33 Московская духовная семинария Сектор заочного обучения ПРАКТИЧЕСКОЕ РУКОВОДСТВО ДЛЯ ПАСТЫРЕЙ Учебное пособие для студентов 3 курса Сергиев Посад 2006 СОДЕРЖАНИЕ Понятие о науке «Практическое руководство для пастырей»………………...3 История науки…………………………………………………………………….3 Место науки среди богословских наук………………………………………….4 Источники практического руководства для пастырей…………………………5 Богоучрежденность пастырского служения…………………………………….7 Христос – идеал пастырей. Личный пример его в борьбе с искушениями…...8 Призвание апостолов……………………………………………………………11 О высоте пастырского служения……………………………………………….13 Притча о добром пастыре………………………………………………………15 Грозное обличение Спасителем книжников и фарисеев……………………..18 Первосвященническая молитва Иисуса Христа………………………………20 Пастырство в апостольские времена…………………………………………...21 Наставление апостола Петра пастырям (Петр. 5,1-4)…………………………23 Речь апостола Павла к ефесским пастырям (Деян. 20,16-35)………………...24 Учение апостола Павла о нравственных качествах священнослужителей….25 Пастырство по учению святых отцов Церкви………………………………....31 Святитель Амвросий Медиоланский. «Об Обязанностях Пастыря Церкви» (De offciis cliricorum)…………………32 Святитель Иоанн Златоуст. «Шесть слов о священстве»…………………......35 Святитель Григорий Двоеслов «Правило пастырское»…………………........37 Необходимость образования для пастырского служения…………………….39 Ответственность пастырского служения………………………………………43 Учительская деятельность священника………………………………………..45 Служение священника как настоятеля храма. Попечение о храме и его благолепии……………………………………….....46 Взаимоотношения настоятеля с членами причта……………………………..48 Понятие о науке «Практическое руководство для пастырей» Понятие о науке «Практическое руководство для пастырей» вытекает из содержания этой науки. Главное ее содержание составляют обязанности пастыря Церкви. Характер и свойства этих обязанностей определяются назначением пастырства в Церкви Христовой. Это назначение — служение духовному усовершенствованию и спасению людей. Такое назначение может быть достигнуто пастырством двумя путями: 1) силою нравственного влияния на пасомых; 2) основательным знанием всех законоположений о Церкви, с помощью которых пастырь может направлять деятельность каждого члена Церкви к назначенной цели. Отсюда и наука «Практическое руководство для пастырей» должна, с одной стороны, изложить учение о нравственных, а с другой — о юридических обязанностях пастырства. Иначе, она должна п оказать, каков должен быть пастырь сам по себе: раскрыть и в ыяснить идеал пастырской нравственности, которая должна всецело воплощаться и осущест в ляться в жизни каждого пастыря, чтобы жизнь эта, независимо от дея тельности пастыря, сама п о себе могла служить хорошим образ цом для подражания и возбудить таким образом в пасомых стрем ление к собственному нравственному совершенствованию и к устр о ению своего спасения. Затем наша наука долж н а показать, как пастырь должен вести дело своего служения среди пасомых, каковы должны быть его знания относительно прав и обязанностей, налагаемых на него званием, и с этой целью она должна раскрыть характер и сущность всех положительных церковных правил и законов о Церкви , которыми следует руководствоваться в тех или дру г их случаях пастырской практики и с помощью которых пастырь легче и удобнее может вести дело своего управления верующими. История науки Наука «Практическое руководство для пастырей» довольно молода. Появление её вызвал Устав духовной школы 1867 года. Наука эта была создана путем соединения пастырского богословия с церковным правом. Причем, из пастырского богословия наша наука взяла понятие о нравственном идеале пастыря и его нравственных обязанностях. А из Церковного права — церковные и гражданские постановления о Церкви. В результате «Практическое руководство для пастырей» должно изложить учение о правах и обязанностях пастыря в его отношениях к себе, к семье, к причту, к приходу, к обществу, к Родине, к гражданской и церковной власти. Руководства: 1. На основе разных трудов по пастырскому богословию, первый опыт по нашей науке был сделан Розановым. Затем «Практическое руководство для пастырей» составили: 2. Черниговский священник Хойнацкий (1878 г.). 3. Иркутский кафедральный протоиерей Громов. 4. Законоучитель Черниговской гимназии Хорушенов (1879 г.) 5. Нечаев. С 1884 по 1892 гг. вышло 4 издания. В 1912 г. вышло 11-ое издание. 6. Покровский, преподаватель Тульской семинарии. Пособия: 1. Профессор Киевской духовной академии Певницкий. Приготовление к священству и жизнь священника; Служение священника в качестве духовного руководителя прихожан (1890 г.); Священство. Основные пункты в учении о пастырском служении (1892 г.). 2. Профессор Петербургской духовной академии Соллертинский «Пастырство Иисуса Христа» (1896 г.). 3. Ректор и профессор Казанской духовной академии Хровицкий. Письма пастыря о некоторых недоуменных сторонах пастырского дела; О пастырском призвании // Собр. сочинений. 2-й том. Все эти руководства в некоторых сторонах своих устарели, что вызванно особенно изменением положения Церкви в государстве после 1917 года, когда по декрету СНК РСФСР от 23 января 1918 года Церковь была отделена от государства, а школа – от Церкви. Положение Церкви в государстве стало определяться государствен-ными законами (см. проф. Гидулянов «Отделение Церкви от государства в СССР»). Внутренняя жизнь Церкви регулируется самой Церковью. Место науки среди богословских наук Обилие, многообразие, важность, неясность, спорность и трудность вопросов, разрешаемых нашей наукой, определяют ее особенное место среди богословских наук. Преподаваемые в семинариях богословские предметы отличаются преимущественно объективным, теоретическим и отвлеченным характером. Наша наука, обобщая и заключая богословские предметы, отличается при этом субъективным, практическим и конкретным характером, указывая пастырю направление его практической деятельности. Источники практического руководства для пастырей Наука «Практическое руководство для пастырей» ставит перед собой задачу представить будущим пастырям необходимый круг знаний относительно как нравственных начал, руководствоваться которыми должен в своей деятельности каждый пастырь, так и церковных и соответствующих гражданских постановлений или, иначе, весь церковно-правовой или юридический материал, относящийся к Церкви и действующий в настоящее время. Указанной задачей определяется и состав источ н иков нашей науки. Прежде всего пастырь должен иметь своим идеалом Самого Пастыреначальника, Господа нашего Иисуса Христа, Который примером Своей личной жизни являет пастырю высочайший образец. Как и всякая богословская наука, наша наука должна иметь своим основанием Священное Писание как Ветхого, так и Нового Завета. Из него мы получаем уверение в том, что как ветхозаветное священство, так и новозаветное пастырство — учреждение божественное. Уже в Ветхом Завете содержится много постановлений о ветхозаветном священстве. Основатель Новозаветной Церкви, помимо личного примера для пастырей, много учил о пастырстве, Сам поставил в лице апостолов первых пастырей. Апостолы, являясь личным примером для пастырей, в некоторых посланиях говорят о том, каким должен быть пастырь. В творениях святых отцов Церкви много говорится о пастырстве. Также обязательным для пастырей являются и все законоположения о Церкви, из которых наиболее важными и общеобязательными являются: 1. 85 апостольских правил. 2. Постановления Вселенских Соборов: - определения, т.е. догматические постановления; - каноны – постановления, касающиеся устройства и жизни Церкви. Но канонические постановления издали не все семь признаваемых Православной Церковью соборов. Так, V и VI Вселенские соборы канонов не издавали, но в дополнение к этим двум соборам, в 692 году в Константинополе был созван так называемый Трулльский, или пято-шестой, или считающийся также шестым Собор, который издал 102 канона. Таким образом, каноны издали следующие Вселенские Собор ы: Первый (он же I Никейский, 325 г.); Второй (I Константинопольский, 381 г.); Третий (Ефесский, 431 г.); Четвертый (Халкидонский, 451 г.); Шестой (Трулльский, 692 г.); Седьмой (II Никейский, 787 г.). Всего Вселенские соборы издали 189 канонов или правил. Помимо Вселенских Соборов, каноны издавали и поместные соборы. Постановления некоторых из них были усвоены Вселенской Церковию (на Трулльском соборе), как обязательные для всей Православной Церкви. Соборы эти следующие: Анкирский (314 г.); Неокесарийский (314 г.); Антиохийский (341 г.); Сардикийский (344 г.); Гангрский (362 г.); Лаодикийский (381 г.); Константинопольский (394 г.); Карфагенский (419 г.). Кроме перечисленных поместных соборов, обязательными для всей Православной Церкви являются постановления ещё двух поместных Константинопольских соборов: 861 г. и 879 г. Постановления этих двух соборов не были усвоены Вселенской Церковью подобно предыдущим восьми, но сделались обязательными для всей Православной Церкви потому, что были заключены патриархом Фотием в его Номоканон, который был усвоен Вселенской Церковью. Всего 10 поместных соборов издали 334 правила. Также обязательны и правила святых отцов: III века – Петра Александрийского, Григория Неокесарийского, Дионисия Александрийского; IV века – Афанасия Великого, Григория Богослова, Григория Нисско-го, Василия Великого, Тимофея Александрийского, Амфилохия Иконийс-кого; V века – Кирилла Александрийского, Геннадия Константинополь-ского, Феофила Александрийского. Правила этих отцов приняты были как обязательные Трулльским собором. Кроме того, всей Православной Церковью усвоено Послание Тарасия, патриарха Константинопольского (IV век), как включенное в номоканон патриарха Фотия. Всего 13 святых отцов издали 175 правил. Таким образом, общеобязательных для всей Православной церкви правил апостольских, вселенских и поместных соборов и святых отцов насчитывается 783. Совокупность этих правил и составляет так называемый Канонический кодекс Православной Церкви. Все эти правила вошли в состав завершенного патриархом Фотием в 883 г. Номоканона. Кроме общеобязат е льных для ка ж дой отдельной Православно й Церкви канонических прав и л каждая Церковь, а иногда и государственная власть той страны, в которой данная Церковь существует, могут издавать касающиеся только этой Церкви и обязател ь ные только для неё постановления. Так, например, Русская Православная Церковь, кроме канонов, руководствуется некоторыми указами Синодального периода, постановлениями Московского собора 1917-1918 гг., особенно «Положением об управлении Русской Православной Церкви», принятым на её Поместном Соборе 1945 г., а также постановлениями государственной власти, начиная с декрета СНК РСФСР от 23 января 1918 г. «Об отделении Церкви от государства и школы от церкви» и т.п. Богоучрежденность пастырского служения По учению Библии, всякое служение на земле определяется волей Божией. Об этом ясно говорит апостол Павел в своем послании к Евреям: «Никтоже сам себе преемлет честь, но званный от Бога» (Евр. 5,4). Но нигде так торжественно и столь открыто не проявила себя воля Божия, как в установлении пастырского служения, потому что это служение не ограничивается только земными потребностями. Оно возлагает на пастыря долг вышеземной — указать пасомым путь к вечному спасению, к Царствию Божию. Ещё в Ветхом Зав е те, по непосредственному повел е нию Божию о т дел е но было колено Левиино на служение скинии, и торжестве н но из этого к о лена Сам Господь посвятил на служени е Себе Аарона и е го потомств о . «Приведи, – сказал Он Моисею, – Аарона брата твоего, и сыны его от сынов Израилевых, да священнодействуют Мне» (Исх. 24,1). Когда же, по усмотрению Божию, сень законная прошла, тогда необходимо должно было упраздниться и ветхозаветное священство, и вместо первосвященника, во всем подобострастного нам, восстал Первосвященник по чину Мелхиседекову — Господь Иисус Христос. Этот Великий Архиерей, оканчивая своё з е мное служение, дал Своей Церкви «пастырей и учителей к совершению святых, в деле служения, в созидание тела Христова» (Ефес. 4,11-12). Сам Он, Великий Архиерей, посвятил и первых христианских пастырей, сначала молитвою о них к Отцу Небесному, а потом — Божественным повелением: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все то, что Я повелел вам…» (Мф. 28,19-20); «…идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк. 16,15). Эти повеления даны были апостолам. Но что они относились не к ним одним, а и к их преемникам – это несомненно потому, что апостолы не остались жить до скончания века и не обошли всего мира. И в наше время мир не весь еще обойден с евангельской проповедью. Возносясь на Небо, Б огочеловек воздвиг пр е чистые Свои руки и благословил Сво и х апостолов, а в лиц е их и будущих их преемников, на чрезвычайн о е пастырское служение. Такая благопопечительность Пастыреначальника, Господа наш е го Иисуса Христа об устроении на земле пастырского служ е ния и обещание, что Сам Он будет со Своими служителями до скончания в е ка, — вызывает притрепетное благоговение к столь высокому служению. Христос - идеал пастырей. Личный пример его в борьбе с искушениями Одним из мест Священного Писания, содержащим в себе указание на нравственные достоинства и обязанности пастыря, может служить евангельское повествование об искушении Господа нашего Иисуса Христа в пустыне Иорданской (Мф. 4,1-11; Мк. 1, 12-13; Луки 4,1-13). Из этого повествования следует, что всякий, желающий быть пастырем Церкви Христовой, должен готовиться к делу служения спасения людей по примеру Божественного Пастыреначальника, через отвержение от себя всех предметов искушения. Господь наш Иисус Христос, будучи истинным Богом, вместе с тем был и истинным Человеком. Как Бог, Он повелевал стихиями природы, воскрешал мертвых и Сам воскрес в третий день после смерти. Как человек, подобный нам, хотя и чуждый нашей греховности, Он жаждал, алкал, утруждался и плакал. Вообще, подвергался всем тем условиям нашего земного бытия, которые вытекают частью из человеческой природы, а частью – из тех последствий, какие произвел в мире грех первых наших прародителей. Человеку, состоящему из тела и души, присущи особые потребности для каждой из этих двух сторон его природы. Телесные потребности побуждают человека к пище, питью и другим средствам удовлетворения. Духовные же его стремления, духовные требования его природы для своего удовлетворения нуждаются в духовных средствах, каковыми служат возвышение ограниченного человеческого духа к бесконечному, чистейшему Духу, общение с Ним, теснейшее единение со своим Первообразом — Богом. Но, обладая свободой, человек может в удовлетворении своих потребностей поступать согласно с требованиями своей природы, а может и не сообразовываться с ней. В особенности возможность подобного противления законным требованиям своей природы усилилась в человеке с тех пор, как грех прародителей произвел порчу и некоторого рода извращение в самой его природе. Со времени грехопадения потребности человеческой природы в своем удовлетворении все более и более начинают отступать от сво е й нормы. Диавол, искуситель наших прародителей, успевший совратить их волю с должного пути при их ещё первобытном, непорочном состоянии, над поврежденными грехом потомками их стал иметь почти полную власть. Как телесные, так и духовные потребности своей природы после грехопадения человек удовлетворял большей частью так, как угодно было сатане, чем как требовала его природа или как бы желала его воля. Для избавления ч еловека от власти сатаны является на землю