости, окоторых я говорю и изобличать которые любыми доказа-тельствами мы никогда не устанем. Оставляя их, однако,при их сумасбродных заблуждениях, мы постараемся изтех слов, которые к ним обратили, почерпнуть некоторую 294 Трактат об усовершенствовании разума истину для нашего предмета, а именно следующее*: дух)обращаясь к фиктивной вещи и по своей природе ложнойчтобы взвесить и понять ее и должным Порядком вывестииз нее то, что подлежит выведению, легко обнаружит ееложность; если бы фиктивная вещь по своей природе былаистинной, то дух, обращаясь к ней, чтобы понять ее и начаввыводить из нее в должном порядке то, что из нее следует,будет счастливо подвигаться далее без всяких препятствий,подобно тому как мы видели, что в случае, только что при-веденном, ложной фикции разум тотчас устремился на до-казательство нелепости ее и того, что из нее выведено. Итак, никоим образом не нужно будет бояться того,что мы создаем фикцию чего-либо, если только мы будемясно и отчетливо воспринимать вещь: ибо если мы ска-жем, что люди мгновенно превращаются в живоных, тоэто будет сказано весьма обще, так что у разума не будетникакого представления, т. е. идеи или связи между субъ-ектом и предикатом. Если бы это было, то он видел бывместе с тем способ, посредством которого, и причины, вслед-ствие которых произошло нечто подобное. Затем здесь неуделяется внимания природе субъекта и предиката. Далее, если только первая идея не фикция и из неe выво-дятся все остальные, то понемногу исчезнет опрометчивость,ведущая к фикциям. Затем так как фиктивная идея не мо_жет быть ясной и отчетливой, но только смутной, и вся смут-ность происходит оттого, что дух частично усваивает вещь,которая на самом деле является цельной или составленнойиз многого, и не отличает известного от неизвестного, а так-же оттого, что он сразу обращается ко многому, чтр содер-жится в каждой отдельной вещи, без всякого различения, тоотсюда следует, во-первых, что если имеется идея какой-либо * Хотя может показаться, что я заключаю об этом этом лшь изопыта, и кто-нибудь скажет, что это ничего не значит, потому чтоотсутствует доказательство — вот оно для того, кому оно желатель-но. Так как в природе не может быть ничего, что противоречило быее законам, но все происходит по определенным ее законам и произ-водит нерушимым сцеплением, по определенным же закорам, своиопределенные действия, — то отсюда следует, что душа, коггда онадействительно представляет вещь, будет продолжать объективносоз-давать те же действия. Смотри ниже, где я говорю о ложной идее. Трактат об усовершенствовании разума и о пути... 295 простейшей вещи, то она сможет быть только ясной и отчет-ливой, ибо такая вещь должна будет или познаваться нечастично, а полностью, или совсем не познаваться; следует,во-вторых, что если вещь, составленную из многого, разде-лить мышлением на простейшие части и обратиться к ка-ждой в отдельности, то исчезнет всякая смутность; следует,в-третьих, что фикция не может быть простой, но происхо-дит от слагания различных смутных идей, которые отно-сятся к различным вещам и действиям, существующим вприроде; или, лучше сказать, оттого, что сразу обращаютсяк рассмотрению таких различных идей, не давая им утвер-ждения (assensus). Если бы идея* была простой, она былабы ясной и отчетливой и, следовательно, истинной; а еслибы слагалась из отчетливых идей, то их сочетание было быясным и отчетливым и постольку истинным. Например,после того как мы узнали природу круга и также природуквадрата, мы уже не можем сочетать эти две вещи и делатькруг квадратным или душу квадратной и т. п. Дадим опять краткое заключение и посмотрим, почемуникоим образом не должно бояться, что мы смешаем фик-цию с истинными идеями. Действительно, что касается фик-ции первого рода, о которой мы раньше говорили, т. е. когдавещь ясно воспринимается, а также ее существование самопо себе есть вечная истина, то мы не сможем создать ника-кой фикции о такой вещи; если же существование пред-ставляемой вещи не есть вечная истина, то нужно толькоозаботиться сравнить существование вещи с ее сущностью,обращая вместе с тем внимание на порядок природы. Чтокасается фикции второго рода, которую мы определили какобращение сразу, без утверждения, к различным смутнымидеям, принадлежащим различным вещам и действиям, су-ществующим в природе, то мы видим, что и о простейшейвещи нельзя иметь фикцию, но можно ее понять; и точно * Хорошо заметить, что фикция, рассматриваемая сама по се-бе, отличается немногим от сновидения, за исключением того, что всновидении не даны причины, которые даются бодрствующим с по-мощью чувств, откуда они заключают, что те представления в товремя не были отображениями внешних вещей. Заблуждение же,как мы это сейчас увидим, есть сновидение бодрствующего; а еслионо достаточно сильно проявляется, то зовется безумием. 296 Трактат об усовершенствовании разума Трактат об усовершенствовании разума и о пути. 297 так же вещь сложную, если только обратиться к простей-шим частям, из которых она слагается. Из них мы темболее не можем измыслить какие-либо действия, не являю-щиеся истинными: ибо мы вынуждены будем вместе с темрассудить, как и почему происходит нечто подобное. Поняв это таким образом, перейдем теперь к исследова-нию ложной идеи (idea falsa), чтобы рассмотреть, где она быва-ет и как мы можем остеречься, чтобы не впасть в ложныевосприятия. И то и другое уже не представит для нас труд-ности после исследования фиктивной идеи. Действительно,между ними нет никакого другого различия, кроме того, чтоложная идея предполагает утверждение, т. е. (как мы ужеотметили) что, в то время как нам даны эти представленияи, как это бывает по отношению к фикциям, не дано ника-ких причин, на основании которых мы могли бы заключить,что они не происходят от вещей вне нас, это почти то жесамое, что с открытыми глазами или бодрствуя видеть сны. Итак, ложная идея имеет место или, лучше сказать, от-носится к существованию вещи, сущность которой позна-ется, или к сущности вещи, так же как фиктивная идея.