ства... Привет маме и пожелание ей доброго здоровья...
Дорогая Иринка и все родные!..
Погода плохая, как в тот день, когда вы приехали ко мне в
Комната, в которой я занимаюсь, угловая, вторые окна еще не
вставлены, ветер гуляет, печь не топится, мучаемся напрасно, в
дыму целый день, ветер через трубу выдувает дым обратно в по
мещение, дым заел и очи и горло. Но 9 го уже хорошо, мороз, ве
тер переменился, в помещении делается теплее и теплее, печь то
пится хорошо. Давно не писал тебе, было недосуг, надо было
кончать к месячному отчету срочную работу, да и прихворнул я...
доселе еще не вполне поправился, болел на ногах, потому что
нельзя было прервать работу и через то подвести моего непосред
ственного начальника, теперь зато легче... Из твоих последних
писем я вычитываю (может быть, и неправильно), что Красный
Крест обо мне ходатайствовать не будет, а посему ты написала о
советующих подать прошение об амнистии... Что же касается ам
нистии, то я лишен возможности о ней ходатайствовать, потому
что это ходатайство означало бы признать себя виновным по при
мененной ко мне статье 58 й, пункты 10, 11. Но виновным я себя
признать не могу, потому что эта статья политическая, а я в обла
сти политической против советской власти нисколько не вино
вен. Смело говорю: наоборот, моя позиция относительно совет
ской власти всегда была максимумом благожелательности... Я ра
ботал исключительно на религиозной почве, принцип отделения
Церкви от государства мною был провозглашен и осуществляем
за 9 месяцев до выхода декрета об отделении Церкви от государ
ства и до появления советской власти... Я постоянно стоял за
мирный договор церковников с советской властью... и сознатель
но принял и защищал примирительную политику митрополита