История проповедничества
на Руси.
(курс лекций).
Введение.
Период Византийского влияния.
1. Из истории Византийской проповеди.
2. Начало христианской проповеди на Руси и возникновение древнерус-
ской литературы.
3. Домонгольский этап в развитии русской проповеди. (XI — ХIII вв.)
Епископ Новгородский Лука Жидята (1035-1059 гг.). Преподобный Феодосий,
игумен Киево-Печерский (1057-1074). Илларион, митрополит Киевский (1051-
1054). Святитель Кирилл, епископ Туровский (1130—1182 г). Общее заключение о
проповеди до-монгольского времени.
4. Монгольский этап в истории русской проповеди.
Св. Серапион, епископ Владимирский (1274-1275 гг.). Святитель Алексий, митро-
полит Московский (1354 — 1378 гг.). Фотий, митрополит (1409-1431 гг.).
5. Послемонгольский этап ХV-ХVI веков.
Даниил, митрополит Московский (1522-1539 гг.).
Русская проповедь
под латино-польским влиянием.
6. Проповедь юго-запада Руси в ХVI-XVII вв.
Построение юго-западной проповеди. Характерные тон и язык юго-западных про-
поведников. Митрополит Киевский Петр Могила (1590-1646). Архимандрит Иоан-
никий (Голятовский) (1658-1688). Архиепископ Лазарь Баранович (†1694).
7. Распространение схоластической проповеди на северо-восток (XVII-
ХVII вв.).
Иеромонах Епифаний Славинецкий (†1675 г.) Симеон Полоцкий. Св. Димитрий,
митрополит Ростовский (1651-1709 гг.). Митрополит Стефан Яворский (1658-1722
гг.).
Самостоятельная Русская церковная проповедь.
8. Освобождение от латино-польского влияния.
Феофан Прокопович архиепископ Новгородский и Псковский (1661-1736 гг.).
Русская церковная проповедь во второй четверти XVIII века.
Эпоха нравственно-практической проповеди 2-ой половины XVIII в.
Святитель Тихон, епископ Воронежский (1724-1783 гг.). Протоиерей Иоанн Леван-
да (1734-1814 гг.). Платон Левшин, митрополит Московский (1737-1812 гг.).
9. Русская проповедь в первой половине XIX в.
Филарет Дроздов, митрополит Московский (1782-1867 гг.) Митрополит Филарет
как проповедник. Речь митрополита Филарета о Духовной Мудрости или Духов-
ном Просвещении. Краткое заключение о митрополите Филарете. Иннокентий
(Борисов), архиепископ Херсонский (1800-1857). Проповедничество архиепископа
Иннокентия. Протоиерей Родион Путятин (1807-1869 гг.).
Введение.
В программу семинарского курса гомилетики наряду с изучением теоретических основ
церковной проповеди входит и рассмотрение истории проповедничества в Русской Право-
славной Церкви.
Цель настоящего учебного пособия двоякая: с одной стороны, ознакомить учащих-
ся с русской церковной проповедью в ее историческом становлении и развитии, указав как
на особенности в плане содержания и формы в каждом из исторических периодов ее су-
ществования, так и на те особые влияния, которым она подвергалась; с другой стороны,
предложить лучшие образцы отечественного проповедничества, подобрав их таким обра-
зом, чтобы они практически могли быть использованы в деле обучения приготавливаю-
щихся к проповедническому служению (часть II — хрестоматия).
В пределах хронологических этапов частные характеристики и биографические
сведения о проповедниках предварялись общим обзором периода или определенного на-
правления церковной проповеди. Нам казалось, что отрывки проповеди, к тому же поме-
щенные среди биографических данных, не могут дать представления о проповеднической
манере или особенностях того или иного автора, поэтому мы посчитали целесообразным
сгруппировать целые, хотя бы и краткие, проповеди в отдельной части пособия — хре-
стоматии, лишь в отдельных случаях ограничившись значительными отрывками.
Историю отечественной проповеди в самом общем виде можно разделишь на
четыре основных периода:
Период византийского влияния — Х-ХVI века, который в свою очередь разделяется
на этапы — Домонгольский (Х-ХII вв.), эпохи монгольского ига (ХIII-ХV вв.) и После-
монгольский (ХV-ХVI вв.),
Период латино-польского влияния — ХVI-ХVII века.
Период относительно самостоятельного развития русской церковной проповеди
(ХVIII-ХIХ вв.).
Период современный (с 1917 г.), в рамках которого выделяются два этапа: а) с 1917
по 1945 гг.; б) с 1946 г, по настоящее время.
Период Византийского влияния.
1. Из истории Византийской проповеди.
Византийским периодом в истории греческой литературы обычно называется время от
правления Юстиниана до падения Константинополя (525-1453 гг.). Но в истории церков-
2
ной проповеди этот период начинается раньше, практически с начала V в. Дело в том, что
в основном византийский литургический календарь и система, а соответственно, главные
типы христианского красноречия, складываются в течение IV в. прежде всего, трудами
великих каппадокийцев: святых Василия Великого, Григория Богослова (Назианзина),
Григория Нисского и Иоанна Златоуста. Именно на время их активной архипастырской
деятельности приходится окончательное утверждение христианства как государственной
религии Византийской империи, завершающий этап победоносной полемики с язычест-
вом, напряженная борьба с еретическими движениями, стимулировавшая как разработку
догматических вопросов, так и развитие содержания церковной проповеди. Проповедь
разнообразится по типам и видам; полемическая, экзегетическая, догматическая, нраво-
учительная. В эти же десятилетия приобретает всецерковное оформление почитание свя-
тых мучеников, требовавшее особого вида панегирических проповедей, особых вырази-
тельных форм, развития и углубления гомилетики в целом.
Все эти задачи во многом были решены великими каппадокийцами, в силу чего их
гомилетические творения стали классическими образцами церковного красноречия на
многие столетия и оказали огромное влияние на развитие богословской мысли и пропо-
ведничества. Особенно следует выделить св. Иоанна Златоуста, который более других
проповедников преуспел в изяществе обработки своих проповедей и глубине изложения в
них христианской нравственности, христианского чувства. Многие из позднейших пропо-
ведников шли по проложенным им и его современниками путям. Например, святители
Прокл Константинопольский, Евлогий и Кирилл Александрийские, Епифаний Кипрский и
другие настолько сходны между собой и по направлению, и по выбору предметов, и по
системе образов, так что мы подчас можем найти у них одни и те же толкования, одни и те
же доводы, даже одни и те же выражения. Отчасти это связано с характером византийско-
го образования, которое основывалось, с одной стороны, на изучении отцов и учителей
Церкви предшествующего периода, преимущественно IV века, а, с другой стороны, на
изучении греко-римской классической литературы, как образцов для подражания. Кроме
того 19 правило VI Вселенского собора, потребовав от предстоятелей Церквей слов нази-
дания для клира и народа во всякое время, особенно же воскресные дни, одновременно
предписывало, в целях предохранения от заблуждений в вопросах вероучения, чтобы они
“извлекали понятия истины и свои суждения из Св. Писания и не преступали уже поло-
женных пределов и предания богоносных отцов.
Как видим, этим предписанием указывался, и основной источник для богословской
мысли проповедника — Св. Писание, и источник для его толкования — уже сложившаяся
святоотеческая экзегеза.
Когда после VII Вселенского собора были в основном завершены догматические
споры и борьба с еретиками, византийские проповедники, в большинстве не сумев пере-
ориентироваться на актуальные потребности современной им народной жизни, стали спо-
койно и самоудовлетворенно пользоваться уже определившимся кругом богословских
идей и их словесных выражений. Не имея в себе силы святоотеческой веры и подлинного
апостольского духа, они не откликнулись должным образом на духовно-нравственные
нужды современников (а именно здесь для них открылось бы обширное поприще для
одушевленной, живой, действенной проповеди), но стали превращать живоносное еван-
гельское учение в отвлеченную, сухую, рассудочную схоластику. Создалась отчужден-
ность проповеди от окружающей жизни, она замкнулась в узком круге абстрактных идей,
витиеватых фраз, школьной риторики. Так оформилось направление, называемое в исто-
3
рии проповедничества — византийским. Укажем его характерные черты. Это, прежде все-
го, библеизм, делающий литературное произведение верным изображением духа и буквы
Библии. Таковы творения святых Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Злато-
уста и многих других Отцов Церкви. На все предметы своих исследований они смотрели
взором библейским, говорили ли они словами Библии или нет: и в том и в другом случае
Св. Писание было отправной точкой и критерием для рассуждения на самые различные
темы.
Не то было у церковных проповедников византийского периода. Здесь обилие ци-
тат (случается, что целые страницы состоят из слов и выражений Св. Писания) представ-
ляло собой иногда довольно искусно, но почти всегда искусственно, подобранную мозаи-
ку. Символизм утверждает таинственную связь человека с Богом через видимую природу,
которая является одушевленным выражением зиждительной мысли и силы Творца, родст-
венным душе человека и неразрывно соединенным с его внутренним миром. Природа жи-
вет и изменяется как человек; жизнь и того и другого совершается не случайно, но по воле
и мысли их Творца, по высшему замыслу, раскрывающемуся с одинаковой непреложно-
стью и в явлениях природы, и в судьбе человека. У писателей византийского периода за-
мечается нечто совершенно иное: они ищут связи между природой и человеком не в це-
лом, а в частях; отдельные явления природы и частные, несущественные, случайные их
признаки рассматриваются не как символы, а как эмблемы, аналогии явлениям духовной
жизни человека. Таким образом, вместо символизма, вместо внутренней связи реально-
стей, здесь имеет место аллегоризм, где один предмет изображается посредством другого
лишь на основании внешнего сходства, а не подлинной сопричастности. Византийскому
направлению свойственно также излишнее богословствование в проповеди. Оно выража-
лось в том, что проповедь, принимая отвлеченный, абстрактный от конкретного слушате-
ля характер, превращалась подчас в пространный богословский трактат, может быть,
удобный для домашнего чтения, но мало подходящий для слушания и усвоения в храме из
уст проповедника. Внутренняя искусственность, касающаяся содержания проповеди, име-
ет своим следствием и исскуственость построения формальной структуры. Язык визан-
тийских проповедей весьма изыскан. У них мы найдем все разнообразие риторических
приемов: синонимы и эпитеты, метафоры и аллегории, тропы и антитезы, анафоры (оди-
наковые начала фраз) и гомиолевты (одинаковые окончания), риторические вопросы и
экскламации (восклицания), обращения к историческим лицам и даже предметам неоду-
шевленным. Все эти приемы можно встретить и у отцов IV века, но там они имеют харак-
тер подчиненный, служебный по отношению к содержанию, являются естественным спо-
собом выражения и, придавая совершенство форме, только способствуют лучшему усвое-
нию содержания. У византийских же проповедников они употребляются как специальные,
самоценные украшения речи; если автор применил одно синонимное понятие, то затем
нанижет их без меры, хотя бы в них не было существенной надобности; если ему понадо-
билось для ясности сопоставить пли противопоставить два предмета, он растянет это на
целые страницы; если он уподобляет один предмет другому, то постарается с начала на-
рушением истинности и естественности, доказать, что сходство между ними простирается
до мельчайших подробностей. Но особенно резко бросается в глаза искусственный драма-
тизм изложения.
Когда антиохийцы ниспровергли царские статуи, то св. Иоанн Златоуст, возвышая
голос, драматически восклицал: “Что мне сказать, и о чем говорить? Теперь время слез, а
4
не слов; рыданий, а не речей; молитвы, а не проповеди. Так тяжко преступление, так неиз-
лечима рана, так велика язва...”
Пламенный пафос обличения, лирика скорби и священного гнева соответствуют и
драматизму событий и пастырскому духу великого святителя. Здесь все происходит по
закону строгой внутренней правды: и в оценке событий, и в пастырской душе — попечи-
тельной взволнованности этими событиями. Здесь нет никакой фальши, никакой искусст-
венности.
У византийских проповедников тоже имеется драматизм и лиризм, но он обычно
лишен сердечной убедительности и силы, а также чувства меры и внутренней связи с ду-
хом и всем содержанием проповеди. Драматизм в виде диалога нередко вводится ими в
проповедь в ущерб библейской истине, приписывая деятелям библейского прошлого
свойства и качества деятелей настоящего времени.
“Простые, некнижные люди, которые в большей части были свидетелями библей-
ских событий, рассуждают в византийской проповеди как ученые богословы и философы,
выражаются текстами Священного Писания и церковно-богослужебных книг.”
Существенным недостатком византийской проповеди является также некое игно-
рирование своего слушателя, дела его спасения. Тот как бы выпадает из поля зрения про-
поведника, не является его главной заботой и задачей. Проповедник стремится завладеть
более внешним, чем внутренним вниманием своего слушателя, более услаждать, чем на-
зидать, он более занят своим творением, его успехом, чем слушателем и его спасением.
Поэтому и нравственное приложение которое составляет важнейшую принадлежность
церковной проповеди, у византийских проповедников является редкостью. Впрочем, было
бы несправедливостью утверждать, что таковы решительно все проповеди византийского
периода. Преимущественно в монастырях сохранялась проповедь святоотеческая по духу,
а по содержанию нравственно-практическая и аскетическая. Средоточием такой пропове-
ди был, например, Студийский монастырь, где подвизался преп. Феодор Студит (759-826
гг.), создатель “Студийского устава” и творец знаменитых кратких, духоносных пропове-
дей — “оглашений.” Здесь же протекала деятельность преп. Симеона Нового Богослова
(1032), вдохновенного мистика, богослова и проповедника. Нельзя здесь не упомянуть и
монастырей горы Афонской.
В таком состоянии находилась византийская литература и проповедь, когда Русь
познакомилась с христианством через греков. Естественно, что эта литература, перешед-
шая к нам как образец для наших книжников и проповедников, вызвала у нас проповедь в
таком же роде, с тем же характером. Со Студийским Уставом на Русь стали рано прони-
кать и “оглашения” преп. Феодора, а впоследствии и творения преподобных Симеона Но-
вого Богослова, Иоанна Лествичника. Отец русских иноков преп., Антоний Печерский,
живший до поселения в Киеве (1051 г.) на Афоне, принес с собой со Святой горы дух тех
нравственно-аскетических назиданий, традиция которых уже издавна сложилась в египет-
ских и греческих монастырях. С другой стороны, приезжавшие на Русь греческие иерархи
и священнослужители, привносили в проповедь привычные для них риторические, визан-
тийские начала. Обе эти тенденции, как мы увидим ниже, нашли свое отражение в отече-
ственном проповедничестве.
5
2. Начало христианской проповеди на Руси
и возникновение древнерусской литературы.
Начало христианской проповеди на Руси относится к середине IX века по Р. Хр. В 867 г.
греческий епископ, знавший славянский язык, и, вероятно, посланный из Болгарии; уже с
успехом проповедовал христианство в Киеве, о его проповеди так свидетельствовал пат-
риарх Фотий (820-891 гг.): “Руссы переменили свою нечистую языческую веру на чистое
христианство и, приняв епископа, ведут себя как послушные дети.” Указанное событие
произошло при князьях Аскольде и Дире. В княжение Олега (882-912 гг.) существовала на
Руси уже особая епархия, подчиненная Константинопольскому патриарху. При князе Иго-
ре (912-942 гг.) была построена в Киеве церковь в честь св. пророка Илии. Христианская
вера особенно распространилась после смерти Игоря, при его жене мудрой княгине Ольге
(879-969 гг.), утвержденной в вере и крещенной в Константинополе патриархом Полиев-
ктом. При ней христианская вера распространялась проповедью епископов и священни-
ков, знавших славянский язык и прибывших преимущественно из Болгарии. Но все эти
попытки распространить на Руси христианскую веру носили, так сказать, предваритель-
ный, частный характер. Они подготовляли, “разрыхляли почву” для предстоящего массо-
вого “посева.” Официальное обращение (крещение) Руси в православную веру произошло
при князе Владимире в 988 г. Он долго испытывал разные вероисповедания, пока, нако-
нец, не остановился на православии. По его повелению священники (прибывшие из Кон-
стантинополя в Киев) ходили по улицам Киева и по домам, наставляя жителей в вере, и
многих, таким образом, приготовили к крещению. Первый митрополит на Руси Михаил
(†992 г.) с шестью епископами насадили христианство в Новгородской области, а потом с
четырьмя епископами — в Ростовской. По повелению князя Владимира, сыновья его вме-
сте с духовенством отправились в разные места (уделы) страны проповедовать христиан-
скую веру. Благодаря таким мерам, за 27 лет княжения св. Владимира почти вся Русская
Земля была обращена в христианство, как об этом свидетельствуют русские летописи. На-
селение Руси принимало христианскую веру через устную миссионерскую проповедь сво-
их первопросветителей. Чтобы закрепить их богоугодное дело необходимо было интен-
сивное развитие письменности, необходимо было создание определенной системы обра-
зования, нужны были грамотные люди и те школы, которые могли бы готовить этих гра-
мотных людей из среды новообращенного населения. Древнейшая русская летопись “По-
весть временных лет” сообщает под 1037 г., что князь Ярослав Мудрый “книгам прилежа
и почитае е часто в нощи и в дне.” По его приказанию, в 30-е годы XI в, в Киеве работают
“писцы многи,” которые не только переписывают книги, но и переводят их с греческого
языка на “словенъское письмо.” Он же строил церкви по городам и селам и пастырям ве-
лел учить народ. Естественно, что среди переписываемых и переводимых текстов преоб-
ладали книги Св. Писания и богослужебные книги, однако практически одновременно с
ними начинают переводиться и творения святых отцов, в том числе и гомилетические
творения, из которых особенно широкое распространение получили сборники “Слов” св.
Иоанна Златоуста: “Златоструй,” составленный под руководством болгарского царя Симе-
она; — “Златоуст” — подборка проповедей на недельные евангельские зачала; “Слова” св.
Иоанна входят в состав “Торжественников,” а в более позднее время сборников “Марга-
рит”; отдельные извлечения из его “Слов” содержал сборник уже упоминавшегося царя
Симеона, который в XI веке был переписан на Руси и получил название Изборника Свято-
6
слава 1073 г. Из творений св. Василия Великого на Руси был известен “Шестоднев” (цикл
проповедей с сотворении мира) в переводе Иоанна Экзарха Болгарского. Довольно рано
распространился не Руси сборник “Паренесис” (“Увещевание” — свод наставлений для
оглашенных и новокрещенных), куда, среди прочего, входили “Слова” св. Ефрема Сирина
“о злых женах,” “о страшном суде и антихристовом пришествии” и др. Также были пере-
ведены творения св. Григория Богослова, св. Афанасия Александрийского, “Лестница”
преп. Иоанна Синайского, “Слово о правой вере” (т. е. “Точное изложение православной
веры”) преп. Иоанна Дамаскина. Творения святых отцов сыграли важную роль в форми-
ровании этических принципов новообращенного населения Руси и в освоении его созна-
нием основ христианской догматики. В то же время эти творения и сочинения византий-
ских богословов способствовали совершенствованию ораторского искусства русских цер-
ковных писателей и, в частности, проповедников.
Со своей стороны, пастыри Х-ХП вв. живо сознавали необходимость просвещения
и проповеди. По указанию летописца, первый Киевский митрополит Михаил был “учите-
лен зело и премудр”; митрополит Иоанн II (†1089 г.) был “муж искусен в книгах и весьма
ученый философ, сладкоречив и часто поучал народ”; св. Леонтий Ростовский (XI в.)
“учил в Церкви отступать от лести идольской и веровать во св. Троицу.” Подобное же го-
ворится в летописи и о св. Исайи Ростовском. В первое время по принятии христианства
преобладало на Руси греческое (отчасти и болгарское) духовенство. От него должны были
получить обучение и священнослужители из русских, особенно для сельских местностей,
отдаленных от городов и монастырей, которые стали возникать на Руси еще на заре хри-
стианства.
Естественно, что русская церковная проповедь должна была находиться в прямой
зависимости от проповеди болгар и греков, а также от греко-византийской и болгарской
письменности.
Это влияние ослабело лишь в ХIII веке, когда на Русь обрушилось величайшее бед-
ствие — монгольское иго, задержавшее развитие просвещения и проповеди на ряд столе-
тий. Однако уже в этот ранний период русская проповедь дала такие значительные по со-
держанию и вполне самобытные по национальному колориту произведения как “Слово о
законе и благодати” митрополита Иллариона, как дидактические “слова” преп. Феодосия
Печерского и Новгородского епископа Луки Жидяты; в ХII веке древнерусская литература
обогащается такими шедеврами торжественного красноречия, как проповеди св. Кирилла
Туровского.
3. Домонгольский этап в развитии русской проповеди.
(XI — ХIII вв.)
Поскольку одной из главных тем русской проповеди в XI-ХIII веках была борьба с язы-
чеством и порожденными им явлениями духовной и материальной жизни, необходимо
упомянуть о языческих верованиях славян.
В дохристианскую эпоху наши предки обоготворяли предметы и явления природы:
солнце, молнию, ветер и т. д. Ими почитались соответствующие божества: Перун (бог
молнии и грозы), Дажбог или Хорc (бог солнца), Волос (бог скота), Купало (бог света),
Ярило (бог — весны), Коляда (начало ее) и др. В честь этих богов совершались праздники.
7
Самый шумный и безумный праздник совершался в честь Купалы и Ярилы (23-24 июня), с
зажиганием костров, прыганьем через огонь, купанием в реках и в чувственных наслажде-
ниях. Все это связывалось с верой в чудодейственную, очищающую силу стихий. Второй
праздник, в честь Коляды, совершался в конце декабря (начало усиления света солнца).
Обряд праздника состоял в прославлении божества и собрании подаяния для жертвы. Тре-
тий праздник, совпадающий иногда с масленицей, — праздник весеннего света и помино-
вения умерших предков. В это время живые здоровались с умершими на могилах, плакали
и веселились. Души умерших считались живыми покровителями дома и семьи. Земля, как
ближайшая стихия и кормилица была священной для нашего языческого предка. Он об-
ращался к ней с молитвами, просьбами, как к живому существу, и боялся ее гнева. По ме-
ре развития сознания древних славян поклонение предметам и стихиям внешней природы
все более и более заменялось поклонением духам этих предметов и стихий. Это свиде-
тельствовало о наступлении второго этапа в развитии религиозного сознания славянина.
Духи делились на добрых и злых, т.е. приносящих добро или зло людям. Соответственно
месту своего пребывания, духи назывались домовыми, лешими, водяными.
В период, последовавший за Крещением Руси, языческие суеверия примешивались
к христианским праздникам, к именам святых, ангелов, к обычаям, обрядам и пр. Так
праздник Купалы приблизился ко дню св. Иоанна Крестителя, праздник Коляды — Рож-
деству Христову. Языческий Волос соединился со св. Власием покровителем скота, Перун
— с пророком Илией. Языческие суеверия, опираясь более на чувства славянина, так уко-
ренились в его нраве, что сделали русского человека двоеверным. Суеверие перешло на
многие церковные предметы, приписав им (например, ладану, свечам, дыму) таинствен-
ную силу.
Из бытовых суеверий следует указать на встречи по пути с чернецом, кошкой.
Много и других суеверий сохранилось, и доселе хранится в русском народе, о некоторых
из них сказано ниже, при разборе отдельных поучений. В поучениях до-монгольского пе-
риода Х-ХIII вв. отражено в осуждении проповедниками языческих праздников, и преоб-
ладание в первое время языческих нравов и обычаев, и постепенное сближение в сознании
людей того времени языческих праздников с христианскими, когда последние выступали
на первый план, а первые присоединялись как воспоминания.
В самых древних поучениях XI века упоминаются языческие празднества и бесчин-
ства и осуждаются как дьявольское служение.
В поучениях ХII-ХIII вв. сопоставляются бесчинные языческие торжества со свято-
стью христианских праздников, но они эти поучения не содержат в себе еще и намека о
сближении языческих торжеств с праздниками христианскими.
“Многие невежды, — говорил безымянный проповедник ХII в., скорее спешат на
игры, нежели в церковь, и любят сквернословие и кощунство более книг... Многи козни
лукавого диавола, иных устремляют на позорища и игры, иного на пляску, пьянство, блуд,
иного на кощунство, рукоплескание, песни и гусли, а иных скрадывает леность, чтобы не
приходили в церковь,”
“Не слушают божественных слез, — говорит другой проповедник. — Но если пля-
суны и гудцы, или игрец позовут на игрища, или какое-либо идольское сборище, то все
идут туда с радостью, и весь тот день проходит на позорищах... На позорищах нет покрова
(крыши), ни затишья, а ветер шумит, но все переносят, радуясь. А в церкви покров и за-
тишье, но не хотят идти на поучение.”
8
Подобных поучений в то время было много: к этому разряду относится одно из
лучших слов св. Кирилла Туровского, в котором он жалуется на леность своих слушателей
к церкви и поучениям. В более поздних проповедях отражено сближение языческих
праздников с христианскими. В них обличаются обряды праздников Купалы, радуницы,
семика (седьмой от Пасхи четверг), но уже подчеркивается преобладание христианства
над язычеством и усилие язычества отстоять свою самобытность.
“Многие христиане, — говорит некий проповедник, — все еще приносят жертвы
идолам и бесам... И примешивают к идольской жертве (радуницы) тропарь Богородицы.”
Как видим, язычество нехотя сдавало свои позиции христианской вере, стремясь
прикрыться ее же щитом.
Однако отсюда не следует делать вывод, что в начале христианской эры (с 988 г.)
на Руси положение язычества было господствующим. Следует помнить, что по пропове-
дям трудно судить о подлинном уровне религиозности народа в ту или иную эпоху его
жизни. В частности, сам жанр поучения подразумевает преобладание обличения недостат-
ков общества по сравнению с указаниями на положительные стороны религиозной жизни
народа. Поэтому следует привлечь иные документальные и фактические свидетельства.
Показательной в этом смысле является личность самого князя Владимира и его ближай-
шего окружения. Князь Владимир как бы сконцентрировал в себе все те духовные изме-
нения которые принесла в душу славянина христианская вера. По свидетельству летописи,
князь Владимир, приняв крещение, духовно переродился. Летописец Нестор так пишет об
этом: “Аще прежде на скверную похоть желая, но после же прилежа к покаянию, якоже ж
апостол вещевает: идеже умножится грех, ту изобилует благодать,” Летописец отмечает
милосердие князя Владимира, его личные заботы о неимущих и нуждающихся. Кротость
его духа доходила до того, что он даже сомневался в том, может ли он, христианский
князь, наказывать смертной казнью преступников. Он отпустил своих жен, прекратил кро-
вопролитные походы, выкупил должников, освобождая содержимых в рабстве. На смерт-
ном одре святой князь завещал свое личное имущество раздать слугам. Главное же его за-
вещание — хранить всем святое крещение. Имея это в виду, преподобный Нестор гово-
рит: “Сего вдержать рускии людие, поминающе святое крещение.”