Та, которая относится к существованию, исправляется та-ким же образом, как и фикция, ибо если природа извест-ной вещи предполагает необходимость существования, тоневозможно, чтобы мы ошибались относительно существо-вания этой вещи; если же существование вещи не естьвечная истина, как ее сущность, а необходимость или не-возможность ее существования зависит от внешних при-чин, тогда принимай все так же, как мы говорили, когдашла речь о фикции, ибо исправление здесь такое же. Что касается ложной идеи второго рода, относящейся ксущностям или также к действиям, то такие восприятия понеобходимости всегда бывают смутными, составленными изразличных смутных восприятий вещей, существующих в при-роде, например, когда люди убеждают, что в лесах, в изобра-жениях, в животных и в прочем присутствуют божества; чтоесть тела, из одного только слагания которых возникает ра-зум; что трупы рассуждают, ходят, разговаривают; что Богошибается и т. п. Однако идеи, которые ясны и отчетливы,никогда не могут быть ложны; ибо идеи вещей, которые воспринимаются ясно и отчетливо, суть или простейшиеили составлены из простейших идей, т. е. выведены из про-стейших идей. Что простейшая идея не может быть лож-ной, это каждый сможет видеть, если только он знает, чтоесть истинное или разумное и вместе с тем, что есть ложное. Действительно, что касается того, что составляет формуистинного, то несомненно, что истинная мысль отличаетсяот ложной не только по внешнему признаку, но особеннопо внутреннему. На самом деле, если какой-либо мастердолжным образом создал представление некоторого про-изведения, то, если даже такое произведение никогда несуществовало и никогда не будет существовать, тем неменее его мысль истинна, и мысль остается одна и та же,существует ли произведение или нет; и, наоборот, если кто-нибудь говорит, например, что Петр существует, а междутем не знает, что Петр существует, то эта мысль для неголожна, или, если угодно, не истинна, хотя бы Петр действи-тельно существовал. Это высказывание «Петр существу-ет» истинно лишь для того, кто наверное знает, что Петрсуществует. Отсюда следует, что в идеях есть нечто реаль-ное, чем истинные идеи отличаются от ложных; это нам инужно будет исследовать, чтобы иметь наилучшую нормуистины (ибо, как мы сказали, мы должны определять своипомышления по данной норме истинной идеи, и метод естьрефлективное познание) и познать свойства разума. Неследует говорить, что это различие возникает из того, чтоистинная мысль есть познавание вещей через их первыепричины, — хотя этим она и сильно отличалась бы отложной, как я ее истолковал выше, — ибо истинной мыс-лью называется и та, которая объективно содержит сущ-ность некоего принципа, не имеющего причины и позна-ваемого через себя и в себе. Форма истинной мысли поэтомудолжна быть заключена в самой же этой мысли, безотно-сительно к другим; она не признает объекта за причину, адолжна зависеть от самой мощи и природы разума. Ибо если мы предположим, что разум воспринял некоеновое существо, которого никогда не было, подобно тому какнекоторые мыслят разум Бога до того, как он сотворил вещи(восприятие, которое не могло, конечно, возникнуть ни от 298 Трактат об усовершенствовании разума Трактат об усовершенствовании разума и о пути... 299 какого объекта), из этого восприятия должным образом вы-водили другие, то все эти мысли были бы истинны и неопределены никаким внешним объектом, но зависели бы отодной только мощи и природы разума. Поэтому то, что со-ставляет форму истинной мысли, должно искать в самойэтой мысли и выводить из природы разума. Итак, чтобыисследовать это, рассмотрим какую-нибудь истинную идею, окоторой мы с полной достоверностью знаем, что ее объектзависит от мощи нашего сознания и что она не имеет како-го-либо объекта в природе: на такой идее, как это явствуетиз уже сказанного, мы легче сможем исследовать то, что хо-тим. Например, для образования понятия шара я произволь-но создаю фиктивную причину, а именно, что полукруг вра-щается вокруг центра и из вращения как бы возникает шар.Эта идея, конечно, истинна, и хотя мы знаем, что так никогдане возник никакой шар в природе, все же эти истинные вос-приятия есть наиболее легкий способ образовать понятиешара. Нужно заметить, что это восприятие утверждает, чтополукруг вращается, каковое утверждение было бы ложным,если бы не было соединено с понятием шара или с причиной,определяющей такое движение, или, вообще, если бы это бы-ло голое утверждение. Ибо тогда дух устремился бы единст-венно только к утверждению полукруга, которое не содер-жится в понятии полукруга и не возникает из понятия при-чины, определяющей движение. Поэтому ложность состоитлишь в том, что о некоторой вещи утверждается нечто, несодержащееся в образованном нами ее понятии, как, напри-мер, движение или покой в понятии полукруга. Отсюда сле-дует, что простые мысли не могут не быть истинными, како-вы простые идеи полукруга, движения, количества и т. д. Всев этих идеях утверждается, соответствует их понятиям и непростирается далее; поэтому мы можем без всякого опасе-ния ошибки образовать простые идеи. Остается, следовательно,только спросить, какой способностью может наш разум ихобразовать и до каких пор простирается эта способность;найдя это, нам легко будет видеть высшее знание, до какогомы можем дойти. Ибо очевидно, что эта его способность непростирается до бесконечности. Действительно, когда мы окакой-либо вещи утверждаем нечто, не содержащееся в по- нятии, которое мы о ней образуем, то это указывает на недос-таток нашего восприятия, т. е. на то, что наши мысли илиидеи как бы отрывочны или неполны. Так, мы видим, чтодвижение полукруга ложно,' когда оно в голом виде содер-жится в сознании, но оно же истинно, если соединяется спонятием шара или с понятием некоторой причины,, опреде-ляющей такое движение. Если поэтому в природе мысляще-го существа лежит образовать истинные или адекватные мыс-ли, как это видно с первого взгляда, то несомненно, что идеинеадекватные возникают в нас лишь оттого, что мы состав-ляем часть некоего мыслящего существа, одни мысли кото-рого полностью, другие лишь частично составляют наш дух. Однако, что еще приходится рассмотреть, о чем не стои-ло упоминать в связи с фикцией, но в чем находится источ-ник величайших ошибок, это.