ВВЕДЕНИЕ
I
О ДЕЛЕНИИ ФИЛОСОФИИ
Если философию, поскольку
она содержит принципы познания вещей разумом посредст-
вом понятий (а не только, как логика — принципы мышле-
ния вообще, невзирая на различия объектов), обычно делят
на теоретическую и практическую, то поступают совер-
шенно правильно. Но тогда и понятия, которые указывают
принципам этого познания разумом их объект, должны об-
ладать специфическим различием, так как в противном слу-
чае они не дают права на деление, всегда предполагающее
противоположность принципов познания разумом, относя-
щегося к различным частям науки.
Существуют лишь два рода понятий, которые допу-
скают столько же различных принципов возможности их
предметов: понятия природы и понятия свободы. По-
скольку первые делают возможным теоретическое позна-
ние по априорным принципам, а второе уже в своем
понятии содержит по отношению к ним лишь негативный
принцип (простого противоположения), для определения
же воли вводит расширяющие основоположения, которые
поэтому называются практическими, то философию с
полным основанием делят на совершенно различные по
своим принципам части — на теоретическую в качестве
философии природы и практическую в качестве фило-
софии морали (ибо так именуется практическое законо-
дательство разума в соответствии с понятием свободы).
Однако до сих пор при делении различных принципов,
а вместе с ними и философии, этими выражениями
часто злоупотребляли; практическое в соответствии с
понятиями природы отождествлялось с практическим в
соответствии с понятием свободы, таким образом, при
сохранении тех же названий — теоретической и прак-
тической философии — совершалось деление, посредст-
вом которого (ибо обе части могли иметь одинаковые
41

________И. КАНТ________
принципы) по существу никакого деления не произво-
дилось.
Дело в том, что воля в качестве способности желания
есть одна из ряда природных причин в мире, а именно
та, которая действует в соответствии с понятиями; и все
то, что представляется возможным (или необходимым)
посредством воли, называется практически возможным
(или практически необходимым), в отличие от физической
возможности или необходимости действия, причина кото-
рого определяется к каузальности не посредством понятий
(а, как в неодушевленной материи, посредством механизма
или, как у животных, посредством инстинкта). Здесь в
отношении практического остается неопределенным, есть
ли понятие, которое дает правило каузальности воли,
понятие природы или понятие свободы.
Между тем это различие существенно. Ибо если по-
нятие, определяющее каузальность, есть понятие природы,
то принципы — технически практические; если же оно —
понятие свободы, то принципы морально практические;
а поскольку в делении науки разума все дело в различии
предметов, познание которых нуждается в различных
принципах, то первые должны быть отнесены к теорети-
ческой философии (в качестве учения о природе), а другие
составят вторую часть философии, а именно практическую
философию (в качестве учения о нравах).
Все технически практические правила (то есть правила
искусства и умения вообще или ума как умения влиять
на людей и их волю), поскольку их принципы основаны
на понятиях, должны быть отнесены к теоретической фи-
лософии только как королларии. Ибо они касаются лишь
возможности вещей в соответствии с понятиями природы,
для чего необходимы не только средства, наличествующие
в природе, но и воля (в качестве способности желания,
а тем самым и природной способности), поскольку она
может быть определена в соответствии с этими правилами
движущими силами природы. Подобные практические пра-
вила называются не законами (как физические правила),
а лишь предписаниями; причем именно потому, что воля
подчинена не только понятию природы, но и понятию
свободы, по отношению к которому ее принципы назы-
ваются законами и вместе со своими следствиями состав-
ляют вторую часть философии, практическую философию.
Следовательно, как решение проблем чистой геомет-
42

________КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
рии не составляет ее особой части или сфера деятель-
ности землемера не заслуживает наименования практи-
ческой геометрии, в отличие от чистой геометрии —
второй части геометрии вообще, так же, и еще более
того, невозможно считать механическое или химическое
искусство в области экспериментирования или наблюде-
ний практической частью учения о природе, и, наконец,
относить домоводство, сельское хозяйство, государствен-
ную экономику, искусство общения, предписания диете-
тики, даже учение о всеобщем блаженстве, или сдер-
живание склонностей и обуздание аффектов для дости-
жения этого блаженства, к практической философии, а
также полагать, что они составляют вторую часть фи-
лософии вообще. В них содержатся лишь правила уме-
ния, лишь технически практические правила, направлен-
ные на то, чтобы вызвать действие, возможное в соот-
ветствии с понятиями причин и действий в природе,
которые, поскольку они относятся к теоретической фи-
лософии, подчинены этим предписаниям как короллариям
из нее (науки о природе) и поэтому не могут притязать
на место в особой философии, именуемой практической.
Напротив, морально практические предписания, которые
полностью основываются на понятии свободы при полном
исключении определяющих оснований воли из природы
составляют особый вид предписаний: подобно тем пра-
вилам, которым подчиняется природа, они называются
просто законами, но покоятся не на чувственных осно-
ваниях, как те, а на сверхчувственном принципе и
наряду с теоретической философией составляют совер-
шенно особую часть под названием практической фило-
софии.
Из этого явствует, что совокупность практических
предписаний, которые дает философия, не потому состав-
ляют особую часть философии, существующую наряду с
теоретической, что эти предписания носят практический
характер, — таковыми они бы могли быть и в том случае,
если бы их принципы были полностью взяты из теоре-
тического познания природы, как технически практические
правила, — а потому что и если их принцип вообще не
заимствован из всегда чувственно обусловленного понятия
природы и, следовательно, покоится на сверхчувственном,
которое делает нам доступным только понятие свободы
посредством формальных законов, и они, следовательно,

________И. КАНТ________
морально практические, то есть не просто предписания
или правила для осуществления того или иного намерения,
а законы без какого-либо предварительного отношения к
целям и намерениям.
II
ОБ ОБЛАСТИ ФИЛОСОФИИ ВООБЩЕ
В тех пределах, в которых
применяются априорные понятия, простирается область
применения нашей познавательной способности в соответст-
вии с принципами, а тем самым и философии.
Совокупность же всех предметов, с которыми соотно-
сятся эти понятия, чтобы, по возможности, достичь по-
знания этих предметов, может быть разделена в зависи-
мости от достаточности или недостаточности нашей спо-
собности для этого намерения.
Понятия, в той мере, в какой они соотносятся с пред-
метами, независимо от того, возможно ли или невозможно
познание этих предметов, имеют свою область, определя-
емую только по тому отношению, которое объект этих
понятий имеет к нашей познавательной способности во-
обще. Та часть этой области, где для нас возможно по-
знание, есть почва (territorium) этих понятий и необхо-
димой для этого познавательной способности. Та часть
этой почвы, на которой они законодательны, есть область
(ditio) этих понятий и соответствующих познавательных
способностей. Следовательно, эмпирические понятия име-
ют, правда, свою почву в природе как совокупности всех
предметов чувств, но не имеют своей области (имеют
лишь место своего пребывания, domicilium), потому что,
будучи произведены законным образом, они сами не за-
конодательны, и основанные на них правила эмпиричны,
тем самым случайны.
Вся наша познавательная способность содержит две
области: область понятий природы и область понятия
свободы, ибо посредством той и другой она априорно
законодательна. Соответственно этому и философия де-
лится на теоретическую и практическую. Но почва, на
которой создается ее область и осуществляется ее за-
конодательство, — всегда лишь совокупность предметов
44

________КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
возможного опыта, в той мере, в какой они принимаются
только как явления; ибо без этого невозможно было бы
мыслить законодательство рассудка по отношению к ним.
Законодательство посредством понятий природы осуще-
ствляется рассудком, оно теоретическое. Законодательство
посредством понятия свободы осуществляется разумом —
оно практическое. Разум может быть законодателен только
в области практического; в теоретическом познании (в
познании природы) разум может только (в качестве зна-
ющего законы с помощью рассудка) делать посредством
умозаключений из данных законов выводы, которые ос-
таются в сфере природы, всегда останавливаются у границ
природы. Напротив, там, где правила носят практический
характер, разум не становится сразу же законодательным,
так как эти правила могут быть и технически практиче-
скими.
Следовательно, рассудок и разум обладают на одной
и той же почве опыта двумя различными видами зако-
нодательств, не нанося при этом ущерба друг другу. Ибо
так же, как понятие природы не влияет на законодатель-
ство посредством понятия свободы, и понятие свободы не
нарушает законодательства природы. Возможность по
крайней мере мыслить без противоречия сосуществование
обоих законодательств и связанных с ними способностей
в одном и том же субъекте показала критика чистого
разума, устранив возражения по этому вопросу посредст-
вом выявления в них диалектической видимости.
Однако то, что эти две различные области, постоянно
взаимоограничивающие друг друга, если и не в своем
законодательстве, то в чувственном мире, не составляют
единого, происходит от того, что понятие природы мо-
жет, правда, представить свои предметы в созерцании,
но не как вещи сами по себе, а только как явления,
напротив, понятие свободы — может представить в своем
объекте вещь саму по себе, но не в созерцании; тем
самым ни одно из этих понятий не может дать теоре-
тического знания о своем объекте (и даже о мыслящем
субъекте) как вещи самой по себе2 , которая была бы
тем, что выходит за пределы чувств; идею этого, правда,
необходимо полагать в основу возможности всех пред-
метов опыта, но саму эту идею никогда нельзя возвысить
и расширить до познания.
Следовательно, существует безграничная, но и недо-

________И. КАНТ________
ступная всей нашей познавательной способности об-
ласть — область сверхчувственного, где мы не обретаем
для себя почву, следовательно, не можем располагать в
ней сферой теоретического познания ни для понятий
рассудка, ни для понятий разума, область, которую мы,
правда, должны заполнять идеями как для теоретиче-
ского, так и для практического применения разума, од-
нако по отношению к законам, возникшим из понятия
свободы, мы можем придавать этим идеям лишь прак-
тическую реальность, что ни в коей мере не расширяет
наше теоретическое познание до сверхчувственного.
Хотя между областью понятия природы в качестве
чувственного и областью понятия свободы в качестве
сверхчувственного лежит необозримая пропасть, так что
переход от первой ко второй (следовательно, посредством
теоретического применения разума) невозможен, будто это
два настолько различных мира, что первый не может
влиять на второй, тем не менее, второй должен влиять
на первый, а именно, понятие свободы должно сделать
действительной в чувственном мире заданную его зако-
нами цель, и, следовательно, природу должно быть воз-
можно мыслить таким образом, чтобы закономерность ее
формы соответствовала по крайне мере возможности це-
лей, заданных ей законами свободы. Следовательно, дол-
жно быть все-таки основание для единства сверхчувст-
венного, лежащего в основе природы, с тем, что практи-
чески содержит в себе понятие свободы, даже если такое
понятие не достигает ни теоретически, ни практически
познания этого единства, а значит, не имеет своей области,
оно все-таки делает возможным переход от мышления по
принципам природы к мышлению по принципам свободы.
III
О КРИТИКЕ СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ КАК СРЕДСТВЕ,
СВЯЗЫВАЮЩЕМ ДВЕ ЧАСТИ ФИЛОСОФИИ
В ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ
Критика познавательных способностей с точки зрения
того, что они могут совершить априорно, не имеет,
собственно говоря, по отношению к объектам определен-
ной области, поскольку она — не доктрина, а должна
лишь исследовать, возможна ли посредством нее при
46

________КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
свойствах, которыми обладают наши способности, докт-
рина, а если возможна, то каким образом. Область
критики распространяется на все притязания этих спо-
собностей, чтобы очертить границы их правомерности.
Однако то, что не может войти в деление философии,
может ведь войти в качестве главной составной части
в критику чистой познавательной способности вообще,
если оно содержит принципы, которые сами по себе не
пригодны ни для теоретического, ни для практического
применения.
Понятия природы, содержащие основу для всякого
априорно теоретического познания, покоились на зако-
нодательстве рассудка. Понятие свободы, содержащее ос-
нову для всех априорных чувственно не обусловленных
практических предписаний, покоилось на законодатель-
стве разума. Таким образом, помимо того, что обе спо-
собности могут быть по своей логической форме при-
менены к принципам, какого бы происхождения эти
принципы ни были, каждая из них обладает еще по
своему содержанию своим собственным законодательст-
вом, над которым (априорно) нет другого и которое
поэтому оправдывает деление философии на теоретиче-
скую и практическую.
Однако в семействе высших познавательных способ-
ностей все-таки существует промежуточное звено между
рассудком и разумом. Это — способность суждения,
которая, как можно предположить по аналогии, также
должна содержать если не собственное законодательство,
то, во всяком случае, собственный принцип обнаружения
законов, правда, принцип, лишь априорно субъективный;
и хотя этому принципу не дана в качестве его области
определенная сфера предметов, он все-таки может иметь
какую-либо почву с определенными свойствами, для ко-
торых значим лишь этот принцип.
К этому присовокупляется (судя по аналогии) новое
основание для того, чтобы поставить способность суж-
дения в связь с другим порядком способностей нашего
представления, который, по-видимому, еще более важен,
чем близость способности суждения другим познаватель-
ным способностям. Ибо все силы или способности души
могут быть сведены к трем, которые далее нельзя вы-
вести из общего основания; это способность познания,
чувство удовольствия и неудовольствия и способность