Велико было влияние “Красного Солнышка” (так в народе называли князя Влади-
мира) на окружающих людей. “Должно быть новая вера лучше, — говорили они, — неда-
ром князь ее принял.” Мы уже знаем, как горячо и энергично принялся великий князь за
распространение веры Христовой, как строил храмы, школы, получал из Греции книги. В
то время страна наша уже была в живом, плодотворном общении и с Западной Европой.
После крещения Руси оно особенно усилилось. По выражению митрополита Илла-
риона (в “Слове о законе и благодати”), Киевская Русь “ведома и слышима есть всеми
концы земли” и пользовалась большим весом в Европе. Киевская Русь того времени, но
выражению проф. В.Д. Грекова, шла “впереди многих европейских стран, опередивших ее
только позднее, когда Русь оказалась в особо тяжелых условиях, приняв на себя удар мон-
гольских полчищ и загородив собой Западную Европу” (“Киевская Русь,” 1953 г., с. 480).
Надо думать, что домонгольское духовенство, князья и все приближенные их в
первую очередь освоили воззрения греческих епископов и образ мышления, запечатлен-
ный в книгах. Около святого Владимира, а потом и Ярославе, группировался кружок на-
столько уже духовно образованных лиц, что к ним тот же Илларион (митрополит Киев-
ский с 1051 г.) обращает свое знаменитое “Слово,” называя их “преизлиха насытившимися
сладости книжной.” А сам он где мог получить высокое богословское образование? И как
9
смог подняться на такую высоту духовных созерцаний и размышлений, что “Слово” его
оказалось, по заключению митрополита Макария, “перлом всей нашей духовной литера-
туры первого периода?”
При быстром распространении христианства в Киевской Руси и созидании храмов,
даже в отдаленных от Киева городах и селениях, вскоре же организовалось и книжное
учение. Таи в юные годы преп. Феодосий (в начале XI века), живя в г. Курске, просвещал-
ся не только православным богослужением, но и изучением Священного Писания. И вот,
озаренные благодатным светом нового учения, стали вскоре появляться на Руси такие лю-
ди, как святые равноапостольные Ольга, Владимир, как преподобные Феодосий, Антоний,
Нестор и многие другие неизвестные по именам подвижники благочестия.
Проф. Голубинский в своих суждениях о влиянии христианства на славян домон-
гольского периода приходит к выводу, что “о домонгольских предках наших необходимо
думать, что в деле благочестия они были свободны от отрицательных крайностей позд-
нейшего времени..., что они были выше, чем позднейшие наши предки. И это произошло
потому, что при принятии христианства заявила о себе основная истина жизни: все новое
духовно-высокое, жизнеутверждающее сразу же завоевывает жизнь; восходит звездой,
вовлекающей на свою орбиту все честное, духовно-здоровое и жизнеспособное, что толь-
ко в человеческой природе и обществе.”
Конечно, не все наши домонгольские предки в одинаковой степени прониклись ис-
тиной и отрешились от чувственных удовольствий плоти; но, однако, в духовный путь од-
ни раньше, другие позже, а другие меньше, пошли все...
В свете всего выше сказанного обратимся к рассмотрению наследия наиболее из-
вестных проповедников домонгольской эпохи: епископа Луки (Жидяты), пред. Феодосия,
митр. Иллариона и св. Кирилла Туровского.
Епископ Новгородский Лука Жидята (1035-1059 гг.).
Одним из первых известных нам проповедников домонгольской эпохи является
Лука Жидята. Сведений о жизни и личности епископа Луки сохранилось немного. Извест-
но, что первым из русских он удостоился в 1035 г, епископского сана по воле великого
князя Киевского Ярослава, вероятно, знавшего образованность и благочестивую жизнь
Луки Жидяты. В бытность епископом Лука заботился о духовном просвещении вверенной
ему паствы, занимался переводом духовной литературы с греческого языка, являлся од-
ним из инициаторов сооружения новгородского собора св. Софии. В 1055 г. мирная и пло-
дотворная деятельность епископа Луки была нарушена. Он был оклеветан своим слугой
Дудиком перед Киевским митрополитом Ефремом (якобы он говорил “неподобные речи”
про митрополита), был вызван на суд в Киев, признан виновным и 3 года провел в заточе-
нии. После пересмотра дела добился оправдания и опять принял звание Новгородского
епископа, но на обратном пути в свою епархию скончался 15 октября 1059 года. От Луки
Жидяты до нас дошел самый первый письменно зафиксированный памятник русского
проповедничества — “Поучение к братии.” В нем в лапидарной форме излагаются самые
общие наставления об истинах христианской веры и правилах жизни. По содержанию
“Поучение” может быть разделено на 4 части: в 1-й проповедник указывает на главные
обязанности христианина по отношению к Богу; во 2-й — к ближним; в 3-й — к самому
себе; в 4-й называет еще несколько правил христианской жизни в быту церковном, граж-
данском и семейном, которые были соответственны нравственному состоянию новгород-
ской паствы ХI-го столетия.
10
На основании содержания можно предположить, что поучение было произнесено
при вступлении на епископскую кафедру (1035 г.). Оно характеризуется совершенной бе-
зыскусностью и простотой построения, полным отсутствием риторики и последователь-
ных логических конструкций. В поучении нет единого плана, нет законченной системы,
но везде чувствуется биение подлинной христианской жизни, ее животворность, иначе
говоря, “Поучение” вполне соответствовало потребностям времени и места и было как
нельзя лучше приспособлено к религиозному уровню и понятиям тех младенцев в вере,
которыми несомненно являлись совсем недавно принявшие христианство новгородцы.
Для них и требовалось “словесное млеко,” т.е. самые простые, бесхитростные, первона-
чальные наставления в вере христианской. При этом еп. Лука нисколько не обходит акту-
альные для его времени греховные язвы, не только ясно видит языческие наклонности
своей паствы, но именно с них и начинает рассуждение, желая противопоставить им хри-
стианское отношение к жизни и к самим себе, заложить в слушателях основы христиан-
ского мировоззрения, что было столь важно для недавних язычников.
Литература:
Евсеев И.Е. Поучение Луки Жидяты, архиепископа Новгородского. Памятники
древнерусской церковно-учительной литературы. Спб, 1894, вып. I.
Добромыслов В.И. Лука Жидята, второй епископ Новгородский. Странник, 1865,
октябрь.
Преподобный Феодосий, игумен Киево-Печерский (1057-1074).
Преподобный Феодосий относится к тем проповедникам, у которых слова не рас-
ходятся с жизнью и учение с делами. В своей жизни преп. Феодосий вполне осуществил
те высокие идеалы святости, которые составляли главный предмет его проповедей и на-
ставлений. Преп. Феодосии родился ок. 1036 г. в г. Васильеве (под Киевом), но детство
провел в Курске, где и упросил родителей отдать его на “учение книжное.” Изучая Боже-
ственное Писание, обогащая ум познаниями, Феодосии заботился и о “образовании серд-
ца,” о духовном самовоспитании: он стремился взрастить в себе дух благочестия, отли-
чался скромностью и покорностью не только учителю, но и своим сотоварищам, не любил
участвовать в детских играх и носить светлых одежд, но как можно чаще старался бывать
в церкви, усердно молился, дополнял свое образование чтением житий и отеческих творе-
ний. В юношеские годы Феодосии надевает на себя железную цепь, от которой на теле
появляются раны, стойко переносит побои матери за попытку уйти из дома в монастырь.
В поступках он тверд, в стремлении “датися” Богу последователен. Аскетизм становится
определяющей чертой его характера
В 1055-56 гг. Феодосии тайно удалился в Киев и, поселившись в пещере преп. Ан-
тония, со всем усердием предался подвигам благочестия, так что уже в молодые годы
удивлял старших послушанием, воздержанием и благонравием. Около 1062 г. он стал ие-
ромонахом, а со временем игуменом Киево-Печерской обители. Для того, чтобы успешнее
развивать в братии дух подлинного подвижничества, он ввел в монастыре Студийский Ус-
тав и в течение многих лет поучал братию не только примером своей жизни, но и назида-
тельным словом.
От преподобного Феодосия до нашего времени сохранились 10 поучений к инокам
и два к мирянам, приходившим в Печерский монастырь для молитвы и назидания. Из по-
учений к инокам четыре сохранились только в отрывках, остальные шесть, из которых од-
11
но обращено и новопоставленному келарю, известны в полном составе. В них преподоб-
ный игумен Печерский говорит о тех христианских добродетелях, которые всего тесное
связаны с иноческими обетами: о воздержании телесном и духовном, о смирении, нестя-
жательности, самоотвержении, о любви к Богу и ближним, о милосердии, о молитве цер-
ковной и келейной. Руководством для него были в данном случае творения св. Феодора
Студита: и содержание, и тон проповедей, и обороты речи — все так “яко же богоносный
Феодор учит, или яко же в Уставе пишет.” Свидетельствуя о понимании иноческой жизни
самого преп. Феодосия, поучения эти характеризуют и современное ему состояние этой
жизни в монастыре, указывая и на некоторые ее слабые стороны. Еще важнее для характе-
ристики эпохи два поучения преп. Феодосия, обращенные к мирянам: “О казнях Божиих”
и “О тропарях и пьянстве.”
Первое, вероятно, было сказано по случаю нашествия половцев в 1067 г., когда три
князя потерпели от них поражение и в Киеве произошел мятеж. Поучение начинается рас-
крытием той мысли, что великое бедствие постигающее, есть бедствие, посылаемое Богом
за грехи. Затем проповедник указывает на нравственные недостатки русского народа: на
остатки языческого сознания, суеверие (веру во встречу, чох), неблагоговейное стояние в
церкви и особенно на пьянство. Другое поучение также говорит о пьянстве, но не обыкно-
венном, а приуроченном к пению тропарей за трапезой. Дело в том, что на Руси стала
складываться традиция, последователи которой оправдывали свою склонность к пьянству
благовидным предлогом: пели за трапезой множество тропарей, сопровождая каждый
тропарь винным возлиянием. Резкими и самыми мрачными красками рисует преп. Феодо-
сий образ пьяного человека, применяя тем самым сильные средства против сильно укоре-
нившегося в народе порока.
Таким образом, по содержанию поучения преп. Феодосия относятся в основном к
разряду нравственно-практических (дидактических), хотя и содержат элементы общест-
венно-публицистического направления. Каждое поучение содержит в себе несколько
мыслей, которые не всегда находятся в тесной внутренней связи, хотя по внешней форме
довольно последовательны. Проповедник говорит от всего сердца и с любовью к поучае-
мым, по этому и самые сильные обличения дышат отеческой сердечностью. По внешней
форме поучения преп. Феодосия отличаются простотой и краткостью и поэтому вполне
доступны пониманию всех слушателей. Тексты Св. Писания обычно цитируются не бук-
вально но, по традиции византийского проповедничества, передается их общий смысл.
Вообще, на проповедничество преп. Феодосия большое влияние оказали переводы
святоотеческих творений. Так, например, начало его поучения “О казнях Божиих” почти
буквально совпадает с поучением, помещенным в “Златоструе” болгарского царя Симеона
под заглавием “Слово о вере и казнях Божиих.” Однако, признавая проповеди Печерского
игумена не вполне самостоятельными, никак нельзя считать их и целиком заимствован-
ными, столь яркий национальный колорит они носят и столь удачно они применены к со-
временной преп. Феодосию русской действительности.
Литература:
Еремин И.П. Литературное наследие Феодосия Печерского. — “ТОДРЛ,” Н.-Л.,
1947, т. У. (Тексты поучений и посланий).
Чаговец В.А. Преп. Феодосий Печорский, его жизнь, и сочинения. Киев, 1901.
12
Илларион, митрополит Киевский (1051-1054).
Биографических сведений об Илларионе сохранилось немного. В летописном ска-
зании о начале Печерского монастыря сообщается, что Илларион, родом “русин,” “муж
благ и книжен и постник,” до поставления в митрополиты был священником церкви св.
Апостолов в с. Берестове под Киевом (в этом селе находился великокняжеский дворец): из
Берестова он ходил молиться к Днепру на холм, покрытый лесом, где выкопал небольшую
пещеру и сделался на Руси родоначальником пещерного иноческого подвига. Сочетая не-
заурядный ум, широкую образованность с обретенными в подвигах поста и молитвы хри-
стианскими добродетелями, Илларион выделялся среди современного ему духовенства. В
1051 г. Ярослав Мудрый, собрав епископов, возвел его в Софии Киевской на митрополи-
чий престол. Достойно примечания, что до Иллариона киевскими митрополитами были
греки, присылаемые из Византии, он же стал первым митрополитом из русских. О дея-
тельности Иллариона как митрополита достоверно известно следующее: во-первых, он
был соавтором Ярослава Мудрого в составлении церковного Устава, во-вторых, как со-
общается в проложном “Сказании об освящении церкви Георгия в Киеве пред вратами св.
Софии,” освящение было совершено митрополитом Илларионом. Сопоставление “Слова о
законе и благодати” с Начальной летописью показывает, что митр. Илларион принимал
участие в летописании, но мера и характер этого участия пока не выяснены.
Илларион был митрополитом не более четырех лет. В 1055 г., после смерти Яро-
слава его преемник был вынужден пойти на уступки Византии, откуда и прибыл на ми-
трополичью кафедру грек Ефрем. Илларион же удаляется в Киево-Печерский монастырь.
О дальнейшей его судьбе и годе смерти летописи ничего не сообщают, Бесспорно принад-
лежащими Иллариону памятниками проповедничества являются: “Слово о законе и бла-
годати,” “Исповедание веры” и “Поучение священникам о пользе душевной.” “Слово о
законе и благодати” было составлено Илларионом до настолования, между 1037 к 1050 гг.
и, очевидно, произнесено либо в Десятиной церкви, либо в Софийском соборе. Оно явля-
ется первым известным нам памятником русского церковного торжественного красноре-
чия. По своей исключительности и уникальности “Слово” сравнимо лишь со “Словом о
полку Игореве” — древнейшим памятником русской поэзии конца XII века.
“Слово” Иллариона построено по строгому, логически продуманному плану, кото-
рый сообщается автором в заглавии произведения: “Слово о законе, данном чрез Моисея,
и о благодати и истине, пришедших чрез Иисуса Христа; и о том, как закон прешел, а бла-
годать и истина наполнили всю землю, и вера распространилась между народами и дос-
тигла нашего народа русского; также похвала нашему кагану Владимиру и молитва к Бо-
гу от всей земли нашей.”
В первой, богословской части показывается превосходстве веры Христовой, благо-
дати Нового Завета, просвещающей все без исключения народы принявшие христианство,
перед законом Моисеевым, установленным для одного лишь иудейского народа. Иллари-
он несколько раз возвращается к этой мысли; для ее подтверждения приводит цитаты из
Св. Писания, напоминает изречения святых отцов, разными доводами и аргументами до-
казывает истину о превосходстве христианства над иудаизмом, о высоком призвании хри-
стианских народов.
Описывая во второй части распространение веры Христовой по Русской земле, Ил-
ларион восхваляет св. князя Владимира, совершившего “великое и дивное” дело — кре-
щение Руси. Владимир — ”учитель и наставник” Русской земли, благодаря которому
“благодатная вера” и “до нашего языка (народа) доиде.” Роль св. Владимира как крестите-
13
ля Руси вырастает до вселенского масштаба: он “равноумен,” “равнохристолюбец” само-
му Константину Великому, имеет одинаковое с тем право на титул равноапостола. Более
того, деятельность князя Владимира сравнивается с миссионерскими трудами святых апо-
столов. В третьей, заключительной части проповедник обращается с молитвой к Богу от
лица всей новопосвященной земли Русской, прося милости новообращенному народу и
высказывая покорность Богу и надежду на Него.
“Слово” обращено к слушателям не “неведущим,” а “преизха насыщемся сладости
книжныя.” И в самом своем авторе оно показывает глубокое познание догматов веры, об-
ширную начитанность в Св. Писании, сильное христианское чувство, зрелость ума и во-
обще великого духовного оратора. Автор облекает свое произведение в изысканную рито-
рическую форму, что свидетельствует о глубоком усвоении им византийской проповеди.
Стиль “Слова” изобилует олицетворениями отвлеченных понятий, символическими па-
раллелями, антитезами и другими приемами византийского риторического красноречия.
Так, в первой части Илларионом последовательно соблюдается принцип антитезы — из-
любленный прием византийских проповедников: “Прежде закон, потом благодать; прежде
тень, потом — истина.” Широко использует Илларион символы и метафорические срав-
нения: Закон — это “иссохшее озеро,” язычество — “мрак идольский,” “ тьма служения
бесовского”; благодать — это “наводнившийся источник.” Он нередко употребляет рито-
рические вопросы и восклицания, при помощи которых достигается большая эмоциональ-
ность речи в патетических местах “Слова,” например, при обращении проповедника к св.
Владимиру: “Встань от гроба, честная главо!” Этой же цели служит и ритмическая орга-
низация “Слова.” Илларион часто прибегает к повторам, глагольным рифмам: ”…ратныя
прогони, мир утверди, страны укроти, глад угобзи, боляры умудри, грады разсели, цер-
ковь твою возрасти, достояние свое соблюди, мужи и жены и младенцы спаси.”
Таким образом, видно, что русский митрополит был хорошо знаком со святоотече-
скими и позднейшими византийскими проповедническими произведениями и старался
подражать им. В свою очередь, глубокое богословское содержание и высокое художест-
венное мастерство “Слова” определили его воздействие на позднейшие памятники древ-
нерусского проповедничества и вообще древнерусской письменности: проложную похва-
лу св. князю Владимиру (XII-XIII вв.), житие св. Леонтия Ростовского (ХIV в.), житие св.
Степана Пергского (ХV в.). В ХIII в. “Слово” стало известно южным славянам и повлияло
на сербские жития святых Симеона и Саввы, написанных афонским хилендарским мона-
хом Доментианом. Молитва же, приведенная в конце “Слова,” читалась в церквах в
праздник новолетия до конца ХVI в.
Произведение первого русского по национальности Киевского митрополита и ныне
является прекрасным образцом для учащихся при изучении ими содержательных и фор-
мальных особенностей слова, как вида церковной проповеди.
Литература:
А.М. Молдован. “Слово о законе и благодати” Иллариона, Киев, 1984.
Лихачев Д.С. Великое наследие. М., 1975, с. 10-21.
Калугин Ф.Г. Илларион митрополит Киевский и его церковно-учительные произве-
дения.
В кн.: Памятники древнерусской церковно-учительной литературы, Спб, 1894,
вып.1.
14
Святитель Кирилл, епископ Туровский (1130—1182 г).
Сведения о святителе Кирилле дает его проложное житие. Сын богатых и знатных
родителей, уроженец города Турова на реке Припяти, он рано увлекся “почитанием книж-
ным” и получил хорошее по тому времени образование, учась у отечественных и инозем-
ных книжников, в совершенстве овладел греческим языком. В зрелом возрасте святой Ки-
рилл отказался от наследства и принял, постриг в Туровском монастыре. Он много подви-
зался в посте и молитве и учил иноков полному послушанию игумену. Через некоторое
время св. Кирилл удалился в затвор на столп, где подвизался не только в аскезе, но и в со-
ставлении назидательных сочинений. Святость жизни и высокая просвещенность св. Ки-
рилла обратили на него всеобщее внимание, и его избрали на Туровскую кафедру (ок.
1162 г.). По любви к уединению святитель Кирилл примерно через 20 лет оставил кафедру
и полностью посвятил себя писанию духовных сочинений. Точный год его кончины неиз-
вестен (1182 пли 1183).
Говоря о проповеднической и писательской деятельности св. Кирилла, житие отме-
чает: “... Другой златословесный учитель нам в Руси воссия паче всех.” Авторитет творе-
ний св. Кирилла был настолько велик, что многие его “слова” включались в сборники
“Златоуст” и “Торжественник” наряду с произведениями святителя Иоанна Златоуста. Из
дошедших под именем св. Кирилла произведений ему несомненно принадлежат обличе-
ние ростовского епископа Феодора (“Притча о душе и теле”), два поучения, около тридца-
ти молитв, два канона и восемь “слов” на праздники и воскресные дни.
Слова Кирилла Туровского составлены по самым высоким канонам византийского
проповедничества. Главной задачей каждого из них является раскрытие символического,
таинственного, духовного смысла воспоминаемых евангельских событий. Чтобы вызвать
внимание у слушателей к проповеди и сильнее воздействовать на их религиозно-
нравственное сознание, проповедник широко пользуется картинной образной речью,
вкладывает в уста действующих лиц целые диалоги. Св. Кирилл в каждом из своих “Слов”
напоминает слушателям о вечном смысле происходящего, о священном круговороте
праздничного годового цикла. Он приглашал своих слушателей воспарить умом и серд-
цем, взглянуть на совершающийся праздник с точки зрения вечности, т.е. стремился рас-
крыть смысл праздника, “воспети,” “прославити,” “похвалити” его. Каждое из “слов” св.
Кирилла — яркий образец праздничного, торжественного проповедничества. Автор в со-
вершенстве владеет риторическим искусством, расчетливо учитывает устное произнесе-
ние проповеди в церкви при большом стечении молящихся: он то обращается к слушате-
лям, то излагает евангельский сюжет или сложную богословскую концепцию с помощью
красочных аллегорий, то вопрошает и тут же отвечает сам себе. Характерная особенность
“слов” св. Кирилла — своеобразный лиризм и драматизм. Он часто вводит монологи и
диалоги в “слова”. Использует Кирилл и символическое толкование отдельных явлений
природы. Таково, например, его “Слово на антипасху”: “Ныне солнце красуяся к высоте
восходит и радуяся землю огревает: взыде бо нам от гроба праведное солнце Христос и
вся верущия Ему спасает.”
“Слова” Туровского святителя необычайно четки по композиции, в них всегда три
части: вступление, изложение и заключение. Задачи вступления — привлечь внимание
молящихся, создать определенное духовно сосредоточенное эмоциональное настроение,
подготовить к восприятию последующего изложения. С этой целью св. Кирилл прибегает
к афористическим “зачинам.” Таково, например, вступление к “Слову в неделю о расслаб-
ленном” “Неизмерима высота небес, неизследима глубина преисподней, непостижимо и
15
таинство Божественного смотрения. Велика и неизреченна милость Божия к роду челове-
ческому...”
В главной части — изложении — св. Кирилл широко использует риторический
прием, именуемый “амплификацией.”∗ Этот прием заключается в том, что тема непре-
станно словесно варьируется, распространяется включением все новых персонажей и ци-
тат, привлекаются все новые ее обоснования, — до тех пор, пока содержание темы не бу-
дет полностью исчерпано; она развертывается во всех смысловых и эмоциональных от-
тенках — необычно картинно, с использованием точной детали, в многозначности слова,
которым св. Кирилл владел как никакой другой проповедник домонгольского периода.
Святитель органично сливает свои “Слова” с праздничными песнопениями и иконописью,
он переносит действие из прошлого в настоящее, в сегодняшний день, призывает присут-
ствующих стать свидетелями событий, происходящих “днесь” и “ныне.”
Заключительная часть “Слов” св. Кирилла — похвала празднику или молитва.
Исследователи творений Кирилла Туровского давно установили, что в аллегориях,
и в приемах их истолкования, и самих риторических фигурах он не всегда оригинален: он
опирается на византийские образцы, цитирует или пересказывает фрагменты из “слов”
прославленных византийских проповедников, в том числе св. Прокла Константинополь-
ского, св. Григория Богослова, св. Кирилла Александрийского, св. Епифания Кипрского.
Но в целом “Слова” Туровского епископа не просто компиляции из чужих образов
и цитат — это свободная переработка традиционного материала, в результате которого
являются новые, своеобычные, совершенные по форме произведения, приспособленные
духовным потребностям своего времени и нравственному уровню паствы. (Сравним ее с
паствой св. Луки Жидяты — сколь многое успела насадить Русская Церковь за прошед-
ший век!)
Творчество св. Кирилла Туровского свидетельствует, что древнерусские проповед-
ники ХII в. достигли высот гомилетического совершенства, свободно владели всем много-
образием приемов, выработанных к эпохе святоотеческой проповеди и развитых класси-
ческим торжественным красноречием Византии, умели успешно сочетать чистоту право-
славной веры и ее евангельскую простоту с глубокой образованностью и искусством ри-
торики.
Литература:
Еремин И.П. Литературное наследие Кирилла Туровского “ТОДРЛ,” М.-Л., 1956, т.
ХII; 1957, т. ХIII; 1958, т. XV.
Он же. Ораторское искусство Кирилла Туровского, В кн. Еремин И.П. Литература
Древней Руси. Этюды и характеристики. М.-Л.; 1966.
В. Виноградов. О характере проповеднического творчества Кирилла, епископа Ту-
ровского. В кн.: Сборник статей в память столетия МДА. С.-Посад 1915,
Общее заключение о проповеди до-монгольского времени.
Рассмотрев творения наиболее выдающихся русских гомилетов домонгольской
эпохи, можно с уверенностью утверждать, что проповедь этого периода сыграла свою
важную роль в развитии религиозной жизни древнерусского общества и сумела ответить
его самым насущным религиозным потребностям.
∗ Лат.amplificatio — умножение, увеличение.
16
4. Монгольский этап в истории русской проповеди.
В 1223 г. на Калке, небольшой реке в половецких степях, недалеко от Азовского моря,
произошло первое столкновение русских с монголо-татарами. Из-за несогласованности
действий русских князей, принимавших участие в этом сражении, русские войска потер-
пели поражение.
Зимой 1237 г. огромные силы монголо-татар под предводительством внука Чингис-
хана Батыя вторглись в Рязанское княжество. Поочередно, одно за другим, были захваче-
ны сначала княжества Северо-восточной Руси, а позже и Юго-Западной (в 1240 г. пал Ки-
ев).
Завоевание Батыем русских земель, проходившее в кровопролитных сражениях,
сопровождалось разгромом и уничтожением городов и селений. Исключительно велики
были людские потери. Многие города Северо-восточной и Южной Руси были разрушены
или сожжены. Враги поголовно уничтожали население тех из них, которые оказывали со-
противление, и уводили к себе в Орду всех ремесленников. На время прекратилось всякое
каменное строительство (первая каменная церковь после захвата Руси была построена в
Новгороде в самом конце ХIII в.).Эпоха монголо-татарского ига была временем тяжкого
бедствия для нашего народа. Вот как говорил о нем в 1274 г. митрополит Кирилл II:
“Не рассеял ли нас Бог по лицу всей земли! Не взяты ли города наши? Не пали ли
наши сильные князья от острия меча? Не запустели ли святые Божии Церкви? Не томимся
ли мы каждый день от безбожных и нечистых язычников?”
Такую же картину рисует св. Серапион Владимирский: “Не завоевана ли земля на-
ша, не взяты ли города, не пали ли в битвах отцы наши и братья, не отведены ли жены и
чада в плен, не порабощены ли оставшиеся горьким рабством? Разорены Божии Церкви,
осквернены священные сосуды, святители преданы мечу, крепость князей и воевод исчез-
ла, труд наш наследовали поганые, земля наша обратилась в достояние иноплеменников.”