случай, когда представляю-щееся в воображении оказывается также и в разуме, т. е.воспринимается ясно и отчетливо; потому что тогда, по-скольку мы не отличаем отчетливого от смутного, досто-верность, т. е. истинная идея, смешивается с неотчетливым.Например, некоторые из стоиков услыхали как-то слово ду-ша, а также, что она бессмертна, но лишь смутно представ-ляли это; они также воображали и вместе с тем ясно пони-мали, что тончайшие тела проникают все остальные будучисами ничем не проницаемы. Воображая все это вместе иопираясь на достоверность приведенной аксиомы, они тот-час приходили к уверенности, чтб дух (mens) — это тончай-шие тела, что они неделимы и т. д. Мы, однако, освобожда-емся и от этого, если стараемся проверить все нашивосприятия согласно норме единой истинной идеи и остере-гаясь, как. мы сказали вначале, тех восприятий, которыеполучили понаслышке или из неупорядоченного опыта. Добавим, что такая ошибка возникает оттого, что вос-принимают вещи слишком отвлеченно, ибо достаточно яс-но само собой, что я не могу то, что воспринимаю в егоистинном объекте, приписать другому. Наконец, такаяошибка возникает еще и оттого, что не понимают первыхэлементов природы в ее целом; и потому, подвигаясь бес-порядочно и смешивая природу с отвлеченными, хотя бы иистинными аксиомами, запутывают самих себя и извраща- 300 Трактат об усовершенствовании разума Трактат об усовершенствовании разума и о пути... 301 ют порядок природы. Нам же, если мы будем действоватьнаименее отвлеченно и начнем как можно ранее, от пер-вых элементов, т. е. от источника и начала природы, нико-им образом не нужно будет бояться такой ошибки. Что же касается познания начала природы, то отнюдь недолжно опасаться, что мы смешаем его с абстракцией, ибокогда что-нибудь воспринимается отвлеченно, каковы всеобщие понятия (universalia), то оно всегда понимается разу-мом шире, чем могут действительно существовать в приро-де соответствующие ему частные вещи (particularia). Затем,так как в природе есть многие вещи, различие между кото-рыми столь мало, что почти ускользает от разума, то легкоможет случиться, что мы их смешаем (если будем воспри-нимать отвлеченно). Между тем так как начало природы,как мы увидим дальше, не может быть воспринято абст-рактно или обще и не может в разуме простираться шире,чем оно есть в действительности, и не имеет никакого сход-ства с изменчивыми вещами, то по отношению к его идее ненужно опасаться никакого смешения, лишь бы только унас была норма истины (уже показанная нами), а именно,это существо единственное*, бесконечное, т. е. это все бытиеи то, помимо чего** нет никакого бытия. Этого достаточно о ложной идее. Остается произвестиисследование о сомнительной идее (idea dubia), т. е. иссле-довать, что может вовлечь нас в сомнение, и вместе с тем,как устранить сомнение. Я говорю об истинном сомнении,существующем в духе, а не о том, которое мы часто наблю-даем, когда кто-нибудь говорит о своем сомнении, хотя вдуше не сомневается. Исправлять подобные сомнения неотносится к методу; это скорее относится к исследованиюупрямства и к его исправлению. Итак, никакое сомнение в сознании не дано самой ве-щью, о которой сомневаются, т. е. если бы в сознании была * Это не атрибуты Бога, показывающие его сущность, как япокажу в Философии. ** Это уже доказано выше. Действительно, если бы такого су-щества не было, то его никогда нельзя было бы произвести; и, такимобразом, ум мог бы понять больше, чем природа может дать; а этовыше оказалось ложным. только одна идея, то будет ли она истинной или ложной, небудет никакого сомнения, а также и уверенности, но толькокакое-то ощущение (sensatio). Действительно, идея сама посебе не что иное, как некоторое ощущение; но сомнениебудет дано другой идеей, которая не настолько ясна и от-четлива, чтобы мы могли из нее вывести что-нибудь досто-верное относительно вещи, о которой мы сомневаемся, т. е.идея, которая повергает нас в сомнение, не ясна и не отчет-лива. Например, если кто-нибудь никогда не думал об об-манчивости чувств на основании ли опыта или как бы тони было, — тот никогда не будет сомневаться, не большели или не меньше ли Солнце, чем оно кажется. Поэтомукрестьяне обыкновенно удивляются, когда слышат, чтоСолнце гораздо больше, чем земной шар; но из размышле-ния об обманчивости чувств возникает сомнение*. Если, однако, кто вслед за сомнением приобретает ис-тинное знание чувств и того, каким образом через органычувств вещи представляются на расстоянии, тогда сомнениеснова устраняется. Отсюда следует, что мы не можем под-вергать сомнению истинные идеи на том основании, что,может быть, существует некий Бог-обманщик, который об-манывает нас даже в наиболее достоверном; мы можем это[делать] только до тех пор, пока у нас нет никакой ясной иотчетливой идеи Бога, т. е. когда, обращаясь к знанию, ко-торое у нас есть о начале всех вещей, мы не находим ничего,что убеждало бы нас в том, что он не обманщик, каковоезнание по отношению к природе треугольника убеждает насв том, что три его угла равны двум прямым. Если же у насесть такое знание Бога, как и о треугольнике, тогда всякоесомнение устраняется. И так же как мы можем прийти ктакому знанию треугольника, хотя и не знаем наверное, необманывает ли нас некий верховный обманщик, таким жеобразом мы можем прийти к такому знанию Бога, хотя и незнаем наверное, не существует ли некий верховный обман-щик. Раз только у нас будет такое знание, его будет доста-точно, чтобы устранить, как я сказал, всякое сомнение, какоеможет у нас быть относительно ясных и отчетливых идей. * Т. е. человек знает, что чувства иногда его обманывали, но зна-ет это лишь смутно, ибо не знает, каким образом обманывают чувства. 