рицыном, находящемся ныне в черте Москвы. Отец Сергий с се
мьей жить остался в своем доме в селе Царево, и добираться до
нового места служения ему было крайне неудобно. Нужно было
доехать по железной дороге от Красноармейска до станции Со
фрино, от Софрино до Москвы, от Москвы до станции Царицы
но, а затем пешком до села Покровского. От Красноармейска до
станции Софрино в те годы ходил паровоз кукушка, к нему
прицеплялся небольшой состав, на котором возили хлопок для
Красноармейской текстильной фабрики. Состав состоял из ма
леньких голубых вагончиков и таких же маленьких открытых
платформ; на них перевозили пассажиров, которые задолго до
подхода кукушки старались занять себе места. Отец Сергий
вместе с другими ехал на такой открытой платформе, нахлобучив
изрядно изношенную шапку ушанку, прижав к груди сплетен
ную из камыша сумку.
сказал: Смотрите, поп сидит. Все притихли. Отец Сергий толь
ко посмотрел на них, но ничего не сказал, и они, смутившись его
открытого, решительного взгляда, отошли.
знали о материальных трудностях батюшки и старались ему по
мочь, предлагали деньги, но батюшка говорил, что ему ничего не
нужно, а деньги просил опустить в кружку, висящую на стене. На
исповеди хотелось все рассказать отцу Сергию, хотя он никогда
не настаивал, чтобы мы были откровенны. Совершая требы, он
поездом.