Нисхождение Инанны в нижний мир Инанна, Царица Небес, честолюбивая богиня любви и войны, которая вышла замуж за царя-пастуха Думузи, решает стать владычицей нижнего мира. Правила там ее сестра Эрешкигаль, богиня смерти и мрака. Видимо отношения между сестрами оставляли желать лучшего, так как перед тем как войти в “страну, откуда нет возврата”, Инанна дает наставления своему слуге Ниншубуру. Они договариваются, что если богиня не вернется в течение трех дней, то Ниншубура должен отправится в Ниппур и молить там Энлиля о ее спасении. Если Энлиль откажет, то надо было идти с той же просьбой в Ур к богу Луны Нанне. В случае если и он не поможет, надо было отправляться в Эриду к Энки. Облачившись в царские одежды и спустившись в нижний мир, Инанна подошла к храму из ляпис-лазури, где обитала Эрешкигаль. Привратник Нети провел ее через семь врат, за каждыми из которых Инанна вопреки своим протестам, лишалась одной из одежд и амулетов, дающих волшебную силу. В конце концов, она абсолютно нагая предстала перед Эрешкигаль и семью судьями нижнего мира. Заподозрив сестру в нечистых намерениях, Эрешкигаль устремила на нее свой мертвенный взор и Инанна превратилась в труп, который затем подвесили на столбе. На четвертый день Ниншубур, видя, что его госпожа не вернулась, начинает обходить богов. Энлиль и Нанна отказали ему, но Энки, зная какими бедами угрожает земле исчезновение богини плодородия, согласился помочь. Он вонзил свои руки в почву, достал из-под ногтей крашенных красной краской кусочки глины и вылепил из нее двух загадочных существ — Кургарру и Калатурру. Они не были ни мужчинами, ни женщинами и покорно исполняли волю бога. Получив от Энки “траву жизни”, “воду жизни” и соответствующие наставления, эти существа отправляются в нижний мир. Осторожно пробираясь по тропам подземного царства, вестники бога мудрости достигли дворца Эрешкигаль. Та насмешливо заявила им, что они могут забирать труп прекрасной богини. Сняв тело Инанны с крюка Кургарру и Калатурру побрызгали его “водой жизни”, посыпали “травой жизни” и воскресили богиню. Но семь подземных богов-аннунаков преграждают ей путь наверх. Нерушимым правилом нижнего мира была невозможность вернуться на землю, не предоставив себе замену. Инанна возвращается в верхний мир в сопровождении толпы демонов, которые должны были забрать того, на кого она укажет. Инанна по очереди обходит наиболее близких ей друзей — Ниншубура, бога Латарака (Лулаля), возлюбленного Шару из Уммы, но все они в ужасе умоляют ее освободить их от столь страшной участи. Наконец богиня с демонами прибывает в Урук, где ее супруг Думузи вместо того, чтобы оплакивать гибель жены, спокойно восседал на троне в пышных царских одеждах. Вне себя от гнева Инанна отдает демонам своего неверного мужа. Несчастный Думузи обращает молитвы к брату своей беспощадной супруги богу Солнца Уту, который соглашается помочь. Он превращает руки и ноги Думузи в змей, и тот спасается бегством. На этом месте текст на табличках заканчивается и продолжение мифа можно восстановить лишь по более поздним текстам. Думузи теперь превращен Уту в газель и бежит от демонов, сообщив место своего убежища только сестре Гештинанне и неизвестному другу. Но этот друг, подкупленный демонами — гала (галлу) — открывает им место убежища Думузи и тот вынужден бежать дальше. В конце концов, демоны хватают его и разрывают на части. Гештинанна готова сойти в подземный мир за брата, но Инанна, которой дано быть судьей, изрекает свой приговор — “полгода — ты, полгода — она”, то есть Гештинанна и Думузи должны поочерёдно делить свою судьбу в подземном мире. С Великих Небес к Великим Недрам Помыслы обратила. Богиня с Великих Небес к Великим Недрам Помыслы обратила. Инанна с Великих Небес к