302 Трактат об усовершенствовании разума Далее, кто будет правильно подвигаться вперед, иссле-дуя то, что должно быть сперва исследовано, не допускаяникаких разрывов сцепления вещей и зная, как должноопределять вопросы, прежде чем мы приступим к их раз-решению, у того всегда будут только вполне достоверные,т. е. ясные и отчетливые, идеи. Действительно, сомнениеесть не что иное, как нерешительность духа перед каким-либо утверждением или отрицанием, которое он сделал,если бы не встретилось нечто, без знания чего знание дан-ной вещи должно остаться несовершенным. Отсюда мы заключаем, что сомнение всегда возникаетоттого, что вещи исследуются без определенного порядка. Вот то, что я обещал дать в этой первой части метода.Однако, чтобы не опустить ничего, что могло бы способство-вать познанию разума и его способностей, я скажу еще не-много о памяти и забывчивости. Здесь наиболее заслужи-вает рассмотрения то, что память укрепляется как с помощьюразума, так и без помощи разума. Действительно, что каса-ется первого, то, чем вещь более понятна, тем легче онаудерживается в памяти, и обратно, чем менее она понятна,тем легче мы ее забываем. Например, если я произношуперед кем-либо ряд разрозненных слов, то он удерживает ихс гораздо большим трудом, чем если я произнесу те жеслова в форме рассказа. Укрепляется память и без помощиразума, а именно той силой, которой каждая единичная те-лесная вещь воздействует на воображение или на так назы-ваемое общее чувство. Я говорю единичная, ибо на вообра-жение воздействует только единичное. Например, есликто-нибудь прочтет только одну любовную историю, то пре-восходно удержит ее в памяти, пока не прочтет несколькихдругих такого же рода, потому что тогда она одна жива ввоображении; но если их несколько одного и того же рода,то мы воображаем сразу их все, и они легко смешиваются.Я говорю также телесная, ибо на воображение воздейству-ют одни только тела. Итак, если память укрепляется иразумом и без разума, то отсюда вытекает, что она естьнечто, отличное от разума, и что у разума, рассматриваемогов самом себе, нет никакой памяти и нет забвения. Что жетакое тогда будет память? Не что иное, как ощущение моз- Трактат об усовершенствовании разума и о пути... 303 говых впечатлений вместе с мыслью об определенной дли-тельности* ощущения, как это показывает и воспомина-ние. Действительно, тогда душа мыслит о том ощущении,но без непрерывной длительности; и таким образом идеяэтого ощущения не есть сама длительность ощущения, неесть сама память. А могут ли сами идеи быть подверженынекоему извращению (corruptio), мы увидим в Философии. И если это кому-либо покажется весьма нелепым, то длянашей цели будет достаточно, чтобы он подумал о том, чточем вещь единичнее, тем легче она удерживается в памяти,как это явствует из только что приведенного примера лю-бовной истории. Далее, чем вещь понятнее, тем она такжелегче удерживается. Поэтому мы не сможем не удержатьвещь наиболее единичную и доступную пониманию. Итак, мы установили различие между истинной идеей иостальными восприятиями и показали, что идеи фиктивные,ложные и прочие имеют свое начало в воображении, т. е. внекоторых случайных и, так сказать, разрозненных ощуще-ниях, которые не возникают от самой мощи духа, но от внеш-них причин, сообразно с тем, как тело, во сне или бодрствуя,получает различные движения. Или, если угодно, понимайздесь под воображением что хочешь, только бы это былонечто, отличное от разума, и такое, отчего душа находиласьбы в состоянии пассивности. Ибо безразлично, что здесьпонимается, раз мы знаем, что оно есть нечто неопределен-ное и такое, отчего душа является пассивной, и вместе с темзнаем, как при помощи разума освободиться от него. По-этому пусть также никто не удивляется, что я здесь пока недоказываю ни существования тела, ни других необходимыхвещей, я все же говорю о воображении, о теле и его устройст-ве. Действительно, как я сказал, безразлично, что я под этимпонимаю, раз я знаю, что это нечто неопределенное и т. д. * Если же длительность неопределенна, то память об этой ве-щи несовершенна, как это каждому очевидно от природы. Действи-тельно, часто мы, чтобы лучше поверить кому-либо в том, что онговорит, спрашиваем, когда и где это случилось. Хотя и сами идеиимеют свою длительность в духе, однако, привыкнув определять дли-тельность посредством некоторой меры движения, — что происхо-дит также и посредством воображения, — мы до сих пор не наблю-даем никакой памяти, которая принадлежала бы к чистому сознанию. 304 Трактат об усовершенствовании разума Трактат об усовершенствовании разума и о пути. 305 Истинная же идея, как мы показали, проста или сложе-на из простых идей и показывает, каким образом или по-чему что-либо есть или произошло и что ее объективныедействия в душе происходят в соответствии с формальнойсущностью самого объекта; это то же самое, что говорилидревние, именно, что истинная наука идет от причины кдействиям; только древние, насколько я знаю, никогда непредставляли, как мы здесь, душу, действующей по извест-ным законам и как бы некиим духовным автоматом. Отсюда, насколько это было возможно вначале, мы приоб-рели знание нашего разума и такую норму истинной идеи,что уже не боимся смешать истинное с ложным или фик-тивным, и мы не будем удивляться, что мы понимаем неко-торые вещи, никоим образом не подверженные воображе-нию, а что другие вещи присутствуют в воображении, будучисовершенно противны разуму, иные же, наконец, согласуютсяс разумом. Ведь мы знаем, что те действия, из которых возни-кает воображение, происходят по другим законам, совершен-но отличным от законов разума, и что душа в том, что отно-сится к воображению, находится лишь в состояниипассивности. Из этого также очевидно, как легко могут впастьв большие заблуждения те, кто не различает тщательно ме-жду воображением и пониманием. К ним относится, напри-мер, что протяжение должно находиться в определенном месте,должно быть конечным, что его части реально различаютсямежду собой, что оно есть первое и единственное основаниевсех вещей и в одно время занимает большее пространство,чем в другое, и многое еще такого же рода, что все решитель-но противно истине, как мы покажем в своем месте. Далее, так как слова составляют часть воображения, т. е.