Сам Господь в человеческом образе. Конечно, Своею Божественною, всемогущею силою Он мог одним словом разрушить все дела диавола и его власть над человеком. Но, чтобы это дело освобождения было не без участия воли и самого человека, Господь наш Иисус Христос не только победил диавола Своею властью и своим подвигом, но вместе с тем указал своим примером для всех Своих последователей средства для борьбы и победы над ним, предоставив пользование этими средствами свободе каждого. В особенности ясно указаны Им средства для борьбы с сатаною во в р е мя искушения в пустыне. Так как сатана гла в ным образом владел чело в еком при посредстве его плоти, испорч е нной грехом, извращая плотские потребности его, такж е ч е р е з ложную сла в у мира его, зараженного грехом, и блага его, то и Господь допустил искусителю под в ергнуть Себя испытанию с этих ж е трех сторон. Когда после сорокадн ев ного поста в пустын е Иисус Христос почувст в овал голод, диавол приступил к Нему со с в оими искуш е ниями. Злой дух хотел сначала своими злобными советами усилить тяготение духа Христова к плот и , в которой от продолжит е льного поста чувство в алось истощение сил, до исключитель ной заботы о ней, — так, чтобы Христос, не терпя больше голода, решился бы воспользозаться чудом для Своего насыщения. «И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами» (Мф. 4,3). Это первое искушение Иисус Христос отражает словами Писания, взятыми из Второзакония (8,3), где Моисей призывал народ Израильский к исполнению заповедей, напоминает ему чудесное странствование по пустыне: «Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, которой не знал ты и не знали отцы твои, дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяком словом, исходящем из уст Господа, живет человек». Иисус Христос приведением этого места хотел сказать: человек при недостатке обыкновенных средств к прокормлению себя может оставаться в живых сверхъестественным образом, посредством творческого Слова Божия, так что, следовательно, нет нужды превращать камни в хлеб и не должно для насыщения пользоваться чудом, являя чрез это нетерпение и недостаток преданности воли Божией. Для второго искуш е ния диавол зовет Иисуса Христа на кровлю храма — на крылообразную крышу одного из притворов или галереи, окружавших храм Иерусалимский, из которых некоторые находились над такою пропастью, что кружилась голова, если смотреть с высоты их вниз. Пользуясь тем, что Господь выразил в первом искуш е н и и полную преданность воле Божией, диавол, ссылаясь на слова псалмопевца (Пс. 90, 11-12), где речь идёт о покрове Божием над благочестивыми вообще, говорит, что если и относительно обыкновенных людей, которые имеют Господа своим упованием и прибежищем, высказано такое обетование, что ангелы сохранят их, если бы они падали с высоты, то тем более это имеет силу относительно Сына Божия. 1. Слово, исходящее из уст Господа, нужно понимать в смысле творческого Слова Божия, которым все вызвано к бытию и которым все сохраняется. Итак , бросься с кро в ли храма, и Ты решительным образом докажешь, что Ты д е йст в ительно Сын Божий, и ве сь И е русалим у ве рует в т е бя. Коварная хитрость сатаны состояла здесь в том, что он образное выра же ни е псалма: «на руках возьмут Тя» и т.д., побуждает Христа испытать на Себе в собственном и буквальном смысле. Если бы И и сус Христ о с провел опыт, исполнятся ли над Ним слова в собственном смысле, то этим Он, с одной стороны, показал бы сомнение в Себе, как Сыне Божием, а с другой — честолюбие. Послушаться совета сатаны и сделать это, что пр е длагал он, значило бы безрассудно подвергать жизнь Свою опасности только для того, чтобы вынудить от Бога чудо, как и спытать Его: сотворит ли Он чудо? Поэтому Иисус Христос отв е ча е т словами Второзакония (6,16): «Не искушайте Господа Бога вашего, как вы искушали Его в Массе». Эти слова первоначально были сказаны евреям по поводу их ропота в пустыне, когда у них не стало воды. В ропоте их заключалось сомнение в силе Божией и благом Его попечении, которое вместо с тем служило как бы вызовом Богу — показать, что Он не хочет помочь им. Такой дерзкий вызов Бога Священное Писание называет искушением Бога; и в таком искушении Бога был бы виновен и Иисус Христос, если бы Он, как предлагал Ему сатана, самовольно и только для того, чтобы видеть, может ли и хочет ли Бог помочь Ему, бросился с крыши крыла церковного. В предыдущих искушениях диавол мог представлять себя человеческим собеседником, доселе сатана все еще притворялся в своих искушениях, показывая вид, что ради Иисуса Христа делает Ему предложение — обратить камни в хлебы и низвергнуться с храма, чтобы и Он Сам и люди могли убедиться в Его Божественном достоинстве: «Еще Сын еси Божий», в третьем же искушении он прямо выступает как диавол, обнаруживая свою цель совершенно уклонить Иисуса Христа от Бога. До этого диавол не получил ещё полной уверенности, действительно ли Иисус Христос есть Сын Божий. Теперь он предлагает решительное испытание. Ложно приписывая себе полное владычество над всем – громадные пространства которого он показывает Господу с высокой горы, — диавол, с целью устрашить Искупителя, говорит Ему, что никакие Его усилия не могут освободить из под его диавольской власти мира, если он добровольно не отдаст Ему. Он предлагает Христу, — вместо того, чтобы совершить продолжительный и трудный путь искупительного служения, на который намерен вступить Господь, — купить у него власть над миром самою легкою ценою: выражением покорности перед ним, князем, мира сего, — поклонением ему. Более дерзкого слова уже невозможно было услышать и от сатаны, и Господь властно отгоняет от Себя его, ссылаясь при этом на слова закона: «Господа, Бога твоего бойся, и Ему одному служи» (Втор. 6,13). Господь Иисус Христос дает сатане понять, что Он должен и намерен для искупления людей идти путем, предуказанным Ему Богом, Которому одному должно поклоняться и служить. Своим подвигом в отражении искушения сатаны, Иисус Хр и с тос всем Своим последователям, а в особенности продолжателям Его служения роду человеческому, пастырям Церкви, показал, что для борьбы с искус и телем единственными средствами служат Слово Божие, покорность, всецелая преданность в волю Божию и теснейшее единение с Господом. Только тот может отразить от себя и от других все многообразные обольщения диавола, кто приуч и лся всегда сообразовывать свои действия с Божественным откровением и, кроме воли Божией и единения со Сво им Создателем, ни в чем другом не полагать своего счастья и блага. В и стор и и Церкви Христовой мы видим, что действительно, только те пастыри избавлялись, не увлекались многовидными советами диавола, а также успешно боролись с его кознями н ад стадом Христовым, которые еще до с воего вступления в священ ный сан показывали себя доблестными подвижниками и непобед и мыми от сатаны воинами Христовыми. Святители Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, знаменитейшие столпы Вселенской Церкви, до вступления своего на пастырское служение не только славились своею ученостью и своим красноречием, но вместе с тем известны были и своей опытностью в духовной брани со вратами человеческого спасения. Владея в совершенстве Словом Божиим, этим, по словам апостола Павла (Еф. 2,17), духовным мечом для отражения сатаны, они при этом были такими мужами, которые умерли для всех плотских страстей, этих помощников сатаны, жили уже духом, — отложив всякое попечение о мирских благах, помышляя только о благах духовных, внутренних. Призвание апостолов Первых благовестников совершившегося искупления человеческого рода, Богочеловек воззвал из Иудейской области Галилей, от рыбарских мреж. По слову Его: «Идите за Мною!» (Мф. 4,19), они беспрекословно, оставив родителей и дома, пошли за Ним, и вполне предались Его водительству. Эти перво з ванные были людьми простыми, неучеными; но Господь открыл им тайны Царства Небесного, сколько они на первый раз могли вместить. Он воспитывал их для предстоящей всемирной проповеди учением и Своим примером. Представлял им начальные опыты Евангельской проповеди по градам и селам иудейским о том, что «Приблизилось Царствие Небесное» (Мф. 10,7), уполномочивал их совершать таинства «крещения и елеепомазания больных (Ин. 4,2, Мк. 11,12) и облек силою творить чудеса над болящими и над беснующимися, исцеляя первых и изгоняя бесов. По совершении же С в оего зем ного служения Господь торжественно поручил Своим апостолам послужить всюду верными «свидетелями» (Лк. 24,48) всего того, что свершилось на их виду, а именно: схождение на землю Сына Божия, Его учения, чудес, страдания, смерти, воскресения из мертвых и вознесения на небо. Через дуновение из Своих Божественных уст Он облек их властью разрешать и вязать грехи человеческие, заповедал им проповедывать отпущение грехов во имя Его всем народам, начав от Иерусалима, а кто «покается» (Лк. 24,47) и уверует, что Господь Иисус Христос есть Сын Божий, Спаситель мира, тем отверзать вход в Его Святую Церковь и ко всем спасительным таинствам веры чрез святое крещение. Все эти повеления, возносясь на Небо, Искупитель запе чатлел Своим всемогущим благословением, воздвигнув над апостолами руки во уверение того, что они всегда и везде будут под Его защитою. «Аз есмь с вами, никтоже на вы» (кондак Вознесению). О призвании апостолов все евангелисты сообщают так: Иоанн (1, 35-51) Иаков и Иоанн Заведеевы, Андрей Симон Петр Филипп, Нафанаил. Матфей (4,18-22) Симон, Петр и Андрей, Иаков и Иоанн Заведеевы. Матфей 10, 2-4 Симон, Петр и Андрей, Иаков и Иоанн Заведевы, Филипп, Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Леввей, прозванный Фадеем, Симон Кананит и Иуда Искариот. Марк 1, 26-20 Симон и Андрей, Иаков и Иоанн Заведеевы. 2, 14 – Левий Алфеев 3, 74-19 – Симон Петр, Иаков и Иоанн Заведеевы, Андрей, Филипп, Варфоломей, Матфей, Фома, Иаков Алфеев, Фаддей, Симон Кананит. Лука 5, 3-11 – Симон Петр, Иаков и Иоанн Заведеевы. 5, 27-28 – Левий 4,13-16 – Симон Петр и Андрей, Иаков и Иоанн, Филипп и Варфоломей, Матвей и Фома, Иаков Алфеев и Симон Кананит, Симон Зилот, Иуда Иаковлев и Иуда Искариот. Как мы видим, в наименовании некоторых апостолов замечается как бы разногласие между евангелистами, но это разногласие только кажущееся. Так, второго Симона Матфей и Марк, в отличие от Симона Петра, называют Симоном Кананитом, а Лука – Зилотом. Зилот — (с греч. — ревнитель), а «кананит» — перевод этого слова на еврейский язык. Таким образом, слова «кананит» и «зилот» — синонимы. Матфей называет Леввия прозванным Фаддеем. Марк называет его только по прозвищу Фаддеем; Лука именует Иуду Иаковлевым, т.е. братом Иакова Алфеева (Деян. 1,13). Упоминаемый Иоанном апостол Нафанаил остальными тремя Евангелистами назван по отчеству Варфоломеем, т.е. сыном Фоломея (вар-сын). О высоте пастырского служения «Вы – соль земли; Вы – свет мира» (Мф. 5,13-16). Вот то нравственное достоинство, какого требует от своих преемников Сам Спаситель. Иисус Христос называет апостолов, а в лице их и всех пастырей, солью, указывая этим на их нравственную крепость. Как соль естественная имеет свойство придавать пище вкус и предохранять тела от гниения, так и пастыри должны обладать умением развивать в пасомых вкус духовный и предохранять их от нравственной порчи и соблазнов. Называя апостолов, а, следовательно, и всех пастырей, «светом мира», Спаситель говорит, что жизнь их должна быть так чиста, как свет. Называя их градом, стоящим наверху горы, Спаситель дает разуметь, что жизнь и цела пастырей открыты взорам всех людей. Называя же их светильником, Иисус Христос внушает, что пастыри примером своей жизни должны просвещать всех своих пасомых, т.е. своими делами показывать, как должно исполнять закон Евангельский. Что под светом здесь разумеется именно жизнь пастырей, это видно из дальнейших слов Спасителя, сказанных апостолам: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного». Наставление Иисуса Христа апостолам при отправлении их на проповедь (Мф. 10,1-42; 28, 18-20, Мк. 6,7-11; 16,16-18; Лк. 9,1-5; 10,1-11) Наставления эти касались круга действий, проповеди, отношения к поучаемым и поведения апостолов. Иисус Христос, посылая Своих учеников на проповедь, заповедует им не обращаться к язычникам и не ходить с проповедью по городам самарянским, а идти прямо к избранному народу израильскому. Подобно апостолам и пастырь Церкви, как поставленный к одному определенному приходу, должен ограничиваться им одним; учить только своих пасомых, а не вторгаться в другой приход, разве только за отсутствием и по просьбе местного священника и с разрешения церковной и гражданской власти. Самаряне во времена апостолов составляли иудейскую секту, образовавшуюся из остатков отведенных в плен жител е й царства Израильского и язычников колонистов, переселенных Салманасаром в Палестину. Будучи исключенными из участия в иудейском богослужении, они построили себе храм на горе Гаразин. Из священных книг Ветхого Завета они прин и мали только Пятикнижие и, кроме того, вообще усвоили много языческих нравов и обычаев. Поэтому иудеи обвиняли их в идолослужении, считали их наравне с язычниками и старались избегать всякого общения с ними (ср. Ин. 4,9). Апостолы, по словам Господа, теперь еще не должны были обращаться с проповедью Евангелия ни к этим самарянам, ни к язычникам, и должны были ограничить свою проповедническую деятельность «погибшими овцами дома Израилева» (Мф. 10,6). Только после Своего воскресения, когда Его искупительною смертью разрушено было средостение между иудейством и язычеством (Еф. 11,14), Господь расширил призвание апостолов, сказав им: «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк. 16,15). Проповедуя Евангелие, апостолы, с одной стороны, для усиления своей проповеди, а с другой — для наглядного изображения приближающегося Царства Искупителя, должны пользоваться данною им чудодейственною силою, но не для приобретения материальных средств, а бескорыстно (туне), так как и они сами этот дар получили лишь по милости к ним Божественного Учителя, а не как вознаграждение за какую-нибудь заслугу. И пастыри Церкви также должны учить своих прихожан, и никого не оставлять без слова назидания. Все дело своей учительской деятельности они должны нести бескорыстно, не имея в виду материальных выгод или каких-нибудь житейских интересов, но единственно по любви к пасомым: «…даром получили, даром отдавайте» (Мф. 10,8). Апостолы, как благовестники Евангелия, не должны много заботиться о временном, но, как трудящиеся по непосредственному поручению Божию, с доверчивостью должны ожидать от Бога подаяния всего необходимого в жизни. Эту мысль Господь выражает так: «Не берите с собою (на дорогу) ни золота и серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы (не берите) на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха; но как свободные от всяких земных забот, проповедуйте Евангелие всей твари». Так и пастырь не должен развлекаться житейскими нуждами и заботиться много о материальных средствах. Он должен помнить, что если он будет добросовестно проходить свое служение, то пасомые не оставят его и в материальном отношении, «… ибо трудящийся достоин пропитания (10). Далее Иисус запрещает своим ученикам в одном и том же городе переменять место жительства или переходить из одного дома в другой. Такая перемена места жительства, с целью найти лучше удобства, была бы оскорбительна для прежнего домохозяина и неприлична для простых учеников Христовых. Этим наставлением Спасителя пастыри Церкви обязываются смотреть на свой приход не как на временное место, в ожидания более