Великим Недрам Помыслы обратила. Моя госпожа покинула небо, покинула землю, В нутро земное она уходит. Инанна покинула небо, покинула землю, В нутро земное она уходит. Жреца власть покинула, власть жрицы покинула, В нутро земное она уходит. В Уруке храм Эану покинула, в нутро земное она уходит. В Бадтибире Эмушкаламу покинула, В нутро земное она уходит. В Забаламе Гигуну покинула, В нутро земное она уходит. В Адабе Эшару покинула, В нутро земное она уходит. В Ниппуре Барадургару покинула, В нутро земное она уходит. В Кише Хурсанлкаламу покинула, В нутро земное она уходит. В Аккадэ Эульмаш покинула, В нутро земное она уходит. Свои тайные силы — их семь — собрала. Собрала силы, в руке зажала. Свои тайные силы у ног сложила. На ее голове — венец Эдена, Шугур. На ее челе — налобная лента “Прелесть чела”. В ее руках — знаки владычества и суда. Ожерелье лазурное обнимает шею. Двойная подвеска украшает груди. Золотые запястья обвивают руки. Прикрыты груди сеткой “Ко мне, мужчина, ко мне”. Прикрыты бедра повязкой, одеяньем владычиц. Притираньем "Приди, приди" подведены глаза. Инанна в подземное царство идет. Ее посол Ниншубур с нею рядом идет. Светлая Инанна говорит Ниншубуру: “Гонец мой, гонец! Глашатай слов милосердных моих! Вестник слов быстрокрылых моих! Когда в подземный мир я сойду, Когда в подземный мир я войду, На холмах погребальных заплачь обо мне, В доме собраний забей в барабан, Храмы богов для меня обойди, Лицо расцарапай, рот раздери, Тело ради меня изрань, Рубище, точно бедняк, иадень! В Экур, храм Энлиля, одиноко войди. Когда в Экур, храм Энлиля, войдешь, Перед Энлилем зарыдай: “Отец Энлиль, не дай твоей дочери Погибнуть в подземном мире! Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом В подземном мире! Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик В подземном мире! Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире! Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!” И когда Энлиль на эти слова не отзовется, в Ур иди! В городе Уре, в Эмудкаламе, В Экишнугаль, к Нанне войдя, Перед Наиной зарыдай: “Отец Нанна, не дай твоей дочери погибнуть В подземном мире! Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом В подземном мире! Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик В подземном мире! Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире! Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!” И когда Нанна на эти слова не отзовется, в Эреду иди! Когда в Эреду, в храм Энки войдешь, Перед Энки зарыдай: “Отец Энки, не дай твоей дочери погибнуть В подземном мире! Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом В подземном мире! Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик В подземном мире! Деве-владычице не дай погибнуть В подземном мире!” Отец Энки мудр и могуч, Травы жизни знает он, воды жизни знает он, Он меня и оживит!” Инанна в подземное царство идет, Ниншубуру, послу своему, говорит: “Ступай, возвращайся, Ниншубур! Моих наказов не забывай!” Инанна ко дворцу, лазурной горе, подходит, Ко вратам подземного царства спешит, полна гнева, У врат подземного царства кричит гневно: “Открой дворец, привратник, открой! Открой дворец. Нети, открой, и к единой моей Я да войду!” Нети, главный страж царства, Светлой Инанне отвечает: “Кто же ты, кто?” “Я — звезда солнечного восхода!” “Если ты — звезда солнечного восхода, Зачем пришла к “Стране без возврата”? Как твое сердце тебя послало на путь, Откуда нет возврата?” Светлая Инаина ему отвечает: “К великой владычице, Эрешкигаль, Ибо мертв Гугальанна, ее супруг, — Погребальные травы ему воскурить. Погребальное пиво ему возлить. Воистину так, воистину так!” Нети, главный страж царства, Светлой Инанне отвечает: “Постой, о Инаниа, моей госпоже о тебе