так как мы создаем фикции многих понятий в зависимостиот того, как они беспорядочно складываются в памяти врезультате какого-либо расположения тела, то нельзя сомне-ваться, что и слова, так же как и воображение, могут бытьпричиной многих больших заблуждений, если мы не будемих тщательно остерегаться. К тому же они установлены попроизволу и пониманию толпы; так что они — только знакивещей, как последние существуют в воображении, а не в разу-ме; это ясно видно из того, что всем вещам, которые сущест- вуют только в разуме, а не в воображении, часто давалиотрицательные имена, как то: бестелесное, бесконечное ит. д.; и притом многие вещи, которые на самом деле поло-жительны, выражают отрицательным и обратным образом,как то: несотворенное, независимое, бесконечное, бессмерт-ное и т. д. Возникает это потому, что их противоположно-сти мы гораздо легче представляем себе; поэтому они рань-ше попали на глаза первым людям и приобрели положи-тельные имена. Многое мы утверждаем и отрицаем потому,что это утверждение и отрицание допускает природа слов, ане природа вещей; поэтому, пренебрегши последней, мы час-то принимали бы нечто ложное за истинное. Избегнем, кроме того, другой важной причины неясно-стей, которая вызывает то, что разум не обращается к са-мому себе: именно, когда мы не различаем между вообра-жением (imaginatio) и пониманием (intellectio), то мысчитаем более ясным для себя то, что легче воображаем, идумаем, что понимаем то, что воображаем. Оттого мы рас-сматриваем раньше то, что должно быть рассмотрено поз-же, и так извращается истинный порядок продвижения ини о чем не достигается правильного вывода. Далее, чтобы перейти, наконец, ко второй части этого ме-тода*, я укажу сперва нашу цель в этом методе, а затемсредства для ее достижения. Итак, цель в том, чтобы иметьясные и отчетливые идеи, т. е. такие, которые возникли изчистого разума, а не из случайных движений тела. Затем,чтобы все идеи были сведены к одной, мы постараемся свя-зать и расположить их таким образом, чтобы наш дух, на-сколько для него возможно, объективно передавал то, чтосуществует формально в природе, в ее целом и в ее частях. Что касается первого, то, как мы уже сказали, для нашейконечной цели требуется, чтобы вещь представлялась илитолько через свою сущность, или через свою ближайшуюпричину (causa proxima). Следовательно, если вещь сущест- * Главнейшее правило этой части, как следует из первой час-ти, — рассмотреть все идеи чистого разума, которые мы находим всебе, чтобы отличать их от тех, которые мы воображаем; достигнутьэтого нужно будет на основании свойств того и другого, т. е. вообра-жения и ясного разумения. 306 Трактат об усовершенствовании разума вует сама в себе или, как обыкновенно говорится, она естьсамопричина (causa sui), то она должна быть понята толькочерез свою сущность; если же вещь не существует сама всебе, а требует причины для того, чтобы существовать, тогдаона должна быть понята через свою ближайшую причину,ибо действительно познать следствие есть не что иное, какприобрести более совершенное знание причины*. Поэтомунам никогда не надо допускать, ведя исследование вещей,заключать что-либо на основании абстракций, и мы будемвесьма остерегаться, чтобы не смешать то, что существуеттолько в разуме, с тем, что существует в вещах. Наилучшее же заключение можно будет почерпнуть изнекоторой частной положительной сущности, т. е. из ис-тинного и правильного определения. Ибо от одних толькообщих аксиом разум не может спуститься к единичному,поскольку аксиомы простираются на бесконечно многое ине заставляют разум созерцать одно единичное более, чемдругое. Поэтому истинный путь исследования — это обра-зовать мысль из некоторого данного определения; и этопойдет тем удачнее и легче, чем лучше мы определимнекоторую вещь. И потому основа всей этой второй частиметода заключается в этом одном — в познании условийхорошего определения и затем в способе их нахождения.Итак, я буду говорить сначала об условиях определения. Чтобы можно было назвать определение совершенным,оно должно будет выразить внутреннюю сущность вещи и недопускать того, чтобы мы взяли вместо нее какие-нибудьсвойства вещи. Для пояснения этого я, минуя другие приме-ры, чтобы не казалось, что я хочу выискивать чужие ошибки,приведу только пример некоторой абстрактной вещи, кото-рую безразлично как ни определять, а именно круга: еслиопределить его как фигуру, у которой линии, проведенные отцентра к окружности, равны, то всякий видит, что такое оп-ределение совсем не выражает сущности круга, а только не-которое его свойство. И хотя, как я сказал, это мало значитдля фигур и прочих мысленных (рассудочных) сущностей * Заметь, что, как отсюда видно, мы не можем ничего [долж-ным или правильным образом] понять о природе без того, чтобы нерасширить при этом знание первой причины, т. е. Бога. 307 Трактат об усовершенствовании разума и о пути. (entia rationis), однако много значит для существ физическихи реальных (entia physica et realia), потому именно, что нельзяясно понять свойства вещей, пока не узнаем их сущностей(essentiae). Минуя последние, мы неизбежно извратим после-довательную связь идей разума, которая должна соответст-вовать последовательной связи природы, и совершенно укло-нимся от нашей цели. Итак, чтобы освободиться от этогопорока, нужно будет в определении соблюсти следующее: I. Если данная вещь — сотворенная, то определениедолжно будет, как мы сказали, содержать ближайшую при-чину. Например, круг по этому правилу нужно будет опре-делить так: это фигура, описываемая какой-либо линией,один конец которой закреплен, а другой подвижен; этоопределение ясно охватывает ближайшую причину. П. Требуется такое понятие вещи, или определение, что-бы из него, когда она рассматривается одна, а не в соедине-нии с другими, можно было вывести все свойства вещи, какэто можно видеть на приведенном определении круга. Дей-ствительно, из него ясно может быть выведено, что вселинии, проведенные от центра к окружности, равны. Это снеобходимостью требуется определением и само по себенастолько очевидно для рассматривающего, что не стоит,мне кажется, задерживаться на доказательстве этого, а так-же показывать, что на основании этого второго требованиявсякое определение должно быть утвердительным. Я гово-рю о разумном утверждении, не заботясь о словесном, кото-рое вследствие бедности слов сможет иногда быть выраже-но отрицательно, хотя мы понимаем его утвердительно. Требования же для определения несотворенной вещитаковы: I. Чтобы определение исключало всякую причину, т. е.