________И. КАНТ________
желания*. Для способности познания законодателен толь-
ко рассудок, если эта способность (как и должно быть,
когда она рассматривается сама по себе, без смешения
со способностью желания) соотносится в качестве спо-
* Полезно, если есть основание считать, что понятия, используемые
как эмпирические принципы, родственны чистой априорно познаватель-
ной способности, попытаться дать им ввиду этой связи трансценденталь-
ную дефиницию, а именно посредством чистых категорий, поскольку
уже они в достаточной степени указывают на отличие данного понятия
от других. Последуем в данном случае примеру математика, который
оставляет эмпирические данные своей задачи неопределенными и под-
водит лишь отношение этих данных в их чистом синтезе под понятия
чистой арифметики, обобщая этим решение задачи. Меня упрекали,
когда я использовал подобный метод («Критика практического разума»,
предисловие, с. 16)3, и порицали данную мной дефиницию способности
желания как способности служить посредством своих представлений
причиной действительности предметов этих представлений, ибо по-
желания ведь также желания, между тем каждый понимает, что по-
средством одних только желаний он не может создать их объект. Однако
это доказывает лишь то, что человек может ощущать желания, которые
приводят его к противоречию с самим собой, когда он на основании
одного только представления пытается создать объект, хотя и не может
рассчитывать на успех, так как сознает, что его механические силы
(называя так силы непсихологические), которые должны были быть
определены этим представлением, чтобы создать (тем самым опосредст-
вованно) объект, либо недостаточны, либо вообще направлены на нечто
недостижимое, например, сделать случившееся неслучившимся (о mihi
praeteritos... etc)4, или устранить в нетерпеливом ожидании промежуток
времени до желанного момента. Хотя мы в подобных фантастических
желаниях и сознаем недостаточность наших представлений (или даже
их непригодность) для того, чтобы быть причиной своих предметов, но
отношение их как причины, следовательно, представление об их кау-
зальности содержится в каждом желании, что особенно очевидно в тех
случаях, когда это желание достигает степени аффекта, стремления.
Перегружая сердце, делая его слабым и таким образом исчерпывая силы,
эти желания доказывают, что подобные представления постоянно ведут
к напряжению сил и вследствие невозможности их осуществить — ко
все большему ослаблению души. Даже молитвы об избавлении от больших
и, как предполагается, неизбежных несчастий и ряд суеверных средств
для того, чтобы достигнуть целей, недостижимых естественным путем,
доказывают наличие каузальной связи между представлениями и их
объектами; от этого стремления не удерживает даже сознание недоста-
точности этих представлений для получения искомого результата. Но
почему в нашу природу заложена склонность к осознанно пустым же-
ланиям — вопрос антропологически-телеологический. Создается впечат-
ление, что, если бы нам было предназначено применять наши силы не
раньше, чем мы убедимся в нашей способности создать определенный
объект, эти силы в большинстве случаев оставались бы неиспользован-
ными. Ибо обычно мы узнаем о наших силах лишь тогда, когда испы-
тываем их. Эта иллюзорность пустых пожеланий есть, таким образом,
лишь следствие благотворного устройства нашей природы5.
48

________КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
собности теоретического познания с природой, лишь
по отношению к которой как явлению мы можем ус-
танавливать законы посредством априорных понятий при-
роды, представляющих собой, собственно говоря, чистые
понятия рассудка. Для способности желания как высшей
способности в соответствии с понятием свободы априорно
законодателен только разум (в котором только и имеется
это понятие). Однако между способностью познания и
способностью желания находится чувство удовольствия,
так же, как между рассудком и разумом способность
суждения. Поэтому пока следует по крайней мере пред-
положить, что способность суждения также содержит для
себя априорный принцип, а поскольку со способностью
желания необходимо связано удовольствие или неудо-
вольствие (предшествуют ли они как в низшей степени
этой способности ее принципу или, как в высшей, сле-
дуют только из его определения моральным законом),
она также будет способствовать переходу чистых позна-
вательных способностей, то есть переходу от области
понятий природы к области понятия свободы, подобно
тому как в логическом применении она делает возмож-
ным переход от рассудка к разуму.
Следовательно, хотя философия может быть разделена
только на две главные части, теоретическую и практиче-
скую, хотя все, что мы хотели бы сказать о собственных
принципах способности суждения, должно быть отнесено
в ней к теоретической части, то есть к познанию разумом
согласно понятиям природы, все-таки критика чистого ра-
зума, которая прежде чем приступить к осуществлению
системы должна установить все это для ее возможности,
состоит из трех частей: критики чистого рассудка, критики
чистой способности суждения и критики чистого разума;
эти способности названы чистыми потому, что они апри-
орно законодательны.
4—176
49

________И. КАНТ________
IV
О СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ
КАК АПРИОРНО ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ
СПОСОБНОСТИ
Способность суждения вооб-
ще есть способность мыслить особенное как подчиненное об-
щему. Если общее (правило, принцип, закон) дано, то спо-
собность суждения, которая подводит под него особенное (и
в том случае, если она в качестве трансцендентальной спо-
собности суждения априорно указывает условия, при кото-
рых только и может быть совершено это подведение) есть
определяющая способность суждения; если же дано только
особенное, для которого способность суждения должна найти
общее, то эта способность есть рефлектирующая способ-
ность суждения.
Определяющая способность суждения лишь подводит осо-
бенное под общие трансцендентальные законы, которые дает
рассудок, закон предписан ей априорно, и ей не нужно самой
измышлять закон, чтобы подчинить особенное в природе об-
щему. Однако существует такое многообразие форм природы,
столько модификаций общих трансцендентальных понятий,
остающихся не определенными теми законами, которые ап-
риорно дает чистый рассудок, ибо они имеют в виду возмож-
ность природы (в качестве предмета чувств) вообще, что для
всего этого также должны быть законы; в качестве эмпири-
ческих они могут в соответствии с пониманием нашего рас-
судка быть случайными, но поскольку они должны называть-
ся законами (как того требует понятие природы), их следует
все-таки признавать необходимыми, исходя из некоего, хотя
и не известного нам принципа, принципа единства многооб-
разного. Следовательно, рефлектирующая способность суж-
дения, которой надлежит подниматься от особенного в приро-
де к общему, нуждается в принципе — из опыта она его за-
имствовать не может, так как именно этот принцип должен
обосновать единство всех эмпирических принципов, подчи-
ненных также эмпирическим, но более высоким принципам,
другими словами, возможность их систематического подчи-
нения друг другу. Подобный трансцендентальный принцип
рефлектирующая способность суждения может дать себе как
закон только сама; она не может взять его извне (так как в
этом случае она была бы определяющей способностью сужде-
ния) или предписывать его природе, ибо рефлексия о законах
50

________КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
природы сообразуется с природой, а не природа с условиями,
согласно которым мы пытаемся получить совершенно случай-
ное в отношении этих условий понятие о ней.
Поскольку общие законы природы имеют основание в
нашем рассудке, который предписывает их природе (прав-
да, лишь в соответствии с общим понятием о ней как
природе), этот принцип должен быть лишь таким, который
устанавливает, что частные эмпирические законы в отно-
шении того, что в них осталось не определенным упомя-
нутыми общими законами, надлежит рассматривать в та-
ком единстве, будто некий рассудок (хотя и не наш)
также дал их нашим познавательным способностям, чтобы
сделать возможной систему опыта сообразно частным за-
конам природы. Это не значит, что следует действительно
исходить из наличия такого рассудка (ибо эта идея служит
принципам лишь рефлектирующей способности суждения,
для рефлексии, а не для определения), и эта способность
дает, таким образом, закон только самой себе, не природе.
Поскольку понятие объекта, в той мере, в какой оно содер-
жит одновременно и основание действительности этого объ-
екта, называется целью, а соответствие вещи той структуре
вещей, которая возможна лишь согласно целям, называется
целесообразностью ее формы, то принцип способности суж-
дения по отношению к форме вещей природы, подчиненных
эмпирическим законам вообще, есть целесообразность при-
роды в ее многообразии. Другими словами, посредством этого
понятия природа представляется таким образом, будто некий
рассудок содержит основание единства многообразия ее эм-
пирических законов.
Следовательно, целесообразность природы есть частное
априорное понятие, которое имеет свой источник только
в рефлектирующей способности суждения. Ибо приписы-
вать продуктам природы нечто, подобное отношению при-
роды в них к целям, нельзя; этим понятием можно поль-
зоваться лишь для того, чтобы рефлектировать о них с
точки зрения связи явлений в природе, данной в соот-
ветствии с эмпирическими законами. К тому же это по-
нятие полностью отличается от практической целесооб-
разности (будь то человеческого искусства или нравствен-
ности), хотя и мыслится по аналогии с ней.
4*
51

