Так друзья, начиная с этой встречи, мы с вами приступаем к центральной теме и основной теме нашего курса для 4-го класса. Вам всем ясно, что существо каждой религии заключается в ее учении о спасении. Именно в этом основном вопросе мы видим различия между ними. Этот вопрос является основным и для христианства.

Сегодня мне бы хотелось поговорить с вами в качестве какого-то определенного что ли бы вступления к этой теме и коснуться некоторых общих соображений, касающихся различий между христианским и не христианским сознанием.

Говоря о спасении, что сразу, в первую очередь мы затрагиваем? Мы затрагиваем огромный важности вопрос. А отчего спасение? Все вам единогласно ответят, все религии, все мировоззрения – от зла. Что подразумевается под злом? И вот здесь начинается. Вот здесь, как раз в этом вопросе, из которого исходит вся последующая мысль и религиозная и не религиозная. Этот вопрос является тем фонариком, той исходной точкой, которая объясняет, если хотите, концентрирует на себе всю суть религиозной мысли, религиозных истин, если хотите, религиозного даже откровения в каждой религии.

Каково понимание зла? Мы встречаемся с целым рядом различных точек зрения. Я сначала вам хотя бы назову те различные, если хотите, классификации, ну дам одну из классификаций, пониманий различных уровней что ли зла.

Есть зло метафизическое. Когда говорят о зле метафизическом, то подразумевают следующее: само слово – метафизика, я надеюсь понятно, за физика, т.е. за пределами этого мира, т.е. что имеет место в этом, в том мире, о котором нам очень мало известно, почти ничего не известно. Так что же понимается под метафизическим злом. Здесь, по видимому требуется иллюстрация. Если мы возьмем не христианское сознание, пожалуйста, в этом отношении может быть более яркой такой иллюстрацией может служить религия персов – золюастризм. Там очень четко выражена ситуация, которая творится в том мире. Это религия дуалистическая. Она признает одновременное существование двух начал: доброго и злого, ведущих между собой непрерывную войну, т.е. здесь зло изначально оказывается присуще этому бытию. Правда, эта религия предлагает, что в конечном счете добро победит зло, но это уже вопрос другой. Сама природа зла оказывается не возникшая, не является следствием чего-то, а изначально существует. Есть другое понимание метафизического зла, то которое мы находим в Библии. Понимание, которое присуще было ветхозаветной религии, и которое остается одной из истин христианской веры.

Что здесь понимается под метафизическим злом? Разумеется вот что. Что хотя по Библии означало мир сотворенный, т.е. и материальный, и не материальный был (есть хорошее славянское выражение) «добра зело», т.е. все было прекрасно и совершенно в соответствии со своим творцом, хотя это имело место, тем не менее, в результате свободного акта твари произошло отступление от этого добра, если хотите, разрушение этого добра. Произошло где? Еще там, там в метафизической сфере. Поэтому зло начало быть уже там, но видите по какой причине, по другой.

Если мы обратимся к христианству, то здесь мы сталкиваемся с очень большой проблемой, проблемой осмысления. Заметьте, иногда факт может быть очень простым. Осмысление, т.е. понимание факта, может быть невероятно трудным. Большей частью мы так до конца и не можем сказать, поняли мы или не поняли.

В современном научном мире я бы сказал, самый такой правильный подход и которого придерживаются все современные ученые, заключается в чем, в том, что мы не столько познаем этот мир, не столько имеем о нем адекватно- тождественные представления, сколько создаем более удобные и совершенные модели этого мира, картины этого мира. Но если мы спросим, а каков же мир на самом деле? Ответ ученых будет очень простой. Не знаю.