выгодного в материальном отношении, но как на пожизненное место, выпавшее им по жребию, определенному Самим Богом, и потому должны всю душу свою влагать на просвещение и спасение своей паствы, самоотверженно работая во имя великой идеи своего призвания. «Вот Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (16). Овца служит символом невинности, кротости и терпения; волк же служит образом лукавой злобы и хитрости. Спаситель употребляет эти символы, чтобы яснее и нагляднее показать апостолам их отношение к миру и положение их в мире. Они должны смотреть на себя, как на овец, окруженных со всех сторон волками, следовательно, в постоянной опасности смерти, если истинный Пастырь Христос не защитит их. К нему должны они прибегать, Его держаться. Единственным их орудием против мира должны быть терпение и кротость. Но они также не должны без нужды подвергать себя опасности, а напротив, подобно змию, с осторожностью и благоразумием избегать её. А чтобы это благоразумие не перешло в хитрость, они должны быть просты, подобно голубям. И пастырь Церкви должен знать, что всюду окружен он врагами. Он может встретить между самими прихожанами проповедующих нравственную разнузданность и других ввергающих в разврат. Пастырь, зная о существовании таких волков в своем стаде, не должен нападать на них с ожесточением или употреблять решительные меры, но обращаться с ними мягко и осторожно, подготовляя их исправление рассчитано и постепенно. Кто умеет соединять христианское благоразумие с истинною простотою, тот и есть истинный учитель и пастырь. Итак, пастырь Церкви должен действовать только в своей пастве. Главной задачей его деятельности должно быть проповедование слова Божия, причем, он не должен увлекаться своими нуждами житейскими. Ко врагам он должен относиться с благоразумием и осторожностью. Должен быть уверен, что над ним всегда бдит промысел Божий. Исполняя своё дело, пастырь не должен вменять себе в заслугу этого, чтобы не впасть в гордость. Притча о добром пастыре (Иоанн 10,1-16) Эта притча, как она изложена у Евангелиста Иоанна, сказана была Спасителем после исцеления Им слепорожденного. За упорное и ожесточенное отрицание фарисеями чуда исцеления слепорожденного Иисус Христос назвал их слепыми (Ин. 9). Но так как они могли сказать, что не по слепоте нашей не приходим к Тебе, но убегаем, отвращаемся Тебя, как обманщика, то Спаситель притчею о добром пастыре доказывает, что Он не обманщик, но истинный Пастырь и представляет признаки того и другого: как Пастыря, так и обманщика — губителя, и через то даёт им возможность открыть правду о Нем. Изложив сначала самую притчу в приточной иносказательной речи, Иисус Христос далее (с 7 ст.) разъясняет её и делает применения из неё по отношению к Самому Себе и к отвергавшим Его Божественное достоинство иудеям с их руководителями. Спаситель называет Себя дверью, противополагая Себе воров и разбойников, и Пастырем добрым (с 11 ст.), противополагая Себе наемника. Образ притчи заимствован из пастушеской жизни в Палестине. Для загона овец в ночное время там иногда устраивали загороди, которые сверху бывали иногда открыты. Сюда загонялись стада, закрывались двери, и кто-нибудь из пастухов оставался при дверях на страже. В эти загороди загонялось не одно, а несколько стад. Но так как пастух очень хорошо знал овец своего стада, из которых почти каждая у него имела, сообразно со своим видом или нравом особую кличку, так и овцы по виду и голосу хорошо распознавали своего пастыря и потому отзывались только на его зов, и только за ним охотно следовали. За вором, если бы он перелез через забор в загон, овцы не пойдут, но побегут от него, потому что они не знают его голоса. В притче сначала прикровенно показывается, кто обманщик и тать. Признаки разбойника следующие: во-первых, он входит не явным образом, во-вторых, не по писаниям, ибо это значит: «не дверми». Поскольку Писание, по словам Златоуста, «приводит нас к Богу, и отверзает путь Богопознания, — оно производит овец, оно (их) охраняет и не позволяет приходить волкам. Подобно какой-либо надежной двери, оно заграждает путь еретикам, поставляет нас в безопасность от всего и не позволяет впасть в заблуждение, и если мы сами не откроем этой двери, то будем недоступны врагам. По ней мы распознаем всех, как пастырей, так и непастырей... Кто не пользуется Писанием, но прелазит инуде т.е. не идет установленным путем, но пролагает себе иной путь, тот есть тать». Иоанн Златоуст. Беседа на Евангелие от Иоанна. 50-я, 2. Затем также прикровенно указываются признаки пастыря. Первое отличие его составляет то, что ему свойственно входить законною дверью, т.е. что он учит не по заповедям и преданиям человеческим, а по закону Божию; второе — послушание овец, которые, зная его и голос его, идут за ним одним спокойно. Когда слушатели не поняли иносказательной речи Спасителя, то Он приступил к разъяснению её. Он не разъясняет, как само по себе понятное, что под двором овчим разумеется Царство Божие, народ Израильский, а под овцами — члены этого царствия, не имея в виду то, что Его признавали фарисеи за обманщика, отличает Себя от лжепастырей многими признаками. Первым отличием Спаситель поставляет Свое учение, основанное на Писании. Он приводит к Себе людей посредством Писания, а они привлекают не так. Вследствие Своего согласия с Отцом Небесным, Он не только действует сообразно со Словом Божиим — этою законною дверью во двор овчий, но Он Сам есть дверь овцам. Он приводит людей к Отцу. Он есть посредник между Богом и человеком, единственный путь в Царство Мессии, в область спасения. Только через веру в Него и подчинение Ему можно сделаться членом этого царства (Сравн. 14,6). Вторым отличием служит послушание овец: Ему не только при жизни, но и по смерти все веровали, а тех тотчас оставляют (8 ст.). Затем, те все делают как воры, тираны и с целью возмущения. Он же далек от подобных намерений. Кроме того, Он пришел для спасения овец, а те готовы лишить их и настоящей жизни. Те, будучи наемниками, а не истинными пастырями, при виде опасности предают поверивших им и бегут, а Он, как пастырь добрый, твердо стоит за овец, полагая душу свою за них, никогда не оставляет их без защиты и помощи, т.е. тех, которых Он предуведал и которые верою сердцем ощущают и разумеют Его, как своего Искупителя и верховного Благодетеля, в Котором они находят удовлетворение всем своим духовным потребностям, покой, счастье, блаженство. Поэтому даже те из язычников, которые не принадлежат ко двору израильтян, но по душевным своим свойствам суть, однако, овцы Его, — услышат голос Его и откроют свое сердце для принятия верою благовестия Евангельского. И тогда, с призванием язычников в Церковь Христову, разрушится преграда, разделявшая доселе языческий мир от иудейского, и все люди составят из себя одно стадо, одно тело с одним Пастырем и одною главою — Христом (Срав. Еф. 11,14-16). Притча Спасителя о Добром Пастыре раскрывает качества истинного пастыря Церкви, указывает их в том случае, когда он, вступив достойно, законным образом в это звание, любит свое святое служение и свою паству, и отличается ревностью и усердием, самоотверженным служением духовным нуждам своих пасомых до готовности положить душу свою за них при угрожающей им опасности. Эта ревность пастыря должна обнаруживаться в заботливости о сохранении, распространении, процветании и торжестве Царства Христова вообще, и вверенной ему паствы в частности. Святые апостолы, верные наставлениям Своего Божественного Учителя, безбоязненно и настойчиво проповедовали учение Христово, обличали противников истины со всяким дерзновением, хотя им и приходилось страдать от врагов имени Христова. Образцы ревности мы видим и в преемниках апостолов – истинных пастырях Церкви. Таков, например, был первоучитель славян, святитель Христов Мефодий, брат святого Кирилла, изобретателя славянской азбуки. Когда ему угрожали немецкие епископы, подвластные Риму, смертью за проповедь славянским народам на их наречии, то он спокойно отвечал им: «Истину говорю пред царями и не стыжусь, а вы творите волю вашу на мне, ибо я не лучше тех, которые за исповедывание правды многими муками окончили житие» (Жития святых Русской Церкви. Февраль). Точно также святитель Русской Церкви Димитрий Ростовский ( 1709), как истинный пастырь, не стеснялся никакими светскими отношениями, когда должен был стоять за правду. Когда священник его епархии явился защитником мнений раскольничьих, то святитель, после строгого исследования, отрешил его от должности и велел, как вдовому, искать себе места где-либо в монастыре. Но виноватый тайными путями нашел доступ к императрице и она ходатайствовала за него пред святителем Димитрием. Тогда ревнитель православия представил царице весь ход незаконного дела и смиренно просил её не гневаться, что он не может изменить своего решения. «Много было мне от него досады, – писал святитель Димитрий, - пред многими бо людьми хуля моё смиренное имя, нарицал меня еретиком и римлянином и неверным: обаче все то ему прощаю Христа ради моего, иже укоряем, противу не укоряше и стражда терпяще; взирая на незлобие Спаса моего, тому попу простих и священства не запретих и дах ему волю избрати себе место, в монастыре коем-либо пострищися. Но гнева Божия на себе боюся, еще волка, во одежде овчей суща, пущу в стадо Христово погубляти души людские раскольническими ученьми. Молю убо ваше царское благородие, не положите гнева на мя, богомольца своего, что не могу соделати вещи невозможной». Грозное обличение Спасителем книжников и фарисеев (Мф. 23) «На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи». Это образное выражение обозначает то, что книжники и фарисеи сделались для народа истолкователями Закона Божия и, таким образом, как бы заняли место древнего законодателя Моисея в смысле религиозных вождей еврейского народа времени Иисуса Христа. Образ взят из восхождения их на синагогальные кафедры. Книжничество и фарисейство — суть термины, которыми рельефно определяется религиозное мировоззрение избранного еврейского народа — современников Иисуса Христа. «Книга... буква..., по меткому выражению Священного Писания, не — «дух», который «животворит», а буква, которая «убивает» (2 Кор. 3,6). Фарисей — образ представлен в притче Спасителя «О мытаре и фарисее». Всякому, знакомому с Евангелием, прекрасно известна роль книжников и фарисеев в истории земной жизни Христа Спасителя. Это — каста ветхозаветного пастырства, восшедшая на Моисееве седалище и взявшая ключи от Царства Божия в деле толкования «Закона и Пророков». Она безошибочно свидетельствовала о месте и времени рождения Мессии и убила своими руками обетованного Мессию. В грозной облич и тельной речи Спасителя с 1 по 12 стихи дается характеристика ветхозаветного лжепастырства, а с 13 ст. перечисляются вопиющие к нему грехи и пороки этих религиозных вождей народа и восемь раз возвещается «горе» безумным и «слепым» лжепастырям. Характеристика Разлад между словом и делом («говорят и не делают»): на паству возлагают бремена тяжелые и неудобносимые, а сами не хотят и перстом двинуть их. Внешне показная сторона благочестия, чтобы видели их люди. Расширяют хранилища свои и увеличивают воскрилия одежд своих, любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах, чтобы они звали их: «учитель, учитель». «Хранилища» — это ящички с листами из пергамента, на которых писались слова Закона Моисея. Они прикреплялись к головной повязке на лбу, и на левой руке против сердца, вследствие буквального понимания повеления — «иметь пред глазами и на руке слова Закона» (Исх. 13,9). «Воскрилия риз» — это четыре кисточки, пришивавшиеся к краям верхней одежды, и идущие от этих кисточек по краям одежды нити яхонтового цвета, чтобы евреи, смотря на них, помнили заповеди Божий (Числ. 15,38-40; Вт. 22,12). Таким образом, обличается лицемерное благочестие и тщеславие. «Горе» возвещается за грехи и пороки. Восемь раз властью Божественного Учителя Пастыреначальник угрожает бедствиями лжепастырям...: за лицемерную ученость, закрывавшую врата Царства Небесного для паствы и самих пастырей, за ханжество, прикрывающее алчность, доходящую до обирания даже вдовиц, за фанатическую ревность — прозелитизм (пришельцы от язычников), т.е. за количественное, а не качественное умножение чад Божиих, за поступки, свидетельствующие о том, что внешность поставлена на место духа, мелочи на место важного и мужественного, за безразличие к религии между главным и второстепенным. В Своей обличительной речи Спаситель приводит красочные образы: клятва храмо м и золотом храма, жертвенником и даром; дают десятину м я ты, аниса и тмина и оставляют важнейшее в законе: суд, милость и веру; оцеживают комаров и поглощают верблюдов, очищают внешность чаши и блюда, внутренне переполненных хищением и не п равдою; уподобляются окрашенным гробам, совне красивым, а внутри наполненным мертвыми костями и всякими нечистотами. «Горе» возвещается за притворное и наружное покаяние: обличали отцов в избиении пророков, а сами превзошли их, сделавшись убийцами самого Мессии. Обличение Спасителя направлено было на лжепастырей Церкви Ветхозаветной. Но угроза Спасителя, столь страшная для неисполнивших своего назначения пастырей в Ветхом Завете, усугубляется, несомненно, в отношении пастырей Завета Нового, когда последние в своих прегрешениях и пороках уподобляются книжникам и фарисеям. Первосвященническая молитва Иисуса Христа (Иоанн, 17) Пред Своими страданиями Иисус Христос вознес к Небесному Отцу трогательную и полную глубокого смысла и значения молитву. Эта молитва называется первосвященническою потому, что в ней Спаситель обращается к Отцу Своему не как Бог, а как человек, как архиерей и ходатай пастырей Церкви. В первосвященнической молитве Иисус Христос молится сначала за Себя, потом за учеников. О Себе Он молится, чтобы Отец Небесный прославил Его. Это нужно было для того, чтобы ученики яснее поняли — Кто Он и от Кого послан, поняли Его единосущие с Богом–Отцом и чтобы это утвердило их веру при страданиях Господа; чтобы и враги из прославления Его увидели в Нем обетованного Мессию и прославили пославшего Его Отца. Об учениках Он молится, с одной стороны, для того, чтобы показать, как они дороги для Него и для мира, и тем самым внушить им, с каким вниманием, с каким бодрствованием над собою они должны проходить предстоящее им служение. С другой стороны, молится об учениках для того, чтобы Отец Небесный утвердил их в вере и дал твердость в искушениях. Стих 1. Возведением очей к Небу Господь учит нас в молитвах устремляться к Отцу Небесному душой и телом, отрешившись от всего земного. Прииде час — час Его страданий. В это время особенно нужно было Ему прославление, чтобы ученики не соблазнились о Нем. И молитва Его была услышана: это видно из обстоятельств Его смерти. После всех знамений: распадения камней, раздрания церковной завесы, помрачения солнца — веровавшие в Него восклицали: «Воистину, Он был Сын Божий!» (Мф. 27,54). Очевидно, что в Сыне прославился и Отец. Стих 2-3. Бог Отец, дав Сыну Своему совершение великого дела, дал и власть совершать чудеса, внушающие веру в Него, как Единородного Сына Божия, и давать людям жизнь вечную. Средством к получению жизни вечной служит познание истинного Бога и посланного им Иисуса Христа. Стих 4. На небе Бог–Отец всегда прославляется Сыном Божиим и Святым Духом; славят Его там и сонмы ангелов и святых человеков. Но Господь прославил Его на земле и этим совершил дело, для которого Он и пришел на землю. Он проповедал спасительную веру, примирил человека с Богом, усыновил людей Богу. Всё это Он выразил словом: «дело», потому