РАЗДЕЛ ВТОРОЙ
ДИАЛЕКТИКА ЭСТЕТИЧЕСКОЙ
СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ
§ 55
Для того, чтобы быть диалек-
тической, способность суждения должна быть прежде всего
умствующей, другими словами, ее суждения должны притя-
зать на всеобщность, притом априорно*, ибо в противопо-
ложности таких суждений и состоит диалектика. Поэтому
несовместимость эстетических суждений чувств (о приятном
и неприятном) недиалектична. Не образует диалектику вку-
са и противоречие в суждениях вкуса, в которых каждый
ссылается только на свой вкус, поскольку никто не помыш-
ляет сделать свое суждение всеобщим правилом. Следова-
тельно, остается только одно понятие диалектики, которая
может быть связана с вкусом, это — диалектика критики
вкуса (а не самого вкуса) в отношении ее принципов, ибо по
вопросу об основании возможности суждений вкуса вообще
естественно и неизбежно выступают противоречащие друг
другу понятия. Следовательно, трансцендентальная кри-
тика вкуса будет лишь в том случае содержать часть,
которую можно именовать диалектикой эстетической
способности суждения, если обнаружится антиномия
принципов этой способности, которая поставит под сомне-
ние ее закономерность, а тем самым и ее внутреннюю воз-
можность.
* Умствующим суждением (iudicium ratiocinans) может называться
любое суждение, которое провозглашает себя всеобщим; ибо в качестве
такового оно может служить большей посылкой в умозаключении. Суж-
дением же разума (iudicium ratiocinatum) может быть названо лишь такое
суждение, которое мыслится как заключение силлогизма, следовательно,
как априорно обоснованное.
14*
211
________И. КАНТ________
§ 56
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ОБ АНТИНОМИИ ВКУСА
Первое общее место в вопросе о вкусе заключается в
положении, посредством которого человек, лишенный вку-
са, пытается отвести упрек: у каждого свой вкус. Это
означает: определяющее основание этого суждения субъ-
ективно (удовольствие или страдание), и это суждение не
вправе требовать необходимого согласия других.
Второе общее место в этом вопросе, которое повторяют
и те, кто признает право суждения вкуса на общезначи-
мость, гласит: о вкусах не диспутируют. Это означает
следующее: определяющее основание суждения вкуса мо-
жет быть объективным, но его нельзя свести к опреде-
ленным понятиям, поэтому решение о суждении не может
быть принято посредством доказательств, хотя можно с
полным правом спорить о нем. Спор и диспут тождест-
венны в том, что в обоих случаях делается попытка
привести суждения посредством их противоборства к со-
гласию, но различны они в том, что в диспуте этого
надеются достигнуть в соответствии с определенными по-
нятиями в качестве доводов, то есть принимают в качестве
оснований суждения объективные понятия. Там, где это
признается невозможным, считается, что невозможен и
диспут.
Нетрудно заметить, что между этими двумя общими
местами отсутствует положение, которое, не став пого-
воркой, тем не менее присутствует в мыслях каждого, а
именно: о вкусах можно спорить (хотя и не диспутиро-
вать). Это положение противоположно положению, при-
веденному выше. Ибо там, где дозволено спорить, должна
быть надежда на возможность прийти к согласию; таким
образом, можно рассчитывать на основания суждения, ко-
торые имеют значимость не только для отдельных людей
и, следовательно, не только субъективны, а этому прямо
противоположно приведенное выше основоположение: у
каждого свой вкус.
Итак, в принципе вкуса обнаруживается следующая
антиномия:
1) Тезис. Суждение вкуса не основано на понятиях,
ибо в противном случае о нем можно было бы диспути-
ровать (приходить к решению посредством доказательств).
212
________КРИТИКА ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
2) Антитезис. Суждение вкуса основывается на по-
нятиях, ибо в противном случае, о вкусах, несмотря на
их различие, нельзя было бы даже спорить (притязать
на необходимое согласие других с данным суждением).
§ 57
РАЗРЕШЕНИЕ АНТИНОМИИ ВКУСА
Существует лишь одна воз-
можность снять противоречие между принципами, положен-
ными в основу каждого суждения вкуса (а они не что иное,
как представленные выше в Аналитике две способности суж-
дения вкуса), — это показать, что понятие, с которым соот-
носят объект, в этих суждениях берется в обеих максимах
эстетической способности суждения не в одном и том же
смысле; этот двоякий смысл или двоякая точка зрения в
суждении необходимы нашей трансцендентальной способно-
сти суждения, но и видимость, создаваемая смешением од-
ного смысла с другим, неизбежна как естественная иллюзия.
Суждение вкуса должно относиться к какому-либо по-
нятию, ибо иначе оно просто не могло бы притязать на
необходимую значимость для каждого. Но доказать его,
исходя из понятия, нельзя именно потому, что понятие
может быть либо определимым, либо само по себе неоп-
ределенным и вместе с тем неопределимым. К первому
типу относится рассудочное понятие; оно определимо по-
средством предикатов чувственного созерцания, которое
может ему соответствовать; ко второму — трансценден-
тальное понятие разума о сверхчувственном, которое ле-
жит в основе всего чувственного созерцания и поэтому
точнее теоретически определено быть не может.
