им кровным и духовным детям. Эти письма являются драгоцен
нейшим свидетельством исповедничества нового времени.
ного Иова. Нервы до того натянуты, что не мог уснуть ни одной
минуты. Каждые шаги за дверью казались походом за мной, что
бы вести меня на Голгофу. И вот уже утро, а сна нет, нет и позы
вов к нему. Среди ночи причастился. Это утешило, конечно, ду
ховно, но телесно ничего не изменилось. Сколько раз просил я и
Господа, и угодников святых послать мне естественную смерть.
Завидую Розанову, который заболел тяжко в тюрьме и умер дома.
Даже такого, кажется, не очень большого счастья и то уже полу
чить нельзя. Остается, видно, повторять одно и то же: да будет во
ля Твоя, яко на небеси и на земли!
Шлю вам это мое пастырское благословение, не мое, собственно,
а Божие через меня, недостойного. Как я рад был бы вас благо
словить лично, усты ко устом побеседовать. Анна Васильевна и
Владимир Андреевич, наверное, исстрадались по мне, грешному,
и ты, Анна Георгиевна, наверное, исплакалась, меня вспоминаю
чи! Да и все вы: Евдокия Ивановна, Оля, Катя, Паня, Маня, Та
ня, Матреша и другие все изгоревались о своем батюшке, с ко
торым завязались, как на грех, такие теплые, дружеские отноше
ния. Глубоко скорблю я о вас в разлуке с вами. Хоть глазком бы
взглянуть на вас, хоть где нибудь в щелочку увидеть вас! Но ниче
го не видно из моей камеры, только небо да стены тюремные.
Утешимся тем, что всякое страдание на пользу человеку, на поль
зу его бессмертной душе, которая только и имеет значение. Для