Прошла та пора, когда была надежда на то, что с помощью научного знания мы достигнем адекватного постижения окружающего мира. Нет, нет, нет. Об этом никто не говорит теперь. Это псевдо вопрос даже. А каков же мир на самом деле смешно спрашивать. Это просто недоразумение. Мы создаем модели этого мира и та из них лучшая модель, которая наиболее логичным способом, не противоречивым, описывает всю совокупность фактов, которые дает нам наука на данный момент. Но при этом, ехидно добавляет некто, любая совокупность фактов может быть объяснена сколь угодно многочисленными способами, все они будут не противоречивы и все однозначно логически правильны. Какой из них верный. Оставьте это, какой верный? Не спрашивайте, истина то, что полезно; то, что дает возможность работать дальше. Слышите, то, что дает толчок, импульс для мысли, а что на самом деле, оставим это. Так вот, я говорю это к тому, что даже касаясь видения этого материального мира, который можно послушать, понюхать, пощупать, потрогать, посмотреть, что хотите с ним сделать и то оказывается мы находимся перед лицом некой тайны, то, о чем Эммануил Кант, помните, говорил, как вещь в себе, которая в принципе не постижима для человека. То тем более мы оказываемся перед той проблемой, когда касается уже тайн духовного мира. Я это вам говорю не без причины. А дело вот в чем. Говоря о спасении необходимо выявить причину или лучше сказать существо погибели. Ведь когда говорят о спасении? Когда кто-то гибнет. В чем же эта погибель состоит, как она могла возникнуть? Вы все прекрасно понимаете, с чем мы сталкиваемся если мы возьмем библейскую картину грехопадения человека, данную в очень простой форме, то она уже все эти два тысячелетия ставит человеческую мысль перед проблемой человеческой свободы. Единогласно все христианские духовные писатели говорят, что происхождение зла в этом мире, зла от которого и пришел Сын Божий, Он же и Сын человеческий, спасти мир, вся проблема этого заключается в свободе человеческой, а что это такое? Что случилось? Как возможно это было, чтобы человек из состояния Богоподобного, совершенного и блаженного мог ниспасть до состояния скотского или даже ниже? Проблема свободы. Есть ли какое определение свободы? Бесчисленное множество. Если попытаться все-таки свести эту массу различных определений и интерпритаций свободы, то можно было бы придти к такому следующему выводу. Не удивляйтесь, если со мной кто-то не согласиться, я это приму без всяких огорчений. Но я просто попытаюсь вот сделать такой экскурс. Мне кажется, что свобода – это есть способность человека начинать ряд действий, ну волевых действий, от самого себя, а не по какой-либо причине. Это наверное, очень трудно понять, но другого определения трудно представить, другого по существу. Дело вот в чем. Что как только мы ставим вопрос – почему, то мы уже перечеркиваем свободу. Свобода в том и заключается, что она есть свобода, т.е. независимость не от чего. Вот это-то и утверждается, вот каким пониманием. Что свобода – это есть способность человека, возможность человека начинать ряд действий не по какой-либо причине, обуславливающей эти действия, а от самого себя, потому что он так делает. Только приняв это, мы можем иметь какое-то словесное определение свободы. На самом деле, если говорить по существу, то понимание свободы невыразимо в понятиях, поскольку свобода относится к одной из первичных категорий, помните Платона, не забывайте. Первоначала определение не имеют, не поддаются. Свобода относится как раз к этим первичным категориям и поэтому постижение свободы возможно только через непосредственное переживание ее, этой свободы, в самом себе, в своем личном опыте. И я думаю, что внимательный человек сможет это сделать. У нас в жизни бывают иногда такие светлые моменты. Иногда, это может быть после хорошей исповеди, причащения, когда человек ощущает полный мир своих душевных сил, чувствует свободу от влечений, увлечений и т.д. И вот, я думаю, многие из вас переживали, что совершенно незначительные, начинается с самых незначительных вещей, может, хотя может, правда, всякое быть. Человек знает, что вот это может быть не делать, это не нужно. Но дай нажму кнопку телевизора, или приемника, или еще что-нибудь, все спокойно, но чувствую, что это и не то, я свободен, у меня нет увлечения такого, что я не в состоянии, знаете ли, страстно досмотреть там какую-то серию, нет, нет, я абсолютно чувствую, свободен. Дальше опыт говорит однозначно. Достаточно, действительно достаточно, сломать вот этот маленький чуть-чуть кажется сделать и поехала тачанка. Нажал, тут тебе начинается кружится дальше и дальше, и в конце концов видишь уже моя душа вся в хаосе. И я уже самим собой не могу часто справиться. Но ощущение свободы я узнал, я знаю что это такое. Так вот, свобода переживается, а не описывается словами. Вот теперь можно бы сказать о том, что же произошло в нашем мире, человеческом. Как произошло, что Адам из существа богоподобного стал подобен всем тварям земным. Вы знаете, что вопрос решается видимо только психологически, духовно- психологически и можно себе представить вот, примерно такую картину. Опять таки, лучше было бы осознать это через собственный опыт. Эту попытку может сделать каждый. Очевидно для нас по крайней мере одно, вы наверное все знакомы с тем, например фактом, что как толкуется, понимаете факт наречения Адамом имен всем тварям. В этом отношении толкователи единогласны. Они говорят, что это есть знак того, что Адам видел существо каждой твари, и имя это было не просто какая-то случайность как бы назвать, а имя выражало существо вот данной твари, т.е. каждое слово имело смысл, т.е. понятия давались не просто так, а выражали существо. И они говорят, это мог сделать только тот, кто видел существо этой твари. То есть Адам обладал поразительным ведением существа окружающего мира. Более того, само наименование это, о чем еще свидетельствует. Если обратимся к истории, к той эпохи, в которую создавались библейские книги, то вам наверное, известно, кто имел право давать имя. Кто давал имя? Или отец, который был полным властелином в семье; или царь, который был полным властелином в народе; рабовладелец, который был полным властелином над рабами и т.д. Одним словом, образно говоря, это давал царь.