доложу! Моей госпоже Эрешкигаль о тебе скажу, о тебе доложу!” Нети, главный страж царства, К Эрешкигаль, своей госпоже, приходит и так говорит: “О госпожа моя! Там дева! Богам подобна величьем и статью. Перед вратами "Страны без возврата”. В Эане оставила свои владенья. [...] Свои тайные силы — их семь — собрала. Собрала силы, в руке зажала. Свои тайные силы у ног сложила. На ее голове — венец Эдена, Шугур. На ее челе — налобная лента “Прелесть чела”. В ее руках — знаки владычества и суда. Ожерелье лазурное обнимает шею. Двойная подвеска украшает груди. Золотые запястья обвивают руки. Прикрыты груди сеткой “Ко мне, мужчина, ко мне”. Прикрыты бедра повязкой, одеяньем владычиц. Притираньем “Приди, приди, подведены глаза”. Эрешкигаль ударила себя по бокам, В лице изменилась, за голову схватилась. Нети, главному стражу царства, дает наказы: “О Нети, главный страж царства, То, что скажу я, да не преступишь! Подземного мира семь отодвинь засовов, Во дворце Ганзира, что пред подземным миром первый, Врата раствори! И ее, когда она войдет И, склонясь, приблизится, сама я встречу”. Нети, главный страж царства, Слова своей госпожи славит. Подземного мира семь отодвинул засовов, Во дворце Ганзира, что пред подземным миром первый, Врата растворил. Светлой Инанне молвит так: “Войди же, Инанна!” И у нее, когда вошла, Венец Эдена. Шугур, снял с головы. “Что это, что?” “Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!” И когда вошла во вторые врата, Знаки владычества и суда у нее отобрал. “Что это, что?” “Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!” И когда вошла она в третьи врата, Ожерелье лазурное с шеи снял. “Что это, что?” “Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!” И когда в четвертые вошла врата, Двойную подвеску с груди ее снял. “Что это, что?” “Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!” И когда в пятые вошла врата, Золотые запястья с рук ее снял. “Что это, что?” “Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!” И когда в шестые вошла врата, Сетку “Ко мне, мужчина, ко мне” с груди ее снял “Что это, что?” “Смирись, Инаниа, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!” И когда в седьмые вошла врата, Повязку, одеянье владычиц, с бедер снял. “Что это, что?” “Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира! Инанна, во время подземных обрядов молчи!” И она вошла и, склонясь, приблизилась. Сестра ее вскочила с трона. Затем снова на трон уселась. Семь судей-Ануинаков пред нею суд вершат. На Инанну взглянула — взгляд ее смерть! Слова изрекла — в словах ее гнев! Крик издала — проклятья крик! Ту, что вошла, обратила в труп. Труп повесила на крюк, Когда прошло три дня и три ночи. Ниншубур, ее посол, Глашатай слов милосердных ее, Вестник слов быстрокрылых ее, На холмах погребальных заплакал о ней, В доме собраний забив в барабан, Храмы богов для нее обошел, Лицо расцарапал, рот разодрал, Тело изранил ради нее, Рубище, точно бедняк, надел. В Экур, храм Энлиля, одиноко побрел. Когда в Экур, храм Энлиля, вошел, Перед Энлилем зарыдал: “Отец Энлиль! Не дай твоей дочери погибнуть В подземном мире! Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом В подземном мире! Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик В подземном мире! Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире! Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!” Отец Энлиль Ниншубуру отвечает: “Дочь моя Великих Небес возжелала, Великих Недр возжелала, Инанна Великих Небес возжелала, Великих Недр возжелала, Подземного мира всесильны законы, Вековечны ему приношенья, Кто же здесь о ней скажет, за нее замолвит слово? Отец Энлиль на мольбы его не отозвался, И в Ур он пошел. В Уре, в Эмудкаламе, В Экишнугаль к Наине войдя, Перед Наиной зарыдал: “Отец Нанна, не дай твоей дочери погибнуть В подземном мире! Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом В подземном мире! Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик В подземном мире! Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире! Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!” Отец Нанна Ниншубуру отвечает: “Дочь моя Великих Небес возжелала. Великих Недр возжелала, Инанна Великих Небес возжелала, Великих Недр возжелала. Подземного мира всесильны законы, Вековечны ему приношенья, Кто же здесь о ней скажет, за нее замолвит слово? Отец Нанна на мольбы его не отозвался, И в Эреду он пошел. В Эреду, к богу Энки войдя, Перед Энки зарыдал: “Отец Энки, не дай твоей дочери погибнуть В подземном мире! Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом В подземном мире! Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик В подземном мире! Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире! Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!” Отец Энки Ниншубуру отвечает; “Дочь моя! Что с ней случилось? Я тревожусь! Инанна! Что с ней случилось? Я тревожусь! Владычица стран! Что с ней случилось? Я тревожусь! Жрица небес! Что с ней случилось? Я тревожусь!” Из-под ногтей своих грязи достал, кургара сделал, Из-под ногтей своих, крашенных красным, грязи достал, Галатура сделал. Кургару травы жизни дал. Галатуру воды жизни дал. Отец Энки молвит кургару и галатуру: “Ступайте, в подземный мир отправьтесь! У врат подземных, как мухи, летайте, У оси дверной, как змеи, вейтесь! Мать-роженица в муках родов, Эрешкигаль лежит и страждет! Ее белые бедра не покрыты одеждой, Ее груди, как чаши, ничем не прикрыты, Ее голос, как звонкая медь, звенит, Растрепаны косы, как лук-порей. И когда она скажет: "Увы, утроба моя!” — “О ты, кто страждет, госпожа наша, увы, Утроба твоя!” — так ей скажите! И когда она скажет: “Увы, о лик мой!” — “О ты, кто страждет, госпожа наша, увы, О лик твой!” — так ей скажите! “Кто вы, откуда?” “От моей утробы — к твоей утробе, от моего лика — К твоему лику!” — так ей скажите! “Если вы боги — наделю Словом, Если вы люди — награжу Судьбою!” Душою небес, душою земли ее закляните, Душою недр ее закляните! Воду речную вам дадут — а вы не берите! Зерно полевое вам дадут — а вы не берите! “Труп с крюка отдай!" — скажите! И один — травой жизни, и второй — Водой жизни тела се коснитесь — Восстанет Инанна!” Галатур и кургар слова Энки славят. У подземных врат, как мухи, летают, У оси дверной, как змеи, вьются. Мать-роженица в муках родов, Эрешкигаль лежит и страждет, Ее белые бедра не покрыты одеждой, Ее груди, как чаши, ничем не прикрыты. И когда застонала: “Увы, утроба моя!” — “О ты, кто страждет, госпожа наша, увы, утроба твоя!” Они сказали. И когда застонала: “Увы, о лик мой!” — “О ты, кто страждет, госпожа наша, увы, о лик твой!” — Они сказали. “Кто вы, откуда? Вы сказали: "От моей утробы — к твоей утробе!” Вы сказали: “От моего лика — к твоему лику!” Если вы боги — наделю Словом! Если вы люди — награжу Судьбою!” Душою небес, душою земли ее закляли! Душою недр ее закляли. Воду речную им дают — а они не берут! Зерно полевое им дают — а они не берут! “Труп с крюка отдай!” — сказали. Светлая Эрешкигаль кургару и галатуру отвечает: “Тело это — вашей госпожи!” “Тело это нашей госпожи, воистину, отдай!” — Они сказали. Труп с крюка они взяли. И один — травой жизни и второй — Водой жизни ее тела коснулись. Инанна встает. Инанна из подземного мира выходит. Ануннаки ее хватают. “Кто из спускавшихся в мир подземный Выходил невредимо Из мира подземного? Если Инанна покинет “Страну без возврата”, За голову голову пусть оставит!” Инанна из подземного мира выходит. И малые демоны гала, как острые стрелы, [...] От