Глава 5

БОГОСЛОВЫ СИРИИСКО-ПАЛЕСТИНСКОЙ ШКОЛЫ И СВ. КИРИЛЛ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ

Говоря о реакции на рационализм Евномия в познании. Бога, мы прежде
всего остановились на трех великих каппадо-кийцах — св. Василии Великом,
св. Григории Нисском и св. Григории Богослове. Каппадокия в IV в. —
центр богословской мысли, где осознанно преследовалась великая задача
христианизации философского аппарата греческого мира. Мистический
интеллектуализм Александрии будет преодолен и трансформирован в этом
вероучительном синтезе, имеющем вершиной догмат о Троице. Гносис
Климента и Оригена будет сведен до вспомогательной роли, теология —
созерцание Бога — не будет более определять духовное учение о бегстве,
возвращении к Богу через разум; она явится одним из необходимых
элементов общения с Божественной Троицей.

Если отголоски эллинизма еще чувствуются у христиан из Александрии
(Синезий, например, более обязан платонизму, чем Ориген), то в IV в.
были и другие круги богословов, оставшиеся полностью чуждыми греческому
интеллектуализму. Прежде всего это мир сирийской духовности: Афраат, св.
Ефрем Сирии. Последний очень привязан к Ветхому Завету. В его
высказываниях о Боге доминирует апофатизм, запечатленный религиозным
страхом. Сознавая бесконечную дистанцию, отделяющую создание от
Создателя, он отказывается искать познание Бога, поскольку Неприступный
по природе Своей страшен. Св. Ефрем яростно восстает против
«исследователей», против рацио-налистов-евномиан; он не хочет также,
чтобы изыскивались мистические дары, делающие созерцание Бога целью
христианской жизни. В его богословской мысли большое место занимает
Церковь. Церковь как среда освящения, где союз с Богом осуществляется в
таинствах.

Среди грекоязычных богословов Сирии и Палестины таинственный аспект
созерцания Бога более всего развивает св. Кирилл Иерусалимский
(315—386). О видении Бога он говорит

63

скорее в терминах негативных: только Сын и Святой Дух имеют чистое
видение (ay.puKpveg BlUxpivtog) природы Отца, в Которой Они совершенно
участвуют. В самом деле, сказано, что только Сын видит Отца и что Святой
Дух исследует глубины (т« рп0г|) Бога. Именно со Святым Духом и через
Его посредство (nvv ть) Пуеицат!, бщ той HveupciTog той ауюи) Сын
открывает Божество ангелам в мере, соответствующей их чину (хата то
ретроу TTig oixeicig Tu^etog), по способности (6rivapiv) каждого. Когда
ангелы малых сих всегда созерцают лицо Отца, они не видят Бога таким,
каков Он есть, но настолько, насколько способны воспринять, вместить
(aD^a p^enouoiv oi ayve^oi ov xa0(og prruv о Oeog, a'k'ka %ai')o(rov %ai
auroi xopouoiv). Если так обстоит с ангелами, то людям не должно
смущаться своего незнания. Мы можем знать о Боге только то, что
воспринимает (ке/сйр^кеу) человеческая природа, столько, сколько наша
немощь (aofte-veia) может вынести. Для тех, кто находится рядом с Богом,
великое знание — исповедовать свое незнание (Ev TOig yap itepi •Qsov,
р,еуаХт| yv<°ois w тт^' avv(ooiav б(10?.оуе1\') '.

Св. Епифаний Кипрский (315—413) рассмотрел вопрос о видении Бога в своем
«Panarion» (ящичек с лекарствами против ересей) 2. Если Писание,
отказывая людям в возможности видеть Бога, утверждает вместе с тем это
видение, это означает, что Бог, непознаваемый по природе, дает видеть
Себя, открывает Себя по Своей воле. Его видят не как Бесконечного
(ranei,-pog), но в той мере, в какой Он являет нам Себя, адаптируя
способность этого видения к нашей способности воспринимать. Видеть небо
сквозь щель в крыше — это все же видеть небо; но это также и не видеть
его. В воплощении Сын, явившийся во плоти, дал познать Себя людям, но
как Бог Он превосходит нашу способность понимания. Тем не менее все, что
мы можем сказать о Нем,—истинно.

Св. Иоанн Златоуст (344—407) ответил Евномию двенадцатью проповедями «О
непостижимой природе Бога». Он рассмотрел также вопрос о видении Бога в
15-й беседе на Евангелие от Иоанна, объясняя слова «никто никогда не
видел Бога». Природа Бога, простая, не имеющая формы, несложная

•Слова огласительные, VI, 2 и VII, 11—РО 33, col, 540 et 617. « LXX, 7
et 8. PQ 42, coll. 349—353.