Кроме внешнего бедствия, опустошения городов и сел, разорения страны, монголо-
татарское иго отозвалось различными пагубными последствиями и на внутренней жизни
русского народа, способствовало развитию деспотизма в высших слоях общества и раб-
ской покорности в низших, надолго задержало просвещение в России, усилило невежест-
во и укрепило грубое суеверие и пороки. Однако, несмотря на все перенесенные испыта-
ния, духовно русский народ не был ни уничтожен, ни порабощен. Борьба с захватчиками
вызвала подъем патриотизма. И патриотическая тема становится основной темой всей
древнерусской литературы ХIII-ХIV веков и гомилетики, в частности. Необходимость
верности вере отцов, любовь к родной земле, скорбь по погибшим, боль и сочувствие ко
всем, кто подвергается унижениям со стороны поработителей, — все это нашло отражение
и в летописании, и в агиографии, и в памятниках церковного красноречия.
Иго иноплеменников определяло задачу пастырей-проповедников и давало содер-
жание для их проповедей. Их обязанностью было — стать выразителями христианского
взгляда на несчастья, порожденные монголо-татарским нашествием, возбуждать народ к
нравственному исправлению. Выражая христианский взгляд на это бедствие, как на нака-
зание Божие, посылаемое за грехи, пастыри-проповедники ХIII-ХV веков естественно яв-
лялись обличителями пороков и недостатков. Однако самих проповедников было очень
мало. Архипастыри, живо сознавая обязанность и необходимость проповеди, старались и
17
другим пастырям внушить это сознание и указывали на проповедь, как на непременную
их обязанность в тогдашних тяжелых условиях.
Так, митрополит Кирилл II на соборе 1274 г. в особом поучений наставлял пасты-
рей учить свои паствы, в себе самом показывая им пример учительства: “Вас, — говорил
Кирилл, поставил Бог пастырями и сторожами словесных овец своих, блюдите поручен-
ных вам людей, как научить их и представить непорочными на суд пред Богом, разумейте,
как учить людей духовных.”
Первый Московский митрополит св. Петр в своем окружном послании напоминает
пастырям о важности их сана и необходимости выполнять обязанности и к себе и к пастве.
“Будьте, дети, в дому Божьем, как маслина плодовитая... Упражняйтесь, дети, в
чтении св. книг и в учении день и ночь.”
Митрополит Алексей в своем окружном послании, прежде всего, указывает на
свою обязанность учить. ”Дети, я должен вас учить и пасти порученную мне паству.” В
другом послании (к пастырям Новгородской епархии) св. Алексей обязывает “иереев
учить своих духовных детей страху Божию.”
Митрополит Фотий и другие митрополиты рассылали грамоты духовенству с уве-
щанием учить народ. Сознавая необходимость проповеди, пастыри действительно пропо-
ведовали. На это указывают свидетельства древних летописцев. Так многие из архиереев
заслужили от летописцев похвалу, как пастыри-учители. Например, о Кирилле, еп. Вла-
димирском, говорится в летописи: “Не отста Кирилл ничем же от прочих епископов, сле-
дуя нравам их и учению.” Говоря о смерти Кирилла, летописец прилагает к нему эпитет
“учительный.” О Симеоне Тверском известно из летописи, что он “бяше учителен в кни-
гах Божественного Писания.” То же говорится в летописи и о св. Серапионе, епископе
Владимирском. Да и сам св. Серапион в своих поучениях свидетельствует о своих пропо-
веднических трудах: “многажды глаголах вам,” и т.д.
Таким образом, даже в суровое время монгольского нашествия на Руси не преры-
валась традиция живой проповеди.
Св. Серапион, епископ Владимирский (1274-1275 гг.).
Сведений о епископе Серапионе сохранилось немного. Известно, что до 1274 г. он
был архимандритом Киево-Печерского монастыря, а с 1274 по 1275 г. епископом Влади-
мирским. На Владимирскую кафедру св. Серапион был поставлен по инициативе митро-
полита Кирилла II, высокообразованного иерарха, принимавшего участие в составлении
“Летописца Даниила Галицкого” и жития бл. князя Александра Невского. И еп. Серапион,
и митр. Кирилл II относятся к кругу тех деятелей XIII в., которые осуществляли связь ду-
ховных и культурных традиций Юго-Западной Руси с Русью Северо-восточной. Под 1275
г. летописи говорят уже о смерти святителя Серапиона; называя его “зело учительным и
сильным в Божественном Писании.”
До нас дошло пять “Слов” еп. Серапиона, но из вышеприведенной характеристики
летописца и из сочинений самого св. Серапиона видно, что им было написано гораздо
больше “Слов” и “Поучений.” Основная тема “Слов” еп. Серапиона — бедствия, постиг-
шие Русскую землю в результате нашествия монголо-татар, которое является Божьей ка-
рой, возмездием за грехи людей. Святитель Серапион убеждает своих слушателей, что
только покаяние и нравственное самоусовершенствование могут спасти Русь. Наглядность
описанных в “Словах” бедствий, постигших Русскую землю, глубина душевной скорби
автора, переживающего вместе со всей паствой тяготы своей родины, придавали “Словам”
18
св. Серапиона несомненную проповедническую убедительность и большую патриотиче-
скую значимость.
Первое ”Слово” “о Божиих и ратях” было составлено вероятнее всего вскоре после
разгрома Киева Батыем в 1239-1240 гг., остальные четыре — во Владимире в 1274-1275
гг.
Все “Слова” еп. Серапиона представляют собой как бы единый цикл, в котором ав-
тор с болью в сердце описывает бедствия вражеского нашествия и призывает людей перед
лицом такой напасти оставить междоусобные распри, освободиться через покаяние от
собственных пороков и страстей. И общая центральная тема — нашествие иноплеменни-
ков, и частные вопросы, на которых владимирский епископ останавливается в своих
“Словах,” раскрываются им не в отвлеченных риторических рассуждениях, а в жизненно-
убедительных картинах и образах. Вместе с тем везде видна высокая книжная культура
святителя Серапиона, его писательское искусство и проповеднический талант, соединен-
ные с глубокой церковной верой, простотой и непосредственностью. Св. Серапион отно-
сится к категории тех писателей Северо-восточной Руси ХIII в., которые, являясь соеди-
нительным звеном между северо-востоком и Киевом, придерживались традиций киевской
школы, в частности поучений преп. Феодосия Печерского, их сочинений.
Высокий нравственный пафос, торжественность, проповедническая убедительность
достигаются в плане формы, чередованием синтаксически параллельных кратких предло-
жений, составляющих длинный синонимический ряд, построением фраз в виде вопросов,
что придает “Словам” особую ритмичность. Вот, например, как изображает еп. Серапион
приход “языка немилостивого” в 1-ом “Слове”:.”.. и землю нашу пусту сотвориша, и гра-
ды наши попалиша, и церкви святыя разориша, отцы и братию нашу избиша, матери наши
и сестры наши в поруганье быша.”
Во 2-ом “Слове” говорит о гневе Божием и вспоминает прошлое в форме риториче-
ских вопросов: “Не пленена ли быстъ земля наша? Не взяты ли быша грады наши? Не
вскоре ли наидоша труднее на земли? Не ведены ли быша жены и чада наша в плен? Не
порабощены ли быхом оставшем горькою вси работою от иноплеменник?”
Бедствия, постигшие Русскую землю, изображены и в 3-ем “Слове.” 4-ое и 5-ое
“Слова” посвящены обличению народных суеверий; они направлены против испытания
волхвов и ведьм водой и огнем и против откапывания из могил утопленников, которые по
народному поверью вредили урожаю. Святитель Серапион убедительно, с обличительным
пафосом показывает бессмысленность и богопротивность подобных действий: “Из каких
книг или из какого писания узнали вы, что от волхования бывает голод на земле и снова
волхованием умножаются жита? Если сему верите, то почему сжигаете волхвов? Моли-
тесь им и чтите их и приносите им дары: пусть благоустрояют мир: пускают дождь, при-
водят тепло, повелевают земле давать плоды!” “Слова” святителя Серапиона — образцы
высокого гомилетического искусства, продолжающие традиции таких мастеров проповеди
как митр. Илларион и св. Кирилл Туровский. Но в отличие от произведений этих пропо-
ведников ХI-ХII вв. в “Словах” св. Серапиона Владимирского сильнее выражены непо-
средственные впечатления от событий его времени, они отличаются простотой и ясностью
изложения.
Литература:
Петухов Е. Серапион Владимирский — русский проповедник ХIII века. СПб., 1888.
19
Гудзий Н.К. Где и когда протекала литературная деятельность Серапиона Влади-
мирского. — “ИОЛЯ,” т. XI. М., 1952. вып. 5.
Святитель Алексий, митрополит Московский (1354 — 1378 гг.).
Святитель Алексий (в миру Елевферий) родился 1300 г. в Москве в семье боярина
Феодора Бяконта. Еще в детстве он “изучился всей грамоте и всем книгам извыче.” С две-
надцати лет будущий святитель часто посещал церковь и в 15 он решил стать иноком. В
1320 г. поступил в Московский Богоявленский монастырь, где в течение более 20 лет пре-
давался иноческим подвигам и чтению книг, так что “всякое Писание Ветхого и Нового
Завета пройде.” Затем, по повелению митрополита всея Руси Феогноста, св. Алексий в те-
чение 12 лет был Митрополичьим наместником, т.е. правителем всех церковных дел. В
конце 1350 г. митрополит Феогност хиротонисал Алексия во епископа Владимирского, а
после кончины митрополита епископ Алексий стал его преемником (1354 г.). В 1356 г.,
дабы положить конец имевшим тогда место церковным смутам и тревогам, святитель
Алексий отправился в Константинополь, где Вселенский патриарх даровал ему право счи-
таться архиепископом Киева и великой России за “добродетельное житие и прочия духов-
ныя доблести,” как сказано в патриаршей грамоте. Во время пребывания в Константино-
поле святитель Алексий выполнил новый перевод Св. Писания Нового Завета с греческого
языка.
Когда скончался Московский князь Иван Калита, святитель Алексий взял под свою
опеку его малолетнего сына Димитрия Донского, став фактическим правителем государ-
ства. Он несколько раз ездил в Орду по делам церковным и государственным и до самой
смерти был постоянным помощником князя Димитрия как в деле возвышения Москвы,
так и в деле подготовки решительного сражения с монголами. При всем том святитель не
упускал случая назидать свою паству и устно, и письменно. Из его письменных поучений
до нас дошли два окружных послания: одно ко всей пастве, а другое под названием “Хри-
стианам области нижегородской и городецкой.”
Наиболее интересным и важным является первое поучение, полное название кото-
рого “Поучения Алексия митрополита из апостольских деяний к христолюбивым хри-
стианам.” По содержанию оно может быть разделено на три части. В первой — святитель,
сказав о своей обязанности учить духовных чад, предлагает им разъяснение двух притчей
— о семени и винограднике. Во второй говорит сначала о любви, страхе Божием и других
общехристианских добродетелях, а потом дает частные наставления князьям, боярам и
простым людям, и, наконец, внушает почтение к пастырям церкви и проповедует о покая-
нии, милостыне и добрых делах. В третьей части св. Алексий говорит о важности церков-
ной молитвы, о том, каково настроенным следует входить в церковь и стоять в ней. В за-
ключение св. Алексий снова упоминает о своей обязанности наставлять паству, желает ей
успеха в добрых делах и возбуждает надежду на получение Небесного Царствия.
Святитель Алексий выражает свои мысли языком простым и удобопонятным, пи-
шет послание в тоне благостном и спокойном. Это именно не столько поучение, сколь ок-
ружное послание, предлагающее не одну (как обычно в поучении), а несколько тем по ак-
туальным, насущным для паствы всей страны и всех пастырей темам. Как окружное по-
слание, это сочинение св. Алексия разрешало недоуменные и животрепещущие вопросы
того времени: где и как молиться, как и перед кем каяться, как исполнять всем сословиям
свой общественный долг перед страной, народом и Богом. Послание показывает, что в ту
эпоху религиозно-нравственные проблемы были неотделимы от вопросов общественных и
20
переплетались с ними в единстве личной и общественной жизни каждого русского чело-
века. Свои мысли святитель везде подкрепляет свидетельствами Св. Писания или свято-
отеческих творений, которые митр. Алексий изучал в подлиннике на греческом языке.
Как и вся церковно-общественная деятельность Святителя, так и его послания ос-
тавили глубокий след в русской церковной и гражданской истории.
Литература:
Горский А.В. Святой Алексий, Митрополит Киевский и всея Руси, Прибавл. к изд.
твор. св-х отцов в русск. перев. 6-ой. М., 1854,
Каменский А. Святитель Алексий. Странник, 1894, №№ 8-12.
Фотий, митрополит (1409-1431 гг.).
Митрополит Фотий родом был грек. С юности воспитывался в пустыне под руко-
водством опытного старца и привык к пустынножительству. Старец, однако, направил его
к Константинопольскому патриарху, а тот поставил его в митрополиты Русской Церкви.
Не зная хорошо славянского языка, митр. Фотий взял с собой на Русь болгарина, иеромо-
наха Пахомия. В это время Русь переживала тяжкие годы. Кроме продолжавшихся еще
внутренних междоусобий и опустошительных набегов татар, она много страдала от голо-
да, засухи, чумы, известной под названием черной смерти. Трупы умерших валялись на
улицах, оставались без погребения и заражали воздух.
Все это ужаснуло митр. Фотия. О своих впечатлениях он так говорил впоследствии
в одном из своих поучений: “Ни в писании убо, чада моя, толики казни обретохом, ниже
прежде где слышахом таковую казнь, какая грехов наших ради нам быстъ”. Однако новый
митрополит не впал в малодушие. Он с успехом начинает бороться с недостатками и за-
труднениями русской жизни. Так он примиряет князей, утешает духовенство и народ, при-
зывая к покаянию и исправлению. Рассылает послания и грамоты, пишет проповеди.
Оставшиеся от него 8 проповедей делятся на три группы: 1) праздничные поучения
на Благовещение, Сретение, неделю Православия; 2) предпостовые (в недели о блудном
сыне и Страшном суде); 3) три поучения о казнях Божиих, написанные но поводу народ-
ных бедствий. Первая группа поучений отражает преимущественно византийское влия-
ние, вторая и третья — святоотеческое влияние с добавлением личных взглядов пропо-
ведника. Относится к ним, например, беседа св. Василия Великого “Во время голода и за-
сухи,” использованная митрополитом Фотием.
Сам Фотий не владел свободно церковнославянским и русским языками и, придер-
живаясь к тому же витиеватости поздневизантийского стиля, выражал свои мысли “темно
и запутано”. Разнообразность мыслей, путанность языка делают затруднительным чтение
его проповедей.
Остановимся подробнее на третьем разряде проповедей митрополита Фотия — “о
казнях Божиих,” ибо они, как имеющие отношение к жизни современников, отвечающие
на запросы времени, имеют более важное значение не только со стороны литературной, но
и со стороны исторической. Однако те красноречивые описания и художественные карти-
ны, которые проповедник предоставляет, рисуя современные ему бедствия, принадлежат
на самом деле не ему, а св. Василию Великому. Беседа последнего “о бездождии” служила
для митр. Фотия не столько даже образцом, столько источником, из которого наш пропо-
ведник заимствовал и мысли, и порядок их изложения, и способы выражения. Самостоя-
тельность митр. Фотия сказалась лишь в том, что он выпустил кое-какие места из беседы
21
св. Василия Великого, не соответствующие русской природе и народной жизни, а также
поместил в ее начале изъяснение евангельской притчи о двух должниках (Мф. 18:23-35)∗
причем сделал это не слишком искусно, так что первая половина проповеди оказалась со-
вершенно не соотносящейся с последующей.
В заключении укажем, что проповеди митр. Фотия, а равно митрополитов Григория
Самвлака и Киприана, на которых мы специально не останавливаемся, являются приме-
ром переноса на Русь традиций византийского риторизма ХIV-ХV веков.
Литература: Фотий, митрополит Киевский и всея Руси. (Прибавления к изданию
святых отцов в русском переводе. 1852, ч. II.
5. Послемонгольский этап ХV-ХVI веков.
Монгольское владычество, отразившееся отрицательно на всем ходе русской общест-
венной и церковной жизни, отрицательно сказалось и на развитии проповеди. Правда,
кроме известных поучений епископа Серапиона, митрополита Фотия и его современника
митрополита Григория (Самвлака), до нас дошло немало и безымянных проповеднических
произведений. Однако многие из них представляли из себя переделку писаний святооте-
ческих и русских старых проповедей, и переделку не всегда удачную.
Недостаток проповеднической деятельности мало-помалу перешел в оскудение
живого церковного слова.. Об этом свидетельствуют иностранцы, бывшие в России в то
время и писавшие о ней.
В первой половине ХVI века Иовий писал, что “москвитяне не позволяют говорить
в церкви проповедей.” О том же говорили и другие иностранцы — Ульфельд, Маржерет; а
А. Герберштейн указывает и причину этого: “Думают тем избежать разности во мнениях и
ересей.” По отзыву преп. Максима Грека, хорошо знавшего Россию, “нет ни одного при-
лежно учащего народ, ни одного наказывающего бесчестие.” Неудивительно, что народ,
по замечанию князя А. Курбского, “леденел от нечестивых обычаев.”
Вместо живой проповеди введены были за богослужением уставные чтения из свя-
тоотеческих писаний, которые, конечно имели благотворное влияние на верующий народ,
но не могли вполне заменить живую проповедь. Еще большее значение имели чтения в
церкви житий святых, любимые народом и весьма полезные для него. По свидетельству
одного писателя, народ с особой охотой собирался в церковь, “еже утешатися чтением и
ради похвалы подвигов святых.” Через это чтение житий святых поддерживалось в народе
∗ Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими; когда начал он
считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов; а как он не имел,
чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и всё, что он имел, и заплатить;
тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и всё тебе заплачу. Государь, умило-
сердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей
своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Тогда
товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и всё отдам тебе. Но тот не захотел, а
пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились
и, придя, рассказали государю своему всё бывшее. Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб!
весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища
твоего, как и я помиловал тебя? И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему
всего долга. Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего
брату своему согрешений его.
22
религиозное чувство и воспитывалось желание жить по-христиански. Но к началу ХVII в.
и оно не стало выполняться. Патриарх Иоасаф I так жаловался на это обстоятельство:
“Чтения, яже учинено прочитати на праздники, св. отец поучения и св. отец жития,
то все сие священники оставляют, а православным христианам того ничего не про-
читают... видя то православнии христиане иже в церквах Божиих и в наставниках
неисправление, и от того их смущается ум и скудеет вера.”
Причин этого явления (прекращения проповеди и учиненных чтений) много. Суще-
ственной из них является уменьшение числа училищ и вообще упадок образования.
Во время монгольского ига училища, так быстро распространившиеся в первые два
века христианства на Руси, закрывались и вновь не открывались.
Была и другая причина пастырской “немоты” и безмолвия. Она заключалась в том,
что не было перед рядовыми пастырями живого примера, не было побуждении к духов-
ному самопросвещению и к просвещению народа. Таким примером и побуждением могла
бы быть проповедь епископская.
“Но у епископов, — говорит Е. Голубинский, — вовсе не вошло в обычай ска-
зывать церковные проповеди и проповедники между ними были исключением.” Не
проповедуя сами, они не имели морального права требовать проповедничества у еще ме-
нее грамотного клира. Поэтому церковная кафедра в городах и селах очень долго без-
молвствовала, покорно ожидая лучшего будущего.
О неграмотности духовенства того времени Геннадий, архиепископ Новгородский
(1485-1505 гг.), говорил так: “Вот приводят ко мне мужика. Я приказываю ему читать апо-
стол, а он и ступить (приступить) не умеет. Приказываю дать ему псалтирь, он и по той
едва бредет. Я отказываю ему, а на меня жалобы: “Земля, господине, такова, не можно до-
быть, кто бы умел грамоте.” Неграмотные простолюдины и составляли основную часть
духовенства, особенно провинциального, сельского. От оскудения просвещения и разви-
лась та глубокая привязанность к букве богослужебных книг, которая послужила одной из
причин раскола. (Е. Голубинский. История Русской Церкви, т.2, ч.2, с.158). Грамотные
священники являлись исключением. Таким исключением был, например, Макарий, ар-
хиепископ Новгородский с 1526 г. По свидетельству летописи и современников, он ус-
пешно вел миссионерскую работу в том крае, а сами новгородцы “поражались простыми,
бесхитростными проповедями своего архипастыря, приводящими их сердца к Богу.”
(“ЖМП,” 1947, № 6, с.28.)
Все это содействовало тому, что народ, оторванный от проповеди, стал подозри-
тельно относиться к тем редким церковным поучениям, которые не сводились лишь к чте-
нию “божественных писаний.” Народу казалось, что в поучениях обычного, — и к тому
же столь редкого, — проповедника человеческого суемудрия больше, чем голоса Божия и
святоотеческого учения. Как мог народ довериться случайному редкому поучению, когда
он совсем не слышал живой, духоносной убедительной проповеди?
Другой особенностью этого времени (ХV-ХVI вв.) явилось брожение умов в Запад-
ной Европе, породившее реформацию, и появление лютеранства. Это брожение, хотя и в
слабой степени, передалось в Россию. У нас появились недовольные современным тече-
нием дел — и в русском гражданском обществе, и в Церкви. Попытка исправления цер-
ковных правил, Стоглавый собор, приглашение Максима Грека, — все это свидетельство-
вало о недовольстве современным ходом дел духовных и общественных. Требование но-
вовведений выразилось также в вольнодумстве и появлении еретических учений. Среди
них особо заявила о себе ересь жидовствующих. По их ложному учению, Бог един, а не
23
троичен, Мессия еще не пришел, а Христос был простым человеком. Ибо, — учили они,
— если бы Он был Богом, то недостойно было бы Ему принять на Себя человеческую
плоть и умереть на кресте.
Другой крайностью было учение Вассиана Косого, появившегося около того вре-
мени. Он ложно учил о нетленной плоти Иисуса Христа, которая только казалась подоб-
ной плоти человеческой, не будучи на самом деле таковой.
Все эти ложные учения тоже создавали предпосылки к возобновлению живой цер-
ковной проповеди. Нужны были просвещенные проповедники подлинной Христовой
истины. Много их требовалось, но суровое время выдвинуло на первое место только од
него из них — Даниила, митрополита Московского.
Даниил, митрополит Московский (1522-1539 гг.).
Биографические сведения о митрополите Данииле довольно скудны. Он был уче-
ником преп. Иосифа Волоцкого и еще при жизни последнего был избран в игумены за
трудолюбие, пост, молитву и начитанность в Св. Писании. Известность его вскоре пере-
шагнула монастырскую ограду, и в 1522 г. он был определен великим князем Василием
Иоанновичем на митрополичью кафедру. Пребывание его у кормила высшей церковной
власти многими авторами характеризуется нелестно: он приобрел великую силу, угождая
во всем великому князю, в том числе и в том, где это вряд ли было допустимо — санкцио-
нировал развод князя с первой супругой; жестоко преследовал преп. Максима Грека, не-
обоснованно обвинив его в ереси и сослав в заточение (1525 г.); небезупречно вел себя в
борьбе двух боярских партий после смерти правительницы Елены Глинской (в 1538 г.). В
результате он был вынужден отказаться от митрополии и поселился в Волоколамском
монастыре где и скончался.
Говоря так, мы не имеем в виду так называемые частные (отдельным лицам) пас-
тырские послания и поучения, среди которых можно назвать: послания преп. Иосифа Во-
лоцкого, преп. Кирилла Белозерского, игумена Панфила, старца Филофея, преп. Нила
Сорского и др. Однако было бы неверно представлять себе митр. Даниила только лице-
приятным и злобным человеком. В истории Русской Церкви митр. Даниил оставил о себе
память и как о строгом ревнителе православной веры и церковных уставов, обличителе
вольнодумства и ересей, а также недостатков общества и духовенства.
В историю же древнерусской литературы митр. Даниил вошел в качестве одного из
видных писателей ХVI в. как по количеству произведений и образованности, так и по зна-
чимости общественных вопросов, затронутых в них. Сам преп. Максим Грек указывает на
митрополита как на “изящного разума” богослова, искусного в толковании Св. Писания и
святоотеческих книг. Им составлен крупнейший памятник историографии ХVI в. — Ни-
коновский летописный свод, обширный “Сборник” из 16 “Слов” и множества посланий к
отдельным лицам.
Остановимся подробнее на указанном сборнике. Входящие в него “Слова” посвя-
щены вопросам догматическим, обрядовым и нравственно-бытовым. “Сборник” составлен
по образцу “Просветителя” преп. Иосифа Волоцкого и из тех же побуждений — дать ру-
ководство против заблуждений и недостатков современного общества, дать необходимое
оружие в борьбе с еретиками. Проповеди митр. Даниила носят, таким образом, практиче-
ский характер, преследуя цель нравственного назидания и исправления. Называя свои
“Слова” “наказаниями,” митрополит Даниил подчеркивает их дидактическое назначение.
Он адресует их непосредственно обличаемым. Митрополит Даниил с горечью укоряет
24
преступающих нормы христианской морали, требует неукоснительного исполнения Еван-
гельского закона. Его возмущает возникшее в обществе равнодушие к Св. Писанию и цер-
ковной службе. Вот с каким праведным гневом он изображает поведение в церкви чело-
век; равнодушного к богослужению: “И егда срама ради внидеши в божественную цер-
ковь, и не веси, почто пришел еси, позевая, и протязаяся и ногу на ногу поставляеши, и
бедру выставляеши и потрясавши, и кривляешися, яко похабный.” В целях нравственно
дидактических митрополит Даниил создает в своих “Словах” собирательный образ пьяни-
цы, развратника, чревоугодника, щеголя, лживого “пророка” и “учителя.” Вот, например,
яркий образ развратника и модника из 12-го “Слова”: “Велий подвиг твориши, угождая
блудницам: ризы изменяеши, хождение уставляеши, сапоги велми червлены и малы зело,
якоже и ногам твоим велику нужу терпети от тесноты сгнетения их, сице блистаеши, сице
скачеши, сице рыгаеши и рзаеши, уподобляяся жеребцу... Власы же твои не точию брит-
вою и с плотию отъемлеши, но и щипцем и с корене исторзати и щипати не стыдишися,
женам позавидев, мужеское свое лице на женское претворяеши.”