Отсюда, толкования делают второй вывод: Адам обладал полнотою власти, власть ему была дана над всем тварным миром, он был венцом, царем всего творения. Вот эти два вывода, которые очень логичны, ничему не противоречат абсолютно, выводы, в которых очень трудно усомниться, дают нам возможность говорить о том, что Адам первозданный – это было по истин существо, преисполнено величие. О том, что добра зело говорить нечего. Он был исполнен красоты, всякого познания, всякой власти, всякого ведения. Он же был такой же человек, в то же время, он был человек – а не Бог. И вот это осознание и ведение себя таковым, оно явилось почвой, совсем не причиной. Совсем не причиной, а почвой, на которой могло нечто произойти. Что это нечто такое? Прежде, чем ответить на этот вопрос, я бы хотел ответить на другой. Есть вопрос очень серьезный, вопрос важный. Имел ли Адам все что нужно иметь? Ну да, всё, что нужно, наверно, а всё что можно иметь, ну конечно нет, он же был призван к совершенству. Это же не было существо статическое, завершенное, окончательное. Нет. Поскольку он был назван образом Божиим, то следовательно этим же указывалось на что, на бесконечную перспективу его возможного совершенствования. Что не было у Адама? Одного очень важного, очень важного одного у него не было, и не могло быть и Сам Господь Бог не мог ему это дать. Это одно – есть отсутствие опытного знания себя. Кто он есть сам по себе, а не силою благодатию Божию. Понимаете, когда человек растет в прекрасных материальных условиях, он даже не представляет как это можно чего-то не иметь, как это можно считать последние копейки. Как это можно рассчитывать, что можно будет сегодня покушать, как бы разделить, чтобы этого хватило. Ему даже в голову не придет никогда, он даже представить не может. Так же как очень часто молодые совершенно не могут представить, хотя видят. Смотрят, старый человек едва-едва, что называется сейчас рассыпится, а молодым это смешно. Ковыляет там, они даже не могут себе представить, кажется , что понимают, смотрят, видят и не видят. Вот Адам, конечно теоретически он знал, т.е. что значит теоретически? Он видел, он созерцал в той мере, в какой это доступно человеку Бога, конечно он общался с Богом, соприкасался с ним, понимал, что все это от Бога и в то же время не имел вот этого духовного зерна опыта, опыта знания того, что без Бога он ничто. Этого Адам не имел и иметь не мог. Вот это отсутствие, вы слышите, опытного познания при той почве величия в котором он находился и поставило его свободу, оставила его свобода, если хотите, вот перед реальностью какой, увидеть себя Божеством. Таким же Божеством, он такой же как Бог, я такой же как Бог, все мне подчинено, я все знаю, я исполнен величия и красоты. Ведь собственно, посмотрите на первое искушение – «вы будете как Бог», не обращайте внимания на множественное число, мы сейчас не касаемся этого, речь идет «как Бог». Вот что в психологии первого человека могло возникнуть, это нисколько не удивительно, что оно могло возникнуть, притом, что он увидел. Другое, как отнесся к этому человек. Вот здесь он был свободен, слышите, он свободен был. У него еще не было страсти тщеславия, не было страсти гордыни, он не был связан страстью. Не свобода наступает тогда, когда человек связан страстью уже. Помните, как я говорил, после причастия он свободен, а потом уже проходит маленькое время и опять он не свободен. А Адам был свободен. И вот тут произошел вот тот акт, который мы назовем актом свободы, т.е. возможностью начать ряд действий под самого себя. Он начал этот ряд действий, он дал свободу этой идеи, этой мысли, этому самопониманию того, что он подобен Божеству, что он Бог, если хотите. Вот один из вариантов, который я просто могу вам представить, я вам никогда не представляю окончательных картин, забудьте вообще об окончательных ответах.

