силась я к нему навстречу со словами Христос воскресе! и про
сила меня благословить. Батюшка отказался это сделать (тут бы
ли мои соседки посторонние для нас люди), сказав, что он тут
только заключенный. В продолжение шести вечеров батюшка
рассказал мне о себе многое. Каждый день он вспоминал что
нибудь недосказанное и пополнял свою повесть. Сначала он го
ворил о самых тяжелых переживаниях, а напоследок уже о более
легких, незначительных.
По приезде на Вишеру в декабре 1930 года он был определен
на общие работы. Сначала приходилось в сорокаградусный мороз
копать землю, которая едва поддавалась лому, затем пилить брев
на, потом выгребать из под лесопильной машины опилки, а для
этого то и дело нагибаться к полу. И эта последняя работа на
столько утомляла, что однажды он в изнеможении упал на опил
ки и уже не мог сам подняться. Его отправили в больницу, где он
пробыл более двух недель. Едва только выписали из больницы,
он должен был идти в командировку в Буланово, за пятьдесят че
тыре километра от Вишеры, а силы его еще не восстановились
после болезни.
Начальство, отправляя заключенных работать, обещало, что
они пойдут с отдыхом, проходя лишь по семнадцать километров в
день, на деле вышло иначе. Им пришлось сделать этот тяжелый пе
реход в продолжение одних суток. Под конец пути отец Илья, со
вершенно обессиленный, падал на снег через каждые пять шагов,
других же тащили под руки конвоиры. Наконец, поздно ночью до
плелись до Буланова. Для ночлега отвели пустую нетопленую избу
с выбитыми стеклами. Ныло все тело, и холод сковывал члены.
Пришло утро. Погнали их пилить хвойный лес. Батюшка не
знал, как взяться за пилу: никогда он не был на такой работе.
Снег был в лесу по грудь, и, прежде чем начать пилить деревья,
надо было его притоптать. Отец Илья стал объяснять начальнику,
что он не может выполнять такую работу, и просил дать ему кан
целярскую.
261
Декабрь
www.fond.ru