В отличие от своего оппонента — преп. Максима Грека, митр. Даниил не придер-
живается правил риторики, для него характерно свободное обращение с языком, так что
он смело вводит в свои “слова” просторечную лексику. По внешней форме его проповеди
однотипны. Они состоят из трех частей: первая содержит в себе не только вступление, но
и краткое содержание слова, представлял собой законченное целое; иногда оно даже
оканчивается словом “аминь”; во второй части тема проповеди обстоятельно, очень под-
робно раскрывается цитатами из Св. Писания и святых отцов. Эти цитаты следуют подряд
одна за другой без всяких объяснений со стороны проповедника; третья часть, именую-
щаяся обычно “Наказание,” заключает в себе нравственные уроки, обличения, убеждения
и составляет то, что мы называем нравственным приложением. При произнесении в храме
такой проповеди, обычно возглашались только первая и третья части, а вторая предназна-
чалась для сосредоточенного домашнего прочтения. Таким образом, первая и третья части
вполне самостоятельны по языку и мысли проповедника, вторая же не столько даже отра-
жает влияние, сколько является прямым заимствованием из святоотеческой и византий-
ской литературы. В плане отечественной традиции можно обнаружить некую преемствен-
ность от “Слова о законе и благодати” митрополита Иллариона.
В Истории Русской Церкви в особую заслугу митрополиту Даниилу ставят все то,
что он сделал для поднятия значения проповедничества в духовном просвещении народа.
Как отмечает Е.Е. Голубинский (И.Р.Ц., т. II, ч.2, с.156) “для исполнения пастырской обя-
занности учить словом митрополит Даниил сделал столько, сколько никто из митрополи-
тов. В этом отношении он решительно выдается из прочих митрополитов.”
Литература:
Жмакин В. Митрополит Даниил. М., 1881. (Здесь же в приложении сочинения
митр. Даниила), XXX.
Даниил, Московский митрополит, как проповедник. Рязанские епархиальные ведо-
мости. 1874, № 6.
25
Русская проповедь
под латино-польским влиянием.
6. Проповедь юго-запада Руси в ХVI-XVII вв.
О латино-польском влиянии на русскую церковную проповедь можно говорить, начиная
с XVI века, когда литовское княжество, включавшее в себя одну из двух частей, на кото-
рые в результате монголо-татарского ига распалась Русь, — а именно ее Юго-Западные
земли, — соединилось с польским королевством. Латинское духовенство приняло все ме-
ры к возможно скорейшему окатоличиванию православного населения. Одним из главных
средств к достижению этой цели служило воспитание юношества под руководством като-
лического духовенства. В главных городах юго-западной Руси, в Вильне, Полоцке, на Во-
лыни стали появляться иезуитские коллегии. Сознавая всю опасность для православия от
воспитания русского юношества в подобный школах, ревнители отеческой веры стали за-
ботиться об учреждении собственных учебных заведений. Главная роль здесь принадле-
жала некоторым аристократическим фамилиям и православным братствам. Из школ, ос-
нованных братствами, наиболее известны львовская и киевская, особенно последняя (уч-
реждена в 1589 г. при братской Богоявленской церкви, в 1631 г. получила название Киево-
могилянской коллегии, в 1701 г. — Духовной академии). В тяжелое для православной ве-
ры время, в ХVII веке, эта школа дала многих защитников православия, преимущественно
в лицо духовенства, и служила центром не только религиозного, но и светского просве-
щения. История Киевской школы неразрывно связана с именем Петра Могилы, сначала
настоятеля Киево-Печерской Лавры, а потом и митрополита Киевского. Сын молдавского
князя, образованнейший человек с большими материальными средствами, Петр Могила,
задумав устроить школу для противодействия католической иезуитской пропаганде, за
собственный счет отправил несколько иноков в заграничные академии для приготовления
их к должности наставников, построил здания для школы, снабдил коллегию учебными
пособиями, пожертвовал вотчины на ее содержание и открыл в ней курсы философии и
богословия. Так как сам он учился в заграничных католических школах, которые тогда
признавались лучшими, то понятно, что и свою коллегию он устроил на католический ма-
нер. Все ее устройство, разделение на классы, курсы наук, метод преподавания, язык, на
котором шло преподавание, — все заимствовано было от католиков через Польшу.
И из языков самым главным был латинский, на котором шло преподавание всех
главных предметов; а из наук — риторика, философия и богословие. Характер преподава-
ния был схоластический, т.е. подчинявший содержание форме, заключавший все содер-
жание в известные рамки определений, разделений, различий, доказательств.
Риторика преподавалась по сочинениям Аристотеля, Цицерона и Квинтилиана. При
ее изучении главное внимание было обращено на искусство сочинять разного рода речи
— поздравительные, приветственные, прощальные, надгробные и т.д. Церковные речи
или проповеди входили в состав ораторской речи вообще и подчинялись всем ее требова-
ниям. Лишь впоследствии на них было обращено большее внимание и были написаны
специальные руководства для составления проповедей. При этом риторические правила не
ограничивались одними общими указаниями, а касались самых частных случаев. Усвоив
церковной проповеди форму древа ораторской речи со всеми ее частями: введением, раз-
26
делением, изложением, патетической частью и заключением, схоластическая риторика
указывала воспитанникам не только источник, из которого они должны были заимство-
вать свои мысли, так называемые общие места (Loci communes), но и давала готовый фор-
мальными материал самого разнородного свойства. Строго определен был также образ
выражения мысли, от которого не позволялось отступать. Воспитанники были обязаны
заучивать наизусть слова и обороты, которые должны были придать речи должную красо-
ту. В ряду этих украшений первое место занимали мифологические термины, заимство-
ванные из античных представлений. Далее следовали изречения древних мудрецов, исто-
рические примеры, символические описания, надписи и т.д. Предлагались особые списки
слов, служащих для похвалы или для порицания; указывалось, на то за что можно хвалить
человека, город, реку, поле, здание и т.п. Воспитанники должны были все это заучивать, а
потом, при случае, употреблять по своему усмотрению. Понятно, что при таком схоласти-
ческом подходе проповедь составлялась механически, из заранее предоставленного разно-
родного материала, и не имела ни внутреннего единства содержания, ни приложения к
действительной, практической жизни слушателей. Таковы были проповедь схоластиче-
ских авторов вообще и русских в частности.
Что касается частных особенностей схоластической проповеди в том ее виде,
как она была воспринята и усвоена на юго-западе Руси, то их можно видеть преиму-
щественно в формальной стороне: в выборе тем и способах построения проповеди, в
источниках и приемах изложения, в слоге, тоне и т.д. В этом аспекте мы и рассмот-
рим особенности юго-западной схоластической гомилетики.
Построение юго-западной проповеди.
Все разнообразие употреблявшихся способов построения и выбора тем можно све-
сти к четырем способам или планам.
Первый способ состоял в том, что проповедник брал тему из учебников догмати-
ческого или нравственного богословия и по рубрикам этого учебника строил проповедь.
Получалось обычно сухое школярское сочинение, не столько проповедь, сколько отвле-
ченный богословский трактат. Желая, например, предложить учение о Таинствах, пропо-
ведник (архимандрит Иоанникий Голятовский) говорит: “Так как Господь крестился для
того, чтобы установить Таинство Крещения, то я хочу говорить о всех Таинствах. Итак, и
покажу, какая у каждого Таинства материя, какая форма и какая польза.”
Второй способ выбора тем и построения проповеди заключался в использовании
так называемых общих мест (Loci communes). План проповеди заимствовался из формаль-
ной логики и сводился последовательному разделению этого общего на части. Решив рас-
смотреть избранной предмет по известному плану, проповедник не отступал от него. Так
архиепископ Лазарь Баранович, строя проповедь на слова тропаря: “Рождество Твое, Бо-
городице Дево, радость возвести всей вселенной,” решил проанализировать слово “все-
ленная” со стороны состава предметов, обнимаемых этим понятием и показать, какую ра-
дость принесло Рождество Богородицы всем им, в частности земле, огню, воздуху, воде
пророкам, апостолам, мученикам, вдовам, гробам, деревьям, птицам и т.д.
Или другой пример: уже упоминавшийся архимандрит Иоанникий Голятовский,
составляя похвальное слово в честь Креста Христова, берет причинность как логическую
категорию и говорит “о четырех причинах, без которых ничего не бывает на свете: дейст-
вующей (причине), материальной, формальной и конечной (финальной).” И далее он при-
нимается хвалить крест по этим четырем, причинам “Действующая причина креста — Сам
27
Христос, материальная — древо кипарисовое, формальная — его таинственная четырёх-
конечная форма, конечная — отверзение нам неба.”
В ХVI и XVII веках подобное построение проповеди казалось остроумным.
Третий способ заключался в постановке схоластических по существу, но неожи-
данных, занимательных по воздействию на служителя вопросов. Как бы священный писа-
тель ни выразил свою мысль, ученый проповедник непременно постарается объяснить по-
чему так, а не иначе сказано; почему в данном слове столько букв, а не больше и тому по-
добное. Например: “Почему при потопе не погибли рыбы, когда все другие животные по-
тонули? — спрашивает польский проповедник Фома Млодзяновский (католик), — и отве-
чает, — потому что они заключались в имени Богородицы — Мария (Maria) созвучно со
словом море (mare) во множественном числе.” Из этого примера видно, что на надуман-
ные, искусственные вопросы, и ответы давались — надуманные, искусственные, случай-
ные, к существу дела не относящиеся. Все это имеет характер игры в загадки, где степень
занимательности (но никак душеполезности!) зависит от находчивости и остроумия про-
поведника.
Четвертый, самый распространенный у схоластических проповедников способ по-
строения проповеди, основывался на использовании сравнений, метафор и аллегорий
имен, что характерно также и для некоторых святых отцов древности. Так, много было
похвальных слов в честь Пресвятой Девы, которые строились на сравнении — уподобле-
нии Пресвятой Девы морю, небу, вратам, жезлу Ааронову, зеркалу, лилии и проч. Недос-
таток здесь заключался в том, что проповедники часто сравнивали и уподобляли предме-
ты, которые не имеют между собой ничего общего, т.е. говорили о сходстве не действи-
тельном, а вымышленном.
Далее — они обращали внимание не на общие, существенные черты предмета, а на
частные и случайные. Кроме, того проповедники той эпохи часто забывали, что сходство
предметов духовного и вещественного мира обычно ограничивается какой-нибудь одной
стороной или чертой, но распространяли это сходство на весь предмет и все его стороны и
даже более, — иногда рассматривали один предмет как копию другого.
Например Иоанникий (Голятовский) сравнивает Пресвятую Деву, хранившую в
душе Своей чистое отражение Божества, — с зеркалом, иногда он уподобляет девственно-
сти Божией Матери стеклу, а смирение — ртути. “Зеркало состоит из ртути и стекла, —
говорит Иоанникий, — так и Пресвятая Дева являет в себе девственность и смирение.”
Таким образом, проповеди схоластических проповедников по их строению и плану
можно разделить на: 1) построенные по рубрикам учебников догматического или нравст-
венного богословия; 2) морально-логические; 3) диалектико-софистические и 4)
аллегорические.
Источники, использовавшиеся юго-западной гомилетикой, это не только Библия и
творения Святых Отцов, жития святых и церковно-богослужебные книги, но и апокрифы,
анекдоты из истории древней и новой, фантастические сказания из области естествозна-
ния (о птице-фениксе и т.п.). К этому еще присоединялось (как следствие возрожденче-
ского духа) пристрастие к античным языческим писателям. Отсюда в проповедях южно-
русских проповедников многочисленные цитаты из греческих и римских авторов, из кото-
рых самым большим авторитетом пользовался Аристотель; сочинения его цитировались
наряду со Священным Писанием и отеческими творениями и даже служили для их под-
тверждения. Вообще нужно заметить, что схоластики чрезвычайно дорожили репутацией
28
людей ученых и поэтому всемерно заботились чтобы проповедь была испещрена множе-
ством самых разнообразных цитат.
Характерные тон и язык юго-западных проповедников.
Чтобы привлечь внимание слушателей, проповедники-схоласты широко использо-
вали, как прием, обещание сообщить в ближайшей проповеди какую-нибудь неожидан-
ную информацию. Так, архимандрит Иоанникий Голятовский обещал показать в пропове-
ди на Покров, “как Пресвятая Дева свесила огонь, измерила ветер и воротился день про-
шлый.” Он же ради занимательности и живости проповеди рекомендовал использовать
такие факторы, как имя святого, фамилию, герб усопшего человека (в надгробной пропо-
веди) и пр. Для оживления речи употреблялся также прием диалога. Стремясь придать
своим проповедям высокую художественность, проповедники соперничали друг с другом
в изобретении разного рода вопросов, иногда любопытных, но по большей части мелоч-
ных и схоластических. Так польский католический проповедник ХVII в. Фома Млодзя-
новский в проповеди на Рождество Богородицы на слова Писания: “Господь же утвер-
ждашеся на лествице,” — так говорит Господу: “Не крепко стоит эта лестница, не опирай-
ся на нее, Господи наш, потому что конец этой лестницы опирается на землю, и поддер-
живает ее от падения лежащий Иаков; когда, Господи наш, Иаков, разоспавшись, будет
поворачиваться и качнет лестницу, то Ты, Господи, опираясь на эту лестницу, подверг-
нешься опасности.”
Наконец, следует отметить прием ввода в проповедь пословиц, поговорок и даже
шутливых анекдотов и басней. Иногда наблюдается изложение библейских реалий в со-
временных проповеднику терминах: царь Давид называется царем, Христос — царем над
царями, апостолы — сенаторами, израильтяне — шляхтою и т.д. В основании всех пере-
численных выше приемов лежало стремление юго-западных проповедников ХVI-XVII ве-
ков придать своим произведениям интерес и занимательность и через то расположить па-
ству к их слушанию и усвоению. Но в этом стремлении они зачастую не сообразовыва-
лись со священным достоинством проповеди, допускали преобладание формы над со-
держанием, преобладание аспектов языка, стиля, композиции проповеди над главным в
ней — пастырской заботой о ее душеспасительности для паствы. К сожалению, юго-
западные проповедники часто заботились не столько о раскрытии истины Христовой о
нашем спасении, сколько о развитии самой формы проповеди, о приспособлении ее вку-
сам, потребностям и уровню развития своего слушателя. После общей характеристики
южнорусской проповеди в ХVI-XVII веках перейдем к частному обозрению творений
виднейших проповедников схоластического периода. Первое место среди них, и хроноло-
гически, и по значению, принадлежит митрополиту Киевскому Петру Могиле, который
положил своей гомилетической деятельностью начало рассматриваемому этапу русской
проповеди. В его поучениях все характерные черты этого направления уже наличествуют,
но еще далеко не доведены до тех крайностей, которые явно выступят у последующих
проповедников, в частности, у архимандрита Иоанникия Голятовский и архиепископа Ла-
заря Барановича, о которых у нас также ниже пойдет речь.
Митрополит Киевский Петр Могила (1590-1646).
Петр (Могила) родился в Молдавии в княжеской семье. Образование получил в Па-
рижском Университете, где окончил факультеты богословский и словесности. В 1625 г.
29
постригся в Киево-Печерской Лавре в монахи, в следующем году был поставлен архиман-
дритом, а в 1631 году посвящен в митрополита Киевского.
Считая улучшение церковной проповеди необходимым для борьбы с католичест-
вом и униатством, митрополит Петр Могила много содействовал ее развитию: распро-
странением переводов Святоотеческих творений, учреждением Коллегии, где проповед-
ничеству уделялось особое внимание, изданием Требника, содержащего семь поучений, и
собственными проповедями.
В созданной митрополитом Петром богословской школе-коллегии (впоследствии
получившей имя Киево-Могилянской Академии) проповедничество являлось обязатель-
ным для всех наставников, которые должны были произносить поучения в воскресные и
праздничные дни. Кроме того, преподаватель риторики перед поздней литургией в классе
последовательно изъяснял книги Св. Писания. При этих объяснениях, кроме воспитанни-
ков, присутствовали и богомольцы.
Чтобы поднять уровень церковной проповеди, митрополит Петр Могила издал в
1636 г. Учительное Евангелие, содержащее толкование на воскресные и праздничные чте-
ния патриарха Иерусалимского Каллиста, а в 1646 г. свой знаменитый Евхологион или
Требник. Разъясняя в Требнике смысл и силу Таинств и церковных обрядов, Петр Могила
стремился побудить пастырей к тому, чтобы они учили свою паству “како поносящим и
насильствующим врагам видимым и невидимым о твердости артикулов (членов) веры
православной проповедати.” С этой целью перед каждым таинством помещаются настав-
ления, таинства эти объясняющие. Кроме того, в конце 1-й части Требника помещены еще
семь поучений общего характера (перед крещением, исповедью и т.д.). Поучения эти от-
личаются, как по изложению, так и по развитию мыслей, ясностью и простотой. Все они
изложены автором в форме слов с точным делением на рубрики. Здесь уже можно заме-
тить влияние схоластики, но никак не ее крайности (какие ниже увидим у Голятовского).
Мы приводим отрывки из “Поучения к вступающим в брак.”
Литература:
Голубев С.Т. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники. 2 т.
СПб.,1883-1897.
Терновский Ф. Южнорусское проповедничество ХVI и ХVII вв. “Руководство для
сельских пастырей,” 1869, № 21,30,34.
Архимандрит Иоанникий (Голятовский) (1658-1688).
Тенденция к латинизации православной проповеди в юго-западных землях России,
обнаруживающаяся у проповедников первой трети 17 в., завершилась в деятельности ар-
химандрита Иоанникия Голятовского и архиепископа Черниговского Лазаря Барановича,
авторов наиболее известных проповеднических сборников. Ранняя биография архиманд-
рита Иоанникия неизвестна. В 1640 г. окончил Киево-Могилянскую коллегию на Волыни
принял монашество. Приехав в Киев во время ректорства Лазаря Барановича преподавал в
Киево-Могилянской коллегии. В 1659 г. стал ее ректором и игуменом Киево-Братского
монастыря. В 1668 г. покинул Киев, став настоятелем монастыря в Новгород-Северском.
В 1670 г. посетил и произнес две речи в присутствии царя Алексея Михайловича (В. Эйн-
гор. Речи, произнесенные Иоанникием Голятовским в Москве в 1670 г., М.,1895, — оттиск
из: Чтений в Обществе истории и древностей российских,” 1895, кн.4). А затем по при-
30
глашению архиепископа Лазаря Барановича управлял Черниговским Елецким монасты-
рем, где и умер в 1688 г.
Проповеднический сборник (“Ключ разумения”, Киев, 1659; Киев, 1660; Львов,
1665; Киев, 1985), изданный им период ректорства в коллегии, по названию и структуре
задуман как руководство и собрание образцов. Его перу принадлежит богословско-
полемическое сочинение “Мессия праведный, Иисус Христос, Сын Божий. Разговор хри-
стианина с евреем” (Киев, 1886), где в форме диалога приводятся ветхозаветные пророче-
ства об Иисусе Христе как Мессии. Земной жизни Божией Матери и ее чудесам посвяще-
на его работа “Небо новое с новыми звездами или повествование о чудесах Богородицы,
почерпнутое из достоверных преданий и древних летописей (Львов, 1665 и 1666, послед.
изд. в сб. “Ключ разумения,” Киев, 1985). При написании этого сочинения архим. Иоанн
использовал наряду с каноническими источниками апокрифические книги (см. И.И. Оги-
енко. Легендарно-апокрифический элемент в “Небе новом” Иоанникия Голятовского, юж-
норусского проповедника XVII в., Киев, 1913). Первая в России гомилетика была состав-
лена Архимандритом Иоанникием Голятовским по западным руководствам (“Наука, аль
бо способ изложения казаня” опубликованная во 2 изд. кн. “Ключ разумения,” Киев,
1660)1. Принципы ее не только были общезначимы для южнорусских проповедников, но и
составили основание русских гомилетических пособий 19 в. Согласно гомилетики Иоан-
никия Голятовского фундамент проповеди составляет тема, взятая из Священного
Писания. Ф. Терновский, исследовавший проповедь в древней русской Церкви, а также
деятельность юго-западных проповедников 16 в., отмечает отсутствие у древних пропо-
ведников правила о теме: оно порождено духом западной школы. Древний проповедник
мог в кратком поучении высказать полный кодекс духовно-нравственных убеждений. А
собственно проповедь, согласно “Науке, албо способ...” имеет три части: екзордиум
(позднейших гомилетиках — приступ, вступление), наррация (основная часть), конклюзия
(заключение). В первой части говорит, о чем хочет сказать проповедь и “просит Бога албо
Пречистую Деву о помочи людей о слухане” (Ключ разумения, Киев, 1985, с.211). Наи-
большую часть составляет наррация. В ней следует разделить тему на части и каждую
раскрыть особо.
В конклюзии проповедник припоминает, что говорил в основной части и советует
любить добро. Руководство архимандрита Иоанникия состоит из многочисленных приме-
ров и конкретных рекомендаций в соблюдении этих весьма простых правил. В разделе
“Наука албо способ зложеня на погребе” он советует сказать о том, что никто не может
избежать смерти, о краткости человеческой жизни, о скудости мира, которому люди слу-
жат. В наррации же следует похвалить человека за добрые дела: усопший был милосерд-
ным к убогим, жертвовал церкви, монастырям, больницам, принимал в доме странников и
т.д. (идет длиннейший список добродетелей: был послушным, набожным, соблюдал по-
сты, очищал свои грехи на исповеди). Архимандрит Иоанникий советует в проповеди на
погребении использовать имя умершего: если его звали Моисей, сказать, что он взошел
на гору небесную, как библейский Моисей на гору Синайскую. В разделе, посвященном
способу построения проповеди на праздники Господские, Богородичные и на дни святых,
архим. дает конкретные советы как приспособить его проповеди из “Ключа разумения” к
определенному случаю. Например, проповедь на св. великомученика Георгия, изменив
1 “О древле-русской проповеди, слагавшейся по греческим образцам “Руководство для сельских пастырей,”
1868, № 15,23,42,50,52; “южно-русское проповедничество ХVI и ХVII века (По латино-польским образ-
цам),” — там же, 1869, № 21,30,34 .
31
наррацию и конклюзию использовать на дни св. Димитрия, св. Прокопия, св. Евстафия и
др. мучеников.
Дошедшие до нас проповеднические сборники середины и второй половины 17 в.
убеждают, что проповедники довольно точно следовали указанным в гомилетике архим.
Иоанникием правилам и приемам. Этому способствовало возникновение Киево-
Могилянской коллегии (соlleqium), закрепившей польско-католическое влияние на пропо-
ведничество на юго-западе России и прежде всего в Киеве. В конце же 16 в. — нач. 17 в.
когда действовали братства, основной задачей которых была борьба с унией, проповедь
меньше зависела от польско-католических условностей.
Библиография трудов Иоанникия Голятовского и посвященных ему исследований:
Ключ разумения, Киев, 1659; посл. изд., Киев, 1985.
Небо новое новыми звездами сотворенные то есть Преблагословенная Дева Мария
Богородица с чадами своими, Львов, 1665; Львов, 1666.
Мессия Праведный. Разговор христианина с жидовином о пришествии в мир ис-
тинного мессии Иисуса Христа, Сына Божия от начала мира людам от Бога обещанного.
ч.1-2, Киев, 1886.
Речи, произнесенные Иоанникием Голятовским в Москве в 1670., М., 1895. 5. И.И.
Огиенко. Проповеди Иоанникия Голятовского, южно-русскогс проповедника ХVII века,
Харьков, 1913.
И.И. Огиенко. Легендарно-апокрифический элемент в “Небе новом” Иоанникия
Голятовского, южнорусского проповедника ХVII в. Киев 1913.
Антоний (Вадковский). Гомилетика Иоанникия Голятовского. Антоний (Вадков-
ский). Из истории христианской проповеди. Очерки и исследования, СПб., 1892.
С.Ф. Шевченко. К истории “Великого Зерцала” в юго-западной Руси. “Великое
Зерцало” и сочинение Иоанникия Голятовского, Варшава, 1909.
Н.Ф. Сумцов. Иоанникий Голятовский. (К истории южнорусской литературы ХVII
в.) Киев, 1885.
Н.Ф. Сумцов. Обзор содержания проповедей Иоанникия Голятовского. Харьков,
1913.
Архиепископ ЛАЗАРЬ БАРАНОВИЧ (†1694).
Лазарь Баранович сначала был ректором Киево-Могилянской коллегии и игуменом
Киево-братского монастыря, а затем архиепископом Черниговским (†1694 г.). Был извес-
тен и как ученый богослов, успешно полемизировавший с католическими авторитетами и
как даровитый проповедник. Проповеди его изданы в двух сборниках: “Меч духовный” —
1666 г. (55 слов на воскресные зачала) и “Трубы словес” — 1674 г. (155 слов и поучений
на праздники).
По внешней форме, по плану и по изложению мыслей проповеди Барановича отно-
сятся к разряду схоластических. Так, у него мы встречаем проповеди, составленные на ос-
новании логических категорий Аристотеля (Слово на Воздвижение), на основании отно-
шений больших понятий к меньшим (Слово на Рождество Богородицы), на основании ал-
легорического сближения предметов, на толковании имени и т.п.
По содержанию проповеди Барановича не могут быть отнесены к разряду практи-
ческих, в них преимущественно разбираются вопросы отвлеченные и в таком же духе, как
и у западных схоластических авторов. Относительно используемых им материалов следу-
32
ет заметить, что, в отличие от Голятовского, в его проповедях нет мифологических сказа-
ний и анекдотов, сведении из естественной истории и вообще в них мало цитируется свет-
ская литература. Он сам убежденно говорил: “Я проповедовал о Том, Кто изрек о Себе:
“Аз есмь истина.” И поэтому я старался писать истину, не примешивая к ней не только
басней, “но ниже историй, сущих вне Святого Писания и церковного учения.” Главное по-
собие при развитии темы ему оказывают Св. Писание и Отцы Церкви, особенно первое.
Не только главную мысль, но и положения второстепенные, чуть ли не каждое слово, Ба-
ранович стремится подтвердить Св. Писанием, но пользуется им вполне схоластически,
т.е. приводит не целостные цитаты, а отрывки, причем часто употребляет их в подтвер-
ждение таких мыслей, с которыми они не имеют ничего общего, а для связи прибегает к
надуманным аллегориям.
Как на особенность проповедей Барановича можно указать еще на присутствие в
них лиризма, особенно в “Трубах слов.” В тех случаях, когда лиризм оказывается не соот-
ветствующим характеру риторического слова, проповедь сменяется молитвой, а проза —
стихами. Для выражения своих мыслей Баранович нередко ж прибегает к сравнениям, ме-
тафорам, антитезам и особенно излюбленной им игре словами. Вот, например, отрывок из
проповеди на день св. Николая: “Упроси о мне Мир-Ликийских чудотворче, и сотвори
наибольшее чудо, да в мире мир будет. Самое имя твое просит мира; ибо в мире весьма не
полезно быть без мира.”
Вообще надо сказать, что стиль проповедей Барановича отличается витиеватостью
и замысловатостью, что особенно проявляется в приступах. Так в проповеди на неделю “о
Самаряныне “ он делает такое молитвенное обращение: “Христе, источниче воды живот-
ныя.. исполни благодатию Твоею почерпало уст моих, да я полезная возмогу глаголати,
исполни почерпало ушей и сердца слушателей моих, да усердно послушают.”