Дважды два – четыре, опять это только в десятеричной системе. В двоичной там вообще четырех нет. Так и здесь. Я вам предлагаю один из вариантов, которые как мне кажется, очень соответствуют психологии человека, соответствуют той реальности, в которой находился первый человек. Можно понять причину совершившегося, причину этого акта, как могло произойти то, что мы читаем в Библии. Произошло именно свободное, не по насилию страсти, нет-нет, а свободное осуществление человеком этой вот мысли. Что произошло? Совершенно ясно, что произошло. Осознание себя Богом, есть ничто иное сразу как противопоставление себя Богу. Акт противостояния, акт отсечения, акт разделения с Богом. Вот что произошло. Вот какова природа зла.

Интересно, что святоотеческая мысль прямо утверждает одну идею, она проводится всюду. Зло не имеет сущности, если хотите, христианство этим прямо отвергает вот то, метафизическое понимание зла, которое присутствовало в языческом сознании, когда зло рассматривали как нечто само сущее, самобытейное, существующее так же как и добро. Христианство решительно отвергает это и утверждает – зло не имеет сущности. Приводят примеры очень простые, доступные примеры, которые показывают, что это означает. Болезнь, например, сама по себе не существует. Нет болезни самой по себе. Она существует только как, она существует в человеке, в чем проявляется, в расстройстве человека. Когда у него начинаются отсюда потоки, мы говорим: «Ай простудился, ай грипп». Когда он начинает кашлять непрерывно: «Ай» и т.д. болезнь – это есть что такое? Расстройство нормального состояния. Вот что мы называем болезнью. Значит, зло – это ни есть как субстанция, сосуществующая с добром с христианской точки зрения, а есть ни что иное как нарушение добра, искажение добра, извращение его. отсюда очень интересная мысль – чем же являются наши страсти? Чем они являются? Искаженными добродетелями. Мы смотрим на страсти, как на что-то такое чужеродное, которое откуда-то пришло и привилось. Нет-нет. Страсти – это искаженные добродетели. Какую ни возьмите страсть. Это оказывается искажение того доброго, какого-то свойства человеческого, первозданного, доброго зело и приобретшего карикатурный вид.

У Исаака Сирина есть замечательный пример о гневе, когда он говорит: «Гнев – это же то неотъемлемое, необходимое, прекрасное свойство человеческой природы, благодаря которому, человек может отсекать всякое зло, как пес на страже дома». Вот что такое гнев. Как пес верный не пускает никого чужого, ничего чуждого, ничего враждебного в дом, защищает его, так и гнев. Это сильное, это чувство, которое стоит на страже всякого зла и не пускает его в душу. Почему отцы призывали к чему, к ненависти ко греху. Не такому хладнокровному как мы с вами стоически относимся ко греху. Мы стоики великие, когда дело касается отношения ко греху. Тут нам любой стоик бы позавидовал. Они призывают к ненависти ко греху, более того отвечают, пока человек не возненавидел грех, он никогда не сможет освободится от него.

Итак, то зло, которое мы видим в человеческой природе, это не есть что-то из вне вошедшее в него как бацилла зла – это искажение всех свойств человеческих. Они приобрели этот болезненный вид, болезненное состояние, все пришло в расстройство тогда, когда человек рассек живую связь свою с Богом. Пример с водолазом, вы прекрасно все помните, я повторять не буду. Вот оказывается что произошло, что, если хотите, кроется вот в этом Библейском Сказании таком красивом, кратком, кажется доступным даже для детского сознания, и в тоже время заключающем в себе бездну мысли, да какой еще, о которой только философам думать.

Итак, христианство отвергает наличие какого-то самосущего зла. Оно говорит, что зло есть следствие свободы. Если касаемся человеческого мира – человеческой свободы, ангельского мира – свободы того мира. Но свободы. Я вам просто назову три разных типа свобод. Они принципиально различные, отличны друг от друга, хотя, естественно, все взаимосвязаны.

