АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ
ИНСТИТУТ
ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
ФИЛОСОФИИ
СОВРЕМЕННАЯ АНАЛИТИЧЕСКАЯ
ФИЛОСОФИЯ
Выпуск 3
«СОЗНАНИЕ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ»
СБОРНИК ОБЗОРОВ
Москва-1991
ГРЯЗНОВ А.Ф.
РАЗВИТИЕ ВЗГЛЯДОВ Л. ВИТГЕНШТЕЙНА
НА проблему КОНЦЕПТУАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ
(Обзор)
1. Освещение вынесенного в заглавие вопроса потребует
краткого историко-философского введения. Сама идея концептуально
необходимых отношений была впервые специально рассмотрена в так
называемой логике внутренних отношений британского Абсолютного
идеализма (Ф.Брэдли и др.). Собственно онтологические аспекты
учения этой влиятельной в конце XIX в. школы, проявившиеся в
оппозиции плюралистической онтологии эмпиризма и в обосновании
монизма, хорошо известны и не имеют прямого отношения к нашему
исследованию. Во внимание же следует принять то обстоятельство,
что в центре данной доктрины было объяснение необходимого
характера суждений. Основу этой необходимости видели в особом
концептуальном (смысловом) единстве, выражающем "идеальное
содержание" реальности в качестве независимой сущности. При этом
утверждалось, что подобное единство не может создаваться одними
логическими связками. Необходимый и внутренне существенный
характер концептуальных связей, как бы цементирующих любое
осмысленное суждение, объяснялся посреднической активностью
Абсолюта. Т.е. реальная логико-философская проблема получила в
этой школе сугубо метафизическое решение.
35
Современный
английский
исследователь
А.Р.Мэесер
так
комментирует (и одновременно корректирует) позицию Брэдли; "То,
что больше всего волнует Брэдли, по крайней мере, в его "Принципах
логики", так это вопрос о том, что же придает суждению единство ...
Внутренние отношения суть порождения нашего символизма, а не
характеристики реального мира ... Суждение есть единство и потому
абстрагировать какую-либо его часть будет означать фальсификацию
этой части, ибо она есть то, что она есть, лишь в контексте своего
суждения... "Элементы", которые составляют, суждение, находятся во
внутренних отношениях. Но в "Явлении и реальности" он (Брэдли. –
А.Г.), как представляется, приходит к убеждению, будто и в самой
реальности имеются "внутренние отношения". Ему пришлось принять
такой взгляд из-за допущения в этой работе когерентной теории
истины, призванной обосновать совпадение языка и реальности" (7,
с.188, 192, I93-I94).
В начале XX в. Б.Рассел и Д.Э.Мур (8) выступили против
логико-метафизических
принципов
Абсолютного
идеализма,
противопоставив им свою логику внешних отношений и новую -
"многоместную" – теорию суждений. "И хотя, – писал позднее Рассел,
– мы в целом соглашались друг с другом, было некоторое различие в
том, что именно интересовало каждого из нас в новой философии. Я
полагаю, что Мур тогда был больше занят опровержением идеализма,
тогда как меня больше интересовало опровержение монизма.
Разумеется, обе эти позиции были тесно связаны. В их основе лежала
определенная доктрина отношений, которую Брэдли извлек из
гегелевской философии. Я назвал ее "доктриной внутренних
отношений", а свой взгляд – "доктриной внешних отношений".
Согласно доктрине внутренних отношений, любое отношение между
двумя терминами, прежде всего, выражает внутренние свойства этих
терминов, а в конечном итоге – свойство того целого, которое они
составляют" (II, с.42).
36
Б.Рассел стремился реабилитировать независимый характер
отношений и дать логическое обоснование онтологии крайнего
плюрализма (атомизма). В окончательном варианте своей теории
(1913) он попытался объяснить нашу способность понимания смысла
суждения "знакомством" (т.е. непосредственным знанием) со всеми
его конституэнтами, включая "общую форму суждения". При
формально-логическом анализе суждений эта логическая форма
обозначалась переменными, которые в соответствии с принципами
расселовского неореализма указывали на некоторую объективную
универсалию (5, 10, 15).
Несмотря на влиятельность в определенный период данной
программы логики внешних отношений, в дальнейшем в
аналитической философии происходило постепенное имплицитное
восстановление роли внутренних (концептуальных) отношений. И
значительную, роль в этом сыграла деятельность Людвига
Витгенштейна. При этом какое-либо прямое воздействие на него
учения
Абсолютного
идеализма
представляется
весьма
проблематичным. Так что речь скорее придется вести об объективной
логике развития определенной теоретической позиции.