чтобы его объект для своего объяснения не нуждался ни вчем другом, кроме своего бытия. II. Чтобы, дав определение вещи, мы не оставляли ника-кого места для вопроса, существует ли она. III. Чтобы оно, поскольку речь идет о духе (душе — mens),не содержало никаких существительных, которые могутбыть сделаны прилагательными, т. е. чтобы оно не выра-жалось в каких-либо абстракциях. 308 Трактат об усовершенствовании разума Трактат об усовершенствовании разума и о пути. 309 IV. И наконец (хотя отмечать это и нет большой необ-ходимости), требуется, чтобы из определения вещи выводи-лись все ее свойства. Все это также становится вполнеочевидным при внимательном рассмотрении. Я сказал также, что наилучшее заключение можно бу-дет почерпнуть из некоторой частной положительной сущ-ности, ибо чем более специальна идея, тем она отчетливееи тем самым яснее. Поэтому познания частных вещейнам должно искать как можно усерднее. Что же касается порядка и того, как упорядочить иобъединить все наши восприятия, то требуется, чтобы мы,как можно ранее и как только того потребует разум, ис-следовали, имеется ли некоторое сущее (Ens) и каково оно, —которое было бы причиной всех вещей, а его объективнаясущность — всех наших идей; тогда наш дух, как мы ска-зали, будет наиболее отражать природу, ибо он будет тогдаобъективно иметь и ее сущность, и порядок, и единство.Отсюда мы можем видеть, что нам прежде всего необходи-мо всегда выводить все наши идеи от физических вещей(res physices) или от реальных сущностей (entia realia), про-двигаясь, насколько это возможно по ряду причин, от однойреальной сущности к другой реальной сущности, и притомтак, чтобы не переходить к абстрактному и общему, т. е.чтобы как от них не делать заключения о чем-либо реаль-ном, так и о них не заключать от чего-либо реального, ибо ято и другое прерывает истинное движение разума вперед. Надо, однако, отметить, что я здесь под рядом причинреальных сущностей понимаю не ряд единичных изменчи-вых вещей, но только ряд вещей постоянных и вечных. Дей-ствительно, постигнуть ряд единичных изменчивых вещейбыло бы невозможным для человеческой слабости как вслед-ствие их множества, превосходящего всякое число, так и вслед-ствие бесчисленных обстоятельств, связанных с каждой от-дельной вещью, каждая из которых может быть причинойсуществования или несуществования вещи, поскольку их су-ществование не имеет никакой связи с их сущностью, или(как мы уже сказали) не есть вечная истина. Действительно,нет надобности, чтобы мы понимали их ряд, потому что сущ-ность единичных изменчивых вещей нельзя извлечь из их ряда или из порядка их существования, который не даетнам ничего кроме внешних признаков, отношений (relationes)иди, самое большее, взаимоотношений (circumstantiae); а этовсе далеко отстоит от внутренней сущности вещей. Эту сущ-ность не должно искать только в постоянных и вечных ве-щах (f ixae atque aeternae res) и вместе с тем в законах (leges),написанных в этих вещах как в своих истинных кодексах,по которым все единичное возникает и располагается; болеетого, эти изменчивые единичные вещи столь глубоко и, таксказать, существенно зависят от постоянных вещей, что безнцх не могут ни быть, ни восприниматься. Поэтому постоян-ныеe и вечные вещи, хотя они и единичны, все же вследствиесвоего присутствия везде и своей величайшей мощи (potentia)будут для нас как бы общими (абстрактными) понятиями(universalia), или родами, в определении единичных измен-чцвых вещей и ближайшими причинами всех вещей. Однако если это так, то немало трудностей, по-видимому,сопряжено с познанием этих единичных вещей. В самом деле,воспринять все их сразу есть дело, далеко превышающее силычеловеческого разума. Порядок же, согласно которому можнопознавать одну вещь ранее другой, как мы сказали, нельзявывести ни из ряда их существования, ни из вечных вещей.Ибо там все они по природе существуют вместе. Поэтомуприходится по необходимости искать других вспомогатель-ыхx средств, кроме тех, какими мы пользуемся для ясногопонимания вечных вещей и их законов; однако здесь не местоуказывать их, да это и не нужно, пока мы не приобретемдостаточного знания вечных вещей и их непреложных зако-нов и пока нам не станет известна природа наших чувств. Прежде чем мы приступим к познанию единичных вещей,У нас будет время указать эти вспомогательные средства, кото-рые все будут направлены к тому, чтобы мы умели пользо-ваться своими чувствами и производить по известным зако-нам и по порядку достаточные для определения исследуемойвещи опыты, чтобы мы из них, наконец, заключили, по какимзаконам вечных вещей она возникла, и чтобы нам стала из-вестна ее внутренняя природа. Это я покажу в своем месте.Здесь же, чтобы вернуться к намеченному, я постараюсь толь-ко указать то, что представляется необходимым, чтобы мы 310 Трактат об усовершенствовании разума Трактат об усовершенствовании разума и о пути. 311 могли прийти к познанию вечных вещей и образовать ихопределения согласно изложенным выше условиям, Для этого надо припомнить то, что мы сказали выше, аименно, что когда дух устремляется к некоторой мысли, что-бы взвесить ее и в должном порядке вывести из нее то, чтодолжно быть выведено, то если она будет ложна, он вскроетее ложность, если же истинна, то он будет успешно продол-жать без какого-либо перерыва выводить из нее истинныевещи; это, повторяю, и требуется для нашей цели. В самомделе, без какого-либо основания наши мысли не могут бытьопределены. Таким образом, если мы захотим исследоватьвещь из всех первую, то по необходимости должно быть данонекоторое основание, которое направило бы в эту сторонунаши мысли. Затем, так как метод есть само рефлективноепознание, то это основание, которое должно направлять на-ши мысли, не может быть ничем иным, как познанием того,что составляет форму истины, и познанием разума с его свой-ствами и силами. Действительно, приобретя таковое, мы бу-дем иметь основание, из которого выведем наши мысли и[укажем] путь, по которому разум в соответствии с его спо-собностью сможет прийти к познанию вечных вещей, прини-мая, конечно, во внимание силы разума. Если к природе мышления относится образование истин-ных идей, как показано в первой части, то здесь уже надоисследовать, что мы понимаем под силами и мощью разума.