демонов моих ускользну я, не утащат они меня! И Уту внял его мольбам, Как благодетель, оказал милость, f В лапы ящерицы руки его превратил, В лапы ящерицы ноги его превратил. Он от демонов ускользнул, не утащили они его. [...] В погоне за ним обходят страны, Место его укрытия ищут, Демоны руками размахивают, Разверстые пасти исходят крином. [...] Малые демоны открывают пасти, Большим демонам молвят слово: “А ну, пойдем-ка к светлой Инанне!” Демоны в Урук ворвались, светлую Инанну они хватают. “Ну-ка, Инанна, вернись на путь, что сама избрала, — В подземное царство отправляйся! Куда сердце тебя посылало, вернись — В подземное царство отправляйся! В жилище Эрешкигаль вернись — В подземное царство отправляйся! Повязку светлую, одеянье владычиц, не надевай — В подземное царство отправляйся! Тиару светлую, венец приветный, сними с головы — В подземное царство отправляйся! Краску на глаза не накладывай — В подземное царство отправляйся! Сандалии на ноги не надевай — В подземное царство отправляйся! Когда из подземного мира ушла, Себе замены ты не нашла!” С такими словами к светлой Инанне они ворвались! Инанна в страхе в руку Думузи вцепилась. “О юноша! Ноги свои в кандалы продень! О юноша! В ловушку бросься! Шею в ярмо продень!” И они крючья, шилья и копья подняли на него! Медный огромный топор подняли на него! О, юноша! Схватили ею, повалили его, Одежду его сорвали с нею... О, юноша! Руки скрутили ему, Веревкою злой обмотали его! Тканью страха закрыли лицо! И юноша к Уту на небеса руки воздел: “Уту, я же друг тебе! Меня, героя, знаешь ты! Твою сестру я в жены брал, А она в подземный мир ушла, Она в подземный мир ушла, Меня заменою отдала! Уту, ты справедливый судья, да не схватят меня! Руки мои измени, облик мой измени! Из рук моих демонов ускользну я, не утащат они меня! Горной змеею средь гор скользну, К Гештинаине, сестре моей, душу мою принесу!” Уту внял его мольбам, Изменил его руки, изменил его лик. Горной змеей он средь гор заскользил. Думузи! Он соколом-птицей, Быстрою птицей понес свою душу, И к Гештинанне принес свою душу. Гештиианна взглянула на брата — Расцарапала щеки, рот разодрала, Оглядела — порвала на себе одежды, Над стонущим юношей заголосила: “О, брат мой, о, брат мой! О, юноша! Пусть бы те дни не вернулись! О, брат! О, пастух! Амаушумгальанна! Пусть бы те дни не вернулись. О, брат мой! Юноша! Без жены, без сына! О, брат мой! Юноша! Без друга-товарища! О, брат мой, юноша! Мать печалящий!” А демоны-гала ищут Думузи, окружают его. Малые демоны большим демонам молвят слово: “Демоны без-роду-без-племени, без-отца-матери, Без-сестры-брата, без-жены-сына! Великое воинство, в часы заката ужас сеющее в мире! Вы, демоны, человека хватающие! Доброты-милосердия вы не знаете, Радости сердца вы не ведаете! А ну, пойдем-ка! На его страхи, на его душу, на его здравие кто хочет. глянуть? К другу его мы не пойдем, к его шурину мы не пойдем, К Гештинанне за пастухом пойдем!” Демоны размахивают руками, ищут Думузи. Разверстые пасти исходят криком. Демоны к Гештинанне явились. “Где брат твой, скажи?” — спрашивают, а она молчит. Близится небо, уплывает земля, а она молчит. Земля приближается, небо ломается, а она молчит! Земля приблизилась. Сорвали одежду, а она молчит! Смолу на лоно ее излили, а она молчит! Думузи в доме Гештинанны демоны не нашли. Малые демоны большим демонам так молвят: “А ну, пойдем-ка в священный загон!” Нашли Думузи в священном загоне. Окружили его, схватили его! Разыскали его, увидали его! На юношу с криком накинулись, топором огромным На землю повергли? Чрево ножами вспороли ему, Со всех сторон окружили его! Сестра за брата к жертве готова, Птицею вокруг брата кружится. “О брат мой! На великие муки за тебя пойду! Мошкой слечу!” [...] Дева Инанна так решила. [...] По приговору Инанны свершилось. Дева Инанна горько рыдает: “Герой мой ушел, погублен. Как теперь решать судьбы? Твой срок — половина года, Твоей сестры — половина года! День твой да придет, и в день тот вернешься. День твоей сестры придет, и в день тот она вернется!” Светлая Инанна за свою голову отдала голову Думузи! Светлая Эрешкигаль! Хороша хвалебная песнь тебе!” Перевод В. К. Афанасьевой Нисхождение Иштар Текст сохранился в двух версиях — фрагмент их Ашшура (XI в. до н.