Союзе производятся принудительным трудом из под палки, по
луголодным народом. В момент изоляции кулачества Воскре
сенский в присутствии верующих, фамилии которых я забыл, го
ворил: Получил я письмо от наших узников. Пишут они, что жи
вут плохо, в землянках. Все их имущество пропало в дороге, по
лучили лишь свои топоры и лопаты, а ценности правители взяли
себе. Не удалось здесь обобрать так в дороге обобрали до по
следней рубашки. Осенью 1931 года при подведении итогов хо
зяйственного года была устроена выставка работы колхозов. Я,
проходя по селу Коломенскому с Воскресенским, попросил у не
го посмотреть выставку, на что последний ответил: Что там смо
треть? Если бы это была собственность крестьян, тогда другое де
ло, а то все колхозное, а у крестьянина осталась одна голова соб
ственная и скоро с плеч долой полетит.
мной колхозники вели разговор о высланных кулаках, об их семь
ях, оставленных в районе, об их материальном обеспечении, мо
ральном состоянии. Я до своего ареста в селении Дьяковском
служил в Казанской церкви. Сельсовет Дьяковского в 1929 году
произвел изъятие у меня части имущества стульев, столов, шка
фов и так далее. Часть из них мне была возвращена, часть не воз
вратили. Я облагался в индивидуальном порядке налогом. По
ягодам мне было дано твердое задание, часть моего дома сельсо
вет использовал под жительство рабочим овощного комбината,
вынудив мою семью проживать в тесноте. При реализации займа
мне было предложено подписаться на заем в 200 рублей, я пред
ложил 50. В результате я на заем не подписался. Все это вызыва
ло во мне недовольство советской властью и ее представителями
на местах сельсоветом. Сдавая ягоды советской власти по твер
дым ценам, я был лишен возможности получить за сданную про
дукцию хлеб и промтовары, так как продукты питания приходи
лось покупать на рынке, платя за них по рыночным ценам. Посе
лив в моем доме рабочих, принудили меня с семьей ютиться на
площади, не удовлетворяющей мою семью. Но, несмотря на все
это, я со своей стороны имеющееся у меня недовольство окружа