________И. КАНТ________
V
ПРИНЦИП ФОРМАЛЬНОЙ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ ПРИРОДЫ
ЕСТЬ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНЫЙ ПРИНЦИП
СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ
Трансцендентальный прин-
цип — это принцип, посредством которого представляется
априорное общее условие, единственно допускающее, чтобы
вещи могли стать объектами нашего познания. Напротив,
метафизическим принцип называется, если он представляет
априорное условие, допускающее, чтобы объекты, понятие о
которых должно быть дано эмпирически, могли быть далее
определены априорно. Так, принцип познания тел в качест-
ве субстанций и изменяющихся субстанций трансцендента-
лен, если этим утверждается, что изменение должно быть
вызвано какой-либо причиной; он метафизичен, если утвер-
ждается, что это изменение должно быть вызвано внешней
причиной: в первом случае, для того чтобы априорно по-
знать положение, тело должно мыслиться только посредст-
вом онтологических предикатов (чистых понятий рассудка),
например, как субстанция; во втором в основу должно быть
положено эмпирическое понятие тела (как вещи, движу-
щейся в пространстве), что позволяет совершенно априорно
усмотреть, что телу присущ этот предикат (движения по-
средством внешней причины). Таким образом, как я сразу
же покажу, принцип целесообразности природы (в многооб-
разии ее эмпирических законов) есть трансцендентальный
принцип. Ибо понятие объектов, мыслимых подчиненными
этому принципу, есть лишь чистое понятие о предметах воз-
можного опытного познания вообще и не содержит ничего
эмпирического, напротив, принцип практической целесооб-
разности, который должен мыслиться в идее определения
свободной воли, есть принцип метафизический, так как по-
нятие способности желания как воли должно быть дано эм-
пирически (оно не принадлежит к трансцендентальным пре-
дикатам). Однако оба принципа все-таки не эмпирические,
а априорные принципы, ибо для связи предиката с эмпири-
ческим понятием субъекта их суждений нет необходимости
в дальнейшем опыте, и эта связь может быть принята совер-
шенно априорно.
Что понятие целесообразности природы принадлежит к
трансцендентальным принципам, можно в достаточной сте-
52

________КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
пени усмотреть из тех максим способности суждения, кото-
рые априорно полагаются в основу исследования природы и
тем не менее направлены только на возможность опыта, тем
самым на возможность познания природы, но не просто как
природы вообще, а как природы, определенной многообрази-
ем частных законов. Они часто, хотя и разрозненно, встреча-
ются в данной науке в качестве сентенций метафизической
мудрости в связи с рядом правил, необходимость которых не
может быть выведена из понятий. «Природа избирает крат-
чайший путь (lex parsimoniae)6; она не делает скачков, ни в
последовательности своих изменений, ни в рядоположности
различных по своей специфике форм (lex continui in natura)7;
ее великое многообразие в эмпирических законах есть, одна-
ко, единство, подчиненное немногим принципам (principia
praeter necessitatem non sunt multiplicanda 8)» и т. д.
Но если мыслят указать происхождение этих основополо-
жений и пытаются произвести это психологическим путем, то
это полностью противоречит их смыслу. Ибо эти основополо-
жения говорят не о том, что происходит, то есть по какому
правилу действительно функционируют наши познаватель-
ные способности, и не о том, как судят, а о том, как должно
судить; и если принципы лишь эмпиричны, такая логическая
объективная необходимость получена быть не может. Следо-
вательно, для наших познавательных способностей и их при-
менения целесообразность природы, которая с несомненно-
стью высвечивается в них, есть трансцендентальный принцип
суждений и нуждается, таким образом, в трансцендентальной
дедукции, посредством которой будет показано, что основа-
ние для такого суждения следует искать в априорных источ-
никах познания.
В основаниях возможности опыта мы, правда, всегда
сначала находим нечто необходимое, а именно общие
законы, без которых природа вообще (как предмет чувств)
не может быть мыслима; они основаны на категориях,
применяемых к формальным условиям всякого возможного
для нас созерцания, поскольку оно также априорно. Под
действием этих законов способность суждения есть опре-
деляющая; ибо все ее дело в том, чтобы производить
подведение под данные законы. Например: рассудок гово-
рит — каждое изменение имеет свою причину (общий
закон природы); задача трансцендентальной способности
суждения только в том, чтобы указать условие подведения
под данное априорное понятие рассудка; а оно состоит в

________И. КАНТ________
последовательности определений одной и той же вещи.
Для природы вообще (как предмета возможного опыта)
этот закон познается как совершенно необходимый. Однако
предметы эмпирического познания определены кроме этого
формального условия времени или, насколько можно ап-
риорно судить, могут быть определены еще рядом других
способов. Таким образом, различные по своей специфике
предметы природы могут, помимо того, что присуще им
в качестве принадлежащих природе вообще, еще беско-
нечно многообразно выступать как причины; и каждый
способ такого рода должен (в соответствии с понятием
причины вообще) иметь свое правило, которое есть закон,
тем самым обладает необходимостью, хотя мы по свой-
ствам и при границах наших познавательных способностей
эту необходимость не усматриваем. Следовательно, в ас-
пекте эмпирических природных законов мы должны мыс-
лить в природе возможность бесконечно многообразных
эмпирических законов, которые для нашего понимания
случайны (не могут быть априорно познаны) и исходя из
которых мы судим о единстве природы, а также о воз-
можности единства опыта (как системы по эмпирическим
законам) как о чем-то случайном. Однако поскольку по-
добное единство необходимо должно быть предпослано и
принято, ибо в противном случае нельзя было бы пол-
ностью связать эмпирические знания в целостность опы-
та — общие законы природы устанавливают, правда, по-
добную связь между вещами одного рода в качестве вещей
природы вообще, но не в их специфичности как особых
существ природы, — то способность суждения должна
принять в качестве априорного принципа для своего соб-
ственного применения, что случайное для человеческого
понимания в частных (эмпирических) законах природы
все-таки содержит хотя и непостижимое для нас, но мыс-
лимое закономерное единство в соединении многообразного
в ней в сам по себе возможный опыт. Следовательно,
поскольку закономерное единство в соединении, которое
мы познаем в соответствии с необходимым намерением
(потребностью) рассудка, — но познаем как само по себе
случайное, — представляется нам целесообразностью объ-
ектов (здесь — природы), то способность суждения, ко-
торая по отношению к вещам, подчиненным возможным
(еще подлежащим открытию) эмпирическим законам есть
только рефлектирующая способность, должна мыслить для

________КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
нашей познавательной способности природу применительно
к этим законам по принципу целесообразности, который
затем находит свое выражение в вышеприведенных мак-
симах способности суждения. Это трансцендентальное по-
нятие целесообразности природы не есть ни понятие при-
роды, ни понятие свободы, поскольку оно ничего не при-
дает объекту (природе), а лишь представляет собой
единственный способ, который мы должны применять в
рефлексии о предметах природы, намереваясь обрести пол-
ностью связный опыт, следовательно, есть субъективный
принцип (максима) способности суждения; поэтому, встре-
чая подобное систематическое единство по чисто эмпири-
ческим законам, мы испытываем радость (собственно, от
того, что освобождаемся от некой потребности), как будто
это счастливая случайность, благоприятствующая нашему
намерению, хотя мы должны с необходимостью признать,
что подобное единство существует, несмотря на то, что
мы не можем ни усмотреть, ни доказать его.
Чтобы убедиться в обоснованности этой дедукции дан-
ного понятия и в необходимости принять его как транс-
цендентальный принцип познания, следует представить
себе серьезность задачи: получить из данных восприятий
природы, содержащей бесконечное многообразие эмпири-
ческих законов, связный опыт; эта задача априорно вклю-
чена в наш рассудок. Правда, рассудок априорно владеет
общими законами природы, без которых она вообще не
могла бы быть предметом опыта, однако сверх этого ему
нужен еще известный порядок в природе, в ее частных
правилах, узнать которые он может лишь эмпирически и
которые для него случайны. Эти правила, без которых
не было бы продвижения от общей аналогии возможного
опыта вообще к частному опыту, рассудок должен мыслить
как законы (то есть как необходимые), — ибо в противном
случае они не составляли бы порядка природы, — хотя
он не познает и никогда не сможет постигнуть их. По-
этому, несмотря на то, что рассудок в отношении этих
объектов ничего не может априорно определить, он все-
таки должен следовать так называемым эмпирическим
законам и положить в основу своей рефлексии априорный
принцип, а именно, что по этим законам возможен по-
знаваемый порядок в природе; и этот принцип выражают
следующие положения: что в природе существует пости-
жимая для нас иерархия родов и видов; что они прибли-

________И. КАНТ________
жаются друг к другу по общему принципу, дабы был
возможен переход от одного к другому, а тем более к
высшему роду; что хотя нашему рассудку сначала пред-
ставляется неизбежным принять для специфического раз-
личия действий природы столько же видов каузальности,
они все-таки могут подчиняться небольшому числу прин-
ципов, обнаружением которых мы должны заниматься, и
т. д. Это соответствие природы нашей познавательной
способности априорно предпосылается способностью суж-
дения для ее рефлексии о природе по ее эмпирическим
законам, тогда как рассудок объективно признает это со-
ответствие случайным; только способность суждения при-
писывает это соответствие природе как трансценденталь-
ную целесообразность (по отношению к познавательной
способности субъекта); без такой предпосылки мы не име-
ли бы порядка в природе по эмпирическим законам и,
следовательно, не имели бы путеводной нити для того,
чтобы с помощью этих законов ставить опыт сообразно
всему многообразию природы и для его исследования.
Ведь легко можно предположить, что, несмотря на все
единообразие вещей природы по общим законам, без ко-
торых вообще не было бы формы опытного познания,
специфическое различие эмпирических законов природы
и их действий все-таки оказалось бы настолько значи-
тельным, что наш рассудок не мог бы обнаружить в ней
постижимый порядок, не мог бы делить ее продукты на
роды и виды, чтобы пользоваться принципами объяснения
и понимания одного для объяснения и понимания другого,
и создать из столь запутанного для нас (собственно говоря,
лишь бесконечно многообразного, несоразмерного нашей
способности постижения) материала связный опыт.
Следовательно, способность суждения также имеет ап-
риорный принцип для возможности природы, но лишь в
субъективном отношении, в себе, посредством чего она
предписывает не природе (как автономии), а самой себе
(как геавтономии) закон для рефлексии о природе, закон,
который можно назвать законом спецификации природы
в отношении ее эмпирических законов; способность суж-
дения априорно не познает его в природе, а принимает
ради возможности для нашего рассудка постичь порядок
в делении, которому она подвергает свои общие законы,
когда хочет подчинить им многообразие частных законов.
Следовательно, когда говорят: природа специфицирует

________КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
свои общие законы по принципу целесообразности для
нашей познавательной способности, то есть для соответ-
ствия их человеческому рассудку в его необходимом де-
ле — находить для особенного, которое дает ему восп-
риятие, общее, а для различного (для каждого вида, прав-
да, общего) — связь в единстве принципа, то этим не
приписывают закон природе и не узнают его в ней по-
средством наблюдения (хотя названный принцип может
быть подтвержден); это принцип не определяющей, а толь-
ко рефлектирующей способности суждения, и требуется
лишь, чтобы эмпирические законы природы, каким бы ни
было устройство природы по ее общим законам, обяза-
тельно исследовались по этому принципу и основанным
на нем максимам, ибо успешно применять наш рассудок
в опыте и обретать познание мы можем лишь в тех
границах, в которых действует этот принцип.
IV
О СВЯЗИ ЧУВСТВА УДОВОЛЬСТВИЯ
С ПОНЯТИЕМ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ ПРИРОДЫ
Мыслимое соответствие при-
роды в многообразии ее частных законов нашей потреб-
ности найти для нее общность принципов должно по всему
нашему разумению рассматриваться как случайное, но тем
не менее необходимое для потребности нашего рассудка,
следовательно, как целесообразность, посредством которой
природа соответствует нашему направленному только на
познание намерению. Общие законы рассудка, которые од-
новременно суть законы природы, ей столь же необходимы
(хотя они и возникли из спонтанности), как законы дви-
жения материи; возникновение их не предполагает наме-
рения, связанного с нашей познавательной способностью,
так как только с их помощью мы впервые обретаем по-
нятие о том, что есть познание вещей (природы), и они
необходимо присущи природе как объекту нашего позна-
ния вообще. Между тем то, что порядок природы по ее
частным законам при всем их, по крайней мере возмож-
ном, многообразии и неоднородности, превосходящим нашу
способность постижения, действительно соответствует этой
способности, насколько мы можем усмотреть, случайно;
57

________И. КАНТ________
выявление этого порядка — дело рассудка, преднамеренно
направленное к его необходимой цели, а именно внести в
этот порядок единство принципов; эту цель способность
суждения должна затем приписать природе, ибо рассудок
предписать ей для этого закон не может.
Осуществление каждого намерения связано с чувством
удовольствия; если условием намерения служит априорное
представление, подобно тому, как здесь принцип для ре-
флектирующей способности суждения вообще, то чувство
удовольствия также определено априорным основанием и
значимо для каждого, причем только посредством отно-
шения объекта к познавательной способности; понятие
целесообразности здесь ни в коей мере не принимает во
внимание способность желания и, следовательно, полно-
стью отличается от всякой практической целесообразности
природы.
В самом деле, хотя совпадение восприятий с законами
по общим понятиям природы (категориям) отнюдь не вы-
зывает в нас чувство удовольствия и не может его вызвать,
поскольку рассудок действует здесь необходимым образом
непреднамеренно соответственно своей природе, то, с дру-
гой стороны, обнаруженная совместимость двух или не-
скольких гетерогенных эмпирических законов природы под
одним охватывающим их принципом служит основанием
вполне заметного удовольствия, часто даже восхищения,
причем такого, которое не исчезает и при достаточном
знакомстве с предметом. Правда, мы больше не испыты-
ваем заметного удовольствия от того, что мы постигаем
природу и единство ее деления на роды и виды, что
только и делает возможными эмпирические понятия, по-
средством которых мы познаем природу по ее частным
законам, но в свое время это удовольствие несомненно
существовало; и лишь потому, что без него не был бы
возможен даже самый обычный опыт, оно постепенно
смешалось с познанием и как таковое уже не замечалось.
Следовательно, необходимо нечто, заставляющее обратить
внимание в суждении о природе на ее целесообразность
для нашего рассудка, стремление подчинить, где это воз-
можно, неоднородные законы природы ее более высоким,
хотя также эмпирическим законам, для того, чтобы, если
это удается, ощутить удовольствие от согласованности их
для нашей познавательной способности, от согласованно-
сти, которую мы считаем случайной. Напротив, нам бы

________КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
очень не понравилось такое представление о природе,
посредством которого было бы заранее известно, что при
любом исследовании, выходящем за пределы самого про-
стого опыта, мы натолкнемся на такую разнородность ее
законов, которая сделает невозможным для нашего рас-
судка объединение частных законов в общие эмпирические
законы, ибо это противоречит субъективно целесообразной
спецификации природы по ее родам и нашей рефлекти-
рующей способности суждения применительно к ней.
Предпосылка способности суждения относительно того,
до каких пределов простирается эта идеальная целесооб-
разность природы для нашей познавательной способности,
столь неопределенна, что, когда нам говорят: более глу-
бокое и обширное знание природы путем наблюдения
должно в конце концов натолкнуться на такое многооб-
разие законов, которое ни один человеческий рассудок не
сможет свести к одному принципу, — мы готовы прими-
риться с этим; впрочем, мы охотнее прислушиваемся к
тем, кто возбуждает в нас надежду на то, что чем больше
мы будем знать о внутреннем строении природы и чем
больше сумеем провести сравнений ее с внешними, нам
еще не известными звеньями, тем проще покажутся нам
в ходе расширения нашего опытного знания ее принципы
и тем более однородной она предстанет нам при всей
кажущейся разнородности ее эмпирических законов. Ибо
веление способности суждения — действовать, основываясь
на принципе соответствия природы нашей познавательной
способности до тех пор, пока этот принцип сохраняет
свою значимость, не задаваясь вопросом о ее границах
(поскольку это правило дает нам не определяющая спо-
собность); определить границы рационального применения
нашей познавательной способности мы можем, но опре-
делить границы в эмпирической области невозможно.
VII
ОБ ЭСТЕТИЧЕСКОМ ПРЕДСТАВЛЕНИИ
О ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ ПРИРОДЫ
То, что в представлении об
объекте чисто субъективно, то есть составляет его отноше-
ние к субъекту, есть эстетическое свойство представления;
59

________И. КАНТ________
но то, что служит или может быть применено в нем для оп-
ределения предмета (для познания), есть его логическая
значимость. В познании предмета чувств оба отношения
встречаются. В чувственном представлении о вещах вне ме-
ня качество пространства, в котором мы их созерцаем, есть
то, что чисто субъективно в моем представлении о них (этим
не определяется то, что они суть в качестве объектов самих
по себе), поэтому предмет мыслится здесь только как явле-
ние; однако пространство, невзирая на его чисто субъектив-
ное качество, все-таки есть часть познания вещей как явле-
ний. Ощущение (здесь внешнее) также выражает лишь субъ-
ективное в наших представлениях о вещах вне нас, но в
сущности материальное (реальное) в них (посредством чего
дается нечто существующее), так же как пространство выра-
жает лишь априорную форму возможности их созерцания;
однако и это ощущение используется для познания объектов
вне нас.
То субъективное в представлении, которое не может
стать частью познания, есть связанное с этим пред-
ставлением удовольствие или неудовольствие; посредст-
вом того и другого я ничего не познаю в предмете
представления, хотя они и могут быть действием како-
го-либо познания. Целесообразность вещи, поскольку она
представлена в восприятии, также не составляет свойство
самого объекта (ибо она не может быть воспринята),
хотя и может быть выведена из познания вещей. Сле-
довательно, целесообразность, которая предшествует по-
знанию объекта, более того, непосредственно связывается
с представлением об объекте без желания использовать
его для познания, есть то субъективное в представлении,
которое не может стать частью познания. Следовательно,
в таком случае предмет называется целесообразным лишь
потому, что представление о нем непосредственно свя-
зано с чувством удовольствия; и само это представление
есть эстетическое представление о целесообразности. Од-
нако возникает вопрос, существует ли вообще подобное
представление о целесообразности.
Если со схватыванием (apprehensio) формы предмета со-
зерцания, без отнесения его к понятию для определенного по-
знания, связано удовольствие, то представление в этом слу-
чае соотносится не с объектом, а только с субъектом, и удо-
вольствие может выразить не что иное, как соответствие
объекта познавательным способностям, действующим в ре-

________КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
флектирующей способности суждения и постольку, посколь-
ку они в ней присутствуют, то есть только субъективную
формальную целесообразность объекта. Ведь схватывание
форм в воображении никогда не может происходить без того,
чтобы рефлектирующая способность суждения не сравнивала
их, даже непреднамеренно, по крайней мере со своей способ-
ностью соотносить созерцания с понятиями. Если в этом срав-
нении воображение (в качестве способности к априорным со-
зерцаниям) непреднамеренно приводится в согласие с рассуд-
ком (в качестве способности создавать понятия) и тем самым
возбуждается чувство удовольствия, то предмет надлежит
рассматривать как целесообразный для рефлектирующей
способности суждения. Подобное суждение есть эстетическое
суждение о целесообразности объекта, которое не основано на
имеющемся понятии предмета и не создает понятие о нем.
С представлением о предмете, форма которого (а не матери-
альное в представлении о нем, то есть ощущение) рассматри-
вается в рефлексии о ней (без намерения обрести понятие о
предмете) как основание удовольствия от представления о по-
добном объекте, — с таким представлением это удовольствие
мыслится как необходимо связанное, следовательно, не толь-
ко для субъекта, схватывающего эту форму, но и вообще для
каждого, кто выносит о нем суждение. Тогда предмет назы-
вается прекрасным, а способность выносить суждение на ос-
новании такого удовольствия (следовательно, выносить об-
щезначимое суждение) называется вкусом. Так как основа-
ние удовольствия полагается только в форму предмета для
рефлексии вообще, тем самым не в ощущение предмета и без
соотнесения его с понятием, которое содержало бы какое-ли-
бо намерение, то лишь с закономерностью в эмпирическом
применении способности суждения вообще (с единством вооб-
ражения и рассудка) в субъекте согласуется представление об
объекте в рефлексии, чьи априорные условия общезначимы;
а поскольку эта согласованность предмета со способностью
субъекта случайна, она создает представление о целесообраз-
ности предмета в отношении познавательных способностей
субъекта.
Здесь выступает такое удовольствие, которое, подобно
всякому удовольствию или неудовольствию, не вызванному
понятием свободы (то есть предшествующим определением
высшей способности желания посредством чистого разума),
никогда не может быть выведено из понятий как необ-
ходимо связанное с представлением о предмете, но всегда