Язык проповедей Барановича почти чистый славянский, без примеси полонизмов и
легко может быть понимаем даже в настоящее время. Поэтому в Хрестоматии “Слово на
Рождество Богородицы” приводится без перевода на современный русский язык.
Библиография трудов Лазаря Барановича и посвященных ему исследований:
“Меч духовный, еже есть глагол Божий на помощь церкви воюющей из уст Хри-
стовых подданный, или книга проповедей слова Божьего,” Киев, 1666:, 2-е изд. Киев.
1686.
“Трубы словес проповедных,” Киев. 1679.
С.М. Соловьев. Лазарь Баранович (Из истории южнорусской митрополии) М., 1862.
В.Н. Строев. Лазарь Баранович, архиепископ Черниговский и его проповеди, Чер-
нигов, 1876.
Ф.Н. Сумцов. К истории южнорусской литературы в семнадцатом столетии. Вып.1.
Лазарь Баранович, Харьков, 1884.
7. Распространение схоластической проповеди на се-
веро-восток (XVII-ХVII вв.).
В середине ХVII в. В Московской Руси заметно стало обнаруживаться стремление к про-
свещению, которое диктовалось историческими обстоятельствами. В период борьбы с
Польшей и Швецией в нач. ХVII века, а особенно с воцарением дома Романовых, в Мос-
33
ковию начинается наплыв иностранцев, которые вызывались как для военного дела, так и
для разных других услуг. Влияние их на русских людей сначала сказалось в бытовой об-
ласти, но мало-помалу стало переходить и в другие сферы. Стал меняться сам стиль эпо-
хи. В новых условиях образованность становится престижным фактором и приобретает
определенную общественную ценность. Русская знать начинает приглашать в свои дома
иностранных учителей и направлять своих детей для обучения на Украину и в Польшу.
Вообще, Юго-западная Русь оказывается как бы посредником при переносе латино-
польского влияния, которое оказало очень мощное воздействие на Московскую Русь ХVII
века. На него указывают архитектура и живопись ХVII века, литература, проповедь, язык,
нравы, одежда, короче говоря, весь стиль той эпохи.
Польский язык и польская культура в период правления я Алексея Михайловича
приобретают значение, сопоставимое разве только со значением французского языка и
французской культура. Даже у патриарха Никона шляпа была сделана на манер карди-
нальской, его башмаки украшены крестами, митры его имеют вид то тиары, то западной
короны.
Книги на латинском и польском языках в большом числе поступают в частные
библиотеки знати и в монастыри. Так, в описи книг Заиконоспасского монастыря за 1689
год — 125 наименований польских и 414 латинских. В числе первых книг, попавших в
Москву из Южной Руси в нач. ХVII века были Учительное Евангелие Кирилла Транквил-
лиона и Катехизис Лаврентия Зизания.
Также для исправления богослужебных книг требовались люди, обладающие соот-
ветствующими знаниями. Естественно, взоры московских церковных и светских властей
обратились к малороссам, людям одинакового происхождения и одинаковой веры. В 1643
г. по инициативе окольничего Ф.М. Ртищева (и при поддержке патриарха Никона) при
Андреевском монастыре близ Воробьевых гор было основано ученое братство из киевских
старцев. В Москву прибывают Арсений Зитановский и Епифаний Славинецкий (1649 г.), а
затем Дамаскин Птицкий (1650). Прибывшие иноки занимались и преподаванием в осно-
ванном при монастыре училище, и переводами святоотеческих творений, и исправлением
богослужебных книг. С этого времени киевские ученые монахи составили в Москве по-
стоянный кружок, около которого преимущественно сосредотачивается образование и
литературная деятельность.
Среди прочего они принесли с собой и традицию живой проповеди, которая в Мо-
скве уже давно прекратилась. Как свидетельствует окружное послание патриарха Иоасафа
I (1636 г.), во многих местах перестали читать и уставные чтения. Патриарх Никон, хоро-
шо понимая важное значение живого пастырского слова и зная о существовании в Юго-
западной Руси особой должности проповедника при соборах и монастырях, повелел Епи-
фанию Славинецкому произносить с церковной кафедры проповеди собственного сочине-
ния. Неудивительно, что поначалу они были восприняты настороженно и с опаской. Од-
нако постепенно киевские проповедники — только что упоминавшийся Епифаний Слави-
нецкий, прибывший в 1664 г. в Москву, Симеон Полоцкий и др., — победили нерасполо-
женностъ к себе москвичей. Скоро киевские ученые монахи стали занимать и епископ-
ские кафедры, особенно со времени утверждения на престоле Петра I.
Проповедь, которую они принесли с собой, вначале была выдержана в традицион-
ном схоластическом духе; лишь постепенно, под влияниям местных условий и различных
обстоятельств жизни русского общества и государства, она приняла более практическое
направление, встала в более близкое отношение к народной жизни,
34
Самыми видными представителями схоластического направления в проповеди на
Севере России были: иеромонах Епифаний Славинецкий; иеромонах Симеон Полоцкий;
менее их следовали приемам юго-западной проповеди Святитель Димитрий Ростовский и
митрополит Стефан Яворский — они внесли много жизненно-практических элементов в
свои проповеди, но, как получившие образование в юго-западных и польских школах, не
могли совершенно отрешиться от традиций схоластической гомилетики.
Принципиально новый, практический характер, русская проповедь примет у архи-
еп. Феофана Прокоповича, о чем речь пойдет ниже.
Иеромонах Епифаний Славинецкий (†1675 г.)
Епифаний Славинецкий окончил Киево-Могилянскую коллегию, продолжил обу-
чение за границей (возможно, в Краковском Университете). С 1642 по 1649 гг. преподавал
греческий и латинский языки в Киевской братской школе. В 1649 г. был приглашен в Мо-
скву “для научения детей славяно-российского народа эллинской науке” и исправления
церковно-богослужебных книг. По прибытии в Москву Епифаний сделался начальником
патриаршего училища в Чудовом монастыре и главным справщиком книг. Трудился он в
Москве около 26 лет.
Литературная деятельность Епифания была обширна, разнообразна и плодовита: он
занимался переводом с греческого языка святоотеческих творений, исправлением книг
богослужебных, составлением собственных теоретико-богословских трактатов, историче-
ских сочинений и даже церковных служб. Епифаний был человеком науки, а не практиче-
ской деятельности. Между тем патриарх Никон возложил на него обязанность проповеда-
ния Слова Божия в Московских соборах, что само по себе явилось решительным нововве-
дением, ибо ко времени Епифания живая проповедь уже давно не существовала в Москве,
читались (и то не всегда и не везде) лишь уставные чтения из отеческих творений; а с не-
го, по его примеру и образцам, живое слово проповеди начало раздаваться всюду, сначала
в Москве, а потом и на отдаленных окраинах московского государства. В этом смысле
значение деятельности Епифания Славинецкого огромно.
В рукописях встречается более 50 слов и поучений Славинецкого на разные цер-
ковные праздники и дни святых. Между ними есть несколько написанных, вероятно, не
для произнесения с амвона, а в качестве образцов для общего употребления и руково-
дства. Таковы, например, 3 слова к священникам, 1 к монахам, 3 слова против раскола и 3
о милосердии. Слова эти исследователями наследия Славинецкого признаются лучшими
за их сравнительно более практическое направление. На проповедях Славинецкого вполне
отразился его личный характер. Как сам он был не практическим деятелем, а келейным
ученым, так и его проповеди по преимуществу имеют не практический, а созерцательный
характер. Общеназидательные слова, произнесенные с церковной кафедры, содержат в
себе объяснения догматов веры, правил христианской нравственности, раскрытие разных
текстов Библии и похвалу в честь святых. Нравственные приложения у Епифания есть
почти в каждой проповеди, но эти приложения, за немногими исключениями, общего ха-
рактера. В заключении “Слова на Страсть Христову” проповедник говорит: “Раздерем
жестокое сердец наших камение, ветхую грех наших расторгнем занавесь ... и злосмрад-
ныя душ наших, грехами умерщвленных, отвержим страсти да от смерти греховныя осво-
бодимся и воскреснем со Христом воскресшим, победителем смерти победоносным, Ему
же слава.” Существенный элемент в проповедях Епифания составляют символические
толкования, которые свидетельствуют о принадлежности Славинецкого эпохе барокко. В
35
явлениях природы, в событиях истории, в текстах Библии у него на первый план выдвига-
ется духовный, таинственный смысл, так что буквально все обращается в аллегорию, где
один предмет изображается под видом другого. Символические толкования Епифания
часто занимательны и интересны и могут возбуждать человека к благочестивым размыш-
лениям, но никогда не имеют практического применения в жизни христианской. (Напри-
мер, одна из его проповедей представляет Христову Церковь в лице “благообразной Рахи-
ли, которая пасла овец отца своего Лавана и украла его идолов”). Нередко Славинецкий
говорит против таких еретиков (гностиков, манихеев, новациан), которые существовали
во времена давно прошедшие и которые не смущали ни его совести, ни совести его слу-
шателей. При таком направлении мысли Епифания его проповедь более удовлетворяет
пытливости ума, чем нравственной назидательности.
Несравненно больший интерес имеют те слова Епифания Славинецкого, которые
написаны по злободневным, насущным проблемам. Это уже упоминавшиеся три слова к
священникам, одно к монахам, три против раскольников, и три о милосердии. Этим про-
поведям чужда отвлеченность, они полны жизни. Так, в третьем слове о милосердии он
прямо призывает создавать братства или общества милосердия, которые бы взяли на себя
организованную помощь нуждающимся.
Внешний характер изложения в проповедях Епифания Славинецкого соответствует
внутреннему характеру его мысли. Епифаний любил символизм, под внешним подразуме-
вал внутреннее, потому и речь его была насыщена метафорами.
Симеон Полоцкий.
Поток переселений из Западно-русского края привел в Москву тоже питомца Киев-
ской Академии иеромонаха Симеона (Петровского-Ситиановича), бывшего учителя ду-
ховной школы y себя на родине, в Полоцке. Симеон, проходивший Академию в годы про-
фессуры и префектуры там (1650—55 г.) Лазаря Барановича, архиепископа Черниговского
(1657—92 г.), человека культурной чеканки польской, a не московской, усвоил естествен-
но его богословское направление, пропитанное латинскими учебниками. Судьба Полоцка
во время воссоединения Малой России с Москвой колебалась. Сначала Полоцк оккупиро-
вало московское войско и посетил сам царь Алексей. Тут молодой преподаватель церков-
ной школы Симеон блеснул своим словом пред царем и подношением своих виршей. За-
тем Симеон в 1666 г. в составе Полоцкой депутации в Москве опять на царском приеме
блеснул подношением своих стихов, казавшихся, на фоне бесшкольности, чем-то не
смешным, a эффектным.
Год спустя Полоцк захватили поляки. В 1667 г. Симеон Полоцкий окончательно
переехал в Москву, где в Заиконоспасском монастыре обучал подьячих из тайного прика-
за латинскому языку. В этот же период он организует т. н. ученое братство, в которое во-
шли образованнейшие люди того времени, в т. ч. Сильвестр Медведев. В 1667 г. царь
Алексей Михайлович поручает Симеону Полоцкому воспитание своих детей Алексея и
Феодора; Полоцкий также занял или, вернее, учредил еще одну должность, — дотоле в
России неизвестную, — должность придворного поэта. Активное участие он принимает в
борьбе со старообрядцами. На Соборе 1666 г. он выступает с богословским трактатом
“Жезл правления,” где полемизирует с “челобитной” попа Никиты и попа Лазаря. По лич-
ной просьбе царя трижды ездит увещевать Аввакума.
Симеон Полоцкий призывал к расширению духовного и общего просвещения через
школы при монастырях и церквях; он также выступал за создание в Москве Высшего ду-
36
ховного учебного заведения и даже составил его учебный план (т. н. Привилегию Акаде-
мии), в который включил языки, богословие, философию, риторику и другие науки.
Одним из главных видов литературной деятельности Полоцкого была деятельность
проповедническая. Им было написано более 200 проповедей, которые составили сборники
“Вечеря душевная” (1681 г.) и “Обед душевный” (1683 г.), изданные уже после смерти их
автора. В первом помещены по несколько проповедей на дни воскресные, а во втором —
на праздники Господские, Богородичные и святых, а также, в виде прибавления, пропове-
ди по особым случаям: на погребение, против суеверий, о слушании литургии, о взыска-
нии мудрости и т.п. Общая мысль всех вообще проповедей Симеона Полоцкого, находя-
щихся в первом сборнике — это мысль о несоответствии нашей жизни с нравственным
законом и о гибельных последствиях этого разлада. Отсюда вытекает у него нравственно-
практическое направление проповедей, помещенных в “Обеде.” Например, в 1-м слове в
Неделю 30-ю по Пятидесятнице он обличает тех, которые в церкви “о куплях беседуют и
совещание о них делают, смехотворят, разглагольствуют и бесчинствуют,” касается по-
рочности жен, “уловляющих юношей вымышлением суетных риз и украшений, белилом и
червлением и приводящих мужей своих в обнищание.”
“Вечеря душевная” по преимуществу содержания исторического. Здесь, как и в
“Обеде душевном,” проповедник преследует практические цели. Говоря слово в день того
или иного святого, Симеон Полоцкий всякий раз старается связать рассказ о его жизни с
современной жизнью, сделать его возможно более актуальным и практически примени-
мым.
Одной из самых дорогих для Симеона Полоцкого была идея развития народного
просвещения, и связанного с ним воспитания, чему в “Вечере душевной” посвящено не-
сколько проповедей. В проповеди в неделю о блудном сыне проводится мысль, что воспи-
тывает детей пример, жизнь их родителей и вообще окружающая среда. Поэтому родите-
ли и воспитатели долины быть чисты во всем: “отец должен быть в дому, как солнце, мать
как луна, а чада как звезды.” Воспитывая примером собственной жизни, родители в то же
время должны учить детей: молитве, заповедям Божиим, церковному укладу жизни, а
также и практическим занятиям. В другом слове (на день св. Марфы) к примеру собствен-
ной жизни он советует прилагать еще и наказание для детей: “... снопа аще не млатиши,
ореха не разбивши, не приимиши сытости и сходости, чад же аще не биеши, не сподоби-
шися радости.” В “Слове о взыскании премудрости на день Рождества Христова” Симеон
Полоцкий побуждает соотечественников к стяжанию научной премудрости и обращается
к Алексею Михайловичу с призывом “созидать греческие, славянские и иные училища,
учеников умножить, своею милостию и вниманием взыскать благоискусных учителей и
всех поощрять на трудолюбие.” При этом Полоцкий не отвергает пользу и светской, и
мирской образованности (знание философии, риторики, грамматики), но внушает остере-
гаться вредного в ней направления. Во многих словах Полоцкий выступает против народ-
ных обычаев и суеверий: обличает их с точки зрения просвещения, и с точки зрения рели-
гиозно-нравственной, выставляет и смешную, и вредную их стороны, противоречие здра-
вому смыслу и родство с язычеством.
Стиль проповедей у Симеона Полоцкого достаточно прост, чужд вычурности. Кон-
струкции речи естественные и удобопонятные. Мысль каждого поучения высказывается
определенно, нет ни бесцельных отступлений в сторону, ни искусственных приложений.
Сухим абстракциям, особенно затруднительным для понимания на слух, Полоцкий пред-
почитает описания и рассказы, которые наглядно предоставляют мысль и сообщают про-
37
поведи художественную изобразительность. Вместе с тем иером. Симеон не был совер-
шенно свободен от влияния юго-западной схоластической гомилетики. Так, в сложных
словах, т. е. произнесенных на дни, когда совпадают два или более праздников, он совер-
шенно искусственно, путем надуманных аллегорических построений пытается находить
связь между ними. Свойственны Полоцкому и такие схоластические приемы, как толкова-
ние имени, стремление к поверхностному символизму, примеры из языческой мифологии,
использование светских источников и апокрифов. Например, в слове на день пророка Ио-
ны проповедник, объяснив значение имени “Иона” (голубица), отыскивает сходство меж-
ду свойствами голубя и дарами Св. Духа и, прилагая и то, и другое к Ионе, находит, что
пророк причастен всем семи дарам Св. Духа. Но во всяком случае проповеди иером. Си-
меона Полоцкого были замечательным явлением в свою эпоху, а многие из них в настоя-
щее время могут быть пригодны для проповедников.
Литература:
Симеон Полоцкий Обед душевный, М., 1681.
Вечеря душевная, М., 1683.
Избранные произведения, М. -Л. 1953.
Православное обозрение. 1860 г., кн. 3.
Лихачев Д. С. Развитие русской литературы Х-ХVII вв., Эпохи и стили. Л., 1973, с.
165-214.
Еремин И. П. Поэтический стиль Симеона Полоцкого, “ТОДРЛ,” М. -Л., 1948, т.
У1, С. 125-163.
Татарский И. А. Симеон Полоцкий (его жизнь и деятельность). М., 1866.
В. Попов. Симеон Полоцкий как проповедник, М., 1886,
Св. Димитрий, митрополит Ростовский (1651-1709 гг.).
Самым выдающимся русским проповедником в ХVII веке был св. Димитрий Рос-
товский. Проникнутое духом христианской любви проповедничество Ростовского святи-
теля по своим внутренним свойствам может служить образцом и руководством для вся-
кого проповедника, хотя оно и имеет еще заметные следы схоластической традиции.
Святитель Димитрий (в миру Даниил Саввич Туптало) родился в 1651 г. в местечке
Макарове под Киевом в благочестивой семье и вырос глубоко верующим христианином.
Десяти лет был отдан в Киево-Могилянскую коллегию, но не закончил полного курса, т. к.
из-за военных смут на Украине коллегия была временно закрыта. На восемнадцатом году
жизни он был пострижен в монашество с именем Димитрия в Киево-Кирилловом мона-
стыре, где продолжал углублять свое духовное образование чтением богослужебных книг
и святоотеческих творений. Последнее было для него тем доступнее, что в Коллегии он
приобрел знание латинского, еврейского, греческого и польского языков. В 1675 г. был
рукоположен в иеромонаха архиепископом Лазарем Барановичем. Тогда же он был назна-
чен официальным проповедником при черниговской кафедре и с тех пер начинается его
славная проповедническая деятельность. Одновременно св. Димитрий занялся составле-
нием Четиих-Миней и других сочинений. Слава о его трудах достигла столицы, и в 1701 г.
указом Петра I св. Димитрий был вызван в Москву и определен на место митрополита То-
больского и Сибирского, а в следующем году переведен на Ростовскую кафедру, где все-
ми силами заботился о духовном образовании паствы и епархиального духовенства, так
что даже учредил училище для приготовления священнослужителей, боролся за искорене-
38
ние раскола как устными убеждениями, так и богословскими трактатами. Но среди всех
занятий проповедь он считал главной своей обязанностью, так что не проходило ни одно-
го богослужения без проповеди. Святитель скончался 28 октября 1709 г.
Издано 120 проповедей св. Димитрия, хотя это, конечно, не все, что было им про-
изнесено с церковной кафедры. Все беседы святителя могут быть разделены на догматика
полемические историко-похвальные и нравственно-практические. Последние являются
преобладающими, что объясняется, с одной стороны, личным настроем св. Димитрия как
подвижника благочестия, а, с другой стороны, сознанием пастырского долга – привести
пасомых ко спасению, научив их богоугодной жизни. Заботясь об исправлении религиоз-
но-нравственной жизни своих пасомых, святитель Димитрий назидает их в истинах веры и
представляет идеальные образцы христианской жизни, а также указывает на уклонения
слушателей от этого христианского идеала, обличая их в тех пороках и недостатках, кото-
рые им преимущественно были свойственны. В этом отношении многие слова св. Димит-
рия могут служить яркой исторической картиной нравственного состояния не только его
ростовской паствы, но и вообще русских людей 2-й пол. ХVI-нач. ХVII веке. В поучении
на память св. великомученика Евстафия Плакиды св. Димитрий изображает Царствие Бо-
жие странствующим и ищущим себе места в мире. Оно заходит в палаты князей, бояр и
вельмож, затем в купеческие ряды, где разложены многие драгоценные товары, в приказы,
где сидят поставленные творить правду судьи, но нигде не находит себе места. Встретив-
ший Царство Небесное пророк Давид говорит ему, что оно не найдет пристанища и в про-
стом народе, ибо “все уклонились, сделались равно непотребными” (Пс. 52:4). Не находя
себе места в городе, даже в храме, Царство Небесное удаляется на село. При этом его пу-
тешествии опять изображаются чрезвычайно характерные картины жизни разного рода
людей. Вот, например, купеческий быт: “Смотрит Царство Небесное, как делается купля и
продажа; и се видит великий обман и слышит многие ложные чудеса: друг друга обманы-
вает, друг другу лжет, худое вместо лучшего продавал, друг другу клянется, божится в
неправде: не мешкая убо там, Царство Небесное прочь оттуда исходит.”
Эти картины напоминают манеру юго-западной проповеди, но являются вполне
уместными в поучениях св. Димитрия: они взяты из повседневной жизни слушателей, а не
из античной мифологии, и рисуют эту жизнь самым наглядным образом; они употреблены
не для внешнего риторического эффекта, но для лучшего разъяснения высоких понятий,
для более ясного представления истин веры и благочестия.
Внутренние свойства проповедей св. Димитрия зависели от личных свойств его
сердца и того благодатного духа, который он стяжал святостью жизни. Имея от природы
мягкое сердце, кроткий нрав, прямую и откровенную душу, св. Димитрий является таким
же и в своих проповедях; его слово всегда проникнуто глубоким чувством, дышит осо-
бенной искренностью, простотой и сердечностью. Благодаря этому, подобно слову Злато-
уста, оно всегда производит самое глубокое воздействие на слушателей и читателей.
Проповедник так беседует с народом, как кроткий друг и добрый отец со своими
детьми; чувствуется какая-то особенная, благодатная сила духа, говорит ли проповедник о
Боге и Его законе, или об отношениях к ним христианина. Говоря о Боге и Его законе, св.
Димитрий часто с любовью останавливает свой мысленный взор на лице Богочеловека
Иисуса Христа, прерывая для этого обычное течение мыслей; обращаясь затем к людям,
он тоном кроткого сожаления и глубокой скорби указывает на их грехи и беззакония, ни-
как не отделяя себя от грешника “Простите ми, о грешнии людие, от ихже числа и аз есмь
39
окаянный, простите ми, глаголю, яко всякого грешника, без покаяния жизнь свою изну-
ряющего” (Слово в Неделю 10-ю).
Но, несмотря на то, что св. Димитрий любил свое дело и свою паству, и эта любовь
подсказывала ему, какой духовной пищей нужно питать вверенное ему стадо, однако он
не мог совершенно быть свободным от схоластических традиций, привитых ему юго-
западной школой. Символизм, аллегоризм, и искусственное сближение предметов были не
чужды св. Димитрию. Есть у него проповеди, построенные на основании внешнего сход-
ства между явлениями материального и духовного мира, на основании формально-
логического закона деления целого понятия на части и на основании общих мест.
При изложении своих мыслей в проповедях св. Димитрий основывался на Св. Пи-
сании, которое толковал буквально и аллегорически, на творениях Восточных и Западных
свв. Отцов, свидетельствах античных историков и философов, эпизодах греко-римской
мифологии и сведений из естественных наук. В некоторых Проповедях можно найти пе-
реложение библейских событий на современные нравы, несколько излишний драматизм
изложения, а иногда и острое слово, обращенное к слушателям.
Таким образом, в качестве вывода сформулируем следующее: проповеди св. Ди-
митрия Ростовского испытали влияние различных гомилетических традиций, к святооте-
ческому красноречию они примыкают по содержанию и по духу, а к схоластической ри-
торике по формальному построению и внешним приемам, да и то отчасти. В вдохновлен-
ных трудах и проповедях Ростовского святителя многие поколения православных пасты-
рей и мирян черпают духовные силы для творчества и молитвы.
Литература:
Житие св. Димитрия содержится в I т. его Сочинении изд.1843 г., с. 5 и далее.
В. Нечаев, Жизнь и труды св. Димитрия Ростовского М., 1849.
М. С. Попов. Св. Димитрий Ростовский и его труды. Спб, 1909.
А. А. Титов. Проповеди Св. Димитрия, митр. Ростовского. М., 1909..
Митрополит Стефан Яворский (1658-1722 гг.).
Последним крупным представителем юго-западной схоластической традиции в ве-
ликороссийской проповеди был Стефан Яворский, в проповеднических произведениях
которого нашли отражение все основные требования схоластической школы к форме, по-
строению и развитию проповедей.
Митрополит Стефан, в миру Симеон, родился в 1656 г. в Галиции у православных
родителей, небогатых дворян. Позднее его семья переселилась в окрестности Нежина, а он
сам поступил в Киево-Могилянскую коллегию. Еще до окончания полного курса Явор-
ский для углубления образования отправился за границу, где прослушал философию и бо-
гословие в польских католических школ. Для этого он вынужден был выполнить непре-
менное требование возглавлявших эти школы иезуитов — принять (хотя бы и внешне) ка-
толичество в форме униатства. По возвращении из Польши он отрекся от униатства и
принял в Киево-Печерской обители постриг с именем Стефана. Одновременно он был на-
значен на должность “официального проповедника” в лавре и других монастырях и церк-
вах, которую исполнял “с великою пользою и услаждением слышащих.” Обладая блестя-
щим талантом и глубоким богословским образованием, Стефан вскоре составил себе ре-
путацию замечательной проповедника. В 1700 г., уже в сане игумена, он был отправлен по
церковно-административным делам в Москву, где его заметил Петр Первый, счел полез-
40
ным в делах преобразования России и в том же году определил митрополитом — Рязан-
ским и Муромским.
После смерти патриарха Адриана, Яворский был назначен местоблюстителем пат-
риаршего престола, а в 1721 г. президентом Священного Синода, какую должность и за-
нимал до кончины, наступившей в 1722 г. Однако лишь первые одиннадцать лет своего
первоиерархического служения, в которые он пользовался благосклонностью Петра I,
митр. Стефан имел реальную свободу в проповеднической и административной деятель-
ности, а после 1711 г., когда различия в понимании целей и задач преобразования жизни
русского общества между императором и митр. Стефаном выявились в полной мере, по-
следний оставался во главе церковной иерархии лишь номинально, перенося непрестанно
невзгоды, обвинения и оскорбления от своих врагов, в числе которых был и Феофан Про-
копович.