что имеет одну цель — спасение людей. Стих 5. Как Бог Иисус Христос был прославлен и прежде. Но здесь Он молится о прославлении Своего человеческого естества, как бы в награду за то, что Он человечеством прославил Отца. И молитва Его была услышана. Это видно из того, что Он в третий день воскрес. Стих 6. Язычники, до пришествия Господа на землю не имели правильного понятия о Боге; и вот Иисус Христос открыл Его как Отца, у Которого есть и Сын, и Дух Святой. И ученикам Своим Он возвестил истинное учение о Боге Троичном, которое они и сохранили. Стихи 7 и 8. Они уразумели, что все: и владычество над стихиями, и господство над нечистыми духами, и целительную силу, и власть воскрешать мертвых Христос получил от Бога–Отца и уверовали, что Он истинный посланник Божий. Стих 9. Апостолы ещё не постигали божественности Спасителя. Для этого они имели нужду в содействии благодати Божией. Стих 10. С этого времени апостолам ясно стало отношение Сына Божия к Богу–Отцу: Он с Ним и Он равно также Бог. Стих 11 и далее. Оставляя апостолов среди соблазнов и искушений, Господь просит Отца Небесного, чтобы Он соблюл их в единодушии и любви, не допустил никого из них к погибели, не дал им смешаться с миром и погрязнуть в его беззакониях, а поддержал бы их в должной возвышенности и чистоте жизни, соделал их служителями и истинными проповедниками Евангелия и руководителями в жизнь вечную, удержал их в единодушии со всеми верующими, подал им все средства к прохождению апостольства и удостоил их по смерти блаженства в будущей жизни. Подобно Иисусу Хр и с т у и пастырь Церк в и должен постоянно молить Пастыреначальника о единении своем с вверенною ему паствою. Молясь же об этом, пастырь не должен забывать важнейшей обязанности своего служения — дела проповедания, о чем молился и Спаситель для Своих учеников и пастырей. Служа Своему Пастыреначальнику, священник должен особенно заботиться о том, чтобы между ним и паствою было полное единение, чтобы паства его имела одну душу, один ум, стремящийся к Богу; одно сердце, бесконечно любящее Бога; одну волю, непоколебимую в добре, подкрепляемую твердой надеждой на Бога. Словом, пастырь Церкви должен стремиться к тому, чтобы в будущей жизни пред судом Божиим он смело мог сказать: «Вот Я и дети, которых дал мне Бог!» (Евр. 11,13). Наконец, пастырь Церкви должен беспрестанно молить Господа и о том, чтобы его пастырское слово не было бесплодно, но совершалось силой Божией. Пастырство в апостольские времена Апостолы в самом обетовании Господа — быть с ними до окончания века, в Его повелении обойти весь мир с Евангельскою проповедью видели указание на то, что поскольку они на земле не вечны, то служение их должно быть преемственным. Но когда Господь по воскресении Своем в течение сорока дней посвящал их в тайны Царствия Божия, то первым предметом здесь было устроение на земле Церкви Божией, и потому апостолы получили из уст Его более подробное наставление о своем пастырстве. Это подтверждается словами апостола Павла: «Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес... И Он поставил одних Апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями» (Ефес. 4,10-11). Апостол не говорит, когда именно последовало от Великого Пастырсначальника Иисуса Христа такое указание на различение служения в церкви Его и на необходимость различных служителей; не видно времени этого учреждения и из Евангелия. Остается заключить, что подробное наставление об этом дано было апостолам, когда Он «которым и явил Себя живым, по страдании Своем, со многими верными доказательствами, в продолжение сорока дней являясь им и говоря о Царствии Божием» (Деян. 1,3). Апостолы по вознесении Господа немедленно явили начало преемст-венного служения в Церкви Христовой. Апостол Петр напомнил собранию верующих, что Дух Святой устами Давида предрек испадение из лика апостольского Иуды — предателя (Деян. 2, 16) и о том, что его место должен занять другой, дабы по числу колен израилевых исполнился двенадцати-численный лик свидетелей — самовидцев пришествия на землю Сына Божия. Когда предложенное Петром было принято всеми веру ю щими, то они помолились, и как все апостолы были призваны на своё служение непосредственно от Самого Господа, то Ему же Самому предоставили указать достойнейшего взамен Иуды посредством жребия. Из неотлучно находившихся при Спасителе во времена земной жизни Его, от дня пришествия Его на Иордан ко крещению до вознесения на Небо, поставили под жребий двух: Иосифа Варнаву, прозванного Иустом (праведным) и Матфея. Жребий пал на Матфея, и он причтен был к одиннадцати апостолам. В Деяниях апостольских более о таком способе избрания на служение Церкви не упоминается. Однако же с древних времен прилагаемое к служителям Церкви название клира (от греч. – жребий) даёт основание думать, что избрание посредством жребия пастырей Церкви употреблялось в некоторых случаях и после апостолов. Но это надобно отнести к исключению из общего правила. Пока пребывали на земле апостолы, избрание на служение Церкви совершалось иногда по непосредственному указанию Духа Святого, по Его же Всеосвящающего Духа велению определен самый чин посвящения пастырей посредством рукоположения (от греч. – рука и простираю, протягиваю). «Когда они служили Господу и постились, Дух Святый сказал: отделите Мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их. Тогда они, совершив пост и молитву и возложив на них руки, отпустили их» (Деян. 13, 2-3). Когда же, по мере быстрого распространения христианства из Иерусалима по Азии и Европе, в Греции и Риме, и в подвластных Риму областях, необходимо стало умножение пастырей, то апостолы, которым не оставалось возможности каждой новооткрывающей пастве дать пастырей самолично, — более в многолюдных городах поставляли начальствующих пастырей под именем епископов, например: в Ефесе — Тимофея, в Крите — Тита. Епископам же предоставляли право устроять чрез рукоположение по всем местам пресвитеров. И все это совершалось по внушению, более или менее явственному. Того же Духа Святого, Который повелел отделить на служение Варнаву и Павла. Так, апостол Павел посвящение Тимофея епископом в Ефес относит не к своему произвол е нию, но, говорит, что сделал это сообразно с предшествовавшими о Тимофее пророчествами: «Это же завещание передаю тебе, Тимофей, о бывших прежде тебя пророчествах» (1 Тим. 1,12). Когда же тот же апостол говорит всем ефесским пресвитерам: «Итак внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею» (Деян. 20,28), то этим указывает на особенное, ближайшее здесь расположение Святого Духа, отличное от того, которое в другое время выразил общими чертами, что «Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес… и поставил иных пастырями и учителями» (Ефес. 4,10-11), т.е. Господь Иисус. Но благодатное в ремя, когда Дух Святой во дни апостолов видимо устроял Свою Церковь, и глаголы Его слышались явственно, — по предузрению Божию прошло, и избранию на пастырское служение надлежало принять иной вид. Наставление апостола Петра пастырям (Петр. 5,1-4) Это наставление пастырям апостол Петр дает в своем первом послании, в 5-й главе, в стихах 1-4. Апостол пишет первое послание к пришельцам, рассеянным в Понте, Галатии, Каппадии, Асии и Вифинии, т.е. к христианам тех областей, в которых кроме апостола Петра подвизался и апостол Павел. Как говорит сам апостол Петр (5,12), он посылает это послание через Силуана, постоянного спутника апостола Павла (1 и 2 Сол. 1,1) и известного малоазиатским церквам. Указанное дает право заключить, что ближайшим поводом к написанию послания было прибытие к апостолу Петру в Вавилон Силуана с известием о заключении апостола Павла в узы и о бедственном состоянии малоазиатских христиан, страдавших от преследования со стороны иудеев и язычников. В своем послании апостол призывает верующих к истинно христианской жизни: указывает христианам правила поведения среди язычников: увещает прославлять Бога своею жизнью; говорит о значении страданий для христианина. От правил поведения христиан в отношении к миру апостол Петр переходит к поведению христиан в отношении к собственно христианскому обществу. Здесь на первом месте являются у него пастыри Церкви. Будучи и сам пастырем стада Христова и свидетелем Его страданий, апостол просит пастырей исполнять свои обязанности охотно, бескорыстно и несамовластно, ожидая за это только награды от Пастыреначальника. Всё это излагается с 1 по 4 стихи 5-й главы послания. Стих 1. «Старцы» — здесь не только старейшие возрастом, как следовало бы из прямого смысла этого слова, но старейшие по должности: как пресвитеры, так и епископы. В этом смысле апостол называет и себя. Точно также и слово «свидетель» в данном случае означает не только очевидца, как Петр называет себя, говоря о Преображении (2 Петр. 1,16), но как проповедника и даже участника страданий и славы Христовой. Позднее слово «свидетель», как известно, сделалось равносильным слову «мученик», своими страданиями свидетельствовавший свою веру во Христа. Стих 2. Апостол призывает пастырей пасти Божие стадо не принужденно, но охотно (и богоугодно), не для гнусной корысти, но из усердия. Стих 3. «Обладающе причту» (по-гречески to”i klv/rwn) Католические писатели объясняют это слово в смысле позднейшего его значения, как церковного причта, состоящего из диаконов, чтецов и других лиц, подчиненных священнику и епископу. Но простота иерархического устройства первенствующей Церкви и отсутствие низших служебных должностей (кроме диаконской) не позволяет принимать это слово в смысле церковного причта, а в значении паствы (to/ poi/mnion), как наследие Божие. h” klhponomg/a как это значится и в русском переводе. Множественное число соответствует множеству пресвитеров. Стих 4. «Пастыреначальнику». Иисус Христос Сам называет Себя Пастырем (Исх. 10,11). Здесь апостол, в отличие от пастырей — пресвитеров, называет Его Пастыреначальником. «Неувядаемый венец». Образ взят из греческих и римских воинов и борцов, которые за одержанную победу на войне или в состязании получали венец из неувядаемых цветов и ветвей. Речь апостола Павла к ефесским пастырям (Деян. 20,16-35) По прибытии в Милит апостол Павел послав в Ефес, призывал оттуда в Милит пресвитеров Церкви. Приближающийся праздник Пятидесятницы побуждал апостола спешить в Иерусалим, почему он вынужден был миновать Ефес и призвать ефесских пресвитеров к себе. В своей речи к ефесским пресвитерам апостол Павел отмечает вначале, что во все время пребывания в Асии он не покидал их, что он работал Господу со всякими многими слезами и смиренномудрием, при этом он был постоянно искушаем по злым умыслам иудеев. Апостол говорит, что он не пропустил ничего полезного, о чем не проповедовал бы пресвитерам и чему не учил бы их всенародно и по домам. Он возвещал иудеям и эллинам покаяние пред Богом и веру в Иисуса Христа. А теперь, по влечению Духа Святого, идет в Иерусалим, не зная, что там будет и только тот же Дух Святой свидетельствует, что узы и скорби ждут апостола. Только ради проповеди Евангелия Павел с радостью готов совершить полученное от Господа служение, ни на что не взирая и не дорожа даже своей жизнью. Апостол же предчувствует, что все пресвитеры скоро не увидят лица его. Он призывает пресвитеров внимать себе и всему пасомому стаду, в котором Дух Святой поставил их блюстителем пасти Церковь Господа и Бога, которую Он стяжал Себе Кровью Своею. Апостол Павел предупреждает слушающих, что по его отшествии явятся среди них волки, и что из них самих восстанут люди, которые будут учить превратно и увлекать других за собою. Апостол внушает бодрствовать и помнить, что он сам в течение трех лет день и ночь со слезами непрестанно учил каждого из них, а теперь он предает их Богу. Повторяя слова Спасителя, сказанные Им отправляющимся на проповедь апостолам, Павел подчеркивает, что он ни серебра, ни золота, ни одежды ни от кого не пожелал, и что нуждам его и бывшим при нем послужили руки его. Хотя речь апостола Павла с его призывами и показанием личного примера вплоть до готовности отдать жизнь за проповедь Евангелия, не считаясь ни с какими лишениями, прямым образом относилась к ефесским пресвитерам, все содержание этой речи полностью и не в меньшей степени относится и к современным пастырям. Всецелая преданность проповедованию Слова Божия, неутомимость в деле служения спасению душ пасомых, отсутствие корыстных и низменных интересов, в случае необходимости и добывание средств пропитания собственными руками и, наконец, полная готовность положить душу свою за ближнего своего, – вот чему наши пастыри должны научиться из речи апостола Павла и, подражая личному примеру апостола, неуклонно исполнять его указания. Учение апостола Павла о нравственных качествах священнослужителей (1 Тим. 3,1-13) Апостол Павел послал Тимофея в Ефес с поручением исполнять там пастырские обязанности. Обязанности эти и сами по себе были очень трудны. Но они ещё более тяжелы были для Тимофея при известной настроенности ефесской Церкви. Он должен был прежде всего противодействовать партии тех христиан из иудеев (ср. 1 Тим. 1,6-7, ср. Тит. 1,10), которые оставив простоту апостольского учения и христианской жизни, увлеклись бесплодной религиозной ученостью — с одной стороны, под влиянием иудейско-гностического аскетизма, а с другой стороны – под влиянием иудейских раввинов и других старались увлечь по этому пути. Потом, как епископ ефесский, Тимофей должен был рукоположить пастырей. В последнем случае он особенно нуждался в совете. Апостол Павел преподает Тимофею этот совет, указывая, что при определении в должность важно обращать внимание сколько на дарование, столько же и на нравственные качества и поведение определяемых. Наконец, Тимофей, как наместник Павла, должен был учить и руководить верующих. Здесь опять он нуждался в наставлении, чтобы быть сильным в учении при различных обстоятельствах и сохранить правильный образ жизни и образ действий. Такое именно наставление он и получает от апостола Павла в 3-й главе первого послания. Мы будем иметь в виду именно эту главу послания к Тимофею. В этой главе апостол Павел учит, на какие нравственные качества нужно обращать внимание при поставлении во епископа. Стих 1. «Верно слово: если кто епископства желает, доброго дела ж елает». «Верно слово» соответствует другим выражениям того же апостола: «Истину глаголю... не лгу» (Римл. 9,1). Чтобы усилить значение своих слов и поставить выше всякого сомнения свою мысль, апостол Павел употребляет как бы некоторого рода клятву, что его слова полны несомненной истины и правды. Слово «епископство», как открывается из следующего стиха, означает здесь должность — сан епископа. Самое же слово «епископ», как видно из связи некоторых мест книги Деяний апостольских и посланий апостола Павла, означает представителя, надзирателя, вообще служебное лицо в Церкви. Желание епископства (или, что в этом случае все равно — пресвитерства) апостол признает делом хорошим, добрым. Некоторые при этом спрашивают, сообразно ли с христианским смирением стремиться к высшим должностям церковным? Косвенный ответ дает в этом случае сам апостол: «добра дела желает». Он епископство называет самым прекрасным, добрым потому именно, что этот сан имеет целью душевное спасение ближних. Притом же апостол епископство называет делом, очевидно, соединенным со многими обязанностями, трудами и ответственностью; а потому стремящийся к епископству стремится к подвигам, трудам, что и требуется от христианской жизни. При такой важности служения, к какому призваны пресвитеры, необходимо было указать Тимофею те качества, какие он должен требовать от кандидатов священства. Эти качества составляют содержание 2-го стиха: Непорочность По учению апостола Павла, пресвитер должен быть непорочен, т.