Суждение вкуса направлено на предметы чувств, но
не для того, чтобы определить их понятие для рассудка,
ибо оно не познавательное суждение. Поэтому оно в ка-
честве единичного созерцательного представления, относя-
щегося к чувству удовольствия, есть только частное суж-
дение; и в качестве такового оно было бы по своей
значимости ограничено только индивидом, выносящим
суждение; этот предмет для меня есть предмет благорас-
положения, для других дело может обстоять иначе — у
каждого свой вкус.
213
________И. КАНТ________
Вместе с тем в суждении вкуса, без сомнения, содер-
жится и более широкое отношение представления об объ-
екте (а также и о субъекте), на котором мы основываем
расширение суждений этого вида, считая их необходимыми
для каждого; поэтому в основе такого расширения неиз-
бежно должно лежать какое-либо понятие, но такое по-
нятие, которое не может быть определено созерцанием и
посредством которого ничего не познается, то есть поня-
тие, которое не ведет к какому-либо доказательству
суждения вкуса. Таким понятием может быть только чи-
стое понятие разума о сверхчувственном, лежащее в ос-
нове предмета (а также и выносящего суждение субъекта)
как объекта чувств, то есть как явления. Ведь если не
принять это, то притязание суждения вкуса на общезна-
чимость нельзя было бы оправдать; если бы понятие, на
котором это суждение основывается, было просто смутным
рассудочным понятием, скажем, понятием о совершенстве,
которому можно было бы придать соответствующее ему
чувственное созерцание прекрасного, то было бы, по край-
ней мере само по себе, возможно основывать суждение
вкуса на доказательствах, что противоречит тезису.
Но всякое противоречие отпадает, если я говорю: суж-
дение вкуса основывается на понятии (об основании субъ-
ективной целесообразности природы вообще для способно-
сти суждения), из которого, однако, нельзя ничего узнать
и доказать об объекте, поскольку само по себе оно не-
определимо и непригодно для познания; и тем не менее
посредством этого понятия суждение вкуса получает зна-
чимость для каждого (для каждого, правда, как единичное
суждение, непосредственно сопутствующее созерцанию),
так как его определяющее основание находится, быть
может, в понятии того, что можно рассматривать как
сверхчувственный субстрат человечества.
При разрешении антиномии речь идет только о воз-
можности того, что два по всей видимости противоречащие
друг другу положения в действительности не противоречат
друг другу, а могут сосуществовать, хотя объяснение воз-
можности их понятия превосходит нашу познавательную
способность. Отсюда становится также понятным, что эта
видимость естественна и неизбежна для человеческого ра-
зума, и почему она такова и таковой остается, хотя после
разрешения кажущегося противоречия она больше не об-
манывает.
214
________КРИТИКА ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
Дело в том, что понятие, на котором должна основы-
ваться общезначимость суждений, мы в обоих противоре-
чащих друг другу суждениях берем в одном и том же
значении, но связываем с ним в своем высказывании два
противоположных предиката. Поэтому тезис должен был
бы гласить: суждение вкуса не основывается на опреде-
ленных понятиях; а антитезис должен был бы гласить:
суждение вкуса все-таки основывается на понятии, хотя
и неопределенном (а именно на понятии сверхчувственного
субстрата явлений), — и тогда между тезисом и антите-
зисом не было бы противоречия.
Мы можем только одно: устранить эти противоречия
в притязаниях и контрпритязаниях вкуса. Дать опреде-
ленный объективный принцип вкуса, которым суждения
вкуса могли бы руководствоваться, который допускал бы
их проверку и доказательство, совершенно невозможно,
ибо тогда подобное суждение не было бы суждением вкуса.
Единственным ключом к разгадке этой скрытой от нас
даже в своих истоках способности может служить субъ-
ективный принцип, а именно неопределенная идея сверх-
чувственного в нас, — иначе пояснить его никакими
средствами невозможно.
В основе установленной и разрешенной здесь антино-
мии лежит правильное понятие вкуса, а именно как только
рефлектирующей эстетической способности суждения: тог-
да противоречивые по видимости основоположения соеди-
няются, поскольку оба могут бить истинными; и этого
достаточно. Если же определяющим основанием вкуса при-
знать (из-за единичности представления, лежащего в ос-
нове суждения вкуса), как это делают некоторые, при-
ятность или, как предпочитают другие (из-за его обще-
значимости) , принцип совершенства и дать в соответствии
с этим дефиницию вкуса, то возникнет антиномия, раз-
решить которую можно, только показав, что оба проти-
востоящих друг другу (не только контрадикторно) поло-
жения ложны; а это доказывало бы, что понятие, на
котором основано каждое из них, внутренне противоре-
чиво. Мы видим, следовательно, что снятие антиномии
эстетической способности суждения идет путем, сходным
с тем, которым критика следовала в разрешении антино-
мии чистого теоретического разума, и что здесь, как и
в критике практического разума, антиномии заставляют
нас против нашей воли выходить за пределы чувственного
215
________И. КАНТ________
и искать точку объединения всех наших априорных спо-
собностей в сверхчувственном; ибо другого пути привести
разум в согласие с самим собой не существует.
Примечание I
Поскольку в трансценден-
тальной философии мы так часто находим повод различать
идеи и рассудочные понятия, полезно ввести соответствую-
щие их различию технические термины. Полагаю, что никто
не будет возражать, если я предложу некоторые из них.
