32
Январь
быстро падает. Я поместился под нарами на длинной поперечной
доске. Сидеть на ней нельзя, потому что нары не дают выпря
миться, но зато я всю дорогу на ней лежал, а ведь какой то фило
соф сказал, что лежать лучше, нежели сидеть. Гораздо приятнее
было ехать на лошади из Гжатска в Самуйлово: зимняя тишина,
безлюдье и ровная белая пелена кругом так успокоительно дейст
вует на душу, постоянно возмущенную там, где теперь кипит ко
тел с помоями. В доме у нас все благополучно. После бури крес
тьянского восстания, унесшего много бесполезных жертв, все
снова успокоилось. В деревне затишье, снежок, полумгла...
5 февраля Иван Васильевич писал ему: Из Самуйлова думаю
выехать 13 февраля, а когда и как доберусь до Москвы сказать
трудно, потому что единственный уцелевший поезд бывает пере
полнен пассажирами и пробраться в вагон на промежуточной
станции, каков Гжатск, очень трудно...
Газеты я здесь читаю исправнее, чем в Москве. Мой племян
ник, как народный судья, по обязанности выписывает Извес
тия, а раз газеты приносят к вам в дом, трудно воздержаться,
чтобы в них не заглянуть. По официальным сообщениям слежу за
ужасным ростом голода, болезней и разрухи. На душе тяжелым
камнем лежит ожидание еще больших бедствий, а вследствие
этого плохо отдыхаю и поправляюсь, несмотря на самые благо
приятные условия для здоровья, в которых я живу. И таково не
мое только настроение, но и огромного большинства крестьян.
Сосет за сердце, говорят они...
16 марта 1920 года Иван Васильевич писал Михаилу Бого
словскому: Я живу здесь тихо и спокойно. Конечно, продоволь
ственное положение здесь страшно ухудшилось по сравнению с
прошлым годом. Осенью в мое отсутствие были сделаны лишь
очень небольшие запасы. Теперь они подходят к концу, попол
нить их уже трудно, потому что все излишки у крестьян отобра
ны, да и не по карману. С осени у нас были заготовлены рожь и
www.fond.ru