е. пользоваться хорошей репутацией, не иметь никакого пятна на своей чести, потому что это мешало бы успеху его деятельности. Нравственное и телесное целомудрие «Епископ должен быть одной жены муж». Несмотря на различные толкования, какие давали этому требованию апостола и на его, так сказать, специальный смысл, Христианская Церковь понимала это наставление так, что служители алтаря Господня должны быть свободны от всякого вида нецеломудрия. Трезвенность Под трезвенностью здесь нужно понимать отсутствие страстей. Апостол требует, чтобы никакая страсть не ослепляла священника и не мешала ему правильно судить о предметах. Ум, вследствие известной настроенности чувств, высказывает какое-то болезненное, ненормальное состояние, когда дело касается излюбленных им предметов. Человек, рассуждающий под преобладающим влиянием какой-нибудь идеи, выказывает умственное опьянение. У него недостает трезвенности ума, которая обуславливает ясный взгляд на житейские отношения и верный такт. В этом смысле и употреблено у апостола слово «целомудрие». Внешняя благопристойность С душевной благопристойностью пастырь Церкви должен соединять и внешнюю: он должен быть чуждым пустой чопорности и важничанья, равно как должен избегать грязной и неаккуратной внешности. Люди привыкли, прежде всего, обращать внимание на внешность, так как это легче всего поддается наблюдению. Особенно внешнюю благопристойность священник должен соблюдать, когда он бывает в обществе, будет ли это общество у него в доме, или он сам будет в чужом доме. Страннолюбие Уже как христианин священник должен любить гостеприимство; тем более как пастырь он должен оказывать его всем бедствовавшим в тогдашнее тяжелое время, изгнанным и преследуемым христианам. Так понимаемое страннолюбие и у современных пастырей может являться в форме гостеприимства. Обладая добрыми качествам и радушного хозяина и принимая у себя по временам гостей, священник открывает себе широкую возможность выполнять главнейшую обязанность своего призвания — раскрывать слово истины. Для этого ему и подобает быть учительною, т.е. настолько обладать научными сведениями, чтобы уметь приспособлять их к обстоятельствам на пользу веры и христианской деятельности пасомых. Конечно, слова апостола, предписывающие священнику страннолюбие, не требуют от священника устроения частных пиров и угощений. Ввиду возможности превратного понимания страннолюбия апостол тут же и прибавляет, что священник должен быть «не пьяница», чем исключается всякая мысль о невоздержных угощениях. Как, в самом деле, священник, предаваясь пьянству, в то же время в состоянии будет иметь надзор за паствою. Требуя затем, чтобы пастырь был «не бийца», апостол постановляет, что священником не может быть такой человек, который при всяком, даже незначительном поводе, готов выйти из себя, горячиться и браниться. Такие свойства и действия обнаруживают в человеке недостаток самообладания и отталкивают от него всякого. Особенно священник должен быть чужд внешнего самоуправства и буйства: «Не пьяница, не бийца (не сварлив), не корыстолюбив, но тих, миролюбив, не сребролюбив» – говорит апостол. «Мшелоимство», т.е. корыстолюбие, а вместе и сребролюбие, представляющее столько поводов к ссорам, несогласиям и пререканиям между людьми, также должны быть чужды священнику, так как ему подобает быть тихим и миролюбивым». Можно обладать всеми исчисленными качествами и быть свободным от указанных пороков, и все еще, однако, можно быть не вполне способным к званию пастыря. Пастырь должен уметь управлять другими. Эта способность должна быть обнаруживаема пастырем всюду, почему апостол требует, чтобы пастырь Церкви умел «добре» править своим домом и этим представлял бы образец своей способности вообще к правлению и руководству. А хорошо ли управляет пастырь своим домом , видно из того, послушны или непослушны ему его дети. Потому то он и должен иметь чада в послушании. Церковь есть семейство; прихожане — суть чада, а пастырь — руководитель пасомых. Если священник не в состоянии управиться со своим небольшим семейством, то тем более он не способен к управлению церковью, приходом. Последние требования апостола от пастырства выражены им в следующих словах: «не должен он быть из новообрщенных, чтобы не возгордился и не подпал осуждению с диаволом». Новокрещенный, значит недавно обращенный в христианство. Апостол требует, чтобы Тимофей не ставил таких людей в священники или епископы, потому что они возгордятся таким быстрым повышением и возмечтают о себе. Гордость может навлечь на них такое же наказание, какому подвергся сатана — «в суд впадет диаволь». Церковь всегда держалась этого правила апостола, и только при особенных обстоятельствах допускала исключение (разве по указанию Божию), как например, при избрании святителя Амвросия Медиоланского. Наконец, кандидат в священство «должен иметь свидетельство добро от внешних», именно от тех, которые не принадлежат к христианской Церкви. Основание такому требованию апостол приводит следующее: «да не в поношение впадет и в сеть неприязненну». Поношение означает здесь насмешки и презрение в обществе, каких не может избежать священник, если из его прежней жизни, когда он не был ещё христианином, известно между прежними его единоверцами что-нибудь предосудительное. Если же он ещё в язычестве или иудействе не пользовался хорошей репутацией и между христианами заметит презрение к себе за свое прежнее поведение, то ему легко может придти на мысль совсем оставить христианство. Эта мысль, развиваясь более и более, убедит его расстаться с христианством, поставляя ему на вид, что прежние его единоверцы не так были строги к нему, и таким образом, он совершенно впадет в расставленные ему диаволом сети. От пресвитеров апостол Павел переходит к диаконам и также указывает свойства, какие должен иметь диакон. Священ ное Писание отмечает, что название диакона всегда отличалось от других имен, выражавших названия церковных должностей (ср. Филип. 1,1). Какую же должность соединяли священные писатели с этим названием? Слово диакон, по словопроизводству, значит служитель. В начале образования Христианской Церкви были в ней люди, на которых возлагалось исполнение низших служебных должностей. Это мы видим в Книге деяний апостольских (VI), в рассказе об Анании и Сапфире (V). Когда последние за свою ложь пали мертвыми к ногам апостола Петра, тогда встали служители, вынесли вон трупы и погребли их. Эти служители названы там юношами. Что святой Лука под этим именем разумел не молодых людей вообще, а лиц, на которых, между прочим, лежала обязанность погребать умерших, ясно видно в греческом тексте из того, что пред словом юноши стоит член, всегда указывающий на определенное значение слова, пред которым он ставится. Самое же это название перешло от еврейского «псачит», которое значит и «молодые люди» и «слуги», точно также, как слово o” preobu/teroz значит и «старик» и «предстоятель церковный». Когда христиане из эллинистов (т.е. иудеев, говорящих по-гречески) стали жаловаться , что при раздаче ежедневной милостыне из общего церковного имущества не обращается должного внимания на их вдовиц, то апостолы признали нужным к существовавш и м уже раздаятелям милостыне избрать еще семь человек из эллинистов. Выбранные лица стали носить имя диаконов. Их имена были следующие : Стефан, Филипп, Прохор, Никанор, Тимон, Пармен и Николай Антиохиец (Деян. 6,1-6). Доказательством того, что до избрания этих мужей в Церкви существовала должность раздаятелей жизненных потребностей, служит тот факт, что при общности имущества первых христиан необходимы были раздаятели или служители ежедневного пропитания, и также раздаятели или служители были из палестинских иудеев, принявших христианство, а теперь к прежним присоединены семь диаконов из эллинистов, как показывают их имена. Должность диаконов была служебной. Они специально имели попечение о бедных, отсюда и название их служители (с греческого o” diakonoz служитель), в Новом Завете употребляемое в смысле раздаяния пособия бедным, или вообще в смысле исполнения дел милосердия (ср. Римл. 15,25,2, Коринф. 8,19; Евр. 6,10). Но что их должность не ограничивалась одними телесными заботами, видно из того требования, которое относит к ним апостол, именно, «чтобы они были исполнены Духа Святого и премудрости» (Деян. 6,3). Кроме того, они были поставлены на свою должность молитвой и возложением рук; следовательно, благодатным освящением (6 стих) и наконец, диаконы существовали в тех малоазиатских Церквах, где имущество не было общим для всех, как, например, в Ефесе и Филиппах, где они должны были естественно и исключительно исполнять духовное служение. Из всего сказанного видно, что в Апостольской Церкви под именем диаконов разумелись избранные и посвященные служители Церкви. На них лежала забота о телесных нуждах членов Церкви. Они должны были проповедывать в общественных богослужебных собраниях и при других частных обстоятельствах. Они, наконец, раздавали Святую Евхаристию, так как служение трапезам, о котором говорится в Книге деяний апостольских (6,2), нельзя понимать только в смысле разданния телесной пищи, а нужно понимать и таинственную Трапезу, то есть евхаристию. Так как сл ияние диаконов на верующих, по их положению в Церкви, значитель н о и их отношение к верующим во многих случаях, гораздо непосредственнее и ближе, чем отношение пресвитеров или епископов, то при избрании их апостол советует Тимофею соблюдать осмотрительность, указывая ему свойства, какие он должен требовать от диаконов. Эти свойства в сущности сходны с теми, какие апостол требует и от епископов. «Диаконы также долны быть честны, не двоязычны, не пристрастны к вину, не корыстолюбивы » — говорит апостол Павел Тимофею (8). Итак, диаконы должны быть, во-первых, чисты, благопристойны, серьёзны и благоразумны; недвоязычны, т.е. по убеждениям тверды и искренны. Неустойчивость в мыслях, обнаруживающая пустоту, бессодержательность ума и инертность воли, лишает право на диаконское звание. Во-вторых, диаконы не должны быть пьяницами и корыстолюбцами. Как распорядители общего имущества, диаконы много имели случаев и поводов упражнять корыстолюбие, а как служители при вечерях они, имея доступ к вину, могли употреблять оное в большом количестве. Потому то апостол и замечает Тимофею, чтобы в диаконы выбирались люди некорыстолюбивые и не склонные к пьянству. В-третьих, диаконы должны иметь таинство веры в чистой совести. Под таинством апостол здесь разумеет, как нередко и в других местах, всю открытую Иисусом Христом истину. Потому он называет эту истину таинством, тайной, что прежде она была сокровенная в Боге и сделалась известной через откровение. Таинством веры называет он её потому, что она составляет содержание веры и может быть понимаема только верой. То самое, что апостол называет здесь таинством веры, в других местах он называет тайною благочестия (16 стих), тайною благовествования (Еф. 6,19), тайною Христовою (Колос. 4,3). То же самое означает и тайна Царствия Небесного (Мф. 13,11). Эту тайну веры, т.н. христианскую истину, диаконы должны сохранять в чистой совести. Христианская вера и христианская жизнь находятся во внутреннем взаимодействии, и чистая совесть, как результат честной жизни, вместе с тем служит признаком соблюдения веры. Вообще, продолжает апостол, диаконы да искушаются прежде, имеют ли они все качества, требующиеся для их служения, «потом служат, непорочни сущее». Апостол не указывает ясно, кем должно производиться это испытание, но дело понятно само собой в данном случае эта обязанность лежала на Тимофее, вообще же на епископе. Сказав далее, что и при поставлении диакона, также как и пресвитера, епископ должен обращать внимание, чтобы посвящаемый был тол ь ко единыя жены мужем, хорошим отцом своего семейства. Апостол замечает: «ибо служивший добре, степень себе добр снискают, и многое дерзновение в вере, яже о Христе Иисусе». Здесь требуют объяснения слова: «степень добр». Греческое слово o” baumo/z первоначально значит «шаг», «ступень» в переносном значении употребляется для обозначения почетных мест, должностей. Большинство толкователей как древних так и позднейших «степень добр» относят к различным степеням иерархии, так что смысл выходит такой: хорошо исполняющий диаконскую должность, этим самым пролагают себе путь к высшим должностям, к священничеству и епископству. Такое объяснение самое естественное и лучше всего соответствует всему ходу мыслей. Выше (первые стихи) апостол говорит о тех, кто желает епископства (священства) и, не отрицая законности такого желания, пояснил, что это доброе дело. Здесь же он показывает путь, каким можно достигнуть той цели, получить желаемое священство, а именно: верным исполнением диаконского служения, когда можно достигнуть того доброго дела, которое здесь, по отношению к диаконству, называется «добр степень». Под дерзновением в вере мы должны разуметь смелость и твердость в исповедании и проповедании веры. Эта вера ближе определяется добавочными словами «яже о Христе Иисусе». Выражение это у апостола Павла обыкновенное (ср. Гал. 3,26; Ефес. 1,15; Кол. 1,4). Однако оно не должно быть смешиваемо с выражением: вера во Христа Иисуса. Первое означает такую веру, которая во Христе имеет своё основание, коренится в Нем, стоит во внутренней связи с Ним и из Него почерпает свою жизненную силу, между тем как другое выражение означает только предмет веры. Общий смысл апостольского наставления диаконам будет такой: кто хорошо исполняет свою диаконскую должность, тот пролагает себе этим путь к высшим должностям церковным, которые тоже будет исполнять мужественно, несмотря ни на какие препятствия. Пастырство по учению святых отцов Церкви В первые три века юная Церковь Христова находилась в стесненных обстоятельствах, при которых ей трудно было регламентировать со всей подробностью как условия избрания в священнослужительские должности, так и определенные правила поведения их сообразно с высоким их званием. Поэтому и в творениях святых отцов того времени не встречается более или менее подробного изложения пастырских обязанностей, а содержится лишь краткое руководительное указание относительно отдельных сторон пас-тырской деятельности, отличающиеся истинно отеческою простотою и теп-лотою любящего сердца. Например, святитель Игнатий Богоносец ( 106 г.) призывает пресвитеров «исполнять служение своё со всяким тщанием, плотским и духовным». «Старайся, — говорит он, — о единении, будь снисходителен ко всем, неутомим в молитве, носи немощи всех, ибо где больше труда, там больше и приобретения. Будь бдителен, как подвижник Божий. Стой твердо, как наковальня, когда по ней бьют. Хорошему борцу свойственно принимать удары и, однако, победить. Но особенно мы должны все терпеть ради Бога, чтобы Он и потерпел нас. Учись разуметь обстоятельства времени. Богослужебные собрания созывай почаще». Он же внушает пресвитерам находиться в должном подчинении епископам. Мысль о взаимном мире и единении между епископом, пастырями и пасомыми, а равно о соблюдении в Церкви должного подчинения и поряд к а с большею подробностью развита в послании Климента Римского ( 100 г.) к Коринфской Церкви. Святитель Поликарп, епископ Смирнский ( 167 г.) требует, чтобы и пресвитеры были «благосердны, милостивы ко всем, обращали заблудших, посещали больных, заботились о вдовах, о бедных и сиротах, воздерживались от гнева, мщения, заискивания и несправедливости в суде, удалялись от всякого сребролюбия и не были легковерны к наговорам на кого-либо». Святитель Ириней, епископ Лионский ( 202 г.), рассуждая о том, какое тяжкое наказание ожидает худых пресвитеров, и как высоко нужно ценить истинное пастырство, убеждает удаляться тех, которые, будучи «многими почитаемы за пресвитеров, служат своим похотям, и хотя кажутся имеющими страх Божий в сердцах своих, но уничижают других, гордятся своим старшинством (председательством) и скрытно делают зло». Ириней внушает иметь общение только с теми, кои «хранят учение апостолов и, исполняя обязанности пресвитера, предлагают учение здравое и ведут бессоблазненную жизнь к утверждению и исправлению прочих». По учению святителя Киприана, епископа Карфагенского ( 259 г.), «каждый, удостоившийся священства, должен служить только алтарю и жертвам, заниматься только молитвами и молениями, и не оставлять Церковь для занятий земными и мирскими делами, но трудиться денно и нощно для дел небесных и духовных». С IV века наступило более благоприятное время для внутреннего развития и внешнего устройства церковной жизни. На поместных и вселенских соборах определены были положительные правила, касающиеся различных сторон церковного благоустройства. В том числе указаны были канонические условия вступления в клир, а также служебные права и обязанности клириков, сформулированные на основании Слова Божия и практики Церкви Апостольской. Руководясь этими указаниями, отцы Церкви того времени стали применять их к частным случаям пастырской деятельности и в своих творениях развивать идеи пастырского долга с большей потребностью. В этом отношении особенно замечательны следующие отцы и учители Церкви. 