Идеи в самом общем значении суть представления, соотне-
сенные по определенному субъективному или объективному
принципу с предметом, познанием которого они никогда не
могут стать. Они соотносятся либо с созерцанием по чисто
субъективному принципу соответствия познавательных спо-
собностей (воображения и рассудка) и тогда называются эс-
тетическими; либо с понятием по объективному принципу,
но никогда не могут дать познание предмета, тогда они на-
зываются идеями разума; в этом случае понятие есть транс-
цендентное понятие, отличное от рассудочного, для которо-
го всегда может быть дан адекватно соответствующий ему
предмет и которое поэтому называется имманентным.
Эстетическая идея не может стать познанием, по-
скольку она есть созерцание (воображение), для которого
никогда не может быть найдено адекватное понятие. Идея
разума никогда не может стать познанием, поскольку она
содержит понятие (сверхчувственное), для которого ни-
когда не может быть дано соответствующее созерцание.
Полагаю, что эстетическую идею можно назвать не
допускающим объяснения представлением воображения,
идею разума — не допускающим демонстрации понятием
разума. Предполагается, что те и другие возникают не
без основания, а (согласно вышеприведенному объяснению
идеи вообще) в соответствии с определенными принципами
познавательных способностей, к которым они относятся
(первая в соответствии с субъективными, вторая — с
объективными принципами).
Рассудочные понятия как таковые всегда должны быть
доступны демонстрации (если под демонстрацией пони-
мать, как в анатомии, возможность показа), то есть, что
216
________КРИТИКА ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
соответствующий им предмет всегда может быть дан в
созерцании (чистом или эмпирическом), ибо только тогда
они могут стать познанием. Понятие величины, например,
может быть дано в априорном пространственном созерца-
нии в виде прямой линии и т. д.; понятие причины —
в непроницаемости, столкновении тел и т. д. Тем самым
то и другое может быть подтверждено эмпирическим со-
зерцанием, то есть мысль о них может быть подтверждена
(демонстрирована, показана) примером; и это необходимо,
ибо в противном случае нет никакой уверенности в том,
не пуста ли эта мысль, то есть не лишена ли она объекта.
В логике выражениями «допускающие демонстрацию» и
«не допускающие демонстрации» обычно пользуются только
в применении к положениям; между тем первые лучше было
бы обозначать как лишь опосредствованно достоверные, вто-
рые — как непосредственно достоверные положения; ведь в
чистой философии есть положения того и другого рода, если
под ними понимать доказуемые и недоказуемые истинные по-
ложения. Правда, как философия она может, исходя из апри-
орных оснований, доказывать, но не демонстрировать, если
полностью не отказаться от значения этого слова, согласно
которому демонстрировать (ostendere, exhibere) означает по-
казать (посредством доказательства или только в дефиниции)
свое понятие и в созерцании; если это априорное созерцание,
оно называется конструированием понятия, если же это со-
зерцание эмпирическое, оно остается показом объекта, по-
средством чего понятию обеспечивается объективная реаль-
ность. Так, об анатоме говорят: он демонстрирует человече-
ский глаз, если он посредством расчленения этого органа
делает наглядным понятие, которое он до того сообщал дис-
курсивно.
Согласно этому понятие разума о сверхчувственном
субстрате всех явлений вообще, или о том, что должно
быть положено в основу нашего произвола по отношению
к моральным законам, а именно о трансцендентальной
свободе, уже по своему типу есть не поддающееся демон-
страции понятие и идея разума; добродетель же такова
в зависимости от своей степени, ибо первому самому по
себе не может быть дано в опыте ничего соответствующего
ему по качеству, во второй же продукт опыта никогда
не достигает этой каузальности по степени, которую идея
разума предписывает как правило.
Подобно тому как в идее разума воображение со своими
217
________И. КАНТ________
созерцаниями не достигает данного понятия, в эстетической
идее рассудок посредством своих понятий никогда не дости-
гает всего внутреннего созерцания воображения, которое оно
связывает с данным представлением. Поскольку подвести
представление воображения под понятия значит объяснить
его, эстетическая идея может быть названа не поддающимся
объяснению представлением воображения (в его свободной
игре). В дальнейшем мне еще представится возможность ос-
тановиться на идеях этого рода, теперь же замечу только, что
идеи обоих родов — идеи разума и идеи эстетические — дол-
жны иметь свои принципы, причем те и другие должны иметь
их в разуме, первые в объективных, вторые — в субъектив-
ных принципах его применения.
В соответствии с этим гений может быть определен как
способность к эстетическим идеям; этим объясняется одно-
временно и то, почему в произведениях гения правила его ис-
кусству дает природа (субъекта), а не продуманная цель (со-
здавать прекрасное). Ибо поскольку о прекрасном надлежит
судить не на основании понятий, а на основании целесообраз-
ной настроенности воображения для гармонии со способно-
стью давать понятия вообще, то субъективной руководящей
нитью в эстетической, но безусловной целесообразности в
прекрасном искусстве, которая правомерно должна притя-
зать на то, чтобы нравиться каждому, могут служить не пра-
вило и предписание, а лишь то, что есть природа в субъекте,
но не может быть выражено в правилах и понятиях, то есть
сверхчувственный субстрат всех его способностей (которых
не достигает рассудочное понятие), следовательно, то, по от-
ношению к чему привести в соответствие все наши познава-
тельные способности есть последняя цель, поставленная умо-
постигаемым началом нашей природы. Поэтому только и воз-
можно, что в основе целесообразности прекрасного искусства,
которой невозможно предписать какой-либо объективный
принцип, лежит субъективный, но при этом общезначимый
априорный принцип.