2. Витгенштейн разработал свою оригинальную образную
теорию предложений в полемике со взглядами Рассела по данному
вопросу. Английский философ в одном из своих писем так описывал
внешнюю сторону этой полемики: "Я показал ему значительную часть
того, о чем тогда писал. Он сказал, что все это ошибочно (даже не
попытавшись представить сами трудности), что он проверил мою
позицию и удостоверился в ее непригодности. Хотя я не смог понять
его неясно высказанное возражение, все же всем своим нутром я
почувствовал его правоту, ибо он увидел нечто такое, чего я сам не
вижу..." (цит. по: 10, с.190).
Образная
теория
предполагала
внутреннее
единство
логической
формы
предложения
и
факта,
обозначаемого
предложением. Причем, считается, что это единство невыразимо в
языке, а может быть только "показано". Положение Витгенштейна
37
о том, что "мир" состоит из "фактов" ( Tatsachen ), а не из доступных
наблюдению эмпирических "вещей" ( Dinge ), подчеркивает именно
внутренний
характер
отношений
"объектов",
выступающих
значениями "имен". Ведь в результате комбинаций подобных объектов
и возникают "элементарные факты", из которых складывается "мир".
Этот онтологический аспект также представлен в "Трактате" с
помощью
понятия
"субстанция
мира",
символизирующего
концептуальное единство всех простых объектов.
Между онтологическими отношениями и отношениями между
предложениями, по Витгенштейну, имеется полное сходство:
"Существование внутреннего отношения между возможными
положениями вещей выражается в языке внутренним отношением
между предложениями, которые их изображают" (1, 4, 125). В силу
отождествления
"концептуального"
с
"логическим"
ранний
Витгенштейн определенно допускает в свой "мир" лишь один тип
необходимости – логическую необходимость (6.375). Этот "мир",
который как бы прозрачен для априористского языка-системы
("Предложение
конструирует
мир
с
помощью
логических
строительных лесов..." (1, 4.0231), является чисто философским
миром, что напоминает позицию классического рационализма и
панлогизма XVII-XVIII вв., считавших мир прозрачным для разума 1) .
В то же время витгенштейновский образ мира можно
рассматривать и как первый пример из целой серии его знаменитых
мысленных экспериментов, в данном случае показывающий язык в
одной из его функций, а именно функции обозначения фактов.
Безусловно, что в онтологическом плане данный образ
I) Например, позицию Спинозы, отличавшего доступную лишь мудрецам
"природу творящую" (представленную главными атрибутами субстанции) от "природы
сотворенной" (представленной модусами), доступной для многих в опытном познании.
Надо сказать, что и автор "Логико-философского трактата" тоже выступает в роли
мудреца ("Эту книгу, пожалуй, поймет лишь тот, кто уже сам продумывал мысли,
выраженные в ней...") сумевшего взглянуть на свой мир "с точки зрения вечности".
38
сильно отличается от расселовской плюралистической картины
Вселенной, базирующейся на необходимых внешних отношениях.
Таким образом, в раннем философском мировоззрении Витгенштейна
прослеживается значительное влияние традиции классической
западноевропейской
философии,
включая
и
линию
трансцендентализма (в конце концов, в "Трактате" мы встречаемся с
кантовской по духу постановкой вопроса о возможности
содержательного языка). Следы данной традиции можно обнаружить и
в его поздней философии.
В свете оказанного важно обратить внимание на то
обстоятельство, что в "Трактате" Витгенштейн специально различает
знаки, обладающие "материальными свойствами", и символы, которые
суть знаки, употребляемые в соответствии с правилами логического
синтаксиса.
Символы
и
их
взаимоотношения
являются
концептуальными по самой своей природе, и именно поэтому
логические отношения рассматриваются в "Трактате" как различные
виды
внутренних
связей.
Например,
логический
вывод
рассматривается как внутреннее отношение между основаниями
истинности соотносящихся предложений (1, 5, 11 – 5.124). Согласно
Муру, Витгенштейн в начале своего второго кембриджского периода
"говорил, что само отношение логического следования можно
обнаружить, "просто смотря на знаки", что, очевидно, равносильно
тому, что оно является "внутренним" (9, с.295).
В частности, так называемые формальные понятия (1.4.126-
4.1273) имеют символическую природу. Среди них Витгенштейн
выделил понятие функции, для которой невозможно быть своим
собственным аргументом (1.3,332). Так, в формуле "F (F (fx))" внешняя
и внутренняя функции, обозначенные одной и той же буквой,
полностью
отличаются
по
своему
значению,
отличаются
категориально1). Адекватное ("идеальное")
1) В том смысле, который придал этому термину Г.Райл: "Логический тип, или
категория, к которому принадлежит некоторое понятие, есть совокупность способов в
соответствии с которыми им можно логически оправданно оперировать" (12, с.10).