1. Святитель Амвросий Медиоланский ( 397 г.) 2. Святитель Иоанн Златоуст ( 407 г.). 3. Святитель Григорий Двоеслов, папа Римский ( 604 г.). Святитель Амвросий Медиоланский «Об Обязанностях Пастыря Церкви» (De offciis cliricorum) Книга «Об обязанностях пастырей» святителя Амвросия заключает в себе подробные наставления пресвитерам. Она, так сказать, исчерпывает во всей глубине и подробности характер и поведение священников. Амвросий высказывает высокий взгляд на пастырское служение как на служение великое и святое и относится к этому делу весьма строго. Амвросий взят был почти насильно с блистательного поприща гражданской службы на епископскую кафедру Медиоланской церкви общим голосом народа. Став во главе пастырства, святитель слишком серьёзно посмотрел на свое епископское звание и в порыве апостольской ревности стал требовать от подведомственных ему пастырей чистоты и святости. Строгость взгляда Амвросия относилась не только к служению пастырей, но и к их поведению, поступкам и действиям. Рекомендуя скромность в словах и делах, Амвросий требовал от пастырей, чтобы они соблюдали её в своих телодвижениях. «В движении тела, говорит он, — выражается состояние души, и по внешним действиям необходимо заключать и о внутренних свойствах нашей природы. И мы, не видя души человека, об одних говорим, что они ветрены, о других — степенны; одних называем гордыми и надменными, других — смиренными и кроткими; в одних подозревая хитрость и лукавство, в других усматриваем искренность и чистосердечие. Словом, говорим о людях единственно на основании их внешних приемов, телодвижений и проч.» «Помните, дети мои, — говорит Амвросий, — как я одного приятеля нашего, искавшего у нас места, несмотря на все его желание и усердие занять при нас должность, не принял в свой клир потому только, что приемы его телодвижения в обращении и действовании были очень непристойны; а другого, которого я застал в нашем клире, удалил от себя, приказав ему и на глаза не являться — по той причине, что он своей наглой и неистовой походкой и разными кривляниями, как бичем поражал взор мой. И не обманулся я в своем о них мнении и распоряжении, ибо оба они впоследствие отпали от Церкви, чем и доказали на самом деле, что какими являлись по внешним телодвижениям своим, такими оказались через своё вероломство и по внутренним качествам душевным». Так строг был святитель Амвросий к телодвижениям. Еще более строгим является он по отношению к словам и делам. «Каждый из нас, — говорит он, – строжайше обязан наблюдать за собой, чтобы никакие слова гнилые не исходили из уст его (Ефес. 4,29); каковы, например, злословие, сквернословие, разного рода ругательства и т.п., но чтобы все добрые дела запечатлевались печатью смирения. Самый голос наш, в речи ли, в пении ли одним голосом или под музыку, вообще во всяком образе и роде произношения, — должен быть приятен, благозвучен и умилителен, отражая в себе целомудренную скромность» (Кн. 1, гл. 18, парагр. 67,71 и 72). В своих действиях, по словам Амвросия, пресвитеры должны прежде всего быть строги при выборе знакомства и товарищества. Люди невоздержанные, распутные, под видом приятного дружества, вливают яд в сердца непорочные. Знакомство и обращение с такими людьми, особенно на пиршествах, забавах, играх и всякого рода увеселениях, среди разгульного препровождения времени, незаметно подрывают и самое прочное основание доброй нравственности. «Посему-то служителям Церкви прилично и благоразумно удаляться от пиршеств посторонних. На пиршестве посторонних занимаются и делами сторонними, при том так открыт бывает повод и подстрекается охота к сластолюбию и сладострастию. Нередко заводят нескромные речи о предметах соблазнительных, подносят один за другим бокалы и стаканы. Извинительнее уже и лучше предлагать изредка скромнее и приличное угощение в своем доме, нежели часто присутствовать на чужих пирах. Дома и сам ты всегда можешь встать из-за стола, трезв, наблюдая за благочинием...» В выборе лиц, мест и времени для взаимного общения и обращ е ния надобно нам наблюдать крайнюю осторожность и являть благоразумие. Лучше для нас знакомство с пожилыми и вообще с людьми испытанных правил честности и заслужившими общ е е уважение. Сколько обращение с равными нам по возрасту приятнее, столько со старшими безопаснее; ибо при опытности в жизни старших и руководительстве их, нравственность младших возвышается, облагораживается, укрепляется добрыми качествами и приукрашается ими как бы ризой благочестия. Как не знающие мест обыкновенно путешествуют со знающими, так и юноши, вступая на неизвестное поприще жизни, имеют нужду в руководительстве опытных стариков, чтобы им не заблудиться и не совратиться с истинного пути. И нет ничего лучше и надежнее, как им е ть стариков учителями жизни и свидетелями оной. Обыкновенные люди в своих междуприятельских отношениях придают довольно важное значение шуткам и резвости. Святитель Амвросий, намекая на это обыкновение, строго воспрещает пресвитерам даже и невинные шутки, потому что они также несовместимы с правилами церковными и в Священном Писании нигде не говорится о них. «Шуток надобно избегать даже в обыкновенном разговоре, чтобы они не подрывали у нас важности там, где шутливость вовсе неуместна». «Горе вам, смеющимся ныне: яко возрыдаете», сказал Господь (Лук. 6,26); и мы ли станем изыскивать поводы и случаи к смехотворным и шутливым забавам, чтобы потом рыдать и плакать? Полагаю, что больше принесем пользы, если будем остерегаться не только из лишних, но всяких вообще шуток, и разговорам своим в этом отношении будем сообщать только приятность и занимательность, без этих суетных прикрас. Речь наша также должна быть простая, ясная, раздельная и не сбивчивая, без притязаний на искусственное украшение, но вместе с тем и не грубая. Она должна сопровождаться спокойствием и степенностью. Самый даже голос должен быть естественный, не слишком громкий и не слишком тихий». Чтобы строгость святого Амвросия не представилась нам односторонней, обращенной на мелочные предметы, мы должны знать, как высоко смотрел он на звание пастырей и их обязанности. «Служитель Господень, — говорит Амвросий, — должен являть в себе высокие качества совершенства и умственного и нравственного, опираясь в том на доброе свидетельство не только со стороны верных, но и неверных. Во свидетельство всех наших действий и поступков призывается общественное мнение, суд которого должен служить для нас и нашего звания, как бы предостережением и предохранением от всякого уничижения — так, чтобы всякий, кто бы он ни был, видя служителя алтаря Господня, украшенного соответствующими ему добродетелями, чтил и прославлял Творца и Господа, имеющего таковых делателей в вертограде Своем. Ибо что вверенно священнослужителям Нового Завета? Вам вверено ведение высочайших тайн Божиих, а это требует от вас свыше откровенной мудрости. Вашему попечению вверена стража и бдительность надзора за нравственностью и спасением народа, что есть дело величайшей правды. Вам вверено хранение Завета, требующее от вас мужества мучеников. Вам вменяется в непременную обязанность хранить трезвенность ума и блюсти чистоту сердца, т.е. воздержание от всех страстей. Всему же этому основание — Христос, а живая вера в Него — высочайшая премудрость». Святитель Иоанн Златоуст «Шесть слов о священстве» Святитель Иоанн Златоуст, состоя в звании диакона в Антиохии (380-386) и желая избежать принятия пастырского служения, написал в свое оправдание шесть книг «О священстве», изложенных в форме разговора Златоуста с (неизвестным) другом его Василием. Он с особенным благоговением относится к пастырскому званию, понимает его слишком высоко и потому страшится великой ответственности, соединяемой с этим служением. «Священство, — говорит он, — совершается на земле, но принадлежит к порядку небесных учреждения, и — весьма справедливо. Ни человек, ни ангел, ни архангел, ни другая какая сотворенная сила, но сам Утешитель установил это служение и побудил людей, еще пребывающих во плоти, подражать службе ангелов. Поэтому, священник должен быть так чист, как бы стоял на Небе, посреди ангельских сил... Когда видишь Господа закланным и лежащим, священника предстоящим при жертвоприношении и молящимся и всех окропляемых честною Кровию, думаешь ли ты, что еще находишься с людьми; стоишь на земле, что не мгновенно перенесся на небеса и, отринув от души все плотские мысли, простою душою и чистым умом не созерцаешь Небесное?» Живя на земле, священники призваны к распоряжению Небесному и получили власть, какой Бог не дал ни ангелам, ни Архангелам, потому что им не сказано: «что вы свяжете на земле, то будет связано на Небе, и что разрешите на земле, то будет разрешено на Небе» (Мф. 18,18). Какая власть больше этой? Говоря затем о нравственной чистоте священника, соответствующей высокому служению его, святитель Златоуст вопрошает: каков должен быть тот, кто молится за целый город, за всю вселенную и умилостивляет Бога за грехи всех, не только живых, но и умерших? Для такой молитвы я не считаю достаточным даже дерзновения Моисея и Илии. Он (священник) так приступает к Богу, как будто ему вверен весь мир, и он есть отец всех. Молит о прекращении повсюду войн, утешении мятежей, просит о мире, плодородии, скором устранении всех тяготеющих бедствий, частных и общественных. Он должен во всем столько превосходить всех, за которых просит, сколько защитник превосходит защищаемых. А когда он призывает Святого Духа, совершает страшную жертву и постоянно касается общего всех Владыки, — скажи мне, где поместим его? Какой потребуем от него чистоты и какого благоговения? Подумай, каковы должны быть руки, служащие этому; каков язык, произносящий эти слова? Не всегда ли душа светлее и чище, принимающая этого духа? Тогда ангелы предстоят священнику, весь чин небесных сил взывает и, в честь Лежащего, наполняет место около Престола (Кн. 6. С. 106-107). Неудивительно, после этого, если даже такие великие мужи, как апостол Павел, вознесшийся до третьего Неба и удостоившийся тайн Божиих (2 Кор. 12,2), всегда страшились взирая на важность пастырского долга. Обращаясь потом к вопросу о своем уклонении от священства, святитель Златоуст отвечает: «Если бы достаточно только было называться пастырем и исправлять должность как попало, и если бы не было никакой опасности, пусть желающий обвиняет меня в тщеславии. А когда принимающему на себя пастырство должно иметь великое благоразумие, прежде благоразумия великую благодать у Бога, правоту нравов, чистоту жизни и добродетель более, нежели человеческую, то ты не откажешь мне в прощении за то, что я не хотел напрасно и безрассудно погубить себя... Нет, я знаю свою душу, слабую и малую. Зная важность служения и великую трудность дела?» «Душу священника обуревают волны, сильнейшие тех, какие ветром поднимаются на море. И прежде всего видится огромная скала тщеславия, гораздо опаснее скалы сирен, о которой баснописец рассказывает чудеса... Если бы кто вручил мне настоятельство, то было бы все равно, если бы он, связав назад мне руки, бросил меня живущим на той скале зверям для того, чтобы они меня каждый день терзали. Какие же это звери? Ярость, уныние, зависть, раздор, клевета, осуждение, ложь, лицемерие, коварство, гнев против людей, ничем не обидевших нас, удовольствие по поводу беспорядков их, любовь к похвалам, желание чести (оно более всего волнует человеческую душу), учение, предлагаемое для удовольствия, принужденная лесть, низкое ласкательство, презрение бедных, услужливость богатым, неразумные и вредные почести, благосклонности, опасные как для оказывающих, так и для принимающих их, робкий страх, приличный одним самым последним невольникам, отсутствие дерзновения, великий вид смиренномудрия, в котором истины — нисколько, устранение обличений и епитимий или, лучше сказать, применение их, даже выше меры к людям незнатным, а пред людьми облеченными властью — несмелость, не позволяющая и рот открыть» и т.