Примечание II
Здесь само собой напрашивается следующее важное
замечание, а именно, что существуют три вида антино-
мии чистого разума, которые, однако, совпадают в том,
что заставляют разум отказаться от весьма естественного
218
________КРИТИКА ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
предположения — принимать предметы чувств за вещи
сами по себе, их следует считать лишь явлениями и
видеть в их основе умопостигаемый субстрат (нечто сверх-
чувственное, понятие чего есть только идея и не допускает
познания в собственном смысле). Без подобной антиномии
разум никогда не решился бы принять такой столь су-
живающий область его спекуляции принцип и пойти на
жертвы, которые ведут к исчезновению многих блестящих
надежд; ибо даже теперь, когда в возмещение этих потерь
для него открывается наибольшая возможность применения
в практической области, он как будто не может без
сожаления расстаться с этими надеждами и отрешиться
от прежней привязанности.
То, что существуют три вида антиномии, объясняется
наличием трех познавательных способностей: рассудка,
способности суждения и разума, каждая из которых (в
качестве высшей познавательной способности) должна
иметь свои априорные принципы; так, разум, поскольку
он судит о самих этих принципах и их применении,
неукоснительно требует для всех этих принципов безус-
ловного для данного условного; но безусловное никогда
не может быть найдено, если рассматривать чувственное
как принадлежащее к вещам самим по себе и не считать
основой этого чувственного как явления нечто сверхчув-
ственное (умопостигаемый субстрат природы вне нас и в
нас) как вещь саму по себе. Таким образом, существуют
1) антиномия разума при теоретическом применении рас-
судка вплоть до безусловного — для познавательной спо-
собности; 2) антиномия разума при эстетическом исполь-
зовании способности суждения — для чувства удоволь-
ствия и неудовольствия; 3) антиномия при практическом
применении самого по себе законодательствующего разу-
ма — для способности желания; все эти способности
имеют свои высшие априорные принципы и в соответствии
с непреложным требованием разума должны безусловно
судить и определять свой объект по этим принципам.
Что касается двух антиномий — антиномии теорети-
ческого и антиномии практического применения этих вы-
сших познавательных способностей, — то мы уже в другом
месте39 показали ее неизбежность в том случае, если
подобные суждения не исходят из сверхчувственного суб-
страта данных объектов как явлений, но вместе с тем
возможность разрешить их, если это совершается. Что
219
________И. КАНТ________
же касается антиномии при использовании способности
суждения в соответствии с требованием разума, и ее
данного здесь решения, то есть только одно средство из-
бежать этой антиномии — либо отрицать, что в основе
эстетического суждения вкуса лежит какой-либо априор-
ный принцип и поэтому всякое притязание на необходи-
мость общего согласия — просто пустое, лишенное всякого
основания ослепление и что суждение о вкусе лишь по-
стольку можно считать правильным, поскольку случается,
что многие приходят к согласию по поводу этого суждения,
но и то, собственно говоря, не потому, что в основе
такого согласия предполагают априорный принцип, а по-
тому, что (как при вкусовом ощущении) субъекты слу-
чайно обладают однородной организацией; либо допустить,
что суждение вкуса есть, собственно говоря, скрытое суж-
дение разума об обнаруженном в вещи совершенстве и
об отношении многообразия в ней к некой цели, следо-
вательно, суждение вкуса называется эстетическим толь-
ко вследствие смутности, присущей нашей рефлексии, и
в сущности оно телеологическое. В таком случае разре-
шение антиномии посредством трансцендентальных идей
можно было бы объявить ненужным и излишним и сое-
динить законы вкуса с объектами чувств не только как
с явлениями, но и как с вещами самими по себе. Однако
сколь незначительны результаты как одного, так и другого
подхода, показано в ряде мест в изложении природы
суждений вкуса.
Если признать по крайней мере, что наша дедукция
идет по правильному пути, хотя и не повсюду достигла
достаточной ясности, то обнаруживаются три идеи: во-
первых, идея сверхчувственного вообще, без дальнейшего
определения как субстрата природы; во-вторых, идея
сверхчувственного как принципа субъективной целесооб-
разности природы для нашей познавательной способности;
в-третьих, идея сверхчувственного как принципа целей
свободы и принципа их соответствия целесообразности
природы в сфере нравственного.
220
________КРИТИКА ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
§ 58
ОБ ИДЕАЛИЗМЕ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ ПРИРОДЫ
И ИСКУССТВА КАК ЕДИНСТВЕННОМ ПРИНЦИПЕ
ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ
Принцип вкуса можно усмат-
ривать либо в том, что он всегда судит, исходя из эмпириче-
ских оснований определения, следовательно, из таких, кото-
рые даются только апостериорно посредством чувств, либо
считать, что он судит, исходя из априорного основания. Пер-
вое было бы эмпиризмом критики вкуса, второе — ее раци-
онализмом. В первом случае объект нашего благорасположе-
ния не отличался бы от приятного, во втором, если бы суж-
дение основывалось на определенных понятиях, — от
доброго; таким образом, красота была бы полностью изгна-
на из мира и осталось бы только особое название, быть мо-
жет, для известного смешения двух названных выше видов
благорасположения. Однако мы ведь показали, что сущест-
вуют и априорные основания благорасположения совмести-
мые, следовательно, с принципом рационализма, хотя они и
не могут быть выражены в определенных понятиях.