Историческая заслуга Стефана Яворского в петровскую эпоху состояла в том, что
он в своем духовном строе совмещал начала, сродные древнерусской и новоевропейской
цивилизации. Полученное на Западе образование и богословская ученость избавили его от
обскурантистского неприятия всего нового и иностранного, столь свойственного старооб-
рядцам, а уважение к преданию и авторитету Церкви дало понимание необходимости со-
хранения в изменившихся условиях традиций русской православной духовности, чего так
не хватало петровским реформаторам. Проповедь митр. Стефана была актуальна, согласо-
вывалась с жизнью общества той эпохи, отвечала на запросы современной среды и осве-
щала светом веры текущие события.
Все слова и беседы Стефана Яворского (числом более 250) можно разделить на: I)
догматические; 2) нравственные; 3) слова на разные случаи: похвальные, торжественные,
благодарственные.
В догматически словах митр. Стефан преимущественно избирал такие темы (о мо-
литве и ходатайстве за нас святых, о Священном предании, о вере и добрых делах, о таин-
ствах), которые были направлены против лютеранских идей, распространявшихся в рус-
ском общество вследствие наплыва иностранцев. При этом важно, что направляя свою
речь против учения Лютера и Кальвина и зараженных их вольномыслием своих русских
современников, проповедник стремится на только разоблачить ложь своих противников,
но и раскрыть положительное учение Православной Церкви о догматах, ими оспаривае-
мых.
Еще одну тяжелую болезнь занесла с собой в русское общество западноевропей-
ская цивилизация: во многих явился индифферентизм к религиозным вопросам и обязан-
ностям благочестия православного христианства. Против этого порока, особенно распро-
страненного между людьми высшего круга, вооружался Стефан Яворский, проповедуя о
святой Православной вере, как источнике небесной мудрости, без которой земная муд-
рость не приносит человеку никакой пользы и есть не что иное, как юродство.
Яворский обличал также испорченность нравов тогдашнего общества которая, по
его же выражению, дошла до того, что он опасается за прочность России и опасается, как
бы она не упала подобно столбу Силоамскому. Яворский с большой силой восстает про-
тив незаконных разводов, сопровождавшихся очень часто насилием со стороны мужей (в
том примером послужил сам Петр I), против роскоши, пиров и мотовства, порожденных
самим духом петровского общества, против обманов и неправды в судах. С особенной
энергией и особенно часто митр. Стефан обличает своих современник за их холодность и
невнимание к богослужению.
41
Торжественные слова Яворского произносились в связи с самыми различными об-
стоятельствами: объявлением войны, победой, открытием государственной измены и т. д.
В этих проповедях митр. Стефан говорил о привлекательных сторонах личности Петра I, о
успехах его внешней политики, о благотворности внутренних реформ, обличая только со-
временников, которые не пеняв значения реформ Петра, или порицали их, или злоупот-
ребляли ими.
Проповеди Яворского составлены в форме слов; каждая из них состоит из следую-
щих частей: темы, вступления, исследования, патетической части, заключения. Часто про-
поведи основываются не на содержании избранного предмета, а на каком-нибудь аллего-
рическом разъяснении одного слова из текста, или на каком-нибудь искусственно постав-
ленном вопросе. Так, приводя слова Спасителя: “Поминайте жену Лотову,” — проповед-
ник вопрошает: “Как же ю, Спасителю мой, поминати? Панихиду ли за ню пети? Или в
ектеньях ее поминати? Не ведаем, как ея имя.”
В своих словах Яворский часто использует как источник Св. Писание, но делает
это вполне схоластически, так что получается некая мозаическая картина, которая соот-
ветствует тому, что хочет сказать проповедник, но никак не содержанию Библейского тек-
ста. Желая, например, похвалить приморское местоположение новооснованного Петер-
бурга, Яворский приводит множество текстов Св. Писания, которые подтверждают будто
бы его мысль о превосходстве низменных мест, об особой близости к Богу водной стихии.
При этом тексты подобраны так произвольно, что проповедник без труда тем же способом
мог хвалить огонь, воздух, горы и т.п.
Самостоятельная Русская церковная про-
поведь.
8. Освобождение от латино-польского влияния.
С архиеп. Феофана Прокоповича начинается третий период в развитии русской гомиле-
тики, характеризующийся значительно большей самостоятельностью и независимостью от
схоластических влияний, чем это было раньше.
Конец ХVII и нач. ХVIII века в истории нашего Отечества неразрывно связаны с
петровскими преобразованиями. Все долговременное царствование Петра I представляет
собой непрерывный ряд реформ, касающихся внешней и внутренней жизни русского го-
сударства. Не могла остаться вне внимания этих преобразований и церковная проповедь.
Петр I видел задачу проповеди (как, впрочем, и вообще всех видов словесности) в
примирении народа со своими нововведениями, которых большинство населения не по-
нимало и на принимало, в убеждении людей, что в новых Формах общественной и част-
ной жизни нет ничего греховного, а совершаемые в ней изменения обещают великую
пользу и государству, и народу. По воле Петра I проповедники и обязаны были с церков-
ной кафедры разъяснять необходимость и важность совершаемых в государстве реформ.
Вполне понимая, что пастырское слово пользовалось у народа большим влиянием, чем все
указы и распоряжения светского правительства, Петр I нередко обращался за помощью в
своих реформах к церковному слову и нередко награждал тех его служителей (например,
42
Степана Яворского в первое время), которые сочувственно относились к его предприяти-
ям.
Таким образом, круг тем, излагаемых с церковной кафедры, расширился, а отчасти
изменился; к истинам веры и правилам христианской нравственности были прибавлены
предметы нерелигиозного характера — государственные и социальные реформы. Впро-
чем, они редко составляли главное и непосредственной содержание проповеди, но обычно
входили в нее как дополнительная часть, занимая в ней, смотря по обстоятельствам, более
или менее видное место. Но преобразование проповеди не ограничилось прибавлением
предметов нерелигиозного характера; одновременно с этим она изменилась и внутренне,
освобождаясь постепенно от схоластических оков и латинского влияния и принимая
характер самостоятельности. Начинателем такого преобразования русской церковной
проповеди в наш, ХVIII века был видный соратник Петра I архиепископ Новгородский и
Псковский Феофан.
Феофан Прокопович архиепископ Новгородский и Псковский (1661-1736 гг.).
Феофан Прокопович родился в Киеве в семье небогатых мещан и назван был при
крещении Елеазаром. Первоначальное образование получил в Киево-Могилянской колле-
гии, продолжил его и католических школах Польши (для чего подобно Стефану Яворско-
му был вынужден внешне принять униатство) и закончил в знаменитой Коллегии св. Афа-
насия в Риме. Именно здесь, в Риме, центре католического мира, занимаясь богословской
ученостью, Феофан собрал вместе с тем и драгоценнейший материал для оценки “папеж-
ского духа,” проникавшего в Россию через Польшу, и навеки сделался заклятым врагом
Рима. Около 1702 г. Феофан вернулся в Киев, был пострижен в монахи и назначен препо-
давателем Киево-Могилевской коллегии. Два раза Прокопович имел возможность высту-
пить с проповедью в присутствии Петра I (в 1706 г. и в 1709 — после Полтавы). Просто-
той, деловитостью, жизненно-практическим направлением этих выступлений он понра-
вился Петру и был сначала назначен ректором преобразованной в Академию Киевской
Духовной школы, а затем в 1716 г. вызван в Петербург. Посвященный в 1718 г. в епископа
Новгородского и Псковского он становится одним из ближайших сподвижников Петра I,
являясь не только епископом, но и фактически министром, составляя указы, манифесты и
регламенты. В период реакции на петровские преобразования (правление Анны Иоаннов-
ны) еп. Феофан как бы стушевался, уже не видно его деятельности на пользу Церкви и го-
сударства; он целиком втягивается в интриги и, защищаясь от врагов, губит их беспощад-
но, не разбирая ни звания, ни состояния. Скончался Феофан Прокопович в 1736 г.
Как проповедник, Прокопович занимает весьма важное место в истории отечест-
венной проповеди и гомилетической науки. Отвергнув все традиции юго-западной схола-
стической проповеди, он придал ей ярко выраженное общественно-практическое, пуб-
лицистическое направление, которое, с одной стороны, теоретически обосновал в своих
сочинениях (“Духовном регламенте,” “Богословских уроках” и др.), а, с другой, практиче-
ски осуществляя в собственных проповедях. Остановимся прежде на предложенной Про-
коповичем теории церковного красноречия. Она имеет две стороны: отрицательную и по-
ложительную; обе рассматривают проповедь с точки зрения содержания, характера и на-
правления, но почти ничего не говорят о внешнем, формальном построении проповеди;
обе требуют серьезности мысли и глубины содержания и отрицают проповедническую
легкость.
43
Отрицательная сторона гомилетической теории Прокоповича заключается в том,
что он опровергал два главных тогдашних заблуждения относительно проповеди: 1) что
гомилет не вправе пользоваться никакими риторическими украшениями; 2) что в пропо-
веди допустимы шутки над св. предметами. Против отрицающих изящество в церковном
слове Прокопович говорит, что, хотя цель церковного красноречия заключается “не во
внешней красивости словес, но в явлении Духа и силы Божия, однако ничто не препятст-
вует, чтобы наукою и правилами образованный голос был орудием и органом божествен-
ного возвещения, лишь бы только заявил себя скромно, благоговейно и набожно, так что-
бы проповедник считал своим только звук и оболочку слов, а силу речи приписывал Бо-
гу.” В этих границах не отвергали человеческой науки красноречия и Св. отцы, например,
св. Иоанн Златоуст, св. Григорий Богослов, а св. Григорий Нисский сам преподавал науку
красноречия. И в отеческих писаниях находится много фигур, тропов1 и др. украшений.
Положительная сторона гомилетической теории Прокоповича представляет собой
применение общих риторических правил к проповеди. Подобно классическим и Визан-
тийским риторам Прокопович делит красноречие на три рода: изъяснительное, совеща-
тельное и судебное (чего не было у киевских гомилетов) и разрешает вопрос о способах
применения текстов Св. Писания. При этом, признавая, что духовный смысл Св. Писания
бывает трех видов: аллегорический, когда ветхозаветное событие изображало собой ново-
заветное; топологический или моральный, когда текст изъясняется применительно к жиз-
ни; и аналогический, когда события Церкви воинствующей применяются к Церкви торже-
ствующей, Прокопович в отличие от католических богословов, которые находили все эти
смыслы в одном тексте, утверждает, что там, где есть один смысл, там нет и не может
быть другого. Этими правилами о изъяснении Св. Писания Прокопович восстанавливает
его истинный смысл и тем самым делает проповедь такой, какой она и должна быть, т. е.
раскрытием смысла Св. Писания, догматов веры и нравственности.
О чем и как следует проповедовать, Прокопович пишет в “Духовном Регламенте”:
“Проповедовали бы проповедники твердо, приводя доводы Св. Писания о покаянии; о ис-
правлении жития, о почитании властей, паче же о самой высочайшей власти царской, о
должностях всякого чина, истребляли бы суеверие, вкореняли бы в сердца людские страх
Божий. Словом реши: испытывали бы от Св. Писания, что есть воля Божия, святая, угод-
ная и совершенная и то говорили бы.” Еп. Феофан стремился также изменить манеру про-
изнесения проповедей. Он указывает, что проповедник должен избегать неуместных жес-
тов, кривляний и всякой аффектации. Наставления о внешних действиях проповедников,
без сомнения, основаны на личных наблюдениях Феофана над современными ему пропо-
ведниками, из которых даже лучшие страдали этими недостатками. Показав точные пра-
вила относительно содержания и развития темы, Прокопович подтвердил их собственным
примером, собственными проповедями. По содержанию проповеди еп. Феофана могут
быть разделены на две категории: одни (немногочисленные) — общехристианского, цер-
ковно-назидательного характера, другие характера общественно-политического, публици-
стического, похвальные и обличительные. В первых он хвалит Петра и его реформы, во
вторых обличает противников преобразований и вообще все то, чего Петр не любил. Раз-
деление слова на части обусловлено самим содержанием, каждая часть наполнена мате-
риалом, действительно ей принадлежащим. Проповедник не отклоняется в сторону от те-
мы, не задает курьезных вопросов не прибегает к аллегориям. Доказательства заимству-
ются преимущественно из Св. Писания, из церковной или гражданской истории, а также
1 Все эти термины описаны в курсе Русской риторики.
44
из современной жизни. Художественный элемент в словах еп. Феофана мало развит: обра-
зов, фигур немного; драматизма почти вовсе нет. Отсюда в изложении преобладала ло-
гичность и правильность в развитии мысли при внешней простоте формы.
Влияние еп. Феофана Прокоповича коснулось не только его современников, среди
которых было немало его талантливых подражателей, но и многих последующих пропо-
ведников.
Из других проповедников времени Петра I можно упомянуть епископов Симона
Кохановского и Гавриила Бужинского. Оба они вполне следовали направлению, указан-
ному Феофаном Прокоповичем. Слово в день Благовещения, произнесенное Симоном Ко-
хановским (в 1720 г.) является ярким примером пропетровской полемики. Оно осуждает
ханжество, лицемерие и наружное благочестие тех, которые, по мнению проповедника,
“от честного гражданского далекого сожительства” бегут в леса и пустыни не ради ду-
шевного спасения, возможного и в мире, а только ради того, чтобы избежать служебных
трудов. Затем проповедник ратует против раскола с его “мужицкой философией,” против
суеверия или злочастия. Гавриил Бужинский, епископ Рязанский (с 1731 г.) также был
“глашатаем дел Петровых.” Служа обер-иеромонахом во флоте и сопровождая императора
в походах, он по большей части говорил слова на события из эпохи преобразования, на-
пример, на победы при Полтаве, при Гангуте, на взятие Шлиссельбурга, на основание но-
вой столицы.
Литература:
И. Чистовяч. Феофан Прокопович и его время. Спб, 1868.
П. Морозов. Феофан Прокопович, как писатель. Спб, 1880.
Русская церковная проповедь
во второй четверти XVIII века.
После смерти Петра I, наступило смутное время для русского государства и для Право-
славной Церкви. При дворе стала усиливаться, а с воцарением Анны Иоанновны и вос-
торжествовала немецкая партия, которая делала все, чтобы уничтожить Правосла-
вие, русскую народность: под благовидным предлогом число духовенства уменьшилось,
храмы оставались без причтов, народ без всяких средств к религиозно-нравственному
воспитанию, запрещались даже книги, составленные в защиту Православной Церкви; по-
борники православия под ничтожными предлогами подвергались преследованиям, лиша-
лись своих мест и даже жизни. Например, Тверской епископ Феофилакт Лопатинский был
лишен архиерейства, наказан батогами и, наконец, посажен в крепость единственно за то,
что решился сказать слово в защиту Православия.
При таком состоянии церковных дел проповедь была практически невозможна, ибо
не всякому благодать мученичества дается, как заметил один проповедник. Лишь Феофан
Прокопович продолжал хвалить правительство, но едва ли эти похвалы были для кого-
нибудь убедительны. После переворота 1741 г., возведшего на престол дочь Петра Елиза-
вету, ситуация заметно изменилась. В правление Елизаветы мы видим ряд указов, отра-
жающих заботу правительства о Церкви, ее служителях, о монастырях, о распространении
православия среди иноверцев, на востоке России и в Сибири.
45
Среди прочего и проповедь обратила на себя особенное внимание Елизаветы. Для
произнесения проповедей в придворной церкви в столицу вызываются епископы, архи-
мандриты и священники; в великие праздники назначались для проповедничества сино-
дальные члены. В то же время епархиальным архиереям было предписано, чтобы в празд-
ничные дни в кафедральных соборах и монастырях непременно произносились пропове-
ди наиболее подготовленными представителями духовенства. Из ряда многочислен-
ных проповедников той эпохи наиболее выдающимися считаются Митрополит Новгород-
ский Димитрий Сеченов, архиеп. Новгородский Амвросий Юшкевич, архиеп. Псковский
Гедеон Криновский и архимандрит Кирилл Флоринский, ректор Московской академии.
Многие проповеди представляют собой панегирики Елизавете Петровне как за-
щитнице православия, освободительнице России, наследнице Петра и т.п.
Проповедники активно боролись с новыми религиозными понятиями, занесенными
в Россию лютеранами, особенно при Анне Иоанновне. Вот что говорит митр. Димитрий
Сеченов об этом времени: “Было то неблагополучное время, когда враги наши до того
вознесли свою главу, что дерзнули порочить догматы святой веры… Ходатаицу нашего
спасения на помощь не призывали и заступления Ее не требовали; святых угодников Бо-
жиих не почитали; иконам святым не кланялись; знамения креста святого гнушались; пре-
дания апостолов и святых отцов отвергали; добрые дела, которыми взыскивается вечная
мзда, отметали; в святые посты пожирали мясо, над поминовением усопших смеялись;
существованию геены не верили...”
Вообще во многих проповедях речь идет о недостаточности одной веры для спасе-
ния, о необходимости Таинств, о почитании и призывании святых, о молитве за умерших
и значении поминовения их. Характерен способ опровержения неправославных мнений:
им противопоставляются не только доказательства из Св. Писания и святоотеческих тво-
рений, но и собственное сознание православных слушателей, и предание церковное; в них
главным образом проповедники ищут опору для возражений еретическим воззрениям. От
лютеранских притязаний на Русскую Церковь проповедники часто переходят ко вреду,
причиненному иностранцами России вообще: религиозное усердие находило новую пищу
в патриотизме.
Придворные проповедники касались также и новых философских взглядов на
природу религии, которые вместе с иными веяниями эпохи Просвещения стали приходить
к нам из Франции. Особенное их внимание обратило на себя деистическое учение о Про-
мысле Божием в истории мира и человека, и вообще деистический взгляд на настоящую
жизнь. Эпикурейские мнения, распространявшиеся в русском обществе, давали новые ос-
нования для уклоняющихся от идеала христианской жизни. Рисуя этот идеал, проповед-
ники так же резко обличают отступления от него русских людей, как и отступления в ве-
роучении лютеран и разных вольнодумцев. В этом смысле проповеди елизаветинского
времени, и публицистические, и нравоучительные, дают богатый материал для характери-
стики нравственного состояния русского общества во второй четверти XVIII века.
Вот что говорил митр. Димитрий Сеченов в одном из своих слов: “Осмотрим же,
как любим Христа. Люблю Христа, но у меня в различных селах каменные палаты, пре-
красные покои, бани, поварни изрядно устроены; а Церкви Христова в тех же селах без
покрова погнили. Люблю Христа, однако, у меня запонки, пряжки, табакерки золотые,
чайники и рукомойники серебряные; и а в церкви Христовой свинцовые сосуды... Люблю
Христа: сам шампанские и венгерские вина вместо кваса употребляю, а в церковь ничего
не посылаю. Люблю Христа: чести искать, богатства собирать, пиршествовать, суесло-
46
вить, хвастать, веселиться, забавляться день и ночь легко, не скучно..., иные за кабаками,
за торгом, за обедами церкви не знают. Люблю ближнего: кому честь или правительство
вручит, не рассуждает, что власти от Бога учинены не на иной конец, токмо благотворить
ближним, помогать бедным, заступаться за обидимых, защищать правду; сего и не мыслит
и говорить с бедными не хочет, но яко фараон гордится, честию тешится, славой веселит-
ся, радуется, что все его почитают, кланяются, боятся... Милости ли сыскать, с ног до го-
ловы обдерут; не одежду, но и кожу готовы снять, а когда станешь больше правды искать,
то и в сибирских странах места не сыщешь.”
В другом поучении митр. Димитрий Сеченов описывает небрежение современни-
ков о душе и их заботливость о теле: “Поносим праотца нашего, что за яблоко душу про-
дал, а мы за чарку винца, за ласкательство, за малую славицу, в суде за гостинец, в торгу
за копейку, в пост святой за курочку душу нашу промениваем.”
В плане внешнего оформления проповеди этой эпохи не представляют ничего но-
вого: та же форма слов, тот же публицистический характер, то же смешение шуточного с
серьезным, фривольного, тривиального с высоким. Схоластическая теория гомилетики
дает о себе знать некоторыми частными чертами, например, приемом толкования имени
(особенно в словах Флоринского и Юшкевича), встречается часто неуместное употребле-
ние иностранных слов вместо русских или церковнославянских (например, митр. Дмит-
рия).
Сеченов называет преп. Иоанна Дамаскина “философии и богословия прехрабрым
кавалером, монашеских ликов генералом,” но уже чувствуется в проповеди иной дух: она
становится ближе к действительной жизни и имеет целью исправить религиозно-
нравственное состояние общества.
Эпоха нравственно-практической проповеди
2-ой половины XVIII в.
Во 2-ой половине ХVIII столетия (в государстве это правление Екатерины II) проповедь
окончательно входит в ряд обыкновенных явлений и становится необходимой существен-
ной частью богослужения не только в придворных церквах и кафедральных соборах, но и
в монастырях, приходских церквах, словом, повсеместно. Для нужд сельских священни-
ков, не получивших достаточного образования, Св. Синодом был издан в 1775 г. “Сборник
поучений различных авторов на весь год,” так что и они получили возможность произно-
сить с амвона слово назидания. Следует указать, что развитию русской проповеди весьма
способствовал подъем уровня высшего и среднего духовного образования, в чем немалая
заслуга принадлежит Московским Духовным школам.
Проповедь указанной эпохи как по содержанию, так и по своему внутреннему и
внешнему характеру заметно отличается от проповедничества 1-ой половины ХVIII столе-
тия. Она приобретает нравственно-практический характер, гораздо менее интересуясь
событиями политическими. Такое направление отвечало требованию времени, ибо в связи
с проникновением в Россию различных западных учений, в большинстве своем отрицав-
ших всякую веру и провозглашавших нравственную распущенность, требовалось усилить
в проповеди нравственно-практический элемент.
47
По внешней стороне проповедь стала отличаться большей простотой и безыскус-
ственностью. В целом можно сказать, что философские воззрения деистов и материали-
стов, широко распространявшиеся тогда мистицизм и квиетизм, нашли достаточно силь-
ную оппозицию в современном им проповедничестве. В противоположность отрицанию
веры в Бога, во Святую Троицу, в воплощение Сына Божия, в бессмертие, в Промысел
Божий и в другие догматы православной веры, проповедники доказывали, сколь губи-
тельно распространение в обществе совершенного неверия и раскрывали значение веры
как в частной, так и в общественной жизни..
Отвечая на ходячие воззрения о морали и социальных отношениях, проповедь 2-ой
половины ХVIII века ставит своей задачей уяснить идеал нравственности человека, по-
дорвать ложные основы эгоизма, который просвечивался в мнимо гуманных цивилизатор-
ских устремлениях светских законодателей общественного мнения, и построить прочную,
твердо обоснованную систему социальных и гражданских отношений, пробудить ревность
к самопожертвованию и бескорыстному служению целям общества и государства.
Наиболее видными проповедниками этой эпохи были св. Тихон, епископ Воронеж-
ский; митрополит Московский Платон Левшин, киевский протоиерей Иоанн Леванда (о
них см. ниже), а также архиепископ Астраханский Анастасий Братановский, архиеп. Бе-
лорусский Георгий, митр. Петербургский Гавриил.
Святитель Тихон, епископ Воронежский (1724-1783 гг.).
Св. Тихон, в миру Тимофей Соколов, родился в 1724 г. в Новгородской губернии в
семье бедного псаломщика. Первоначальное образование получил в семье, в 1738 г. по-
ступил Новгородское духовное училище, преобразованное в 1740 г. в Семинарию. Еще до
окончания курса Тимофей преподавал греческий язык в течение четырех лет, а по оконча-
нии Семинарии был назначен преподавателем риторики. В 1756 г. он был пострижен в
монашество с именем Тихона, а в следующем году, уже в сане архимандрита, занял долж-
ность ректора Тверской семинарии. В 1761 г. на 37 году жизни был хиротонисан во епи-
скопа Ладожского, а в 1763 г. переведен на Воронежскую кафедру. Застав свою воронеж-
скую паству не знакомой часто с самыми первоначальными истинами православной веры
и во многом преданной языческим обычаям и привычкам, Св. Тихон много потрудился
для дела ее духовного просвещения. С целью подготовки пастырей, достойных своего
звания, он добился открытия Семинарии, а для научения народа учредил в 1765 г. “Кате-
хизические поучения” в соборе по воскресным дням. Кроме того он писал и рассылал как
священникам, так и народу различные наставления. Проповедуя сам устно в Воронеже, он
добивался, чтобы то же делалось и в других местах его обширной епархии. Постоянные
труды по управлению паствой и строгий образ жизни подорвали и без того некрепкое здо-
ровье Воронежского Святителя. В 1767 г. он удалился на покой в Толщевский, а в 1769 г.
в Задонский монастырь. Здесь, кроме подвигов поста и молитвы, св. Тихон занимался и
составлением различных сочинений, преимущественно нравственно-практического харак-
тера. Он написал систему нравственного богословия (“О истинном христианстве,” “Со-
кровище духовное от мира собираемое”), а также краткие “нравоучительные слова” для
монастырской братии и мирян. Святитель Тихон скончался в 1783 г., а в 1861 г. был при-
числен к лику святых.
Проповеди его, с необыкновенной ясностью отражающие святость души и чистоту
жизни Св. Тихона, во всех отношениях, как по внутренним, так и по внешним своим каче-
ствам, заслуживают особенного внимания со стороны пастыря-проповедника. Из пропо-
48
ведей Св. Тихона до нас дошли очень немногие (всего 42), так как Святитель по большей
части свои проповеди не записывал и кроме того часто говорил импровизации. Впрочем, и
они дают достаточно полное представление о характере его гомилетического творчества.
По содержанию проповеди св. Тихона Воронежского относятся к разряду нравст-
венно-практических (нравоучительные и нравообличительные); будучи сам строгим ис-
полнителем требований христианского закона, он желал, чтобы и другие были таковы. В
нравоучительных проповедях Св. Тихон раскрывает своим слушателям положительное
содержание христианского учения, ставя его в связь с жизнью и заставляя слушателей са-
мих вдумываться в это учение. Так, в слове “О испытании самого себя” св. Тихон указы-
вает на главные догматы православной веры и объясняет, что только исповедующие эти
догматы могут называться истинными христианами. Затем он предлагает слушателям не-
сколько вопросов, дав ответ на которые, те смогут определить, истинные они христиане
или нет. “Имеем ли внутри себя истинное христианство, творим ли дала, сообразные вере,
распяли ли плоть свою со страстьми и похотьми?... Сия и прочая рассмотрим и осмотрим-
ся, како живем, како обращаемся, како мыслим, како говорим, како делаем, каковым серд-
цем пред Богом, все видящим, обращаемся и каковыя друг с другом обходимся, и, тако
рассмотревше, исправим себе, да не только именем, но и истиною будем христиане.”