э.) и из библиотеки Ашшурбанапала (VII в. до н.э.). Сюжет поэмы тесно связан с более ранним шумерским мифом «Нисхождение Инанны». Интересно, что причина, по которой богиня отправляется в царство мертвых, нигде не указана. Иштар[1], дочь Сина[2], спускается в нижний мир и требует, чтобы привратник открыл ей ворота. В противном случае она грозится разломать дверь и поднять мертвых. Сторож просит гостью подождать и бежит докладывать царице Эрешкигаль[3], что пришла ее сестра. Эрешкигаль при этом известии впадает в ярость, но затем велит впустить Иштар и поступить с ней согласно древним законам. Страж проводит богиню через семь врат подземного мира и в каждых воротах снимает с нее какое-нибудь украшение (возможно амулеты, имеющие магическую силу). Когда нагая и безоружная Иштар предстала перед сестрой, та приказала Намтару[4] закрыть ее во дворце и наслать на богиню 60 болезней. Между тем на земле с уходом Иштар жизнь замерла, все живое перестало размножаться. Посол богов Пасуккаль сообщает об этом Эйе[5]. Премудрый бог создает евнуха Аснамира и отправляет его с посланием в царство мертвых. эрешкигаль разъярилась, увидев Аснамира, но отказать ему почему-то не смогла. она приказывает Намтару оживить сестру с помощью живой воды и напоминает, что по законам нижнего мира при выходе из преисподней Иштар обязана предоставить себе замену. Иштар проходит через семь ворот, где ей возвращают отобранные ранее вещи. Конец мифа не совсем ясен. Скорее всего, по аналогии с шумерским сказанием заменой Иштар в стране без возврата становится ее возлюбленный Таммуз (шум. Думузи). I К стране безысходной, земле обширной Синова дочь, Иштар, свой дух склонила, Склонила Синова дочь свой дух пресветлый К обиталищу мрака, жилищу Иркаллы[6]. К дому, откуда вошедший никогда не выходит, К пути, на котором дорога не выводит обратно; К дому, в котором вошедший лишается света, Света он больше не видит, во тьме обитает; Туда, где питье его — прах и еда его — глина, А одет он, словно бы птица, одеждою крыльев. II На дверях и засовах простирается прах, Перед вратами разлилось запустенье. Ворот Преисподней едва достигнув, Иштар уста открыла, вещает, К сторожу врат обращает слово: “Сторож, сторож, открой ворота, Открой ворота, дай мне войти. Если ты не откроешь ворот, не дашь мне войти, Разломаю я двери, замок разобью, Разломаю косяк, побросаю я створки. Подниму я усопших, едящих живых, Станет больше живых тогда, чем усопших”. III Сторож уста открыл и вещает, Обращается он к великой Иштар: “Постой, госпожа, не сбрасывай двери, Обожди ты снаружи, внутрь я войду, Доложу твое имя царице Эрешкигаль”. Входит сторож, вещает Эрешкигаль: “Сестра твоя это, Иштар, стоит у дверей, Корчемница это великих пиров, Возмутившая воды пред Эа-царем”. IV Эрешкигаль, такое услышав, Словно срубленный дуб в лице пожелтела, Как подбитый тростник, почернели губы: “Что ее сердце ко мне приносит? Что ее чрево на меня замышляет? Что же, и я с ней воссяду, С Ануннаками вместе пить буду воду, Наместо хлеба есть буду глину Пить, наместо вина, мутную воду, О мужьях буду плакать, оставивших жен, Буду я плакать вместе о женах, Взятых от лона своих супругов, Буду я плакать о малютке, о нежном, Ранее срока прочь