________И. КАНТ________
должно быть познано только посредством рефлективного
восприятия как связанное с ним; следовательно, оно, по-
добно всем эмпирическим суждениям, не может сообщать
объективную необходимость и притязать на априорную
общезначимость. Однако суждение вкуса, подобно всем
другим эмпирическим суждениям, притязает только на
общезначимость, что, несмотря на его внутреннюю слу-
чайность, всегда возможно. Странно и необычно здесь
только то, что не эмпирическое понятие, а чувство удо-
вольствия (следовательно, вообще не понятие) надлежит
посредством суждения вкуса — будто оно является пре-
дикатом, связанным с познанием объекта, — ожидать от
каждого и связывать с его представлением.
Тот, кто вынес единичное суждение опыта, различив,
например, в горном хрустале движущуюся каплю воды,
с полным основанием требует, чтобы и другие это при-
знали, ибо он вынес свое суждение по общим условиям
определяющей способности суждения в соответствии с за-
конами возможного опыта вообще. Так же тот, кто ис-
пытывает удовольствие от одной только рефлексии о форме
предмета, не принимая во внимание понятие, с полным
основанием притязает на согласие каждого, хотя его суж-
дение эмпирично и единично, ибо основание для этого
удовольствия содержится в общем, хотя и субъективном
условии рефлектирующих суждений, а именно в целесо-
образном соответствии предмета (будь то продукт природы
или искусства) познавательным способностям (воображе-
ния и рассудка), требующимся для каждого эмпирического
познания.
Следовательно, хотя в суждении вкуса удовольствие
зависит от эмпирического представления и априорно не
может быть связано с каким-либо понятием (невозможно
априорно определить, будет ли предмет соответствовать
вкусу или нет, его надлежит испробовать), однако удо-
вольствие есть все-таки определяющее основание этого
суждения только вследствие сознания того, что оно по-
коится на рефлексии и общих, хотя только субъективных,
условиях соответствия рефлексии познанию объектов во-
обще, для которых форма объекта целесообразна.
Этим и объясняется, почему суждения вкуса по их
возможности — поскольку она предполагает априорный
принцип — также служат предметом критики, хотя этот
принцип не есть ни познавательный принцип для рассудка,

________КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
ни практический принцип для воли и, следовательно, не
есть априорно определяющий принцип.
Восприимчивость к удовольствию, возникающему из
рефлексии о формах вещей (как природы, так и искусства)
свидетельствует, однако, не только о целесообразности
объектов по отношению к рефлектирующей способности
суждения сообразно понятию природы субъекта, но и,
наоборот, о целесообразности субъекта по отношению к
предметам по их форме и даже бесформенности в силу
понятия свободы; и поэтому эстетическое суждение должно
быть отнесено в качестве суждения вкуса не только к
прекрасному, но и в качестве возникшего из духовного
чувства к возвышенному, и, таким образом, критика эс-
тетической способности суждения должна быть разделена
на две соответствующие этому главные части.
VIII
О ЛОГИЧЕСКОМ ПРЕДСТАВЛЕНИИ
О ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ ПРИРОДЫ
В данном нам в опыте предмете целесообразность мо-
жет быть представлена либо просто на субъективном ос-
новании как соответствие его формы при схватывании
(apprehensio) — до всякого понятия — познавательным
способностям, чтобы объединить созерцание с понятиями
для познания вообще, либо на объективном основании как
соответствие формы предмета возможности самой вещи,
согласно понятию о ней, предшествующему ей и содер-
жащему основание этой формы. Мы видели, что пред-
ставление о целесообразности первого рода покоится на
непосредственном удовольствии от формы предмета уже
в самой рефлексии о ней; представление о целесообраз-
ности второго рода, поскольку оно соотносит форму объ-
екта не с познавательной способностью субъекта при ее
схватывании, а с определенным познанием предмета, под-
веденного под данное понятие, совершенно не связано при
суждении о вещах с чувством удовольствия от них и
относится только к рассудку. Если понятие о предмете
дано, то дело способности суждения применить это понятие
для познания в изображении (exhibitio), то есть сопоста-
вить понятие с соответствующим ему созерцанием; это
63

________И. КАНТ________
может происходить посредством нашего воображения, как
в искусстве, когда мы реализуем заранее принятое понятие
о предмете, который служит нам целью, или посредством
природы в ее технике (как это происходит в органических
телах), когда мы для того, чтобы судить о ее продукте,
привносим в нее наше понятие цели; в последнем случае
мы представляем себе не только целесообразность при-
роды в форме вещи, но и этот ее продукт как цель
природы. Хотя наше понятие о субъективной целесооб-
разности природы в ее формах в соответствии с эмпири-
ческим законом вообще не есть понятие об объекте, а
лишь принцип способности суждения, посредством кото-
рого она обретает понятия в этом чрезмерном многооб-
разии (ориентируется в нем), тем не менее мы этим как
бы приписываем природе внимание к нашей познаватель-
ной способности по аналогии с целью; таким образом, мы
можем рассматривать красоту природы как изображение
понятия формальной (чисто субъективной) целесообразно-
сти, а цели природы — как изображение понятия реальной
(объективной) целесообразности; о первой мы судим на
основании вкуса (эстетически, посредством чувства удо-
вольствия), о второй — на основании рассудка и разума
(логически, согласно понятиям).
На этом основано деление критики способности суж-
дения на эстетическую и телеологическую; под первой
мы понимаем способность судить о формальной целесооб-
разности (ее называют также субъективной) на основании
чувства удовольствия или неудовольствия, под второй —
способность судить о реальной целесообразности (объек-
тивной природы) на основании рассудка и разума.
В критике способности суждения наиболее существенна
та часть, в которой содержится эстетическая способность
суждения, так как только в ней находится принцип, ко-
торый способность суждения совершенно априорно пола-
гает в основу своей рефлексии о природе, а именно прин-
цип формальной целесообразности природы по ее частным
(эмпирическим) законам для нашей познавательной спо-
собности, без которых рассудок не ориентировался бы в
ней; напротив, нет никакого априорного основания счи-
тать, что должны существовать объективные цели приро-
ды, то есть вещи, возможные только как ее цели: воз-
можность этого не следует даже из понятия природы как
предмета опыта в общем и особенном. Лишь способность

________КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
суждения, не обладая для этого априорным принципом,
содержит в предлежащих случаях (некоторых продуктов)
правило, позволяющее применять для разума понятие це-
лей, после того как указанный трансцендентальный прин-
цип подготовил рассудок к тому, чтобы применять понятие
цели (по крайней мере в отношении формы к природе).
Однако трансцендентальное основоположение, согласно
которому целесообразность природы в субъективном от-
ношении к нашей познавательной способности примени-
тельно к форме вещи следует представлять себе как
принцип суждения о ней, оставляет совершенно неоп-
ределенным, где и в каких случаях я должен выносить
суждение о продукте по принципу целесообразности, а
не по общим законам природы и предоставляет эсте-
тической способности суждения установить на основании
вкуса соответствие продукта (его формы) нашей позна-
вательной способности (в той мере, в какой она решает
не на основании соответствия понятиям, а на основании
чувства). Напротив, телеологическая способность сужде-
ния определенно указывает условия, при которых о чем-
либо (например, об органическом теле) следует судить
в соответствии с идеей цели природы, но не может
привести ни одного основоположения из понятия природы
как предмета опыта для того, чтобы априорно приписать
ей отношение к целям, или даже неопределенно принять
нечто подобное до действительного опыта, связанного с
подобными продуктами; это объясняет, почему необхо-
димо провести множество частных опытов и рассмотреть
их в единстве их принципа, чтобы суметь только эм-
пирически познать объективную целесообразность в ка-
ком-либо предмете. Следовательно, эстетическая способ-
ность суждения есть особая способность судить о вещах
по правилу, но не по понятиям. Телеологическая же
способность суждения есть не особая способность, а лишь
рефлектирующая способность суждения вообще, посколь-
ку она, как всегда в теоретическом познании, действует
по понятиям, но по отношению к некоторым предметам
природы — по особым принципам, а именно по прин-
ципам только рефлектирующей, а не определяющей объ-
екты способности суждения, следовательно, по своему
применению она относится к теоретической части фи-
лософии, а из-за особых принципов — не определяю-
щих, какими они были бы в доктрине, — должна со-