В свою очередь рационализм принципа вкуса может
быть либо рационализмом реализма целесообразности,
либо рационализмом ее идеализма. Однако поскольку
суждение вкуса не есть суждение познавательное, и
красота не есть свойство объекта, рассмотренного самого
по себе, то рационализм принципа вкуса никогда не
может состоять в том, что целесообразность в этом
суждении мыслится объективной, то есть что суждение
теоретически, а тем самым и логически (хотя только в
неотчетливом суждении) имеет в виду совершенство объ-
екта; оно только эстетически имеет в виду соответствие
в субъекте его представления в воображении существен-
ным принципам способности суждения вообще. Следова-
тельно, даже согласно принципу рационализма суждения
вкуса и различие между его реализмом и идеализмом
может усматриваться лишь в том, что названная субъ-
ективная целесообразность либо — в первом случае —
признается действительной (преднамеренной) целью при-
роды (или искусства) соответствовать нашей способности
суждения, либо — во втором случае — считается только
целесообразным соответствием, которое возникает без ка-
кой-либо цели, само собой и случайно для потребности
221
________И. КАНТ________
способности суждения о природе и ее порожденных по
частным законам формах.
В пользу реализма эстетической целесообразности при-
роды — поскольку хотелось бы считать, что в основе
создания прекрасного лежит в производящей причине его
идея, а именно цель для нашего воображения, — говорят
прекрасные образования в царстве органической природы.
Цветы, соцветия, даже весь облик растений, ненужное
для применения самих животных, но как будто созданное
для нашего вкуса изящество строения разных их видов,
особенно же столь приятное для глаза многообразие и
гармоническое сочетание красок (фазана, раковин моллю-
сков, насекомых, даже самых обыкновенных цветов), ко-
торые, покрывая только поверхность их тела, да и по
нему расположенные не соответственно их строению, что
могло бы быть как-то связано с внутренними целями
животных, рассчитаны как будто полностью на внешнее
восприятие, — все это как будто настраивает нашу эс-
тетическую способность суждения в пользу того объясне-
ния, которое признает в природе наличие действительных
целей.
Но этому объяснению противится не только разум
своими максимами, которые повсюду стремятся по воз-
можности избегать ненужного увеличения принципов, но
и природа в своих свободных образованиях повсюду на-
столько явно проявляет механическую склонность к по-
рождению форм, как будто созданных для эстетического
применения нашей способности суждения, не давая ни
малейшего основания предполагать для этого нечто боль-
шее, чем ее механизм просто как природы, чтобы эти
формы могли казаться целесообразными для нашего суж-
дения и без какой-либо лежащей в их основе идеи. Под
свободным же образованием природы я понимаю то об-
разование, посредством которого из жидкого, пребываю-
щего в покое, вследствие испарения или обособления части
его (иногда просто тепловой материи) остаток, затверде-
вая, принимает определенную форму или ткань (строение
или текстуру), различные в специфически различных ма-
териях, но в одной и той же материи совершенно оди-
наковые. При этом, однако, предполагается, что речь идет
о подлинной жидкости, а именно такой, в которой материя
полностью растворена, а не представляет взору отдельные
твердые и просто плавающие в жидкости части.
222
________КРИТИКА ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
Тогда образование происходит путем быстрого соеди-
нения, то есть внезапного затвердения, не посредством
постепенного перехода из жидкого состояния в твердое,
а как бы скачком; этот переход называется также кри-
сталлизацией. Самым обычным примером такого рода
образования может служить замерзающая вода; в ней
сначала образуются прямые лучики льда, объединяющиеся
под углом в 60 градусов, в каждой точке к ним присо-
единяются другие, пока все не превращается в лед; в
течение этого процесса вода между лучиками льда не
становится постепенно более вязкой, но остается столь же
жидкой, какой она была бы при значительно более вы-
сокой температуре, однако при этом она холодна, как
лед. Отделяющаяся материя, которая в момент затвердения
внезапно исчезает, — это значительное количество теп-
лового вещества; утрата его, поскольку оно было необхо-
димо лишь для жидкого состояния, оставляет этот обра-
зовавшийся лед ничуть не более холодным, чем была
незадолго до этого содержащаяся в нем вода.
Многие соли, как и кристалловидные камни, так же
образуются из неизвестно посредством чего растворенной
в воде земли. Так же образуются друзовые конфигурации
многих минералов, свинцового блеска, перуанской сереб-
ряной руды и т. п. — по всей вероятности, тоже в воде
и посредством соединения частей: по какой-то причине
они вынуждены покинуть это растворяющее средство и
соединиться друг с другом, образуя определенные внешние
формы.
Но и внутри всех материй, которые были жидкими
лишь благодаря теплу и стали твердыми только вследствие
охлаждения, в местах излома выступает определенная тек-
стура, из чего можно заключить, что, если бы тому не
препятствовал их собственный вес или соприкосновение с
воздухом, они и внешне сохранили бы свою специфиче-
скую, им свойственную форму; действительно, это можно
наблюдать на ряде металлов, которые, затвердевая сна-
ружи после плавления, сохраняют внутри жидкое состо-
яние, когда посредством извлечения внутренней еще жид-
кой части происходит спокойная кристаллизация остальной
массы, оставшейся внутри. Многие из таких минеральны:
кристаллизации, например, кристаллизация друзы шпата
железняка, железного цвета, часто образуют необыкно-
венно красивые формы, не уступающие тому, что могло
223
________И. КАНТ________
бы создать искусство; и сталактит в пещере Антипароса —
лишь продукт просачивающейся через гипсовые пласты
воды.