унесенном!” V “Ступай, о сторож, открой врата ей, Поступи с ней согласно древним законам”. Приходит сторож, открыл врата ей: “Входи, госпожа! Ликует Куту! Дворец Преисподней о тебе веселится!” VI В одни врата ее ввел и снимает, убирает большую тиару с ее головы. “Зачем убираешь ты, сторож, большую тиару с моей головы?” “Входи, госпожа! У царицы земли такие законы”. В другие врата ее ввел и снимает, убирает подвески с ее ушей. “Зачем убираешь ты, сторож, подвески с моих ушей?” “Входи, госпожа! У царицы земли такие законы”. В третьи врата ее ввел и снимает, убирает ожерелье с ее шеи. “Зачем убираешь ты, сторож, ожерелье с моей шеи?” “Входи, госпожа! У царицы земли такие законы”. В четвертые врата ее ввел и снимает, убирает щиточки с ее грудей. “Зачем убираешь ты, сторож, щиточки с моих грудей?” “Входи, госпожа! У царицы земли такие законы”. В пятые врата ее ввел и снимает, убирает пояс рождений с ее чресел. “Зачем убираешь ты, сторож, пояс рождений с моих чресел?” “Входи, госпожа! У царицы земли такие законы”. В шестые врата ее ввел и снимает, убирает запястья с ее рук и ног. “Зачем убираешь ты, сторож, запястья с моих рук и ног?” “Входи, госпожа! У царицы земли такие законы”. В седьмые врата ее ввел и снимает, убирает платочек стыда с ее тела. “Зачем убираешь ты, сторож, платочек стыда с моего тела?” “Входи, госпожа! У царицы земли такие законы”. VII Как издревле Иштар к преисподней сходила — Эрешкигаль, ее видя, пред ней взъярилась, Иштар не смутилась и к ней ступила. Эрешкигаль уста открыла, вещает, К Намтару-послу обращает слово: “Ступай, Намтар, во дворце затвори ее, Наведи шестьдесят болезней на сестру, на Иштар: Болезнь очей — на очи ее, Болезнь ушей — на уши ее, Болезнь рук — на руки ее, Болезнь ног — на ноги ее, Болезнь сердца — на сердце ее, Болезнь главы — на главу ее, На всю на нее,на все ее тело”. VIII Как Иштар, госпожа, сошла к Преисподней, — Бык на корову больше не скачет, Осел ослицы больше не кроет, Жены при дороге не кроет супруг, Спит супруг в своей спальне, спит жена у себя. IX Пасуккаль, посол великих богов, Омрачился видом, в лице потемнел, Оделся в худое, облекся в траур, И пошел Пасуккаль к Эа-отцу, И пред Эа бегут его слезы: “Иштар на землю сошла, не восходит. С той поры, как Иштар сошла к Преисподней, — Бык на корову больше не скачет, Осел ослицы больше не кроет, Жены при дороге не кроет супруг, Спит супруг в своей спальне, спит жена у себя”. X Эа в глуби сердечной задумал образ, Создал Аснамира, евнуха: “Ступай, Аснамир, к вратам Преисподней лик обрати, Семь ворот Преисподней пред тобой распахнутся, Эрешкигаль, тебя увидав, тебе да ликует, Отдохнет ее сердце, ее чрево взыграет, Ты заставь ее клясться, клясться великими богами, [...] создала [...] в утробе. Голова кверху, к меху Хальзику дух устреми!” “О госпожа, пусть дадут мне Хальзику, из него изопью я!” XI Эрешкигаль, такое услышав, Ударила бедра, прикусила палец: “Пожелал ты, Аснамир, чего не желают! Я тебя прокляну великою клятвой, Наделю тебя долей, незабвенной вовеки: Снедь из канавы будешь ты есть, Сточные воды будешь ты пить, В тени под стеною будешь ты жить, На черепицах будешь ты спать, Голод и жажда сокрушат твои щеки”. XII Эрешкигаль уста открыла, вещает, К Намтару-послу обращает слово: “Ступай, Намтар, во дворец, ударь [...] Постучи в черепицы из белого камня Изведи Ануннаков, на трон золотой посади их, Иштар живою водой окропи, приведи ее”. Пошел Намтар во дворец, ударил [...] Постучал в черепицы из белого камня, Ануннаков извел, на трон золотой посадил их, Иштар живою водой окропил, и привел ее. XIII “Ступай же, Намтар, возьми ты Иштар; А если она не даст тебе выкупа — верни ты ее”. И Намтар ее взял, [...] XIV В одни врата ее вывел и вернул ей большую тиару с ее