(ая^т], скздцатютое, aowOeros), никогда не является объектом видения.
Если бы Исайя, Иезекииль и другие пророки действительно видели природу
Бога, они бы не видели ее по-разному. Бог сказал Осии: «Аз видения
умножих, и в руках пророческих уподобихся» (12. 10). Это означает: «Я не
явил самую сущность Свою, но (в видении) Я снисхожу к слабости тех, кто
видит Меня»3. Всякое видение Бога относится к Его снисхождению и не есть
видение Его чистой сущности (on лаута e%eiva оиуката-($aoe(Lig t]v, ovx
aim]g TT)g ouoicig 'yup.v^g oipig) 4. Что такое это снисхождение (
cruYxaTdpaoig) ? Это явление Бога, когда Он показывает Себя «не таким,
какой Он есть, но таким, каким видящий Его способен Его увидеть,
сообразуя видение с немощью (сктбеукх)  тех, кто видит» 5. И так обстоит
не только с людьми, которые познают на этом свете «отчасти», «в зеркале
и загадках», но и с ангелами, имеющими видение Бога лицом к лицу. Даже
совершенное видение соотнесено с восприимчивостью твари, даже па небе
Бог являет Себя в снисхождении, и ангельские силы отворачивают глаза, не
будучи в состоянии переносить это схождение (оурштссрскпу), являющее
Бога6. То, что для нас значит видение (opacng), для бестелесных духов
есть знание (yvtoffig). Тем не менее ни ангелы, ни архангелы не знают
сущности Бога. Они даже не пытаются познать, как Евномий, что есть Бог в
Его сущности, но славят Его и поклоняются Ему непрестанно7.

Это домостроительное снисхождение Бога, недоступного по Своей природе,
соответствует у св. Иоанна Златоуста проявляющимся действием или
энергиям, нисходящим к нам, которые мы встретили у св. Василия Великого
и св. Григория Нисского. Более моралист, чем богослов, св. Иоанн
Златоуст придает этим проявлениям Бога, этому исходу во вне Его
сущности, нюанс психологический: милостивая воля снисходит к низшему
состоянию созданных существ. Кажется, что для св. Иоанна Златоуста это
милосердное снисхождение в итоге сводится к воплощению Сына. Будучи
совершенным образом невидимого Бога, Сын также невидим: иначе Он не был
бы образом Отца. Являя Себя во плоти, Он стал видим также и ангелам.
Именно таким образом Златоуст объясняет слова ап. Павла (1 Тим. 3, 16)
«Бог явился во плоти... показал себя ангелам». До воплощения—схождения
Сына к тварным существам—ангелы видели

8 О непостижимом существе Божием / Против аномеев, V, 4. PQ 48, col.
740.

* Беседа на Иоанна 15-я, 1. PG. 59, col. 98. в О непостижимом, III, 3.
PG 48, col. 722 e Там же, I, 6. col. 707. 7 Беседа на Иоанна 15-я, 1. PG
59, col. 98.

Бога только мысленно (хата fliavoiciv o^ig), воображая Его
((ptovTa^ovrai) в своей чистой и неусыпной природе8. Таким образом,
видение Бога обусловленно для тварных существ Его воплощением:
совершенным выражением его снисхождения, (Луухатсфаок; ипостасного. Сын
один только имеет знание о Боге, которое есть хата^-п^к;, совершенное
созерцание, поскольку Он в лоне Отца. Он явил нам Бога. Златоуст
понимает выражение св. Иоанна е^т)ут)(гато в его прямом
значении—объяснять, пояснять, повествовать. Своими чудесами, Своим
примером и Своим учением Христос открыл нам Бога, и это откровение имеет
прежде всего нравственный характер. Являя Бога в Своем воплощении, Сын
(«образ невидимый») остается сокрытым в Своем Божестве. Даже в
преображении Он являет только свет, примененный к зрению смертных; это
все еще видение «в зеркале и загадках», «неясный образ будущих благ»9,
той божественной славы Христа, которая будет созерцаема глазами
бессмертных в жизни вечной.

Итак, резюмируя мысль св. Иоанна Златоуста о видении Бога, можно
сказать, что Бог, невидимый и непознаваемый в своей сущности, дает
познать Себя, является, выходя, так сказать, из собственной природы,
снисходя к тварным существам, и это снисхождение (спуухатарскпс;), дело
воли, есть воплощение Сына и посредством воплощения Слово, невидимый
образ Бога, становится видимым как ангелам, так и людям. В будущем веке
Христа узрят облеченного божественной славой, и это будет видение Бога
«лицом к лицу». Бог явил Себя став человеком, вот почему узрят Бога в
человечестве Христа.

Эта концепция—общая для всей антиохийской школы, прилежное благочестие
которой привержено конкретной личности Евангельского Христа. Более
выраженная у Феодора Мопсуе-стийского и Феодорита, этих отцов
несторианства, она ограничивает видение Бога только восприятием
человеческой природы Христа. Если для св. Иоанна Златоуста Личность Сына
была «невидимым образом», а в воплощении становится образом видимым, то
для Феодора Мопсуестийского (350—428) единственно человек Иисус есть
образ невидимого Божества 10.

» *     *

Феодорит Киррский (393—-453) в диалогах «Нищий или Непостоянство»,
известных также под названием «О неизменном», защищая неизменность
божественного Слова в воплощении, ут-

| —————

8 Беседа на Иоанна 15-я, 2. PG 59, col. 100.

9 К Феодору падшему вещание 1-е, 11. PG 61, col. 292.

10 Толкование на Послание к галатам, I, 15. PQ 66, col. 928 ВС.

верждает абсолютную невидимость Бога даже для ангелов ". Тварные
существа (люди и ангелы) могут увидеть Бога только в откровениях,
соразмеренных с их способностью восприятия, «подобиях», которые не
являют саму природу Бога, так же как изображения императоров на монетах
лишь отдаленно напоминают оригинал 12. Ангелы, созерцающие лицо Отца, не
видят Божественной сущности, бесконечной (алерь-уралтоу), непознаваемой
(але.рЛг\лт:оу), непостижимой (anepivor)Tov), всеобъемлющей  
(лер1^т)лт1%т]у t(ov oXcov), но всего лишь некую славу, соразмеренную с
их природой (ai^a 6o§av Tiva tt) aimov