Жидкое, по всей видимости, вообще древнее твердого;
как растения, так и животные тела образуются из жидкой
питательной материи, формирующейся в состоянии покоя;
правда, во втором случае она формируется в соответствии
с известными первоначальными задатками, направленными
на определение цели (судить о которых, как будет пока-
зано во второй части, следует не эстетически, а телеоло-
гически по принципу реализма), но наряду с этим, быть
может, и по всеобщему закону сродства материй, соеди-
няясь и создавая свободное образование. Подобно тому
как растворенные в атмосфере, представляющей собой
смесь различных видов воздуха, водянистые жидкости,
отделяясь от нее вследствие уменьшения тепла, образуют
снежинки, которые в зависимости от состава воздуха бы-
вают подчас очень искусны и чрезвычайно красивы по
своей форме, можно без всякого ущерба для телеологи-
ческого принципа суждения об организациях приписать
красоту цветов, оперение птиц, раковины, как по их
форме, так и по краскам — природе и ее способности
свободно формироваться также эстетически целесообразно
без особых, направленных на это целей, в соответствии
с химическими законами, посредством отложения необхо-
димой для организации материи.
Но прямо доказывает принцип идеальности целесо-
образности в красоте природы как принцип, который
мы всегда полагаем в основу самого эстетического суж-
дения и который не дозволяет нам применять реализм
цели природы в качестве основания объяснения для на-
шей способности представления, — то, что в суждении
о красоте мы вообще априорно ищем критерий в нас
самих и что эстетическая способность суждения сама
устанавливает законы для суждения, красиво ли нечто
или нет; этого не могло бы быть, если бы мы исходили
из реализма целесообразности природы, ибо тогда нам
пришлось бы учиться у природы тому, что следует счи-
тать прекрасным, и суждение вкуса было бы подчинено
эмпирическим принципам. Ведь в таком суждении важно
не то, что есть природа или что есть она для нас в
качестве цели, а то, как мы ее воспринимаем. Если
бы природа создавала свои формы для нашего благорас-
224
________КРИТИКА ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
положения, это всегда было бы ее объективной целесо-
образностью, а не субъективной целесообразностью, ос-
нованной на игре воображения в его свободе, при ко-
торой мы благосклонно воспринимаем природу, а не она
нам эту благосклонность оказывает. Свойство природы,
которое заключается в том, что она предоставляет нам
возможность воспринимать при суждении об ее продуктах
внутреннюю целесообразность в соотношении наших ду-
шевных сил, причем как такую, которую, исходя из
сверхчувственного основания, следует считать необходи-
мой и общезначимой, нельзя полагать целью природы
и тем более рассматривать в качестве таковой, ибо в
противном случае основой определяемого этим суждения
была бы гетерономия, а не автономия, и оно не было
бы свободным, каковым должно быть суждение вкуса.
Еще отчетливее познается принцип идеализма целе-
сообразности в прекрасном искусстве. Ибо общее для
него и для прекрасной природы то, что в нем нельзя
усматривать эстетический реализм целесообразности по-
средством ощущений (так как в этом случае искусство
было бы не прекрасным, а приятным). Что благораспо-
ложение посредством эстетических идей не должно за-
висеть от достижения определенных целей (как в ме-
ханическом преднамеренном искусстве), что и в основе
рационализма принципа лежит идеальность целей, а не
их реальность, очевидно уже из того, что прекрасное
искусство должно рассматриваться не как продукт рас-
судка и науки, а как продукт гения, и, следовательно,
правила ему дают эстетические идеи, существенно от-
личающиеся от определенных целей, основанных на иде-
ях разума.
Так же как идеальность предметов чувств как явлений
есть единственный способ объяснить возможность того, что
их формы могут быть определены априорно, и идеализм
целесообразности в суждении о прекрасном в природе и
искусстве — единственная предпосылка, при которой кри-
тика только и способна объяснить возможность суждения
вкуса, априорно требующего от каждого признания его
значимости (не основывая целесообразность, представляе-
мую в объектах, на понятиях).
15—176
225
________И. КАНТ________
§ 59
О КРАСОТЕ
КАК СИМВОЛЕ НРАВСТВЕННОСТИ
Для того, чтобы доказать ре-
альность наших понятий, всегда требуется созерцание. Если
это эмпирические понятия, то созерцания называют приме-
рами. Если это чисто рассудочные понятия, их называют
схемами. Если же требуют, чтобы была доказана объектив-
ная реальность понятий разума, то есть идей, причем для их
теоретического познания, то желают невозможного, потому
что дать соответствующее им созерцание невозможно.
Всякая гипотипоза40 - (изображение subiectio sub
adspectum) как чувственное воплощение двояка: она либо
схематична, если понятию, которое постигается рассудком,
дается соответствующее априорное созерцание; либо сим-
волична, если под понятие, которое может мыслить только
разум и которому не может соответствовать чувственное
созерцание, подводится такое созерцание, при котором
действия способности суждения лишь по аналогии совпа-
дают с тем, что она наблюдает в схематизации, другими
словами, совпадают с ним лишь по правилу этих действий,
а не по самому созерцанию, следовательно, лишь по форме
рефлексии, а не по содержанию.
