восемь!), пять кандидатских, еще восемь экзаменов, а праздники,
службы. Поневоле начнешь помышлять лишь о том, как бы до
жить до июня, когда горизонт несколько разъяснится. А теперь
только помогай Бог!..
Через год после пострига, подводя вкратце итог прожитому,
архимандрит Иларион писал родным: Хорошая вещь монашест
во, но оно прошло мимо меня почти мельком. Беда моя вся в том,
что у меня нет одиночества, а без одиночества мне жить трудно:
теряется покой. Уж это хуже чего нет, если беспокойство и огор
чение гонятся даже в твое жилье... В науке застой... грехов всяких
чуть разве поменьше прежнего, а душевного покоя совсем неза
метно. В этом не монашество виновато, а инспекторство мое.
Инспектор я плохой...
Впрочем, здесь сказывался не столько недостаток способнос
тей к исполнению административной должности, сколько недо
статок опыта, благодаря которому можно было отличить события
важные, требовавшие применения административных мер, от не
существенных. Скоро, однако, все происходящее окрасилось
особыми переживаниями началась Первая мировая война, ко
торую в то время называли Отечественной, и было предчувствие,
что ее последствия никого не оставят незатронутым. Первые ме
сяцы после начала военных действий архимандрит Иларион ино
гда целыми днями читал газеты, пока фронт не стабилизировался
и не стал вырисовываться затяжной характер войны. В тот год
академия праздновала столетний юбилей. Теперь по служебному
положению архимандрита Илариона все праздники и юбилеи не
посредственно его касались, но в этом году из за начавшейся
войны юбилейные торжества были отменены, не было даже
обычного ежегодного акта.
Во время всенародного молебствия на площади в Сергиевом
Посаде архимандрит Иларион обратился к собравшемуся народу:
Православные русские люди! Не с радостью пришли мы сюда.
Нет, не с радостью... Грозная туча народного горя и народной бе
85
Декабрь
www.fond.ru