При изложении правил христианской нравственности Св. Тихон стремится быть
как можно понятнее; для этого он прибегает к образам и сравнениям, заимствованным из
общественной жизни, спускается в сферу деятельности слушателей и ясно указывает, в
чем каждый виновен и что каждый должен делать в своем звании и состоянии. Вот, на-
пример, какая поразительная по силе воздействия картина будущего мздовоздаяния рису-
ется в слове “О страшном Суде”: “Блуднику и всякому сквернителю представятся на суде
все скверные его мечтания, слова, взоры и дела... Злобному представятся, кого и чем по-
вредил, когда и кому ядом растворенную чашу подал, кого и пред кем клеветою обессла-
вил... Лукавец и льстец увидит все свои коварные замыслы пред собою положенные, и об-
личится, когда, кого и чем обманывал и прельщал, и кому льстил языком своим. Хульнику
и ругателю представятся все хулы его, которые он на Бога, своего Создателя, и на святых
угодников Его отрыгал. Начальнику нечестивому представится нерадение его о подна-
чальных, насилия, озлобления людей, ему порученных. Пастырю нерадивому покажется
небрежение его о стаде Христовом и прочие его грехи. Судия мздоимец увидит клятвы и
лукавство, преступление и попрание правды Суда Божия... Родитель небрежливый увидит
нерадение свое о воспитании детей своих... Представятся и вам, миролюбцы и прихотлив-
цы, представятся вам банкеты ваши, оперы ваши, собачья охота ваша, и прочие забавы
ваши, яко вы отвратили сердце ваше от Бога, Которого вы исповедовали, и не к Богу и
Царствию Его, но к прелести мира желание свое обращали, и в том утешение и веселие
свои находили.” Подобные обращения к разным сословиям, званиям и состояниям можно
встретить и в других проповедях Св. Тихона. Польза такого способа назидания состоит в
том, что здесь каждый слышит, что речь относится именно к нему, а не к человеку вооб-
ще, и указывается, что именно он должен исправить в своей жизни.
Обличительные проповеди св. Тихона Воронежского представляют нам полную и
живую картину религиозно-нравственного состояния современного проповеднику воро-
нежского общества, как высшего, так и низшего. Из них особого внимания заслуживают
“Увещание жителям Воронежа об уничтожении празднества, называющегося “Ярило” и
“Слово о сырной седмице.” В Воронеже издавна перед началом Петрова Поста праздно-
вался праздник, называвшийся “Ярила.” Праздник этот, языческий по происхождению и
49
характеру, сопровождался соблазнительными играми, распутством и повальным пьянст-
вом. В 1765 г. Святитель обратился к пастве с увещанием против праздника Ярилы, в ко-
тором, обличив бесчинства праздника и его бесовскую, языческую сущность, призвал
предать его забвению: “Ах беззаконный праздник! О студное имя Ярило, мерзкое имя
Ярило, гнусное имя Ярило, слуха целомудренного недостойное имя Ярило! О когда бы и
не слыхивать имени того! Разрушьте, только и прошу, разрушьте сонмище сие; не попус-
кайте впредь быть сему беззаконному собранию. Предайте забвению праздники сии; а за
то, что благость Господа доселе беззаконными сими праздниками прогневляли, покайтесь.
И к благоутробию Его сокрушением сердца и со слезами прибегните. Он, как Отец мно-
гомилостивый, кающихся приимет вас и грехи ваши вам оставит и помилует по велицей
Своей милости.” Слово любви и обличения воронежского святителя так сильно подейст-
вовало на паству, что бесчинный праздник навсегда был оставлен в Воронеже. Такое же
действие возымело слово но пресечении бесчинств, бывавших в Сырную седмицу. Форма
проповедей Св. Тихона различна: есть слова, беседы и краткие наставления. Характер
слов, в которых предмет раскрывается с достаточной полнотой и мысли излагаются в
строгом порядке, имеют проповеди, произнесенные воронежской пастве; написанные же в
Задонске имеют форму бесед и кратких наставлений. Имея по большей части дело с наро-
дом, не получившим школьного образования, Св. Тихон говорит с ним слогом простым и
ясным, без риторических прикрас, употребляя общепонятные доказательства и образы.
Слова Святителя Тихона Воронежского могут служить назидательным и плодотворным
чтением, а также одним из лучших пособий для служителя алтаря в деле проповеди Слова
Божия, в разных случаях жизни, являясь богатейшим источником нравственно-
религиозных уроков и душеполезных наставлений.
Литература:
Н. Сергиевский. Святитель Тихон, епископ Воронежский. М., 1898.
А. Лебедев. Святитель Тихон Задонский. Спб. 1869.
Т. Д. Попов. Св. Тихон Задонский как нравоучителя Воронеж, 1914.
Протоиерей Иоанн Леванда (1734-1814 гг.).
Иоанн Леванда родился в 1734 году в Киеве в семье сапожника. В 1748 г. поступил
в Киевскую академию, где вскоре обратил на себя внимание искусством составления и
произнесения речей по разным случаям. По окончании курса священствовал на Подоле и
проявил себя как даровитейший проповедник, особенно во время постигшей Киев моро-
вой язвы (чумы 1770 г.), когда за два месяца умерло на Подоле до 6000 человек и все на-
селение впало в уныние. В это тяжкое время Леванда явился утешителем народа, то ука-
зывая причину бедствия в грехах, то внушая не бояться смерти, ибо она приводит нас к
Богу. Прот. Иоанн, не отлучаясь от паствы, ободрял, укреплял, вразумлял ее своими бесе-
дами. За великий подвиг и за свои проповеднические труды Леванда был перемещен в
Софийский кафедральный собор, где еще более усилил свою проповедническую деятель-
ность. После его смерти, в 1821 г., было издано 110 слов и речей; в настоящее время из-
вестно более 200 проповедей Леванды. (В Хрестоматии приводится единодушно призна-
ваемое лучшим в его гомилетическом наследии “Слово в Великий пяток” 1769 г.). Имя
Леванды как знаменитого проповедника пользовалось широкой известностью и при его
жизни, и по смерти. Его слова всегда отличались ясностью, простотой и были согреты ис-
кренним чувством.
50
Исследователи его наследия отмечают у него сочетание возвышенных образов и
выражений с низкими, обыденными, а также неровность в тоне. Это можно обнаружить
почти в каждой проповеди Леванды, где во вступлени, по сравнению с остальными частя-
ми слова, и красноречие ярче, и образы живее. Еще современники замечали, что успех
проповедей Леванды зависел не только от их внутренних достоинств, но и от внешних
качеств проповедника: и величественная наружность, звучный голос, сила одушевления
производили сильное непосредственное впечатление на слушателя.
Прот. И. Леванда был для своего времени всесторонне образованным человеком.
Он считал, что пастырь-проповедник должен быть на уровне века и знать не меньше, а
больше своего слушателя. В то время русское общество интересовалось идеями француз-
ских энциклопедистов и особенно сочинениями Вольтера. Леванда не проявлял нетерпе-
ния к новым идеям и не опровергал их в своих проповедях. И лишь однажды вскользь за-
метил о умершем Вольтере: “Покойник, — не тем будь помянут, — всю жизнь свою тру-
дился с большим успехом для гибели своей и других.”
Как церковный проповедник, прот. Иоанн хорошо знал не только дух, но и букву
Св. Писания и умело пользовался им. Он считал нужным не доказывать, а лишь показы-
вать, излагать христианскую истину, прибегая к самой наглядной, самой доступной для
слушателей форме изложения. Это было время, когда латино-польское направление на
Юге, хотя и ослабело, но все же еще сохранило свое воздействие на местных проповедни-
ков. Однако Леванда был в числе тех, кто, понимая недостатки этого направления, реши-
тельно преодолевал их в своей проповеднической практике.
Платон Левшин, митрополит Московский (1737-1812 гг.).
Лучшим представителем нравственного направления в проповеди был митрополит
Московский Платон (Левшин).
Митр. Платон, в миру Петр Данилов, родился в 1737 г. в селе Чашниково недалеко
от Москвы. Отцом его был причетник, восприемником — крестьянин. После домашнего
обучения он поступил в Коломенскую семинарию, а оттуда был переведен в Славяно-
греко-латинскую Академию, где принял фамилию Левшина. Кроме предметов обязатель-
ных Петр Левшин занимался и теми, которые не преподавались: историей, географией;
много читал, а некоторых классиков даже выучивал наизусть. Еще и студентом он был
назначен преподавателем пиитического класса и проповедником-катехизатором той же
Академии. Уже в то время его проповеди имели большой успех и стяжали ему имя “мос-
ковского Апостола” и “второго Златоуста.” В 1756 г. он был переведен в Троицкую семи-
нарию учителем риторики и принял монашество с именем Платона. В 1761 г. он становит-
ся ректором Семинарии, через год наместником Лавры, а в 1763 г. был определен Екате-
риной II в учители богословия к наследнику престола (Павлу I). В 1770 г. хиротонисан во
епископа Тверского, а в 1775 г. переведен в Московскую епархию. Здесь он много потру-
дился для повышения уровня преподавания и в Славяно-греко-латинской академии; зани-
мался цензурой переводной (с французского языка) литературы; активно боролся с раско-
лом и сверх того занимался проповеданием Слова Божия в воскресные и праздничные дни
и в особых случаях. В 1811 году испросил себе увольнение от епархиальных дел, а в сле-
дующем году скончался вскоре после получения известия об изгнании французов из Мо-
сквы (сказав перед смертью: и “Слава Богу, Москва свободна и я умру теперь спокойно”).
В добавление к этому очерку жизни митр. Платона необходимо сказать о том ду-
ховном качество, той главном добродетели, которая освещала всю его жизнь и проповед-
51
ническую деятельность. Это было благочестие и набожность. Митр. Платон был пропо-
ведником истинного благочестия и блюстителем чистоты веры. Смело опровергая атеизм,
философское вольнодумство и кощунство, он в равной мере восставал против суеверия и
ханжества, полагая, что “ничем столько не унижается истина веры, как примесью лжей
суеверных,” внутреннюю же свою набожность сколько возможно скрывал, веря, что “во
всех искушениях и превратностях ничто столь человека не может утешить, как простое и
чистосердечное упражнение в благочестии.” Памятником церковного красноречия митр.
Платона служат 16 томов его сочинений, содержащие до 700 проповедей. По предмету и
характеру изложения их можно разделить на: 1) катехизические (35); 2) поучительные
(603) и 3) приветственные и надгробные речи (52). Катехизические поучения митр. Плато-
на относятся к раннему периоду его деятельности, когда он был преподавателем в Славя-
но-греко-латинской Академии (1757-1758гг.). Каждое из них разделено на две части: изъ-
яснение Символа веры и нравоучение. Раскрывая для слушателей всю полноту догматиче-
ского учения Православной Церкви, положительное учение веры, которого должен при-
держиваться всякий православный христианин, проповедник одновременно опровергает
те ложные взгляды, которые существовали относительно того или другого положения
христианского вероучения и особенно распространялись в русском обществе под влияни-
ем западноевропейского просвещения ХVIII века.
Предметом для своих поучительных слов митр. Платон избирает преимущественно
нравственные истины. Излагая обязанности человека по отношению к Богу, к Церкви и к
ближним, он, как и в катехизических поучениях, опровергает ложные мнения деистов, на-
туралистов и материалистов. Началам деистов он противопоставляет истины Богооткро-
венной религии, неправильно понимаемым натуралистами законам природы — пути Про-
мысла Божия, нравственному эгоизму тогдашних материалистов — христианское самоот-
вержение. Главные основания для опровержения неправомыслящих и для утверждения
православных в истинах веры и христианской нравственности митр. Платон заимствует из
Св. Писания, но для большего их уяснения почти всегда прибегает и к доводам разума, и к
чувствам сердца, и к внутреннему закону совести. Последнего рода объяснения были тем
более необходимы, что противники христианского Откровения не признавали для себя
другого авторитета, кроме указаний разума и потребностей естества. Что же до положи-
тельного аспекта, то основу для личного и общественного благополучия митр. Платон по-
лагает единственно в вере в Бога и в добрых делах, не придавая почти никакого значения
изобретениям человеческого ума, не просвещенного светом христианской религии, не ве-
рующего в духовный мир и следующего одним законам падшей человеческой природы.
Действительно, когда неверие в Западной Европе довело атеистически настроенных дея-
телей Просвещения до открытого восстания против добродетелей, предписанных Словом
Божиим, когда во имя равенства, братства и свободы, под предлогом восстановления прав
человечества, во Франции пролились потоки крови, — тогда проповеднику необходимо
было, прежде всего, раскрывать высоту нравственного учения Христова, вникать в жизнь
человеческую и ее разнообразные отношения, согревать светом добра неверующее сердце
и таким образом заградить путь лжеучениям. Самым действенным средством для уничто-
жения в России “иноплеменного” зла, разрушавшего основы нравственности и колебав-
шего православную веру, митрополит Платон считал нравственное воспитание, которое в
Слове в 4-ую неделю Поста он советует начинать с младенчества посредством добрых
примеров со стороны родителей и окружающего общества. Здесь же показывается, что
истинное просвещение состоит в познании Бога и человека, общества и его взаимосвязей,
52
истинной славы, честности и путей к ним. Решение подобных, занимавших русское обще-
ство вопросов с церковной кафедры, на основании Св. Писания, делало проповедь акту-
альной и придавало ей практическое значение.
В приветственных речах, как пишет один из исследователей проповедничества
митр. Платона, “он был высоким без пышности и трогательным без притворства.” (П. За-
ведеев, Цит. соч., с. 155). Лучшей из них считается “речь по совершении коронования
Александра I.” Среди надгробных речей несомненно первенствует речь, сказанная после
панихиды у гробницы Петра I в Петропавловском соборе Петербурга в день празднования
Чесменской победы. Перечислив подвиги и труды Петра I, митр. Платон вдруг сошел с
амвона и направился к гробу, а затем, коснувшись его, воскликнул: “Восстань теперь, ве-
ликий монарх, отечества нашего отец! Восстань и воззри на победное изобретение твое:
оно не истлело от времени и слава его не помрачилась. Восстань и насладись плодами
трудов твоих. Флот, тобою устроенный, уже не на море Черном, не на океане Северном.
Но где?... Слыши! Мы тебе, как живому вещаем; слыши, флот твой в архипелаге близ бе-
регов асийских оттоманский флот до конца истребил. Российские высокопарные орлы,
торжествуя, именем твоим весь восток наполняют и стремятся предстать пред стены ви-
зантийские.” Столь внезапный переход речи, столь смелое и необыкновенное ораторское
движение поразило слушателей изумлением и даже невольным страхом. Стоявший вблизи
гробницы правнук Петра I-ого Павел испугался, как он сам впоследствии рассказывал
митр. Платону, что “прадедушка встанет.” Оформлены проповеди митр. Платона в виде
слов: каждое из них имеет приступ, в конце которого ясно и кратко выражается тема про-
поведи и делается обращение к Богу о помощи, а к слушателям о внимании. В исследова-
нии последовательно рассматриваются главные стороны предмета; свои мысли проповед-
ник подтверждает и цитатами Св. Писания и свидельствами из общей и русской истории,
и доводами здравого смысла; иногда пользуется авторитетом Св. Отцов то с указанием, то
без указания их имен. В кратком заключении по большей части содержится молитвенное
обращение к Богу о помощи или к слушателям об утверждении себя в добродетели.
Относительно стиля слов митр. Платона нужно заметить, что в первых томах по-
учений видно некоторое желание блеснуть риторическим мастерством, а в последних бо-
лее христианской простоты и духовной убедительности, которой он сам был проникнут и
которую хотел передать другим. Сам митр. Платон смотрел на “витийственный и испещ-
ренный слог” как на неприличный для церковной кафедры. “Проповедник должен беседо-
вать с людьми различного состояния и понятия, а потому необходимость требует, дабы
духовная беседа была всякому удобопонятна.” Особенно неуместным он находил суетное
и напыщенное красноречие (как признак тщеславия). “Витийство полезно, чтобы истину,
всеми признаваемую, в краснейшем и лестнейшем представить виде, но где надобно
оную, ложью пожираемую, защитить и доказать, там оно не только есть излишне, но и
вредно; излишне: ибо правды лицо само по себе прекрасно; вредно: ибо дает подозрение,
что защитник побеждает не тем, что истина на его стороне... но тоном слов своих и чаро-
действом красноречия.”
При составлении своих проповедей митр. Платон пользовался проповедническими
произведениями не только русской, но и иностранной литературы. Из русских духовных
ораторов он подражал чаще других Феофану Прокоповичу и Гедеону Криновскому. Но
главным пособием для него служили творения Златоуста, дух которого он старался вопло-
тить в своих многочисленных словах, чтобы они были и доступны для понимания и убе-
дительны для сердца всех слушателей.
53
Литература:
Платоник В. В. Об изучении жизни и трудов и чествовании памяти Платона, ми-
трополита Московского. Спб., 191
Розанов Н. П. Московский митрополит Платон (1737-1812). Спб., 1913.
Снегирев И. М. Жизнь Московского митрополита Платона, М., 1880.
9. Русская проповедь в первой половине XIX в.
Проповедники нравственно-практического направления 2-ой половины ХVIII в. много и
небезуспешно потрудились для искоренения начал неверия в нашем отечестве, однако
преуспели в основном там, где идеи Запада успели стать одним только увлечением быто-
вым поветрием, а не были сознательно усвоены разумом.
В ХIХ-же веке, проповедуя перед людьми, воспитанными на принципах европей-
ского рационализма (а таковых было очень много в образованном обществе), пастыри не
могли ограничиться одними добрыми советами и наставлениями, пусть и проникнутыми
горячим религиозным чувством, изложением одного нравственного христианского учения
и указанием на его превосходство над естественной нравственностью. Такими разъясне-
ниями умилялось сердце, но уже не удовлетворялся ум, который взыскивал понимания
основы, сущности того, что так привлекательно рисуется проповедником. Стало быть,
теоретическому убеждению, основанному на ложных философских принципах, необхо-
димо было противопоставить другой, богословский принцип, основанный на истине —
опровергнуть философское неверие путем строго логического разоблачения его несостоя-
тельности. Среди проповедников этой эпохи самое видное место занимают два выдаю-
щихся иерарха: митрополит Московский Филарет Дроздов и архиеп. Херсонский Инно-
кентий Борисов.
Если в творчестве первого русская проповедь окончательно освободилась от схола-
стики и иностранного влияния и достигла зрелости и самостоятельности, то второй, пре-
имущественно перед всеми другими проповедниками, заставил современное ему и рус-
ское общество полюбить церковную проповедь и шире всех распространил ее влияние на
общество.
Особый тип представляла собой проповедь для простого народа, о ведущем пред-
ставителе которой — протоиерее Родионе Путятине — также пойдет ниже речь.
Филарет Дроздов, митрополит Московский (1782-1867 гг.)
“Я пишу по человечески, а Филарет по-ангельски” (Митр. Платон Левшин).
Святитель Московский Филарет Дроздов был виднейшим иерархом, крупнейшим и безу-
пречным в своей ортодоксальности богословом, самым выдающимся и глубоким пропо-
ведником Русской Церкви прошлого столетия. Его “Слова и речи” остаются нестареющи-
ми шедеврами церковной проповеди и по форме, и содержанию. Многие из них представ-
ляют собой проникнутые подлинным святоотеческим духом образцы богословского умо-
зрения, богомыслия и созерцания. По мнению о. Георгия Флоровского, эти “Слова и речи”
— единственное нестареющее и ценное наследие их автора.”
54
Будущий Святитель московский родился в 1762 г. в г. Коломне в семье диакона
Михаила Дроздова и был назван при крещении Василием. В 1791 г., девяти лет от роду,
после домашнего воспитания он был отдан в Коломенскую семинарию, а по ее упраздне-
нии в 1799 г. поступил в Троицко-Лаврскую семинарию, где своими способностями обра-
тил на себя внимание митр. Платона. По окончании в 1803 г. курса был назначен препода-
вателем греческого и еврейского языков. Для переводов с греческого он избрал творения
святых Григория Богослова и Иоанна Златоуста, но более сконцентрировал усилия на пер-
вом. Глубина мыслей в исследовании учения о Пресвятой Троице и строго определённый,
точный в формулировках и терминах богословский язык Св. Григория оказали сильное
воздействие на юного богослова и способствовали формированию из него такого же глу-
бокого догматиста, каким был его образец. Кроме того, глубина созерцания, спокойствие
духа и даже самый язык творений Св. Григория Богослова ни мало повлияли на склад и
мыслей и образ их выражения у митр. Филарета. Это наиболее заметно в догматических
словах, особенно первых лет проповеднического служения (см., например, “Слово на Ро-
ждество Христово” 1825 г., ч. II, 422), хотя признаки этого влияния есть и в нравственных
словах.
С 1806 г. Василий Михайлович Дроздов делается известным и как проповедник.
Первое слово было им произнесено 12 января, на день освобождения обители преп. Сер-
гия от нашествия поляков и литовцев в 1612 г. Проповедь эта по распоряжению митр.
Платона была напечатана, а автор ее был определён проповедником при Лавре, причем
вскоре митр. Платон открыто признал его превосходство пред собою.
16 ноября 1808 г. Василий Дроздов был пострижен в монашество с именем Фила-
рета, а 21 ноября посвящен в иеродиакона. В конце того же года Филарет был вызван в
Петербург и назначен инспектором Петербургской семинарии, а затем (1812 г.) ректором
Петербургской Духовной академии.
Своей проповедью при погребении М. И. Кутузова (1813 г.) Филарет, тогда уже ар-
химандрит, обратил на себя внимание высшего столичного общества и как проповедник.
В следующем году он был приглашен для служения и проповеди в дворцовую церковь, но
своей проповедью “О любви к миру,” в которой нелицеприятно обличил суетность при-
дворной жизни, навсегда закрыл себе доступ ко дворцу. В 1817 году Филарет был посвя-
щен во епископа Ревельского, викария С.-Петербургской епархии, с оставлением в звании
ректора Академии. Через два года он получил самостоятельную Тверскую кафедру, звание
архиепископа и члена Св. Синода.
Наконец, в 1821 г. он был перемещен на кафедру первопрестольной Москвы, где,
возведенный в 1825 г. в сан митрополита, оставался до самой смерти в 1867 году. Ученая,
учебная, административная и общественная деятельность митр. Филарета так широка и
замечательна, что не только церковная, но и гражданская история России XIX века будет
неполна без должного упоминания его имени. Он обращал неусыпное внимание на со-
стояние духовенства, пристально опекал Духовную Академию, занимался вместе с други-
ми учеными богословами переводом Св. Писания на русский язык, составил катехизис,
положил начало водворению мира и единения московских старообрядцев с Православной
Церковью и при всем том неустанно проповедовал. На этой последней стороне деятельно-
сти Московского Святителя мы преимущественно и остановимся.
55
Митрополит Филарет как проповедник.
В проповедничестве митрополита Филарета русская проповедь достигла своей зре-
лости и самостоятельности, наиболее полно отразив самобытно-русские начала и религи-
озно-православное самосознание.
Он начал с того, на чем остановилась и замерла схоластическая проповедь. Эта по-
следняя, выродившись в отвлеченное, сухое, рассудочное богословствование, показала,
что стоит человеческий рассудок, когда он лишен благодатной силы, внутренней духов-
ной созерцательности и подлинного служения Церкви и Богу. Никто из отечественных
проповедников так авторитетно и с такой силой не возвысил разум, не восстановил права
его в сфере богословия и проповедничества, как митрополит Филарет. Он изнутри пре-
одолел схоластику, одухотворив, насытив богооткровенным содержанием работу ума,
подняв ее в сферу самых возвышенных размышлений и глубоких созерцаний. Сам митр.
Филарет и исследователи его гомилетического наследия называли его проповеди “созер-
цаниями,” “рассуждениями,” “исследованиями,” “размышлениями.”
Но никто не мог сказать, что она тем самым есть проповедь схоластическая. Как
религиозный мыслитель, святитель хорошо знал силу мысли и ее границы. Как глубоко
верующий человек, он ощущал в себе зиждительную силу веры и знал безграничные воз-
можности ее проявлений в религиозной жизни.
Одна сила у митрополита Филарета поддерживала, дополняла и укрепляла другую:
глубина веры и смирения питала высоту и проницательность мысли. Сила мысли давала
вере разумные, логические ясные и совершенные формы внешнего выражения. Счастли-
вое сочетание этих двух уравновешивающих друг друга сил и развило у митрополита ту
силу духа, которая сделала возможным явление в мир XIX века нового “учителя Церкви,”
“благоглаголивого Московского Златоуста.”
Мы призваны говорить о проповедничестве этого Златоуста, но говорить о нем —
значит одновременно раскрывать и его богословие, заключенное в проповедях и опреде-
лявшее их содержание.
Проповеди митрополита Филарета, а их у него насчитывается до 500, — это под-
линная биография внутренней жизни его духа. Все внешние факты из его личной, церков-
ной и общественной жизни, отражаясь в его проповеди, являлись лишь поводом для рас-
крытия его духа в направлении соответствующему и проповедям, и созерцаниям его бого-
словствующего разума.
Если у митрополита Платона слушатель был на первом плане, и к нему направля-
лось все внимание его благочестивой настроенности, то у митрополита Филарета на пер-
вом плане было движение внутренней веры и связанной с ней религиозной мысли. В его
проповедях мы слабо представляем слушателя, которому они предназначались, зато очень
чувствуем творца, которым они создавались. С этим связано преобладание в них размыш-
ляющего “рассуждения” и наличие оттенка того интеллектуального наставничества, учи-
тельства, даже аристократизма, который так дает о себе знать в его проповедях.
Но этим же объясняется глубокая действенность его проповеди на всякого слуша-
теля или читателя. Слушая или читая эту проповедь, всякий приходил и приходит к пони-
манию предмета своей веры в его существе, т. е. в его внутреннем смысле и значении для
жизни человека. Это понимание сразу же переходит в восприятие важности раскрываемых
проповедником истин. Восприятие же это, концентрируясь в чувстве, создаёт живое, ус-
тойчивое и действенное впечатление от прослушанной или прочитанной проповеди.
56
Но все ли, однако, проповеди митрополита Филарета равноценны по силе заклю-
ченных в них религиозных тем или идей? Чем объяснить, что одним читателям нравятся
одни проповеди, другим — другие? Это объясняется тем, что каждый читатель в каждой
проповеди больше видит и усваивает то, на что открыты у него самого внутренние очи.
То же происходит и с проповедником. Не все религиозные идеи (темы) ему одина-
ково близки и дороги. Одними он живет и дышит в большей степени, а другими — в
меньшей степени. Увлеченный сам близкой его духу идеей, он может захватить, увлечь
ею и своего слушателя. У многих проповедников были и есть такие излюбленные темы и
идеи. Они часто возвращаются к ним и даже тогда, когда говорят на другие темы. Такие
идеи были и у митрополита Филарета.
Переходя к анализу его проповедей, мы коснемся лишь некоторых из этих идей.
Общественно-политических тем он сознательно избегал, полагая, что для “проповедников
безопаснее и надежнее работать на своем поле — говорить о вере и нравственности...,
чтобы не сойти с дороги и не оступиться в яму на политической дороге.” О вере и нравст-
венности и вытекающих из них положениях и говорят проповеди Московского святителя.