Хотя среди новых логиков и принято применять слово
символический в его противопоставлении интуитивному
способу представления, но это искажает его смысл и не-
правильно, ибо символическое есть лишь разновидность
интуитивного. Интуитивный способ представления может
быть разделен на схематический и символический способы.
Оба они гипотипозы, то есть изображения (exhibitiones),
а не просто характеристики, то есть обозначения понятий
посредством сопутствующих чувственных знаков, которые
не содержат ничего принадлежащего к созерцанию объ-
екта, а служат им лишь средством репродуцирования по
присущему воображению закону ассоциации, тем самым
с субъективным намерением; таковы либо слова, либо
зримые (алгебраические, даже мимические) знаки в ка-
честве выражений для понятий*.
* Интуитивное в познании следует противопоставлять дискурсивному
(а не символическому). Первое — либо схематично посредством де-
монстрации, либо символично как представление только по аналогии.
226
________КРИТИКА ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
Следовательно, все созерцания, которые подводятся под
априорные понятия, — либо схемы, либо символы; первые
из них содержат прямые, вторые — косвенные изображе-
ния понятий. Первые действуют посредством демонстра-
ции, вторые — посредством аналогии (для чего пользуются
и эмпирическими созерцаниями), в которой способность
суждения выполняет два дела: во-первых, применяет по-
нятие к предмету чувственного созерцания; во-вторых,
правило рефлексии об этом созерцании — к совершенно
другому предмету, для которого первый только символ.
Так, монархическое государство, если оно подчинено внут-
ренним народным законам, представляют в виде одушев-
ленного тела, если же в нем господствует единичная
абсолютная воля — просто как машину (например, ручную
мельницу), но в обоих случаях это представление симво-
лично. Между деспотическим государством и ручной мель-
ницей, правда, нет сходства, но сходство есть между
правилом рефлексии о них и об их каузальности. До
настоящего времени все это еще мало разработано, хотя
безусловно заслуживает более глубокого исследования; од-
нако здесь не место задерживаться на этом вопросе. Наш
язык полон таких косвенных изображений по аналогии,
вследствие чего выражение содержит не подлинную схему
для понятия, а лишь символ для рефлексии. Такие слова,
как основание (опора, базис), зависеть (быть поддержи-
ваемым сверху), из чего вытекает (вместо следует), суб-
станция (по выражению Локка, носитель акциденций),
и бесчисленное множество других суть не схематические,
а символические гипотипозы и выражения для понятий,
причем воспринимаются они не посредством прямого со-
зерцания, а лишь по аналогии с ним, то есть посредством
перенесения рефлексии о предмете созерцания на совсем
другое понятие, которому созерцание, вероятно, никогда
не сможет прямо соответствовать. Если способ представ-
ления можно уже назвать познанием (что дозволено, если
он не есть принцип теоретического определения предмета,
— того, что он есть сам по себе, а определения практи-
ческого — того, чем его идея должна стать для нас и
для ее целесообразного применения), то все наше познание
Бога лишь символично, и тот, кто воспринимает его схе-
матически, то есть наделяет Бога такими свойствами, как
рассудок, воля и т. д., свойствами, объективная реальность
которых может быть доказана лишь для существ мира,
15*
227
________И. КАНТ________
впадает в антропоморфизм, так же как в том случае,
если он устраняет все интуитивное, он впадает в деизм,
который вообще не допускает никакого, даже практиче-
ского познания.
Итак, я утверждаю: прекрасное есть символ нравст-
венно доброго41 ; и только поэтому (потому, что такое
отношение естественно для каждого, и каждый человек
ждет этого как исполнения долга от другого) оно нравится
и притязает на согласие другого; при этом душа осознает
известное облагораживание и возвышение над простой вос-
приимчивостью удовольствия от чувственных впечатлений
и судит о достоинстве других по сходной максиме своей
способности суждения. Это и есть то умопостигаемое, к
которому стремится вкус, как было указано в предыду-
щем параграфе, именно то, для чего согласуются наши
высшие познавательные способности и без чего между их
природой и притязаниями вкуса возникали бы сплошные
противоречия. В этой своей способности способность суж-
дения не подчинена, как в эмпирическом суждении, ге-
терономии законов опыта; по отношению к предметам
такого чистого благорасположения она сама устанавливает
для себя законы, подобно тому как это делает разум по
отношению к способности желания; и вследствие этой
внутренней возможности в субъекте, а также внешней
возможности согласующейся с этим природы, она соотно-
сится с чем-то в самом субъекте и вне его, что не есть
ни природа, ни свобода, но все-таки связано с основой
свободы, со сверхчувственным, в котором теоретическая
способность соединена воедино с практической общим не-
известным способом. Укажем на некоторые моменты этой
аналогии, отмечая одновременно их различие.
1) Прекрасное нравится непосредственно (но только в
рефлектирующем созерцании, а не, как нравственность,
в понятии).
2) Оно нравится без всякого интереса (нравственно
доброе связано с интересом, но не с таким, который
предшествует суждению о благорасположении, а с таким,
который этим благорасположением вызывается).
3) Свобода воображения (следовательно, чувственности
нашей способности) представляется в суждении о прекрас-
ном как согласующаяся с закономерностью рассудка (в
моральном суждении свобода воли мыслится как ее со-
гласие с самой собой по общим законам разума).