А так как главнейшая часть нашего метода состоит в том,чтобы как можно лучше понимать силы разума и его приро-ду, то мы по необходимости вынуждены (в согласии с тем, чтоя изложил в этой второй части метода) вывести это из само-го определения мышления и разума. Однако до сих пор у насне было никаких правил нахождения определений, и таккак дать их мы можем, только если будем знать природуили определение разума и его мощь, то отсюда следует, чтоили определение разума должно быть ясно само по себе, илимы ясно ничего понимать не в состоянии. Между тем оно неявляется ясным само по себе. Так как свойства разума, каки все, что мы получили от разума, не могут быть ясно иотчетливо восприняты, если не познана их природа, то, следо-вательно, определение разума уяснится само собой, если мы обратим внимание на его свойства, которые мы понимаемясно и отчетливо. Итак, перечислим здесь свойства разума и,взвесив их, начнем рассмотрение врожденных* нам орудий.Свойства разума, которые я особо заметил и ясно пони-маю, таковы: I. Разум заключает в себе достоверность, т. е. знает, чтовещи формально таковы, как они в нем самом объективносодержатся. II. Разум воспринимает некоторые вещи или образуетнекоторые идеи абсолютно, а некоторые — из других. Так,идею количества он образует абсолютно, не обращаясь кдругим мыслям; а идею движения — не иначе, как обра-щаясь к идее количества. III. Те идеи, которые он образует абсолютно, выражаютбесконечность; ограниченные же идеи он образует из других.Так, если он воспринимает идею количества через некото-рую причину, то он ограничивает количество, как, например,когда он воспринимает возникновение тела из движения не-которой плоскости, плоскости — из движения линий, линии —из движения точки. При этом эти восприятия служат недля ясного понимания количества, а только для его ограни-чения. Это явствует из того, что мы воспринимаем их воз-никновение как бы из движения, тогда как движение невоспринимается без восприятия количества, а также из того,что для образования линии мы можем продолжать движе-ние до бесконечности, чего мы совершенно не могли бы сде-лать, если бы у нас не было идеи бесконечного количества. IV. Положительные идеи разум образует раньше, чемотрицательные. V. Он воспринимает вещи не столько с точки зрения дли-тельности, сколько под некоторой формой вечности (subquadam specie aeternitatis) и в бесконечном числе; или, луч-ше, для восприятия вещей он не обращает внимания ни надлительность, ни на число, когда же он воображает вещи, товоспринимает их в известном числе, в определенной дли-тельности и количестве. VI. Идеи, которые мы образуем ясными и отчетливыми,представляются настолько вытекающими из одной только См. выше. 312 Трактат об усовершенствовании разума необходимости нашей природы, что кажутся абсолютно за-висящими от одной только нашей мощи; смутные же на-оборот: часто они образуются против нашей воли. VII. Идеи вещей, образуемые разумом из других, дух мо-жет определять многими способами, так, например, для опре-деления площади эллипса он представляет, что острие, при-касающееся к нити, движется вокруг двух центров, или же онпредставляет бесчисленное множество точек, имеющих по-стоянно одно и то же определенное отношение к некоторойданной прямой линии, или конус, пересеченный некоторойнаклонной плоскостью, так что угол наклона больше углапри вершине конуса, или бесчисленными другими способами. VIII. Чем более совершенства некоторого объекта вы-ражают идеи, тем они совершеннее. Действительно, мы нетак удивляемся мастеру, который создал идею какой-ни-будь часовни, как тому, кто создал идею какого-нибудьзнаменитого храма. Я не задерживаюсь на остальном, что относят к мыш-лению (сознанию — ad cogitandum), как то: любовь, ра-дость и т. п., ибо все это и не имеет значения для нашейтеперешней цели и не может быть представлено, если нетвосприятия разума. Действительно, при устранении вос-приятия все это также устраняется. Идеи ложные и фиктивные (выдуманные) не имеют ни-чего положительного (как мы это обстоятельно показали),что заставляло бы называть их ложными или выдуманны-ми, но считаются таковыми единственно из-за отсутствия вних знания. Следовательно, ложные и выдуманные идеикак таковые ничему не могут нас научить о сущности мыш-ления, но ее должно искать в только что рассмотренныхположительных свойствах; это значит, что нужно теперьустановить нечто общее, откуда с необходимостью следова-ли бы эти свойства, т. е. были бы с необходимостью даны,когда дано оно, и устранялись бы все, когда устранено оно.