39
формально-логическое обозначение само показывает пределы своей
применимости, это, по Витгенштейну, делает расселовскую теорию
типов в принципе бесполезной, поскольку появление парадоксальных
предложений оказывается невозможным. В совершенной логической
теории обычно складывается своя уникальная система внутренних
концептуальных отношений. Именно поэтому, например, введение
третьего значения в бивалентную логику неизбежно придаст новый
смысл стандартному употреблению понятий "истинности" и
"ложности". "О трехзначной логике Тарского он (Витгенштейн, – А.Г.)
говорил, что о ней все в порядке "как с исчислением", что Тарский и в
самом деле "открыл" новое исчисление. Но он говорил, что в этом
исчислении "истинно" и "ложно" уже не могут иметь то значение,
которое они обычно имеют. И он, в частности, подчеркивал, что
Тарский сделал ошибку, допустив, будто третье значение, которое он
назвал "сомнительно", тождественно тому, что мы обычно
подразумеваем под "сомнительно" (9, с.300).
3. Вслед за переоценкой роли "строгой" логики (см. об этом в
13), что имело место в переходный период творческой эволюции
Витгенштейна, внутренние свойства "формальных понятий" также
претерпели значительную трансформацию. Мур, кстати, отмечал, что в
начале тридцатых годов Витгенштейн стал отождествлять внутренние
отношения с "грамматическими' отношениями (9, с.295). Но это,
конечно, не означает, будто между его главными интеллектуальными
периодами имел место полный разрыв. Д. Кенфилд (США) правильно
подчеркивает,
что
"убеждение
в
наличии
концептуальной
необходимости есть та нить, которая проходит через раннюю,
среднюю и позднюю философию Витгенштейна. Сходным образом
существует преемственность в отношении его взгляда на утверждения
необходимых истин" (2, с.8).
40
Новый подход австрийского философа был, в частности,
реализован в его теории "критериев", которые, как предполагается,
руководят конвенциально истинными утверждениями. Некоторые
витгенштейнианцы впоследствии стали заявлять, что критериальные
отношения в логическом смысле сильнее простых индуктивных
свидетельств (так называемых симптомов – об этом понятии см. в
"Голубой книге" (16)), но в то же время не являются априорно
аналитическими.
Эта
их
особенность
была
использована
Витгенштейном для объяснения того факта, что в случае присутствия
определенного критерия связанного с ним события (или реально
существующего объекта) может и не быть. Вполне возможно, что он
подошел к созданию критериальной логики, чтобы показать
срединный путь между дедуктивизмом и индуктитвизмом, но все же,
думается, основной его целью был показ огромного разнообразия и
нестрогости употребления различных слов и выражений естественного
языка и одновременно акцентирование относительной жесткости и
стабильности конвенций в рамках динамичных контекстов – языковых
игр, воплощающих практику конкретных сообществ.
Критериальные отношения до тех пор имеют необходимый
характер, пока они заставляют нас "следовать правилам", но при этом
всегда имеется возможность нарушения правил и перехода в другую
"игру". Американский философ Б.Страуд, по нашему мнению, лучше
других
комментаторов
сумел
уловить
особый
смысл
поздневитгенштейновской трактовки необходимости, которая, как он
пишет, не является теми рельсами, что простираются в бесконечность
и принуждают нас следовать одним и тем же путем; но нельзя сказать,
что мы вообще ничем не принуждаемся. Скорее есть такие рельсы, по
которым мы уже проехали и которые можно продлевать и дальше, но
только при наличии уже существующих рельсов. Для того, чтобы по
рельсам можно было ездить, они должны продлеваться плавным и
естественным образом; как это будет
41
происходить – во многом зависит от направления, уже существующих
рельсов" (1, с.558).
Образ мира позднего Витгенштейна имеет в некотором плане
диалектический характер и в нем достаточно возможностей для
объяснения свободы человеческих действий в противоположность
"миру фактов" его раннего учения. Это "жизненный мир"
человеческой практики со своими собственными необходимыми
отношениями и связями. В целом реконструкция основных черт этого
мира
представляется
сейчас
одной
из
важных
задач
витгенштейноведения.
Позицию Витгенштейна можно также интерпретировать в
контексте необычной проблемы возможности аналитического
апостериорного знания (для которого, как известно, не нашлось места
в кантовской эпистемологии) или, по терминологии С.Крипке (6),
необходимых апостериорных истин. Вот в связи с этим один из
существенно важных поздневитгенштейновских образов: "Те
предложения, которые для меня безусловны, я постигаю отнюдь не в
явной форме. Я потом смогу обнаружить их в качестве оси, вокруг
которой вращается тело. Эта ось неподвижна не в том смысле, что она
закреплена, но само движение вокруг нее определяет ее
неподвижность" (17, с.22). И еще один яркий образ из того же текста:
"Можно представить, что некоторые предложения, имеющие форму
предложений опыта, затвердели и стали функционировать в качестве
каналов для таких предложений опыта, которые не затвердели, а
остались текучими, и что отношение изменилось со временем, так что
текучие предложения сами затвердели, а твердые стали текучими" (17,
с.15).