п. (Кн. 3, с. 42-44). Далее святитель Златоуст обращает внимание на то, «что пороки священников не могут быть скрытыми, но хотя бы они были и малы, скоро делаются известными...» «Грехи обыкновенных людей, как производимые во мраке, губят одних согрешающих, а порочность значительного и известного многим мужа наносит общий вред всем». Поэтому-то, «для священства должны быть набираемы такие же души, какими благодать Божия некогда показала в вавилонской печи тела святых отроков» (с. 51-52). Достоинство кандидата в священство святитель Златоуст определяет не внешними его заслугами и даже не одним только благочестием его. «Знаю многих, — говорит он, — подвизавшихся все время, изнуривших себя постом, — пока они могли быть в уединении и заботиться о себе, угождали Богу и каждый день успевали в любомудрии, а когда, став в толпе, принуждены были исправлять невежество народа, то одни в самом начале оказались неспособными к такому делу, иные же, вынужденные остаться, бросив прежний образ жизни, весьма много повредили себе и не принесли никакой пользы другим. Если даже кто всю жизнь провел в низшем чине службу и достиг преклонной старости, я не считаю его достойным высшего сана только по уважению к возрасту его» (с. 55). «Итак, имеющему рукополагать, должно делать большое испытание рукополагаемому; а еще более рукополагаемому следует испытывать самого себя» (с. 76). По словам Иоанна Златоуста, священник должен быть человеком образованным, особенно же сведущим в Священном Писании и твердым в догматах христианских, чтобы быть опытным в спорах: «по причине неопытности одного, говорит он, – много людей доводится до последней погибели» (с. 99-101). «Особенно же он должен заботиться о развитии в себе дара слова. Образованные люди должны больше трудиться, чем неученые. Никто не обвинит этих последних, если они не произнесут ничего достойного внимания, а те, если не всегда будут произносить что — ибо выше того мнения, какое все имеют о них, получат от всех упреки. И так как сила слова зависит не от природы, но от учения, то хотя бы кто и довел её до совершенства, может опять потерять, если старанием и упражнением не будет развивать этой силы» (с. 96). Святитель Григорий Двоеслов «Правило пастырское» «Правило пастырское» — самое лучшее и наиболее целостное сочинение святителя Григория Двоеслова, папы Римского. Григория, как и Златоуста, упрекали за уклонение от принятия на себя пастырского служения, и — вот он в настоящем сочинении, посвященном одному из друзей своих (Иоанну, епископу Равенскому, который, как видно, тоже упрекал его за такое уклонение), по собственным словам его, излагает «все, что относится к трудности и важности этого служения, желая предостеречь как тех, которые не вступали еще в звание пастыря, чтобы в избрании его не были опрометчивы; так и тех, которые необдуманно домогаются этого звания, чтобы на принятие оного смотрели со страхом и трепетом». «Никто в мире не берется учить других какому — либо искусству, не изучив его сам наперед с самою тщательною подготовкою. Как же безрассудно поступают те, которые дерзают принимать на себя пастырское служение, нисколько не подготовившись к этому служению, между тем как управление душами человеческими есть искусство из искусств. А кто не знает, что душевные болезни сокровеннее и опаснее болезней телесных? И однако же часто случается видеть, что вовсе не знакомые с духовными правилами не страшатся выдавать себя за врачей душ, тогда как незнающие силы и действия трав и мазей не смеют выдавать себя за врачей телесных...» «И теперь находятся люди, которые в самой Церкви Святой под видом управления ею, домогаются суетной славы и почестей; желают казаться учителями, стараются одни перед другими превзойти всех прочих и, как свидетельствует Сама Истина, любят первые целования на торжищах, первовозлежания на вечерях и председания на сонмищах» (Мф. 23, 6-7; Мк. 38-39; Лк. 20,46). Но такие люди, по тому уже самому, не могут достойно проходить служения пастырского, если они достигли его, что стремились к смиренному сему служению из одного тщеславия. Ибо и язык изменяет на кафедре тем, которые учат одному, а заняты бывают другим». У святителя Григория Двоеслова в его «Правиле пастырском», кроме подтверждения высокого взгляда на пастырское служение выраженного и у других отцов Церкви, очень подробно определяются частные отношения пастыря к пасомым. Златоуст с особой настойчивостью призывает пастырей к любви, выражающейся в сострадании и благотворительности слабым, немощным. Такая любовь «возвышается к Горнему и делает нас более способными возноситься к Богу». Далее пастырь, как рукоделатель своей паствы, должен «ласкою и дружно обращаться с ближними и являться строгим ревнителем правды перед про...ми». Пастырь Церкви не должен отягощаться мирскими заботам в ущерб попечению о нравственных нуждах пасомых, но вместе с тем не должен забывать и о внешнем благосостоянии пасомых. Пастыри, увлекшиеся одними «мирскими заботами, не обращают уже никакого внимания на существующую обязанность свою — быть духовными руководителями своих подчиненных. А от того и подчиненные охладевают в своей жизни ревностью о благочестии, встречая преткновение к тому в соблазнительном примере предстоятеля своего...» С другой стороны, нельзя одобрять и тех пастырей, которые посвящают свои за н ят и я исключительно одним духовным предметам так, что внешние нужны паствы для них как бы не существуют. Следствием этого бывает то, что, пасомые, не видя в них сочувствия к своим нуждам, остаются, в свою оче редь, равнодушны и к ним, пренебрегая бол ь шею частью их пастырскими наставлениями... Выслушивая из уст их обличения своих поступков, но не видя сочувственного сострадания к своим немощам и нуждам настоящей жизни, они неохотно слушают их духовные беседы, а ещё менее выполняют то, что им внушается в них... Поэтому пастырям необходимо заботиться и о невинных средствах к процветанию внешнего благосостояния членов своих паств, если для них вожделенно, чтобы и внутреннее их благополучие тем более процветало». В дальнейших своих наставлениях святитель Григорий Великий советует пастырям не искать себе популярности и избегать человекоугодничества, быть разборчивым в своих обличениях и в своей сдержанности, в ревности и снисходительности. В своих поучениях приноравливаться к различным состояниям своих слушателей, и при этом указывает самый способ или своего рода программу подобного рода наставлений. Последнему вопросу (о поучении пасомых) посвящена вся последняя часть его «правила пастырского». Необходимость образования для пастырского служения От пастыря требуется, чтобы он был «учителем», т.е. способный назидать других... да силен будет и утешати во здравом учении и противящиеся обличати» (Тит. 1,9). Но «и в свете, — говорит святитель Григорий Двоеслов, — не берутся учить какому-либо искусству, не изучив предварительно, посредством внимательного размышления. Как же безрассудно поступают те, кои принимают на себя пастырское служение, нисколько не приготовившись к нему, — между тем, как управлять душами человеческими есть искусство из искусств». Сему внушению святитель Григория равносильно и святительское, вручаемое новопосвященному иерею, поучение: «чтобы других научать, нужно, во-первых, самому разуметь: никто не может преподать того другому, чего не имеет сам. Как слепой может показать путь другому? Как сам незнающий может научить иного»? Отсюда следует, что пастырю Церкви потребно много знаний, чтобы быть учителем церковным: а) научных; б) познания самого себя; в) уразумения воли Божией о своем избрании. Наша Церковь с особенною заботливостью подготовляет в учебно-духовных заведениях юношество к пастырскому служению. «И яко измлада Священная Писания умееши, могущи, могущая ти умудрити во спасение... Всякое писание богодухновенно и полезно есть ко учению, ко обличению, к наказанию еже в правде» - говорит апостол Павел в своем втором послании к Тимофею (3, 15-16). И вот к сему-то «Богодухновенному писанию, полезному для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности» должен прилежать и слухом, и сердцем готовящийся быть учителем Церкви и истолкователем Божественных писаний. А чтобы и тогда, когда школьное руководство окончится, предоставленный самому себе пастырь не увлекся в «научения странная и различна» (Евр. 12,9), в предохранение себя он должен держаться как за «столп и утверждение истины» (1 Тим. 3,15) — за исповедание Православной Церкви, и за писание святых отцов. Для этой цели не лишне знание еврейского, греческого и латинского языков, на которых писали Моисей, евангелисты и апостолы, и после них – великие учители Церкви греческой и латинской. Прежде, чем пастырь выступит на свое поприще со словом учительства, ему следует начать свое дело отправлением церковной службы. Готовящийся к пастырскому служению обязан перед совершением чина вечерни предварительно ознакомиться с чином совершения вечерни, утрени, литургии, таинств и других различных молитвословий, к чему руководством служат Устав церковный, Служебник, Требник, Книга молебных пений и проч. Не написанное же в них восполняется церковною практикой. С ней пастырь должен ознакомиться предварительно чрез внимательное наглядное наблюдение каждого шага опытных священнослужителей. Если каждый православный христианин должен «будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Петр. 3,15), то тем более учителю Православной Церкви надобно быть при всяком случае готовым к такому ответу, который вразумил бы заблуждающегося от истины. А для этого пастырь должен быть знаком с сущностью самих заблуждений, обличение которых составляет его обязанность. Поэтому и различия в учении христианских вероисповеданий могут быть предметом пастырского обсуждения. Следовательно, все это требует предварительного со стороны пастыря исследования. Врач не сумеет дать верного противоядия, не узнав предварительно свойства принятого яда. Пастырю придется иметь дело с людьми и высокообразованными и простыми. В первом случае у него должен быть запас сведений, которые не унизили бы его в глазах образованного общества, а в последнем – доверчивая паства иногда попросит у него советов на разные даже житейские случаи. Чтобы быть готовым удовлетворить тому и другому требованию, пастырь должен следить за современной литературой. Наконец, у нас есть закон, что никто не может отговариваться неведением закона, когда он был обнародован установленным порядком. Следовательно, пастырь, кроме твердого изучения законов церковных, должен знать и законы гражданские, преимущественно те, которые имеют отношение к служению пастырскому и к Церкви. Обогащение ума научными познаниями еще не составляет всего, что нужно желающему принять на себя пастырское служение. Готовящийся к сему званию должен предварительно узнать себя самого чрез всесторонний осмотр своего сердца и чрез тщательное испытание своих сил. Апостол Петр троекратно исповедал любовь свою ко Господу: «Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя» (Ин. 21,17). Тогда ему поручено пасти овец и ангцев Иисусовых, т.е. членов Церкви Христовой. С первого же дня должен начать испытание себя самого и каждый, ищущий пастырского звания: горит ли сердце его тою любовью ко Господу, которая готова на всё ради сладчайшего Иисуса? Святой Петр с крепкой любовью к Пастыреначальнику принял обязанность пастыря, потому увещал и своих преемников – сопастырей пасти стадо Божие по указанию той же любви, «назирая за ним не принужденно, но охотно, не для гнусной корысти, но из усердия; не для того, чтобы господствовать над наследием Божиим, но имея в виду одно — когда явится Пастыреначальник, получить от него его неувядаемый венец славы» (1 Петр. 5,1-4). Из этого увещания видно, что для приобретения пастырского достоинства могут быть побуждения иногда и нечистые, именно, корысть и стремление к преобладанию. Поэтому готовящийся к пастырскому служению должен заглянуть в саму глубину своего сердца, не таятся ли там его нечистые силы, прикрытые лишь наружным выражением желания — совершать дело благовестника? Ни непщует ли он «приобретение быти благочестие» (1 Тим. 6,6), т.е. не увлекается ли своекорыстною мыслью, будто священническое звание служит для прибытка? Если что-нибудь похожее будет замечено в сердце, то или сердце надобно очистить, или же безопаснее не принимать на себя звание, в котором надобно отрешиться от многого, приличного мирянину, но неприличного пастырю. Обозрев своё сердце, хотя бы и не нашел в нем таких грубых пороков, которые не дозволяют принимать пастырский сан, за всем тем должен испытать себя: в силах ли он перенести все те искушения, какие могут встретиться с ним, когда он возьмет на себя посредничество между Богом и человеком. С каких сторон и сколь сильны и настойчивы могут быть искушения, и какая с ними должна быть неослабимая борьба, и против какого неотвязчивого врага, это будущий пастырь прежде всего должен видеть в примере Великого Пастыреначальника Господа нашего Иисуса Христа, когда Он, приняв крещение от Иоанна, удалился в пустыню для приготовления Себя к чрезвычайному служению искупления человеческого рода (Мф. 4,1-11; Мк. 1,12-13; Лк. 4,1-13) и здесь выдержал, как второй Адам, испытательный срок против плоти и крови, которую предал сорокадневному посту, и против диавола, с которым сражался мечем Слова Божия. Сколь ни разнообразны падения диавола, но всегда они направлены на одни и те же слабые места, подмеченные в человеческой природе с минуты грехопадения прародителей. И пастырю Церкви доведется иногда быть без куска хлеба. Искуситель не замедлит явиться с советами из камней сделать хлебы, т.е. какими-нибудь средствами обратить бедность в довольство. Это главные виды искушений, наводимых диаволом, неизбежность борьбы с которыми Богочеловек показал в Своем примере. Затем Спаситель не утаил от Своих верных служителей и того, что их ожидают не радости, а тяжелые испытания от несправедливости и ненависти людей, которые вместо любви и благодарности к провозвестникам истины, будут преследовать злоречием, оклеветием, поруганием и изгнанием самых достойнейших пастырей, каковы были апостолы. Обо всем этом готовящийся быть пастырем должен прочитать в Евангелии тысячекратно (Мф. 10; Мк. 13,13; Лк. 10,3; 4-10,20,12-18; Ин. 15,18-21, 16,1-3,20) размыслить как о деле, решающем его вечную участь, взвесить тяготу предстоящих подвигов со своими силами и по тщательном размышлении определить, быть или не быть пастырем Церкви. Однако такая решимость не должна основываться ни на излишнем самоуничижении, совпадающем с малодушием и обленением лукавого раба, скрывшего талант свой, ни на легкомысленной готовности принять то, чего не в силах нести. В книге о должности священника сказано по этому случаю: «Имущий таковая совершенства (нужные для пастырей) согрешат, если в чину сем Богу и ближнему послужить не захотят, особенно званы бывше, Не имущий же, не только самоохотно к принятию на себя сего чина да не текут примером лжепророков, но и звали будучи, и убеждаеми, да отрицаются» (пункт 7). Так же точно рассудил и св. Григорий Двоеслов: «Кто имея все потребные способности пасти стадо Божие, отказывается пасти, тот обнаруживает, что не любит Пастыреначальника. Безрассудно поступают и те, кои принимают на себя пастырское служение, нисколько не приготовившись к нему, между тем как управлять душами есть искусство из искусств» (Книга о должностях приходских пресвитеров, 6 прим.). Доброго дела желает, кто епископства, т.е. пастырского служения, желает, говорит апостол Павел (1 Тим. 3,1). Однако желающий этого должен следовать не одной своей воле, но внимательнее испытать о себе волю Божию. Ибо «никтоже сам себе приемлет честь, но званный от Бога, якоже и Аарон» (Евр. 5,4). Звание Божие разнообразно, но всегда будет понятно тому, кто призывается. Первых учителей Вселенной, святых апостолов избрал Сам Совершитель нашего спасения, Иисус Христос. Он же Сам по вознесении на Небо призвал на служение Себе страшного гонителя Церкви Павла и поставил его учителем языков. Дух Святой повелел отделить на дело пастырское Варнаву и Павла. Тимофей посвящен был от апостола Павла епископом по указанию бывших о нем ранее предречений. Потом обыкновенный способ избрания на пастырское служение утвердился в согласии Церкви, и её безошибочность свидетельствовалась иногда указанием свыше. Так, Амвросий, сын язычника, когда в Медиоланской Церкви возникло шумное разногласие между православными и арианами по случаю избрания епископа, в качестве градоначальника вошел в Церковь, для усмирения волнующихся, но единодушно теми и други м и сам был избран во епископа по неведомо откуда пришедшему младенческому голосу: «Амвросий — епископ!» Это было в 374 году. Решившийся посвятить себя на исключительное служение Церкви, прежде всего должен обратиться к Пастыреначальнику Иисусу Христу и просить указания Его: «Что мне подобает делать?» И когда прочтет ева н гельский ответ, что долг пастыря доброго состоит в усердном пасении стада Христова, да пасомые «живот имут, и лишме имут» (Ин. 10,1-11), в неусыпном бдении о стаде, чтобы ни одна овца не сделалась горохищною добычею волка, о решимости душу свою полагать за овцы, - когда призываемый все эти указания приложит к своему сердцу и почувствует, что готово сердце его на все труды и подвиги пастырские, тогда да разумеет над собою звание Божие, и в уповании на Божественную благодать, немощная врачующую и оскудевающая восполняющую, с дерзновением да приступает к Престолу благодати, да входит во двор овчий дверьми, которые отверзает дворник — Дух Святой чрез видимое рукоположение. Ответственность пастырского служения Пастырство — дело: 1. Трудное. 