(Остального недостает.) КОММЕНТАРИИ - ТРАКТАТ ОБ УСОВЕРШЕНСТВОВАНИИ РАЗУМА. Начало работы над этим трактатом исследователи относят к 1661 г., таким образом он является одним из наиболее ранних. Но, как и почти все творческое наследие философа, был опубликован после его смерти. Несмотря на незавершенность и относительно небольшой объем, трактат - удивительное произведение. Оно поражает открытым и честным разговором с читателем, автор делится глубоко личными переживаниями по поводу своего пути в жизни и философии. Уже с первых страниц видно, что разум и метод постижения истины, о которых будет идти речь, не имеют ничего общего с тем подходом, когда разум оценивается чисто гносеологически, то есть, как инструмент познания. У Спинозы понятие разума приобретает явную этическую окраску, играет роль средства усовершенствования всего человека, средства поиска и удержания на протяжении жизни высшего смысла бытия, а значит и обретения счастья. В начальной части трактата автор открывает нам свой духовный мир, показывает, что побудило его обратиться к философии: "После того как опыт научил меня, что все встречающееся обычно в повседневной жизни суетно и пусто, и я увидел, что все, чего я опасался, содержит в себе добро и зло лишь постольку, поскольку этим тревожится дух, я решил, наконец, исследовать, дано ли что-нибудь, что было бы истинным благом, - и доступным и таким, которое одно, когда отброшено все остальное, определяло бы дух; более того, дано ли что-нибудь такое, что, видя и приобретя это, я вечно наслаждался бы постоянной и высшей радостью". Обычно среди людей ценятся богатство, слава и любострастие, и они так пленяют дух, что тот уже и не мыслит о каком-то еще благе. Но тот же опыт показывает, что за любострастием часто следует печаль и раскаяние, безудержная страсть к богатству и славе тоже обманчива: за радостью нередко следует грусть. Однако пустившись в путь на поиски иного, высшего блага, которое не приводило бы к разочарованию, мы тоже рискуем - вдруг его нет; прошла жизнь в поисках призрачного счастья, а радости от реальных земных благ мы тоже не вкусили. Но риск подстерегает нас и с другой стороны: а может все же существует нечто, несущее "постоянную и высшую радость", а мы упустим возможность его достигнуть. Как же поступил Спиноза? Он решил заняться поисками высшего блага, не изменяя правил поведения, то есть, внешне, в соответствии с пониманием большинства, говорить и делать все то, что не препятствует достижению цели. Земными наслаждениями тоже можно пользоваться, но лишь в той мере, в какой это нужно для поддержания здоровья и для подражания обычаям общества, не идущим в разрез с поиском высшей цели. Так же, как и в других работах, Спиноза говорит об относительности добра и зла, подчеркивает нейтральность самих по себе денег, славы и любострастия. Они вредны до тех пор, пока люди всецело поглощены ими, но полезны, если их используют как средство к достижению истинного блага. Следует обратить внимание на различие и связь истинного и высшего блага, т. к. на этом Спиноза строит свою дальнейшую программу. Истинное благо достигается тогда, когда индивид специальными средствами открывает в себе некую всеобщую человеческую природу, не тождественную своей собственной, уникальной, а презентирующую человека как такового, человека по сущности. Высшее благо - это "достижение того, чтобы вместе с другими индивидуумами, если это возможно, обладать такой природой". "Обладать" здесь имеет смысл духовной идентификации себя с подлинной природой человека и всей природой, а также приведение в соответствие линии поведения в жизни с этим слившимся с природой духом. И далее Спиноза уже более четко формулирует цель: приобрести самому такую природу и стараться всячески, чтобы многие люди тоже вместе с ним приобрели ее. Цель выливается далее в такие задачи: знать о природе только то, что нужно для обретения природы; образовать такое общество, которое облегчало бы как можно большему числу людей путь к достижению высшего смысла; обратиться к моральной философии и учению о воспитании детей; развивать медицинскую науку; развивать механику, облегчающую усилия, экономящую время и создающую удобства в жизни. Но превыше всего надо позаботиться о том, чтобы придумать способ врачевания разума и очищения его от заблуждений, химер и фикций, потому что совершенствование разума есть ключ к совершенствованию своих сил и своей природы. В основном этой задаче далее и посвятил автор свой трактат. Спиноза последовательно рассматривает главные виды человеческого восприятия, с тем чтобы остановиться на наилучшем. Из четырех видов восприятия он выделяет наиболее адекватный решаемой задаче - это непосредственное умственное усмотрение сущности вещей, то есть, интуитивное видение. Интуиция совершенно необходима в самой начальной стадии познания (мышления), когда формируется "первичная" идея, идея-норма, направляющая весь познавательный процесс по правильному пути. В этом месте Спиноза затрагивает проблему, общую для всего рационалистического направления в западной философии, начиная с Декарта. Если строится система дедуктивного знания, то особое внимание уделяется исходному положению, которое должно быть абсолютно достоверным. Где его взять? Прежде чем получить ответ на этот вопрос, обратим внимание на то, как в целом ставится в трактате вопрос о начале познания и о методе. Спиноза обращается к аналогии. Допустим, нам нужно ковать железо. Для этого нужен молот, чтобы иметь молот, необходимо его сделать, а для этого нужен другой молот, и так до бесконечности. Кто-нибудь на этом основании заявит, что у людей вообще нет никакой возможности ковать железо. Между тем это не так: человечество прекрасно справилось с задачей, сдвинув процесс с мертвой точки путем использования вначале природных, наиболее легких орудий с дальнейшим их совершенствованием. Так и в процессе познания. Движение познания начинается с тех "орудий" духа, которые есть в нас в качестве естественного дара. "Должна прежде всего существовать в нас - как врожденное орудие - истинная идея", - говорит автор. Это знакомая нам из прежних произведений идея совершенного существа (Бога=природы), становящаяся источником развертки других идей. Совершенствование разума будет состоять в том, чтобы научиться прежде всего очищать имеющуюся в нас, вначале смутную, исходную идею-норму. Весь же метод познания сводится к таким составляющим: 1) вычленить истинную идею из других восприятий; 2) установить правила движения познания от первой "идеи-нормы"; 3) определить экономный порядок познавательных действий, ограждающий нас от излишней работы. Далее Спиноза останавливается на подробной характеристике указанных элементов метода. Одно только хотелось бы еще раз напомнить читателю: речь в трактате идет не о всякой познавательной деятельности, в том числе и не о познании в области естественных наук, а о постижении высшего смысла бытия, "достижении вершины мудрости".