головы. В другие врата ее вывел и вернул ей подвески с ее ушей. В третьи врата ее вывел и вернул ей ожерелье с ее шеи. В четвертые врата ее вывел и вернул ей щиточки с ее грудей. В пятые врата ее вывел и вернул ей пояс рождений с ее чресел. В шестые врата ее вывел и вернул ей запястья с ее рук и ног. В седьмые врата ее вывел и вернул ей платочек стыда с ее тела. XV [...] “На Таммуза[7], дружка ее юности, Чистую воду возлей, лучшим елеем помажь; Светлое платье пусть он наденет, И лазурная флейта разобьет его сердце, И веселые девы наполнят его мысли”. XVI Перед Белили сокровища разложены, Камни-глазочки полнят подол ее; Жалобу брата услышала — и разбила Белили сокровища. Камни-глазочки рассыпались по небу: “Брат мой единый, не плачь обо мне!” “В дни Таммуза играйте на лазоревой флейте, На порфирном тимпане с ним мне играйте, С ним мне играйте певцы и певицы, Мертвецы да восходят, да вдыхают куренья!” Перевод В. К. Шилейко [1] Иштар — наиболее почитаемая аккадская богиня плодородия, плотской любви и войны, олицетворение планеты Венера, наиболее близко соответствовала Инанне, но объединила черты многих шумерских богинь. Считалась дочерью Сина. Почиталась во многих городах: Аккад, Арбела, Ниневия, Ашшyp, Ур, Урук и др. В Уруке культ Иштар был связан с оргиями, включавшими самоистязания, проявлениями сексуальной свободы, принесением в жертву жрицами кадишту своей девственности. Иштар считалась покровительницей проституток и гомосексуалистов. Наиболее распространённые эпитеты — владычица богов, царица царей, яростная львица, Иштар-воительница. Иштар иногда изображалась со стрелами за спиной. Как богиня войны Иштар ярче всего выступает в Ассирии, где она — дочь или жена верховного бога Ашшура. Ее храм в Ниневии назывался Эмишмиш. С конца II тыс. до н. э. ее культ широко распространяется у хурритов, где она идентифицируется с местной богиней Шавушкой. [2] Син — аккадский бог Луны, соответствует шумерскому Нанне. Он отец солнечного бога Шамаша и богини Иштар. Син — первородный сын Энлиля и Нинлиль, был рожден в подземном мире, а затем вознесен на небеса. Ночью он в барке путешествует по небу, а днем по нижнему миру. Символом Сина был бык с рогами в виде полумесяца. Супругой его считалась богиня Нингаль. [3] Эрешкигаль (шумер. хозяйка большой земли) — в шумеро-аккадской мифологии владычица подземного царства, сестра и соперница Инанны (Иштар). [4] Намтар (шумер. резатель, судьба) — сын Энлиля. В шумеро-аккадской мифологии злобное, враждебное людям божество подземного мира, персонифицируещее судьбу. Намтар — посол и советник богини нижнего мира Эрешкигаль. [5] Эйа, Эа (шум. Энки — владыка земли) — один из главных богов шумеро-аккадского пантеона. Бог плодородия, хозяин мирового океана поземных вод Абзу, владыка божественных сущностей ме, носитель культуры и творец мировых ценностей; он создал плуг, мотыгу, форму для кирпича; изобрел огородничество, садоводство, медицинские травы. Энки наиболее благожелательно из всех великих богов относился к человечеству. Он единственный сообщил Зиусудре о решении богов наслать на землю потоп. Покровитель города Эриду. Почитался также хеттами и хурритами. Супруга Энки — Дамгальнуна (аккад. Дамкина), сын — бог-целитель Асалдухи (позднее идентифицируется с Мардуком), дочь — богиня Нанше. Посол — двуликое божество Исимуд. [6] Иркалла — одно из имен шумеро-аккадского бога подземного мира Нергала. [7] Таммуз (шум. Думузи) — в шумеро-аккадской мифологии бог плодородия. Он возлюбленный и супруг богини Иштар, отданный ею в подземное царство в качестве замены ее самой. Под землей Таммуз проводит лишь полгода, а затем возвращается на землю — он умирающий и воскресающий бог. Остальные полгода его замещает там сестра Гештинанна. PAGE PAGE 15