Укажем некоторые из этих положений на основе разбора его поучений, и прежде всего
остановимся на идее истины.
1). О б и с т и н е . Искони истина привлекла к себе внимание человека. От того или
иного решения вопроса об истине и зависит весь ход жизни человеческой. Когда кончают-
ся поиски истины, кончается разумная жизнь человека. Трагедия современных поисков
истины заключается в том, что истину стали представлять себе бесконечно дробной, мно-
голикой. А между тем истина едина, монистична. Понять единство истины, удовлетво-
ряющей все запросы человеческого духа, — значит встать на путь правильного разреше-
ния вопроса и об истине, и о жизни. С признания единства истины и должны начинаться
ее поиски во всех сферах человеческой жизни и деятельности. Наиболее полное, всеобъ-
емлющее разрешение вопросов о единой истине дает богооткровенная христианская
религия, она и самую единую истину считает Богом, отождествляет с Ним: “Я есть путь,
истина и жизнь.” Эта истина содержит в себе и жизнь и путь ее, т. е. самое течение, раз-
витие и направление ее.
Митрополит Филарет в слове в день столетия Московского университета доказыва-
ет самое бытие истины и единство ее во всех сторонах умственной деятельности человека.
Проповедник не отрицает научной истины, но говорит лишь, что она должна быть вос-
полнена истиной богооткровенной, чтобы стать полной и единой. Он рассуждает так:
“Я исследователь звезд, планет и их законов. Чего от меня потребует здесь истина
Божия? — Потщусь возвысить также искусно проницательность твоего духа, чтобы ты
мог ясно слышать и возвестить, как небеса поведают славу Божию.” В заключения пропо-
ведник говорит:
“Распространяй не поверхностное образование, но просвещение, проникающее от
ума до сердца; и да будет плодом знания добродетель и истинное благо — частное и об-
щее. Подвизайся образовать подвижность истины и правды, веры и верности... чтобы, ес-
ли нужно, то и умереть за них. Ибо истина, когда за нее умирают, бывает особенно живо-
творна.” Говорить об истине — значит, в конечном счете, говорить о Боге. Говорить о Бо-
ге — значит говорить об истине. Такова идея, заключенная в самом слове и с т и н а .
2). О в е р е . Мало сказать, что “вера есть уверенность в невидимом.” Этой уве-
ренностью надо жить, чтобы ощущать ее как факт внутренней жизни.
57
Но откуда взять эту уверенность, если вся наша вера — это “только трость, колеб-
лемая ветром.” Чтобы быть устойчивой, реальной силой, она должна соединиться с верой
других и в этом найти для себя дополнительную силу. Русские богатыри, по былинным
сказаниям, чтобы набраться сил, припадали к матери-земле. Верующие люди, чтобы на-
браться силы веры, должны припадать к вере отцов. Каких отцов и только ли отцов? И
разрешается ли этим вся тайна нашей веры? На эти вопросы митрополит Филарет отвеча-
ет в “Слове в неделю 24-ю,” на текст: “И сказал Иисус: кто прикоснулся ко Мне?” (Лк.
8:45).
По указанию проповедника, мы должны: “проникнуться верой Авеля, приносящего
множайшую жертву Богу; стать проникнутыми верой Авраама, который принес Богу еди-
нородного сына. Авраам готов через кровь сына и даль времен коснуться ризы Спасителя
силою своей веры в грядущее, как в настоящее. Должны проникнуться верой пророков,
которые глазами своей веры смотрели на предрекаемые ими будущие события, как на-
стоящие. Должны воспринять в себя всепобеждающую веру апостольскую, веру мучени-
ков, победившую терпением целый мир их гонителей.” Наша вера, таким образом, должна
укрепиться верой отцов, напитаться ей и быть, по удачному выражению митрополита Фи-
ларета, “вселенской верой.” В этом и заключается одна из тайн нашей веры.
Но мог ли человек придумать такую веру? Без помощи Божией здесь, как и везде,
мы не можем творить ничего. Вот почему “Сам Небесный Учитель называет нашу веру
Божиею.” Так раскрывается вторая тайна нашей веры.
Постигая все эти тайны веры всего лишь умозрительно, мы далеко не все еще по-
стигаем. Это постижение тайн веры будет расти по мере роста в нас самой веры. Поэтому
будем взывать ко Господу: “умножь в нас веру” (Лк. 17:5). Вера усиливается молитвой.
Молитвенная связь с Богом особенно сильна в Церкви, где соучаствует в нашей молитве
весь духовный мир, вся “вселенная,” т. е. небесная и земная Церковь. И где Господь со-
прикасается с нами не только краем ризы Своего благоволения но и всем Своим Сущест-
вом — в тайне Св. Причащения. Такова третья и основная тайна нашей веры, по учению
митрополита Филарета. Все эти тайны есть вместе и руководящие, движущие идеи нашей
веры.
3). О б е з м о л в и и и м о л ч а н и и . Особенно близка была сердцу митрополита
Филарета добродетель безмолвия и молчания. После молитвы и чтения Слова Божия он
больше всего черпал силы именно в этой добродетели. Как и митрополит Платон, он
очень ценил и любил Лавру и Гефсиманию (скит) за то, что там, вблизи раки Преподобно-
го, учился черпать силы в безмолвии и молчании.
В Гефсиманском скиту, в слове от 28 сентября 1844 г. он говорил: “Кто не упразд-
няет себя, хотя однажды в день, хотя на непродолжительное время, от всякого внешнего
земного занятия, попечения, пристрастия и не введет своей души в благоговейное безмол-
вие пред Богом, тот еще не познал пути мира для души своей.”
Зная силу безмолвия и молчания, он мог постичь значение молчания Пресвятой Бо-
городицы, не возглашавшей никому, даже Иосифу, о тайне зачатия Богомладенца. Одна из
лучших, проникновеннейших проповедей его и посвящена этому молчанию Пресвятой
Богородицы. Здесь (“Слово в день Благовещения Пресвятой Богородицы”) он говорит:
“Вслушаемся в молчание Мариино и поучимся от Нее бережно употреблять сокро-
вище слова... Что значит сей подвиг молчания? То, что Мариам есть совершенный Сосуд
Благодати... хранящий таинство веры в чистой совести... и сим молчанием совершающий
непрестанную, великую жертву Богу Слову.”
58
В нравственном приложении он говорит: “Познай, христианская душа, и возлюби
духовное молчание... И слово свое заключи в горнило благоговейного молчания и тайную
внутреннюю молитву, и оно сделается причастным силы Слова Божия.”
4). Заключим разбор проповедей митрополита Филарета проповедью, посвя-
щенной преподобному Сергию. В ней содержится своя идея и своя тайна — тайна благо-
датного общения с Преподобным Сергием.
“Кто покажет мне малый деревянный храм, на котором в первый раз изречено здесь
имя Пресвятой Троицы? Вошел бы в него на всенощное бдение, когда в нем с треском и
дымом горячая лучина светят чтению, но сердца молящихся горят тише и ясней свещи, и
пламень их достигает до неба, и ангелы их восходят и нисходят в пламени их жертвы ду-
ховной. Отворите мне дверь тесной келии, чтобы мог вздохнуть ее воздухом, который
трепетал от гласа молитв и воздыханий преподобного Сергия, который орошался дождем
слов его, в котором впечатлено столько глаголов духовных, пророчественных, чудодейст-
венных. Дайте мне облобызать прах её сеней, который истёрт ногами святых, через кото-
рый однажды преступили стопы Царицы Небесной.”
Кто может спокойно читать это слово?! У кого не поднимет оно со дна души уми-
ления, сорастворенного благоговением перед святыней Преподобного, вдруг перед нами
ожившего в обстановке молитвенного подвига того времени. Как трогательно это движе-
ние души проповедника приобщиться к святыне храма и келий, столь художественно ярко
воспроизведенных проповедником в своем благочестивом созерцании.
Искусство и аскеза, благочестие и любовь, прозорливость и мудрость соединились
здесь, чтобы дать нам почувствовать величие когда-то творившегося здесь подвига и вы-
соту души самого художника, воспроизведшего для нас это величие. Когда-то митрополит
Платон использовал ветхую ризу преподобного Сергия в своем выступлении перед Пав-
лом I. Его преемник благочестием сердца и движением души художника показал нам тот
храм, в котором эта риза облекала Преподобного.
Эту ризу митрополит Платон благоговейно держал на своих плечах, ощупывал
своими пальцами, лобызал своими устами. Митрополит Филарет, описывая храм и келью
Преподобного, ушел в них своим духовным созерцанием и пережил отдалённое прошлое,
как зримое и ощущаемое настоящее.
Речь митрополита Филарета
о Духовной Мудрости или Духовном Просвещении.
(в обществе любителей духовного просвещения).
“Вспомним некоторые черты, которыми духовное просвещение или, что то же, ду-
ховную мудрость изображает апостольское слово: “Но мудрость, сходящая свыше, во-
первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива” (Иак. 3:17).
Итак, трудящиеся на пользу истинного просвещения должны иметь в виду истин-
ную мудрость, дабы произволение труда их не оказалось обезображенным, и дабы вместо
истинной мудрости не явилось у них ложное мудрование. Мудрость христианская должна
быть чиста, — чиста по ее источнику, по ее побуждениям и цели. Ее чистый источник есть
Его слово, заключенное в Священных Писаниях, уясненное церковными определениями,
учением и духовным опытом богомудрых мужей. Ее чистая цель также есть Бог, Его по-
знание в Христе и Ему богоугождение. Деятельно нужно охранять чистоту от разума не
имеющего смирения, который сам хочет быть источником истины, который не знает для
себя предела пред бесконечным и непостижимым и, считая старой вечную истину, гоняет-
59
ся за новой..., следуя моде и духу времени... Мудрость христианская мирна, и подвизаю-
щийся для нее должен быть мирен. Он должен быть мирен в себе, не взволнован страстя-
ми. Только в тихой, а не волнуемой воде отражается образ солнца. Только в тихой, не
волнуемой страстями душе может отразиться вышний свет духовной истины. Мудрость
христианская кротка. О сем качестве, кажется, особенно нужно в настоящее время напом-
нить имеющим притязание на просвещение или на служение просвещению. Духу порица-
ния не свойственно щадить ни лиц, ни званий, ни учреждений, ни властей, ни законов. А
что может произойти, если все преисполнятся этого духа порицания? Естественно, что
произойдет уменьшение ко всему и ко всем уважения, доверия, надежды.
Не забудьте слов Премудрого: “Кроткий муж сердцу врач”(Притч. 14:30). И, на-
против, жесткое слово не врачует, а прилагает к болезни болезнь. Мудрость христианская
благопокорлива. Она проповедует и дарует свободу, но вместе с тем учит “повиноваться
всякому начальству Господа ради”(1 Петр. 2:13). Нынешнее мудрование много разгла-
гольствует о свободе, но нередко забывает о повиновении Господа ради, и производит не-
покорливость. Ревнители истинного просвещения должны подымать дух народа из раб-
ской низости и духовного оцепенения к свободному раскрытию его способностей и сил,
но в то же время, утверждать его в повиновении законам и властям, от Бога поставлен-
ным, и охранять от своеволия, которое есть искажение свободы... Вот всё, то хотел сооб-
щить вам, друзья духовной мудрости.”
Краткое заключение о митрополите Филарете.
Очевидцы последних лет жизни митрополита Филарета сообщают: “Нам приходи-
лось не раз бывать свидетелями потрясающего действия его произношения: звук его голо-
са едва внятно доносился до лиц. Смысл ловился напряжением всех чувств, блестящие,
необыкновенно подвижные глаза как бы дополняли то, в чем отказывал ему голос, эту
тихую речь... Эта речь под высокими сводами храма, как бы откровение свыше, всегда
производила необычайно глубокое впечатление.”
При слушании его проповеди люди напрягали все свои чувства. Слов проповедника
не разбирали, а улавливали лишь звук его голоса и ощущали на себе взор его подвижных
глаз. И этого было достаточно, чтобы напитать свой дух духом великого старца. Такова
сила духоносной проповеди. В ней дух проповедника непосредственно действует на дух
слушателя. Для простого народа у него находились свои слова, простые и доходчивые…
При посещении Вереи в 1824 г. он говорил: ”.. Желаю в простоте истины возвес-
тить вам слово Божие к назиданию.” И далее, — как говорит проф. Н. Корсунский, —
действительно “весьма просто изложил учение христианской веры о Боге.”
В каждой из своих проповедей он был оригинален, всегда говорил нечто новое, до-
селе им не сказанное. Он твердо держался правила, что у слушателя прежде всего следует
побуждать разум, способность размышления над тем, что он слушает. И тогда сам разум
пробудит у слушателя сердечное чувство. Не от сердца к уму, а от ума к сердцу — таков
путь не только для слушателя, но и для самого проповедника.
“Убеждение ума проповеднике, — говорит святитель, — само собой перерождается
в нем в живое чувство сердца, по той мере, как свет от Солнца Правды умножается в уме,
согревается и воспламеняется сердце.” “Митрополита Филарета не столько заботило со-
гласование своего слова с текущими потребностями и запросами паствы, сколько желание
дать ей “единое на потребу,” в свете которого само собой разрешалось и все, что нужно на
потребу текущего дня.”
60
И обычно выходило так, что, излагая это “единое на потребу,” он излагал подлинно
православное, подлинно ортодоксальное учение. И выходило, что никто из отечественных
проповедников так не был близок к пониманию христианского учения о нашем спасении,
никто так предельно точно не излагал его, никто так не авторитетен в вопросах веры, как
именно он — признанный учитель православной веры Церкви. Если суммировать то не-
многое, что изложено нами о митрополите Филарете и оценить это в свете самых высоких
требований, предъявляемых к проповеди, то нельзя не согласиться с поэтом его времени,
сказавшем о нем: “Златословесный пастырь проповедник благоглаголивый Московский
Златоуст.”
Литература.
Корсунский И. Святитель Филарет, митрополит Московский, Харьков, 1894.
Филарет, митрополит Московский. Юбилейный сборник. Сергиев Посад, 1918. За-
озерский Н. А.
Филарет Московский как служитель слова. Б. В., 1907, № II.
Иннокентий (Борисов), архиепископ Херсонский (1800-1857).
Знаменитый проповедник родился в семье священника Орловской епархии Алексия
Борисова. Высшее духовное образование получил в Киевской академии, которую закон-
чил в 1823. Глубокие и всесторонние познания в самых различных областях он приобрел
путем самостоятельного чтения и изучения богословских и светских наук. Служение его
проходило в Петербургской духовной семинарии, затем в Александро-Невском духовном
училище, где принял монашество и, наконец, в Петербургской академии в должности ин-
спектора и профессора богословских наук.
С 1830 по 1839 гг. архим. Иннокентий являлся ректором Киевской духовной акаде-
мии, где пользовался авторитетом выдающегося профессора-богослова, обаятельного на-
ставника и знаменитого проповедника. Время его пребывания в Киевской академии счита-
ется временем её расцвета.
В 1836 г. архим. Иннокентий посвящается в сан епископа Чигиринского, викария
Киевской митрополии с сохранением ректорства в Киевской академии. В 1841 г. он назна-
чается на кафедру в Вологду. Отсюда переводится в Харьковскую, а затем на Херсонскую
кафедру. Здесь в сане архиепископа он скончался в 1857 году.
Во время Севастопольской обороны архиеп. Иннокентий проявил высокое мужест-
во патриота и самоотвержение пастыря, поучая и утешая паству во время бомбардировки
Одессы, а затем и на местах сражения в лагерной церкви города Севастополя. После архи-
епископа Иннокентия осталось 10 томов сочинений. Содержание их составляют, главным
образом, проповеди, (число которых свыше 500). Из его богословских трудов заслужива-
ют внимания прежде всего: “Жизнь апостола Павла” и “Последние дни земной жизни
Господа нашего Иисуса Христа.”
Проповедничество архиепископа Иннокентия.
Начнем с изложения гомилетических взглядов архиепископа Иннокентия. Еще в
бытность студентом Киевской академии он указывал: “Пишите, во-первых, просто, без
всяких умствований... Видите, как евангельские истины просты и доступны для каждого,
и как они обильны мыслями. Читаем и не начитаемся. Пишите, во-вторых, не с тем, чтобы
блеснуть, и себя показать..., а чтобы убедить, наставить, вразумить... Но главное, вы сами
61
должны быть прежде всего убежденными в той истине, какую хотите передать другим, а
для этого нужны твердая вера и доброе сердце. В-третьих, помните, что, выходя на сере-
дину церкви для проповеди, вы выходите как на всемирную апостольскую проповедь, что
вы то же, что посланники Божии... Вы возблагоговеете... и произнесете проповедь пре-
красно... Наконец, в-четвертых, принимайте слушателей, кто бы они ни были, не более,
как за ваших учеников, и вы будете говорить смело и свободно. Говорите, а не читайте... “
“Братия мои, — говорил Иннокентий, — вместе с проповедником христианским действует
и Сам Дух Святый... Без Него все наше красноречие — медь звенящая, а с Ним самая про-
стота и безыскусственность всесильны.” Истины веры, по Иннокентию, действуют не ис-
кусством проповедника, а собственной силой. В самых истинах и таинствах веры христи-
анской заключается “такая внутренняя мощь и жизнь, что они вполне могут заменить со-
бою всякое искусство проповедника, тогда как их ничто заменить не может.” Источник
веры в эти истины, по мысли Иннокентия, лежит не в уме, а в сердце человека (“сердцем
веруется в правду”). Разумихин А. К. “История русской проповеди.” Стр. 133-134 Там же,
стр. 134-135.
Но как воздействовать на сердце? Как для обнаружения внешнего чувства нужны
видимые осязаемые предметы, так и для обнаружения сердечного, внутреннего чувства
нужны яркие краски, живая образная форма изложения.
К этой живой образной форме изображения истин христианского вероучения и
прибегал знаменитый отечественный вития. Хорошо зная эти истины, он изображал их
жизненно практически, сводя их на почву реальных жизненных отношений. Для него
важно было найти для своей проповеди какое-либо исходное жизненное положение, что-
бы затем из него развернуть все внутреннее содержание своей проповеди. И он обычно
находил его. Так в день усекновения главы Иоанна Крестителя архиепископ Иннокентий
начинает проповедь следующими словами: “На самой середине жизни, проводимой в
строжайшем исполнении закона Божия, перед самым пришествием Царства Божия в силе,
для коего ветхозаветные проповедники готовы были восстать от гробов, вдруг лишиться
жизни”... и пр.
В день архистратига Михаила святитель предваряет проповедь так: “На праздник
обыкновенно предлагается какое-либо утешение... На праздник в честь бесплотных сил
должно быть и утешение не плотяному, а духовному.”
В Великий пяток у плащаницы проповедник употребляет не только сравнение, но и
внешние действия, усиливающие это сравнение: “Надо знать последнюю волю умершего,
как то всегда делают люди. Спаситель оставил нам завещание. Дерзнём же развернуть
сию священную книгу (лежащую на плащанице), которая заключает в себе это завеща-
ние.”
Проповедник, как видим из приведенных примеров, склонен отмечать самые ха-
рактерные свойства предметов и употреблять смелые сопоставления этих свойств при из-
ложении темы проповеди. Так, завещание людей перед смертью он сближает с завещани-
ем Спасителя, бесплотность архистратига Михаила кладет в основу бесплотности, духов-
ности утешения... Приведем еще примеры такого сближения и сопоставления: “Наконец,
братия мои, нас всех учит само небо. Слыхали ли вы гром? Видели ли молнию? Эта мол-
ния сверкнула здесь. Этот гром прогремел в этом храме. Разумею слова Апостола: “Кто
не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маран-афа.”(1 Кор. 16:22).
Говоря об исповеди, проповедник приводит яркие сопоставления: “В суды мирския
приходят для того, чтобы оправдаться и кто более устранил обвинений, тот более прав.
62
Здесь, в суд духовный, являются для того, чтобы обвинять себя, и кто более признал свою
виновность, тот наиболее свободен.”
Этот прием проповедника, удивляющий слушателей неожиданностью сближений и
сопоставлении, заставляет их задуматься над сочетанием понятий, над их внутренним
смыслом и располагает к восприятию духовной истины, раскрываемой проповедником в
дальнейшем течений проповеди.
Проповедник убеждает слушателя не столько силой логики, сколько обаянием яр-
кой живописности, непосредственно действующими на слушателя жизненными фактами,
раскрываемыми в проповеди в свете духовной истины о нашем спасении.
Таким образом, архиепископ Иннокентий более живописует, чем рассуждает и бо-
гословствует. В проповеди в “Неделю святых праотец и св. отец” он дает ряд кратких, ху-
дожественных образов святых, вводящих нас в тайны духовной жизни. Особой живости и
художественной выразительности святитель достигает в тех проповедях, где он использу-
ет для иллюстрации или доказательства большой запас своих естественно-научных зна-
ний. Таковы, например, три слова о весне. В первом из них проповедник проводит парал-
лель между днями творения мира и днями весеннего обновления природы. “Как там, —
говорит он, — свет был, так сказать, главною причиною организаций мира и развития
бесконечной цепи существ, так и здесь. Сначала солнце увеличивает свет и теплоту, бро-
сая лучи на землю вертикально, вследствие этого тают снега и воды уходят в океан... Все
везде возрождается: на полях, в лесу и в воздухе проявляется жизнь, все движется, поет,
радуется, даже камни бесчувственные орошаются и украшаются мхом.” Художественно
живо и убедительно составлены и знаменитые “Три седмицы” (первая Великого поста,
страстная и светлая).
В этом состояло коренное отличие архиепископа Иннокентия как проповедника, от
митрополита Филарета, стремившегося влиять прежде всего на рассудок, разум слушате-
ля. Другое различие между ними заключалось в том, что архиепископ Иннокентий рас-
сматривал догматы нашей веры с практической стороны, показывая их соответствие ду-
ховным запросам и нуждам верующего человека. У московского же святителя преобладал
углублённый интерес к самим основам нашей веры — догматическим, вероучительным
истинам о нашем спасении.
И, наконец, третье различие между ними заключалось в том, что духовное созерца-
ние и раскрытие вероучительных истин у митрополита Филарета шло впереди и занимало
его внимание больше, чем стоящий перед ним слушатель его проповеди. Херсонский же
святитель, наоборот, исходил от человека, приспосабливая к нему очередную истину сво-
ей проповеди. Вот почему он особенно любил проповедовать о таких предметах, темах
или истинах, которые наиболее близки человеческому сердцу.
“Не забывайте Бога и вечности, — говорил он Вологодской пастве, расставаясь с
ней. — Не забывайте души и совести, не забывайте смерти и Суда Страшного, не забы-
вайте покаяния и любви.”. В этих прощальных словах звучит та глубокая душе-
попечительная забота и любовь пастыря к человеку, которая руководила всеми делами и
словами знаменитого херсонского проповедника
Литература
Архиепископ Херсонский. Иннокентий. Собрание сочинений в ХII томах. СПб.,
1871-1874.
63
Протоиерей Родион Путятин (1807-1869 гг.).
Родион Путятин родился в семье священника. Образование получил в Рязанской
семинарии и в Московской Духовной Академии, которую окончил в 1834 г. со степенью
магистра. Во время пребывания в Академии у него сложилась гомилетическая теория, ко-
торой он держался во все время своего пастырского служения. Позднее прот. Р. Путятин
писал: “И тогда еще я замышлял держаться в проповеди главным образом исторических
фактов, примеров из прологов, Четий миней. Наконец, я положил написать краткие по-
учения об истинах веры и деятельности из этих исторических опытов.”
Священническое служение его протекало с 1835 г. в Ярославле, а с 1845 г. в Ры-
бинске. С принятием священства Родион Путятин начал проповедническую деятельность,
которую считал своим первейшим долгом. Уже в 1842 г. появился в печати первый вы-
пуск его “Кратких поучений” (всего 12), количество их с течением времени увеличива-
лось, и после смерти автора в 1869 г. осталось более 300 поучений, носящих название
кратких и катехизических. Сии переиздавались около 30 раз, цифра, которой не достигали
в России ни чьи поучения. Однако при рассмотрении их становится очевидным, что ка-
ких-либо очевидных внешних достоинств эти поучения не имеют. Чему же они обязаны
своим беспримерным успехом? Прежде всего — соответствием духовным нуждам просто-
го русского народа. Осознав непригодность проповеди в форме синтетического слова или
рассуждения, написанного по всем правилам ораторского искусства, со множеством мыс-
лей, выраженных языком отвлеченным и образным, прот. Р. Путятин осмелился высту-
пить с проповедью в небывалом тогда виде краткого аподиктического поучения, какая и
оказалась вполне отвечающей нуждам большинства русских людей. Влияние кратких по-
учений не замедлило обнаружиться: во многих местах, сельские пастыри стали не только
читать их, но и составлять свои по данному образцу, иногда и превосходя самый образец.
Тем не менее проповедям прот. Р. Путятина принадлежит преимущество почина. Что же
представляют собой “Краткие поучения” прот. P. Путятина в плане содержания и формы?
Содержание у них — истины общехристианские, излагаемые в самом доступном виде, по
сути для первоначального ознакомления с христианским учением. Есть у него поучения
догматического характера, но подавляющее большинство — нравоучительные.
Проповедуя для простого народа, которому сложно было удержать в своей памяти
сразу несколько мыслей, проповедник ограничивался изложением одной — двух. При
этом, памятуя, сколь авторитетно было тогда слово священника для простого народа,
прот. Р. Путятин оставлял по большей части эти мысли без особого развития и доказа-
тельства, говорил аподиктически, заботясь только об одном — о ясности выражения и
общедоступности своих поучений. С этой же целью проповедник поясняет свои мысли
историческим примерами и образами, заимствуя их из Библии и житий святых, а также из
жизни народа, нередко говорит языком самого народа и даже как бы смотрит его глазами
на мир. В словах проповедника народ видит свои мысли, чувства и взгляды и принимает
это с удовольствием и сознательно, чем и объясняется популярность поучений и их не-
обычайный успех.
Нельзя сказать, чтобы прот. Р. Путятин совсем не имел предшественников. Уже Св.
Димитрий Ростовский ясно сознавал, что проповедь, написанная по правилам ораторского
искусства, не годится для простого народа и потому составлял особые проповеди для
“простого и препростого” народа в Ростове. В конце ХVIII — нач. XIX вв. С.-
Петербургский митрополит Михаил (Десницкий) писал поучения под названием “Как
64
простолюдинам молиться Богу в кратких беседах предложенные.” Но первым посвятил
себя делу проповеди для простого народа именно прот. Р. Путятин.
Такие проповеди-миниатюры соответствуют и духу нашего времени. Говорить
сейчас следует немного, не столько словами, сколько внутренней силой пастырского духа
и убеждения. Поэтому сборники проповедей Р. Путятина, как образец для подражания,
должны, по возможности, быть настольной книгой и современного пастыря-
проповедника.
65
Document Outline