Есть свобода воли. Вот ею-то обладал первозданный человек, ею обладаем и мы – свободой воли. Что это означает? Это свойство человека, благодаря которому он может определять себя по отношению к добру и злу, насколько он видит их. Вот это свойство самоопределения, внутреннего самоопределения. Вот эта свобода – она присуща человеку по природе, и над нею никто не властен, и ничто не властно, это свойство человека. Сам Господь не может коснуться этого, ибо тогда это будет не человек. Если отнять это свойство, «Сам Бог не может спасти нас без нас», - говорят отцы. Оказывается, это настолько священное, настолько сердцевинное, что Сам Бог не может даже коснуться этого и Бог спасает нас не без нас. Не без нашего произволения. Это первое.

Есть другой аспект свободы. Этот аспект выражается в следующем: одно дело, что я ориентируюсь перед лицом видимого мною добра и зла, определяю свое отношение, делаю выбор, и совершенно другое дело, когда я этот выбор хочу осуществить в практической жизни. Я же связан с другими людьми, с окружающим миром, даже со своим собственным состоянием тела, души и т.д. я многое бы чего хотел, да сделать не могу по разным причинам. Как только касается вопрос моих действий, т.е. моих действий во внешнем мире, особенно в мире человеческом, так мы здесь сразу сталкиваемся с вопросом социальных прав и если хотите прав человека, вот то, о чем вы постоянно слышите. Это свобода печати, слова и информации и т.д., свобода действий, религиозная свобода и т.д. Что это такое? О чем идет речь? Речь идет об очень простых вещах. О возможности, о праве, лучше сказать осуществления своих убеждений, своего понимания жизни, своего отношения к внешнему миру, осуществление в практической внешней жизни, в обществе, в государстве, где угодно. Вот эти два вида свободы так более менее понятны для внешнего мира. Есть третий вид, о котором внешний мир, не христианский мир, просто ничего не знает ровным счетом. В этом приходится убеждаться, к сожалению, довольно часто. Речь идет о духовной свободе. Под духовной свободой христианства разумеется, власть человека над самим собой. Причем не просто власть над самим собой, это не просто сила воли, это совсем не то стоическое бесстрастие, о котором мы с вами говорили, нет.

Блаженный Августин говорит: «Велика свобода быть способным не грешить», т.е. уметь удерживаться от греха. Но величайшая свобода – не быть способным грешить. Вот что такое духовная свобода. Оказывается человек может достичь такой чистоты, такой святости души, такой силы духа, когда, если хотите, как выражается блаженный Августин, он становится не способным даже грешить. Я надеюсь это понятно. Я думаю, что любой порядочный человек не способен красть. Понятно это. Понятно. Так оказывается человек может стать не способным злобствовать, ненавидеть, обсуждать, завидовать и т.д. Если это духовная свобода. Эта вот свобода наиболее и привлекает христианское сознание, но об этом я сейчас говорить ничего не буду, поскольку это вопрос уже специальный.