2. Ответственное. 1. Трудно оно по самой своей сущности. Мы видели, что это распинание себя пастве, принятие на себя страданий и грехов пасомых. Он требует полного самоотречения, забвения своих и себя. Но, оставляя эту сторону дела, трудно пастырство и по другим условиям, так как не все то, что доступно мирянам, разрешается пастырям. Иначе не может быть. Тяжек, как известно, был и подвиг Пастыреначальника Христа. Он не имел, где главу приклонить. Его дело старались опозорить клеветой — называли делом вельзевула. Его преследовали, гнали, возвели на крест. И в дополнение к этому, Он был одинок. «Ибо и братья Его не веровали в Него» (Ин. 7,5). Тяжек подвиг пастырства уже и потому, что он требует напряженнейшего внимания к себе, к своему поведению, исключительной чистоты жизни. Он — пастырь, идущий впереди и своим примером указывающий другим те пути, какими они должны следовать: овцы, вверенные его попечению, идут за ним, смотря на него, как на своего руководителя. Он — град, поставленный вверху горы, и светильник, поставленный на подсвечнике, чтобы светить всем, живущим вокруг него (Мф. 5,14-15). Пастырь, по словам святителя Григория Богослова, подобно серебру и золоту, обращаясь всюду, во всяком обстоятельстве и деле, не должен звучать как поддельная и нечистая монета... Стоя впереди других, обязанные производить доброе влияние на пасомых и увлекать их за собою, пастыри должны бояться, как бы «не оказаться худыми живописцами чудной добродетели — как выражался тот же святитель Григорий Богослов, – особенно же негодным подлинником для других живописцев», чтобы нам не подойти под пословицу: «беремся лечить, а сами покрыты струпьями». За каждым шагом пастыря следят, каждый его грех взвешивают «тройным весом». «Душа священника, — говорит святитель Иоанн Златоуст, — ничем не разнится от корабля, обуреваемого волнами; со всех сторон она уязвляется от друзей и от врагов, от своих и от чужих... Другим, когда они гневаются, прощают, а ему — никогда, других, если они согрешат, охотно извиняют, а его — нет... Самые последние нищие поносят его площади... Никто не боится обвинить и оклеветать его... Рассердится ли он, посмеется ли, захочет ли дать себе отдых сном, — является много насмешников, много соблазняющихся, много таких, которые припоминают прежних и осуждают настоящего и это делают не потому, что хотят похвалить тех, — нет! Вспоминают о прежних епископах и пресвитерах только для того, чтобы уязвить этого». Священник часто должен стеснять себя и ограничивать, даже в позволительном, если это позволительное может смутить и соблазнить паству. То , что для мирянина вполне допустимо, в священнике считается преступлением. Ему не всегда можно петь светскую песню, не везде позволят даже невинную музыку. И как тяжка часто эта необходимость применяться к постоянному подозрительному надзору. Нелегко пастырство и по свойству пастырского труда. Он никогда не может принадлежать себе: в любой час , среди ночи, в холод и дождь его могут увести из дома. От умирающего ребенка своего, жены он должен идти к чужим. 2. Но над всеми этими трудностями стоит еще великая тяжесть великой ответственности. Пастырь берет на себя ответственность за души пасомых... Он должен на будущем Суде привести целым стадо своё. Должен иметь право сказать: Судье: «Вот я и дети мои, которых мне дал Бог» (Евр. 11,13). И тяжек ответ за каждую пропавшую овцу. Недаром эта ответственность пугала даже великих учителей и отцов христианства. «Не полагаю, — говорит Иоанн Златоуст, — в беседе на Деяния, — чтобы между священниками было много спасающихся. Напротив, гораздо более погибающих и именно потому, что это дело требует великой души... И тогда, когда другие грешат, — вина падает на него. Не говоря ни о чем другом, скажу только, что если и один он отойдет (от этой жизни) без освящения в таинстве (или без напутствования таинствами), — не ниспровергнет ли это всего его спасения? Известно, что и погибель одной души составляет такую потерю, которой не может выразить никакое слово. Если спасение её имеет такую ценность, что и Сын Божий сделался для этого человеком и столько потерпел, то подумай, какое наказание повлечет за собою её погибель. Если тот, через кого гибнет другой, достоин в настоящей жизни смерти, то тем более там... Когда ты сильно возжелаешь священства, то противопоставь геену, противопоставь отчет, какой там нужно дать... противопоставь степень наказания». Да, все это тяжело, и может отпугивать от креста пастырства. 3. Но значит ли это, что иго пастырства неприемлемо? Что можно бегать от него даже тем, кого зовет Голос Божий? Нет. Человек, который слышит голос Божий, призывающий его к пастырству, найдет для себя и достаточную поддержку в иных сторонах пастырства. Да, пастырь часто одинок, но и в одиночестве своем он близок к Господу. «И Меня оставите одного; но Я не один, потому что Отец со Мною» (Ин. 16,32), говорит Господь. То же может сказать о себе пастырь. Пастыря оскорбляют, но ведь Господа заушали и оплевывали. За то какая радость ждет его, если он добьется, что дети его после многих, может быть, лет склонятся перед ним, как перед отцом. Он может и должен верить, что ничья ненависть, ничья вражда, не в силах разрушить дела его. Дело его — дело созидания на земле Царства Божия, и ведет это дело не он, пастырь, а Сам Пастыреначальник Господь, «победивший мир». Пугают лишения, трудности внешнего свойства? Но и они побеждены: не победит нужда семью доброго пастыря, потому что с нею паства его и Господь. Его планы разрушаются силами зла. Но он должен знать, что доброе всегда борется со злом и не побеждает его сразу. Но с ним, с его делом (повторяем) — тот, Кто победил (победил Голгофой, т.е. путем крестным зло и смерть). Велика ответственность пастыря... Но Пастыреначальник знает, что даже Его проповедь и Его Кровь не омыла всех, не спасла всех. И будет взвешивать меру любви и желания, а не результаты только работы слуг Своих. Учительская деятельность священника Учительство составляет самую первую обязанность священника. Еще в Ветхом Завете Господь Бог угрожал тяжкой ответственностью за небрежение этой обязанностью. «И не возвестивши ему, ни соглаголеши, еже остатися беззаконнику и обритися от пути своего, еще живу быти ему; беззаконник той в беззаконии своем умрет, крове же его от руки твоея взыщу». Иисус Христос, посылая апостолов на служение, заповедует им прежде всего учить: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа»; «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мф. 28,19; Мк. 16,15). И апостолы смотрели на учительст в о как на главную свою обязанность : « Ибо , если я благовествую, — говорит ап. Павел, — то нечем мне хвалиться, потому что это необходимая обязаность моя, и горе мне, если я не благовествую» (1 Кор. 9,16 и сл.). Тот же апостол в другом месте говорит: «Как вероать в Того, о Ком не слышали? Как слышать без проповедующего?» (Рим. 10,14). Само название священника ангелом Господа Вседержителя также прямо указывает на проповеднический долг пастыря. Правила апостольские (58) и собрание (VI Всел. 19) внушают священнику неленостно проповедовать Слово Божие, угрожая в противном случае лишением сана, а святые отцы Церкви подтвердили строгость этих правил примером своей собственной проповеднической деятельности (Григорий Богослов, Иоанн Златоуст и др.). Между словом и делом проповедника , желающего иметь благотворное влияние на своих слушателей, не должно быть разлада. Если от древних языческих риторов требовалась добродетельная жизнь, то тем более это требование приложимо к христиан ским церко в ным ораторам. Спаситель, назы в ая апостолов светом мира, тем самым показывал, что учить нужно не сло в ом, но и делом: «Сей, — говорит Он, — великий наречется в Царствии Несном, иже сотворит и научит» (Мф. 10,19). Он же, изображая доброго пастыря, между прочим, замечает, что добрый пастырь идет впереди своих овец, а овцы за ним идут, потому что знают голос его (Ин. 10,4). Труднее всего обмануть человеческое сердце, у которого есть своего рода инстинкт, умеющий различать искренность от притворства. В силу этого апостолы постоянно требовали, чтобы их ученики и преемники по пастырству являлись образцами для своей паствы не на словах только, но и в самой жизни (1 Петр. 5,2,3; 1 Тим. 4,12, 2 Тим. 3,10; Тит. 1,7). Того же требовали от пастырей Церкви и знаменитые христианские проповедники и отцы Церкви. «Что ты высокомудрствуешь, — говорит Златоуст, — когда учишь словом; легко философствовать на словах, научи меня своею жизнью, которая есть самая прекрасная проповедь» (1-е нравоучение на Деяния апостолов). «Хорош же ты учитель, — с упреком замечает блаженный Иероним, когда сам пресыщаешь и упиваясь, учишь воздержанию так-то и разбойник мог бы обличать горестно за грабеж; нет! В священнике христовом должно быть полное согласие во всем между словом, сердцем и делом» (2-е письмо к Негоциану). «Или вовсе не учи, или учи жизнью, говорит святой Дамаскин, — иначе словами будешь призывать, а делом отгонять» (Слово об иконах). Служение священника как настоятеля храма. Попечение о храме и его благолепии Православный христианский храм есть не только дом общественной молитвы (Лк. 19,45), но и место особенного присутствия Самого Бога, а также место совершения тайн Божиих (1 Кор. 9,20,22 и след.), в которых верующие имеют духовное общение между собою (10,16-17), теснейшим образом соединяются со Спасителем Иисусом Христом (Мф. 18,20; Ин. 6,56) и в общении с Церковью Небесною, представляют Церковь, видимую на земле. От этого и самый храм получает название дома Божия и Церкви (1 Кор. 14,23,28,33). Такое высокое значение храма Божия возлагает на настоятеля его непременную обязанность особенно пещись о подобающем благолепии его, благоустройстве и охране. Храм, сообразно с высоким своим назначением, издавна выделялся из ряда всех жилищ человеческих и ещё древним византийским законом запрещалось продавать, закладывать и облагать податями как храм, так и все церковные вещи. Правилами Вселенских соборов запрещается обращать храм в обыкновенное жилище или светское судилище, заводить в нем торговлю предметами, не относящимися к богослужению, учинять пиршества и т.п. и даже совершать вечерю любви, бывшую в обычае у первенствующих христиан (Корф. 51, VI Всел., 74). В церковь нельзя вносить ни мяса, ни молока, в алтарь же ничего, кроме вещества для евхаристии, свечей, масла и ладана (Апост. 3,VI Всел. 99). Епархиальные архиереи обязаны наблюдать, чтобы в храме небыли допускаемы неприличные и несвойственные святости места — украшения, например: зеркала, и никакие изображения кроме священных. Запрещается поставлять в храме чьи бы то ни было портреты. В древности, при входе в самый храм, военноначальники слагали с себя оружие, свои воинские знаки и оставляли свою стражу. Не дозволяется также входить в храм еретикам во время богослужения (Тим. Алекс.), жене, находящейся в очищении (св. Дионисий, правило 2), юродивым, находящимся в кощунственных одеяниях, а равно вводить в храм животных, кроме крайней нужды (VI Всел. 83). В алтарь не дозволяется входить мирянам (Лаод. 19, VI Всел. 69, Номок.66), особенно женщинам (Лаод. 44) и вообще никому, кроме священнослужителей. Непозволительно также никому, кроме священнослужителей, приближаться к святому престолу и ходить между престолом и Горним местом и между престолом и Царскими вратами, а также стоять на солее за исключением тех случаев, когда мирянам, по обрядам Церкви, нужно подходить к святым тайнам или к святым иконам, ибо это, по словам Московского митрополита Филарета, «совершенно алтарь и путь Христов» (см. Письма его к А.Н.Муравьеву, Киев, 1869, с.434). Сами священнослужители же должны стоять в алтаре с особенным благоговением и страхом зная, что там, на престоле, таинственно присутствует Сам Бог. Прикасаться к престолу и жертвеннику, а равно к освященным сосудам и другим священным принадлежностям престола и жертвенника не дозволяется никому, кроме священнослужителей (Учительные известия при Служебнике). При алтарных дверях должны быть замки (Ук, Свят. Син. 7.12.1830). Между клиросами, для отделения солеи, должна быть решетка (Инстр. благ. ц., Параг.1, Указания Священного Синода 2.X.1805). Существенную и необходимую принадлежность храма составляют иконы. Православная церковь не только ясно и положительно определила (на VII Вселенском Соборе) догматическую сущность и самую цель почитания икон, но вместе с тем проявляла свои заботы и о самом искусстве иконописания. Так, VI Вселенский Собор (82-е правило) запрещает изображать икону Спасителя под символическими знаками — в виде агнца, и вообще, определяя характер христианской православной живописи, не дозволяет употреблять изображения, «обаяющие зрение, растлевающие ум и производящие воспламенение не чистых удовольствий» (VI ВС, 100). В Русской Православной Церкви всегда употреблялось так называемое византийское иконописание, для чего в XI веке преднамеренно выданы были из Царьграда в Киев греческие живописцы, передавшие свое искусство русским живописцам, между которыми известен преподобный Алипий, печерский монах (умер в начале ХП в.). Но так как этот стиль немного страдал у нас от неискусственной кисти и недостатка духовного образования наших живописцев, то на Стоглавом соборе (1551 г.), имевшем в виду церковное благочиние, составлены были особого рода постановления относительно церковной живописи, которыми, между прочим, предписывалось: наблюдая за нравственною жизнью иконописцев, допускать к иконописания только людей опытных в этом искусстве и отличающихся добрым поведением, писать иконы с древних образцов, «от своего смышления и по своим догадкам Божества не описывать». В том же духе относительно иконописания составлены были постановления: на Московском Соборе 1667 г., при царе Алексее Михайловиче, патриархе Иоакиме (1674) и императоре Петре I (31 августа 1722 г.). Действующие постановления также вполне согласны с древними постановлениями Православной Церкви отличительно иконописания. И теперь неуклонно следует писать книги, иконы в благоприличном виде, написанные же неискусно, а тем более в страшном и соблазнительном виде, нигде в продаже не допускать до употребления. Искусство в церковной живописи должно свидетельствовать духовное лицо. Взаимоотношения настоятеля с членами причта По церковным постановлениям отечественной Церкви приходской священник, будучи настоятелем храма, по отношению ко всем остальным членам причта вверенной ему Церкви — есть ближайший и непосредственный их начальник. Так, настоятель, хотя и не составляет административной инстанции, но как лицо старшее в причте, один из всех членов причта имеет право получать от церковной власти предписания и указы для обнародования. По своему званию настоятель, как старший член причта, сносится с благочинным и епархиальным начальством. По отношению к низшим членам причта настоятелю принадлежит ближайший надзор за исправностью по службе и образом жизни и поведением их. Не исполняющим своих обязанностей по нерадению или самовольству, или без ведома настоятеля или священника отлучающимся диаконам и причетникам, настоятель делает внушение, или же докладывает о них благочинному, а через него и епархиальному архиерею. Приходские священники, диаконы и причетники должны почитать своего настоятеля, повиноваться ему и ни словом, ни делом не оскорблять его, а если бы чем от него были бы обижены, жаловались бы благочинному, а если пожелают, то и епархиальному начальству, и ожидали бы решения (Инструкция благ., параграф 25).