228
________КРИТИКА ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
4) Субъективный принцип суждения о прекрасном
представляется как всеобщий, то есть значимый для каж-
дого, но не обозначенный общим понятием (объективный
принцип моральности также объявляется всеобщим, то
есть значимым для всех субъектов, равно как и для всех
поступков единичного субъекта, и при этом обозначается
общим понятием). Поэтому моральное суждение не только
способно к определенным конститутивным принципам, но
и возможно только благодаря тому, что максимы основаны
на этих принципах и их всеобщности.
Эта аналогия доступна и обыденному рассудку, и мы
часто применяем к прекрасным предметам природы или
искусства названия, в основе которых как будто лежит
нравственная оценка. Здания и деревья мы называем ве-
личественными и великолепными, поля — смеющимися и
радостными; даже цвета называют невинными, скромными,
нежными, так как они вызывают ощущения, в которых
содержится нечто аналогичное сознанию душевного состо-
яния, вызванного моральными суждениями. Вкус как бы
делает возможным без слишком резкого скачка переход
от чувственного очарования к обычному моральному ин-
тересу, представляя воображение и в его свободе как
целесообразно определимое для рассудка и приучая нахо-
дить свободное удовлетворение в предметах, даже лишен-
ных чувственного очарования.
§ 60
ПРИЛОЖЕНИЕ
ОБ УЧЕНИИ
О МЕТОДЕ СУЖДЕНИЯ ВКУСА
Деление критики на учение о
началах и учение о методе, предшествующее науке, в кри-
тике вкуса применено быть не может, так как нет и не мо-
жет быть учения о прекрасном и суждение вкуса не может
быть определено принципами. Ибо что касается научного в
каждом искусстве, назначение которого — показать истину
в изображении своего объекта, то это, правда, непреложное
условие (conditio sine qua поп) прекрасного искусства, но не
это искусство само по себе. Следовательно, в прекрасном ис-
229
________И. КАНТ________
кусстве существует только манера (modus), а не способ обу-
чения (methodus). Мастер должен показать, что и как над-
лежит выполнить ученику, а общие правила, под которые он
в конце подводит свои действия, могут скорее служить тому,
чтобы напомнить в нужном случае их главные моменты, чем
предписать их ученику. Тем не менее при этом всегда следу-
ет исходить из определенного идеала, который должен сто-
ять перед взором художника, хотя он и никогда не достигнет
его в своем творчестве. Лишь пробуждая воображение уче-
ника для соответствия данному понятию, указывая ему на
недостижимость идеи посредством выражения — ее не до-
стигает даже понятие, поскольку это эстетическая идея, — и
применяя острую критику, можно предотвратить, чтобы
ученик сразу же стал считать предлагаемые ему примеры
прообразами и образцами для подражания, исключающими
еще более высокую норму и собственное суждение, и чтобы
тем самым не был загублен гений, а с ним и сама свобода
воображения в ее закономерности, без которой невозможно
не только прекрасное искусство, но даже выносящий о нем
правильное суждение собственный вкус.
Пропедевтикой к прекрасному искусству, поскольку
речь идет о высшей степени его совершенства, служат,
по-видимому, не предписания, а культура душевных сил,
которая достигается посредством предварительных знаний,
называемых humaniora42 , вероятно, потому, что гуман-
ность означает, с одной стороны, общее чувство участ-
ливости, с другой — способность быть глубоко искренним
в своем сообщении другим о себе; эти свойства в их
соединении составляют подобающую человечеству общи-
тельность, чем люди отличаются от замкнутости живо-
тных. Эпоха и народы, для которых живое стремление к
законной общительности, позволяющее народу составить
прочную общность, было связано с борьбой и с большими
трудностями, вызванными сложной задачей совместить
свободу (а следовательно, и равенство) с принуждением
(с уважением и подчинением, скорее из чувства долга,
чем из страха), — такая эпоха и такой народ должны
были первыми открыть искусство сообщения идей наиболее
образованной частью общества менее образованной его
части, согласовать широту и утонченность первой с есте-
ственной простотой и самобытностью второй и найти таким
образом средство объединить общую культуру с непритя-
зательной природой, составляющее верный, никакими об-
230
________КРИТИКА ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
щими правилами не предписываемый критерий и для вкуса
как всеобщего чувства людей.
Вряд ли грядущая эпоха сможет обойтись без таких
образцов, ибо она будет все менее близка природе и в
конце концов, не имея постоянных ее примеров, едва ли
окажется способной составить понятие о счастливом сое-
динении в одном народе законного принуждения высшей
культуры с силой и правильностью свободной природы,
чувствующей свою собственную ценность.
Но так как вкус, по существу, есть способность судить
о чувственном воплощении нравственных идей (посредст-
вом известной аналогии между рефлексией об обоих), из
чего и из основываемой на этом большей восприимчивости
к возникающему из этих идей чувству (именуемому мо-
ральным) выводится то удовольствие, которое вкус объ-
являет значимым для человечества в целом, а не только
для личного чувства каждого, — то очевидно, что истин-
ной пропедевтикой к утверждению вкуса служит развитие
нравственных идей и культура морального чувства, ибо
только в том случае, если чувственность приведена в
согласие с ними, подлинный вкус может принять опреде-
ленную неизменную форму.