Итак, когда мы говорим о спасении, о христианском понимании спасения, то вот что мы подразумеваем. Спасение от того расстройства, от того искажения нашей природы, от того искажения всех свойств наших, от той смерти, которая вошла в нашу природу, вот от чего. Что все вместе именуется злом, или если хотите, грехом; или если хотите, первородным грехом. Ибо эта поврежденность нашей природы, эта поврежденность, она является источником, благодаря которому, хотя слово благодаря очень не подходит, которому в людях происходит движение всевозможных болезненных чувств, желаний, идей, мыслей. То есть возникает все то, что действуя на нас, приводит нас к личным грехам. Но об этом мы потом поговорим отдельно. Итак, когда мы говорили о спасении в христианстве, то разумеем оказывается вот что, спасение от чего? От греха, если хотите, с большой буквы, от той поврежденности смертности, или выражаясь языком некоторых отцов, тленности, особенно это Максим Исповедник часто употребляет это слово, тление, проникшего в наше чувство. Вот от чего пришел спасать Христос человечество. А как язычество мыслит по этому вопросу? Совсем иначе. Для дуалистических систем типа заростризма, где зло носит метафизический характер и выражено в образе злого божества Ремана, там процесс имеет другое направление, другой характер. Борьба идет в метафизических сферах, правда, человек своей деятельностью здесь может оказывать помощь той или другой стороне. Человек влияет в конечном счете на решение, исход этой борьбы, но она идет вся там. Тут создаются различные мифы, как происходит эта борьба. Бог митра, например , малазийский, что он делает, он, например, побеждает быка, созданного самим Армуздой ( Армузда – это бог добра), воздает ему свои пальцы в нос и убивает его. но это конечно, мифологический образ, и нельзя придавать им такое значение, прямое что ли. Это, конечно образы, мифы, с помощью которых языческое сознание выражает идею борьбы. Но если немножко попытаться сойти с метафизических высот, то языческое сознание поражает нас другой стороной. Как правило, зло в язычестве, не касается самой природы человечества. Оно вне человека. Язычество признает демонов, очень часто, они именно воздействуют на человека. Они могут увлечь человека. Человек остается как игрушкой своего рода. Игрушкой добрых и злых сил. Только на какую сторону он перейдет. Сам человек, как таковой, практически не рассматривается. Поэтому и спасение в чем понимается в язычестве, это попытаться оторваться от сил темных и соединится со светлыми. И тогда человек таков, он достигает блаженства. Какого? Понимаемого вполне по земному. Не случайно же стала притчей во языцех – мусульманский рай. Я не знаю , все забываю спросить как они действительно понимают рай, как их богословы понимают рай, это было бы действительно интересно, но по крайней мере то, что широко распространено и что обычно говорят, порожает своей элементарностью, я бы сказал. Действительно рай представляет как изобилие всех благ, которое может представить нам наше человеческое воображение. Вот поэтому языческое сознание оно не выходит за границы, я бы сказал, вот той данности, в которой мы живем. Есть другая категория язычества, которая рассматривает, правда несколько иначе. Мы уже касались стоиков. В чем спасение состоит? В том, чтобы победить в себе все движения чувств, страстей. Достигнуть состояния апатии. Знакомились чуть- чуть с филоком.

В чем спасение состоит? В достижении экстаза. Через аскетическую жизнь, ибо в экстазе ( экстаз- выход), ибо в этом выходе душа может вновь выйдя из тела, вновь соединиться с логосом и таким образом достичь первозданного блаженства. Состояние Самаддхи, Нирваны.

Термины, которые мы находим в индийской, религиозной, философской мысли. Что они означают? К чему стремится здесь языческое сознание? Как понимается спасение, опять-таки не иначе, как возвращение в первозданный или лучше сказать в первичный бесконечный океан божества. как соляная кукла. Она входит в океан и полностью там растворяется. Если хотите в Саматхи и происходит это растворение. Растворение личности. А буддизм вообще отрицает существование души. И говорят то, что мы называем душой, это совсем не есть некая сущность субстанция, нет, нет, это не субстанция. Это просто совокупность всех наших чувств, желаний, мыслей, идей, переживаний и т. д. Вот что такое душа. Это естественно все рассыпается в конечном счете, все рассыпается и человек вновь возвращается вот в то состояние Нерваны. Самое такое, кажется загадочное состояние в Буддизме, которое интерпретируется массой самых различных способов, но сама этимология слова уже говорит о многом. Затухание, то потухание, угасание, угасание всего, личности то нет, души то нет. Это все угасает, все распадается. Религиозное язычество видите к чему стремится. А если мы возьмем древнегреческие сказания, возьмите Гомеровскую одиссею Илиаду, посмотрите как там завидует Ахил, Аякс, вообще герои сошедшие туда в аид. « Лучше был бы я последним поденщиком в мире, нежили здесь мне властвовать над этими тенями и призраками», - говорит кто-то из них. Та будущая жизнь, представляется какой? Ужасным существованием призраков, какой-то тени, смерти. Вы подумайте – «Лучше быть поденщиком», - говорит царь. Поэтому спасение, в чем состоит? Даже в языческом мировоззрении здесь максимально, здесь на земле все, что можно здесь получить и величайшем благом для человека является именно иметь счастье здесь. А если мы возьмем язычество не религиозное, что подразумевается под спасением здесь? Ну совершенно ясная вещь. Материальное благополучие, правда же. Как оно может быть достигнуто? В плане общем, через создание идеального государства, идеального общества, с идеальными законами. Государство, построенное на началах справедливости и всегда материального изобилия.

При материальном изобилии, возможно и культурное развитие и эстетическое развитие и т.д.