Между прочим, еще в "Дневниках 1914-1916 гг."
Витгенштейн, предвосхищая свою позднюю позицию, записал: "Мой
метод не в том, чтобы отделять твердое от мягкого, но в том, чтобы
увидеть твердое в мягком" (18, 1.5.15). А ведь хорошо известно, что
подобные образы играли в мышлении австрийского философа очень
важную роль.
42
Согласно К.Караей (США), "взгляд Витгенштейна, в
соответствии с которым критериальные связи одновременно обладают
и слабой аналитичностью, и эмпирической базой, уже предполагается
его замечаниями относительно частой флуктуации между критериями
и симптомами. Если симптомы часто становятся критериями, и
наоборот, то в основе симптомов и критериев должны лежать одни и
те же эмпирические корреляции; различие же возникает в случае
придания некоторым корреляциям особого статуса – слабой
аналитичности" (8, с.170-171). Источник этой специфической
аналитичности в конечном итоге следует искать в социально
организованной лингвистической и нелингвистической практике.
Главное направление эволюции философского мировоззрения
Витгенштейна – от шопенгауэрианского индивидуализма к
своеобразному варианту социоцентризма ( community view ). И этому,
в общем, соответствует переход от его ранней интерпретации
логической необходимости к идее концептуально необходимых
внутренних связей и отношений, пронизывающих практику. Как верно
отмечает итальянский философ А.Гаргани, "внутренние отношения
конституируют для Витгенштейна условия правило сообразности
языка" и "идея внутренних отношений постоянно сохранялась в
качестве живого и активного фона на всем протяжении философского
развития Витгенштейна" (4, с.485).
Свойство
необходимости
(в
некотором
смысле
–
аналитичности) концептуальных связей и каркасов в конечном итоге
определяется необходимым характером социально организованной
практики (отсюда "апостериорность" такой необходимости). И все это
более или менее удачно воплощено в поздневитгенштейновском
синтетическом понятии "формы жизни". В дальнейшем потребуется
исследование
наиболее
важных
эпистемологических
и
социокультурных аспектов концептуальных отношений, что, как
представляется, будет в принципе соответствовать духу зрелой
философии Витгенштейна.
43
Список литературы
1.
Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. – М., 1958. –
132 с.
2.
Canfield J.V. Wittgenstein. Language and world. -Amherst, 1981.
– 230 p.
3.
Caraway C. Criteria and conceptual change in Wittgenstein's later
philosophy // Metaphilosophy. – Oxford, 1986. – Vol.17. N 2/3. –
P.162-171.
4.
Cargani A. Internal relations, syntax and use in Wittgenstein's
philosophical analysis // Epistemology and philosophy of science.
Proc. of the 7th Intern. Wittgenstein Symp. Kirchberg am Wechsel,
1982 – Wien, 1983. – P.482-487.
5.
Griffin N. Russell's multiple relation theory of Judgment // Philos.
studies. – Dordrecht, 1985, – Vol.47, N 2. – P.213-247.
6.
Kripke S.A. Naming and necessity // Semantics of natural
language. – Dordrecht, 1972. – P.253-355.
7.
Manser A.R. Bradley and internal relations // Idealism] Past and
Present. – Cambridge, 1982. – P.181-195.
8.
Moore G.E. External and internal relations // Philos. studies. – L.,
1951. – P.276-309.
9.
Moore O.K. Wittgenstein's Lectures in 1930-1933// Philosophical
papers. – L.: N.T., 1959. – P.252-324.
10.
Pears D. The Relation between Wittgenstein(s picture theory of
propositions end Russell's theories of judgment // Wittgenstein:
Sources and Perspectives. – N.Y., 1979. – P.196-212.
11.
Russell В. My philosophical development. – L., 1975. -. 207 p.
12.
Rule G. The concept of mind. – Harmondsworth, 1978. -316 p.
13.
Slater B.N. Wittgenstein's later logic // Philosophy. -L., 1979. –
Vol.54, N 208. – P.199-209.
14.
Stroud В. Wittgenstein and logical necessity // Philos. rev. –
Ithaca: N.Y., 1965. – Vol.74, N 4. – P.504-518.
44
15.
Wahl R. Bertrand Russell's theory of judgment // Synthese. –
Dordrecht, 1986. – Vol.68, N 3. – P.383-407.
16.
Wittgenstein L. The Blue and Brown Books. – N.Y., 1958. – 185
p.
17.
Wittgenstein L. On Certainty. – Oxford, 1969. – 90 p.
18.
Wittgenstein L. Notebooks 1914-1916. – Oxford, 1979. -140 p.
45