5—176
65

________И. КАНТ________
ставлять также особую часть критики; напротив, эсте-
тическая способность суждения ничего не дает для по-
знания своих предметов и, следовательно, должна быть
причислена только к критике выносящего суждения
субъекта и его познавательных способностей, в той мере,
в какой они могут иметь априорные принципы, каким
бы ни было их применение (теоретическое или практи-
ческое); эта критика есть пропедевтика всякой филосо-
фии.
IX
О СВЯЗИ МЕЖДУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ РАССУДКА
И ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ РАЗУМА,
ОСУЩЕСТВЛЯЕМОЙ СПОСОБНОСТЬЮ СУЖДЕНИЯ
Рассудок априорно устанав-
ливает законы для природы как объекта чувств в целях ее
теоретического познания в возможном опыте. Разум априор-
но устанавливает законы для свободы и ее собственной кау-
зальности в качестве сверхчувственного в субъекте в целях
безусловного практического познания. Область понятия
природы под одним законодательством и область понятия
свободы под другим полностью обособлены друг от друга
глубокой пропастью, отделяющей сверхчувственное от явле-
ний и не допускающей взаимного влияния, которое они сами
по себе (каждая в соответствии со своим основным законом)
могли бы оказывать друг на друга. Понятие свободы ничего
не определяет в теоретическом познании природы; понятие
природы также ничего не определяет в практических зако-
нах свободы, поэтому перекинуть мост от одной области к
другой невозможно. Однако если определяющие основания
каузальности по понятию свободы (и по практическому пра-
вилу, которое в нем содержится) и не присутствуют в при-
роде, и чувственное не может определять сверхчувственное
в субъекте, то обратное возможно (правда, не по отношению
к познанию природы, а по отношению к следствиям воздей-
ствия сверхчувственного на природу) и уже содержится в
понятии каузальности посредством свободы, действие кото-
рой в мире должно происходить в соответствии с ее фор-
мальными законами; хотя слово причина в применении к
сверхчувственному означает лишь основание для определе-
66

________КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
ния каузальности вещей природы к действию согласно их
собственным природным законам, однако вместе с тем и в
соответствии с формальным принципом законов разума;
возможность этого, правда, не установлена, но упрек в за-
ключенном здесь мнимом противоречии может быть доста-
точно убедительно опровергнут*. Действие в соответствии с
понятием свободы есть конечная цель, которая (или ее явле-
ние в чувственном мире) должна существовать; для чего и
предполагается условие ее возможности в природе (субъекта
в качестве чувственного существа, то есть в качестве чело-
века). То, что априорно и безотносительно к практическому
предполагает это условие, способность суждения, дает в по-
нятии целесообразности природы опосредствующее понятие
между понятиями природы и понятием свободы, которое де-
лает возможным переход от чистого теоретического разума к
чистому практическому разуму, от закономерности согласно
понятиям природы к конечной цели согласно понятию свобо-
ды, ибо тем самым познается возможность конечной цели,
которая может стать действительной только в природе и в
соответствии с ее законами.
Рассудок посредством возможности своих априорных
законов для природы дает нам доказательство того, что
природа познается нами только как явление, а тем са-
мым — и указание на ее сверхчувственный субстрат,
оставляя его, однако, совершенно неопределенным. Спо-
собность суждения своим априорным принципом в суж-
дении о природе по ее возможным частным законам дает
сверхчувственному субстрату (как в нас, так и вне нас)
определимость посредством интеллектуальной способно-
сти. Разум же своим априорным практическим законом
* Одно из различных мнимых противоречий в этом полном отличии
каузальности природы от каузальности посредством свободы выражено
в упреке, будто, говоря о препятствиях, которые природа выдвигает
против каузальности по законам свободы (моральным) или о содействии
ей природой, я все же исхожу из влияния первой на вторую. Однако,
если только захотеть понять сказанное здесь, неправильное толкование
очень легко предотвратить. Сопротивление или содействие происходит
не между природой и свободой, а между первой как явлением и дей-
ствиями второй как явлениями в чувственном мире; и даже каузальность
свободы (чистого и практического разума) есть каузальность подчиненной
ей причины природы (субъекта как человека, следовательно, рассмат-
риваемого как явление), определение основания которой содержится,
правда необъяснимым образом (так же как то, что составляет сверхчув-
ственный субстрат природы), в умопостигаемом, мыслимом как дейст-
вующее по законам свободы.
5*
67

________И. КАНТ________
дает этому субстрату определение; таким образом способ-
ность суждения делает возможным переход из области
понятия природы к области понятия свободы.
Из способностей души вообще, поскольку они рассмат-
риваются как высшие, то есть как обладающие автоно-
мией, рассудок есть для познавательной способности (те-
оретического познания природы) то, что содержит апри-
орные конститутивные принципы; для чувства
удовольствия и неудовольствия априорные принципы дает
способность суждения, независимо от понятий и ощуще-
ний, которые относятся к определению способности же-
лания и тем самым могут быть непосредственно практи-
ческими; для способности желания, — разум, который,
без посредства какого-либо удовольствия, каким бы ни
был его источник, есть практический разум, который в
качестве высшей способности определяет для способности
желания конечную цель, которая одновременно создает и
чистое интеллектуальное благорасположение к объекту.
Понятие способности суждения о целесообразности при-
роды также относится к понятиям природы, но только
как регулятивный принцип познавательной способности,
хотя эстетическое суждение о некоторых предметах (при-
роды или искусства), которое ведет к этому понятию,
есть по отношению к чувству удовольствия или неудо-
вольствия конститутивный принцип. Спонтанность в игре
познавательных способностей, согласованность которых со-
ставляет основу этого удовольствия, делает упомянутое
понятие пригодным для опосредствования связи между
областью понятия природы и областью понятия свободы
по их следствиям, ибо эта связь одновременно способствует
восприимчивости души к моральному чувству. Последую-
щая таблица может облегчить обозрение всех приведенных
выше способностей в их систематическом единстве*.
* Высказывались сомнения по поводу того, что мои деления в чистой
философии почти всегда оказываются трехчленными. Но это в природе
вещей. Если деление производится априорно, оно будет всегда либо
аналитическим по закону противоречия — тогда всегда двухчленным
(quodlibet ens est aut A aut non А 9), либо синтетическим; и если оно
в этом случае должно быть выведено из априорных понятий (а не как
в математике — из априорно соответствующего понятию созерцания),
то в соответствии с тем, что вообще требуется для синтетического
единства, — а именно: 1) условие, 2) обусловленное, 3) понятие,
возникающее из соединения обусловленного с его условием, — деление
необходимо должно быть трихотомией.
68

________КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ________
Все способности
Познавательная
Априорные
Применение
души
способность
принципы
их к
Познавательная
Рассудок
Закономерность
природе
способность
Чувство
Способность
Целесообраз-
искусству
удовольствия и суждения
ность
неудовольствия
Способность
Разум
Конечная цель
свободе
желания